Пусть ненавидят, лишь бы боялись

Как же приятно было смотреть ему в глаза с высоты залитого огнями ринга, швырнув к его ногам того, кого он так сильно хотел победить сам… И не успел. Выбить из игры желанного соперника Кирилла на несколько долгих месяцев, доказать всем, — и в первую очередь себе самому, — что он не сломался, он все еще в обойме и способен биться в высшей лиге наравне с ее лучшими бойцами. Изнурительные тренировки, постоянная боль в растущих мышцах и травмированных связках, побочки от анаболиков, десятки мучительных бессонных ночей — и все ради этого момента. С каким же наслаждением Вадим впервые увидел в глазах Кирилла растерянность и непонимание, а секундой позже, когда он швырнул на него измочаленного, окровавленного Саида — еще и плохо скрываемый страх. Они все ждали его поражения, все успели списать его со счетов, а он показал Киру, Давлату и остальным, что Миронов не уничтожил его полностью, что от него еще что-то осталось — и это что-то отчаянно требовало реванша. В котором, Вадим был уверен в этом, Кирилл больше не имел физического и технического перевеса. Победа над Мессауди сделала Вадима одной из признанных легенд Колизея и позволила ему войти в местный зал славы. Теперь среди имен Кирилла Миронова и Андрея Дорофеева появилась фамилия Раевского и железобетонно заняла вторую строчку. Бескомпромиссность его триумфа и то, каким образом он доказал превосходство над Саидом, потрясли даже самых циничных из завсегдатаев клуба. А жестокое, кровавое наказание, с которым не могло сравниться ни одно выступление Кирилла, заставило остальных бойцов избегать с ним встречи и на всякий случай обходить в коридорах. Давлат сделал ему постоянную скидку на билеты в первый ряд. Этим он фактически закрепил статус Вадима как одного из своих близких знакомых, наравне с Ареном, Кириллом и Андреем. Кровавое ристалище, где ломались жизни сотен мужчин и женщин, приняло Раевского как уважаемого постоянного бойца. Он пополнил собой ряды самых востребованных спортсменов Колизея и мог претендовать на любые бои — Давлат разрешил бы своему новому фавориту абсолютно все. Статус звезды Колизея давал ему не только новые права, но и налагал дополнительные обязанности. Сердце Вадима пропустило удар, когда в один из теплых восхитительных вечеров начала мая ему позвонил помощник Иссави Матвей и предложил поединок с победителем пары Кирилл — Пантера. Вадим находился в блоке реабилитации после тяжелой схватки с Саидом. Боли в голове постепенно проходили, а вот левое запястье до сих пор беспокоило по ночам рваными уколами острой невыносимой боли — ублюдок Мессауди повредил ему нерв. Матвей обошелся без долгих вступлений и сразу назвал размер крупного гонорара, обещанного Вадиму в случае его согласия. Отказаться он мог, но это влекло за собой последствия в виде потери расположения Давлата — от уменьшенных страховых выплат до полного запрета выступать в Колизее. Старая, проверенная годами фишка: когда старые фавориты приходили в негодность или надоедали, Иссави находили себе новых и выжимали из них все соки. Они давали им самые денежные бои, заставляли выступать едва ли не каждый месяц, а потом, высосав из спортсмена все, наконец позволяли расслабиться и драться с собственном комфортном режиме. Давлат сделал это с Кириллом, через ту же систему прошел и Андрей. Теперь статус сильнейшего должен был отрабатывать Вадим, и Раевский быстро понял, что на самом деле имел в виду Матвей, говоря о «сильном желании зрителей видеть его на арене снова». «Кирилл или Пантера. Победитель их пары», — лихорадочно думал он, сжимая в руках телефон. «Кир — монстр, но про Пантеру я не знаю ничего». Матвей терпеливо ждал его решения. Вадим лаконично произнес «дам ответ после их боя» и сбросил вызов, не попрощавшись. Несмотря на теплую майскую ночь и включенные обогреватели, его пальцы ощутимо дрожали, когда он в очередной бессмысленный раз вбивал в строчку поисковика заученное «Кирилл Миронов средний вес смотреть видео боев».

***

В начале мая Давлат и Кадира устраивали традиционный женский парный чемпионат с пятью комплектами наград. Этот год не стал для них исключением. Посмотреть на жаркое зрелище соревнующихся красавиц явился едва ли не весь город — места в обоих залах были забиты под завязку. Кирилл не стал пропускать майское торжество и приехал в числе первых. Сармат, к искреннему ужасу и удивлению Кира, отказался, заявив, что у него вообще-то теперь есть невеста. Его кузен долго отказывался верить своим ушам, пытался измерить ему температуру, десять раз переспросил, понимает ли он, что вообще несет и в конце концов убедился, что на брата навели порчу. Арен велел Кириллу прекратить издеваться над Дмитрием, который раньше физически не мог пропустить ни одну женскую юбку, и разрешил ему взять свою машину. Он едва ли не принудительно вытолкал младшего на этот праздник — после напряженных месяцев тренировок, в течение которых тот вообще не выходил из дома, и постоянных мыслей о Саиде и Вадиме Кирилл с трудом напоминал самого себя. Исчез привычный яркий румянец, в глазах теперь не было знакомого насмешливого задора. Арен и не помнил, когда в последний раз брат смеялся в голос или в шутку доставал его, пугал из-за угла и вызывал на дружеский спарринг. Их отец, Азамат, неодобрительно качал головой, видя эту безнадежную одержимость Вадимом. По его мнению, с которым Арен был согласен, Кириллу стоило помириться с Пантерой, выдрать из своего сердца чувства к Раевскому, приостановить карьеру в Колизее и вернуться к делам собственного бизнеса. Вспыльчивый, несдержанный Кир взрывался с первых же слов отца и уходил к себе, не желая ничего слышать про перемирие с Вениамином. Азамату очень не нравилась идея боя младшего сына с другом его детства, и вовсе не потому, что чувство ностальгии перевешивало взаимную неприязнь обоих мальчишек. Арен знал, о чем думал отец, раздраженно закуривающий крепкую турецкую сигару после каждого разговора с Кириллом. В далекой молодости Азамат работал в разведке, и привычка рыться в многочисленных слоях всемирной паутины вросла в его подсознание, как привычка дышать. То, что кратко сообщил им о себе Пантера, было лишь вершиной огромного айсберга. Он действительно являлся преемником основателя быстро развивающейся аптечной сети. Успешный бизнес, высокая репутация и дружная семья не могли обмануть наметанный взгляд Азамата — помощь отцу в его делах и милые фоточки с сестрами служили Соловьеву лишь прикрытием основной его деятельности. Глубокий поиск в интернете показал, что некий Вениамин Галлахер, эмигрировавший из России вместе с матерью к родному отцу, долгое время брал частные уроки крав-мага у настоящего израильского военного, всю молодость служившего в горячих точках. Этот же Вениамин Галлахер выступал в закрытых турнирах и получил уровень Е1, одобренный советом заслуженных инструкторов. За свою короткую, но бурную молодость он успел выступить на шести турнирах по тайскому боксу и во всех шести одержал жесткие, убедительные победы. Арену и Азамату особенно не нравился тот факт, что по документам Вениамин нигде не занимался — глядя на его поединки, создавалось впечатление, что дрался он на улицах или в подвалах, а приходя на официальные старты, выносил там всех. Кто и где его готовил, оставалось загадкой. Они могли видеть только результаты, и те им совсем не нравились. Если в первый момент при виде стройного, улыбчивого Соловьева Арен и не подумал бы, что этот обаятельный клоун способен создать настоящую угрозу Киру, то сейчас на сердце у него было тревожно — им с отцом совсем не улыбалось выпускать против него младшего. Продукт элитной израильской подготовки, собственной алмазной воли и необузданных, бескомпромиссных амбиций, Пантера представлял собой серьезную проблему для бойца любой весовой категории. Азамат связался с Сашей Ройс, знакомой эмигранткой из Штатов, тренирующей ребят юниорской группы, и от нее узнал имя настоящего наставника Вениамина. Он пробил данные об этом человеке по своим каналам и вышел на Центр национального спорта — главный американский федеральный орган, отвечающий за подготовку спортсменов национальной сборной. Указанный человек готовил представителей смешанных единоборств к выступлениям на материковой и мировой арене. В его ведении находились десятки талантливых ребят, но среди них не было имени Вениамина. Азамат долго бился над тем, какое отношение к бывшему другу сына имеет Центр и почему тот напрямую связан с одним из важнейших его представителей, но сам нигде не дает светить свое имя и — особенно — род занятий. Сначала они с Ареном были уверены, что Пантера — обычный спортсмен, выступающий в основном составе или находящийся в резерве, но ни там, ни там его в списках не было. Азамат перепроверил все по несколько раз. Сомнений быть не могло — Соловьев-Галлахер не дрался в составе команды или как одиночник, при этом он был тесно связан с одним из крупных наставников Центра и его имя знали даже люди, далекие от большого спорта — такие, как та же Саша Ройс. А потом до него наконец дошло. Пантера являлся главным тренером бойцовской сборной Соединенных Штатов.

***

Кирилл вышел из основного зала Колизея и направился к буфету — купить холодной воды. В холле было жарко, в зале — еще жарче. Они ни разу не пожалел, что пришел на женские поединки (хотя бы потому, что уже давно так не ржал), но смотреть на это безобразие дальше было невозможно. Кир правда не понимал, чего стоило Давлату пригласить хотя бы двух-трех адекватных девчонок, а не вот этих неуравновешенных фурий. Нет, в техническом плане многие из них могли бы дать фору ему или Вадиму, Иссави всегда выбирали профи, но как же страшно и неадекватно они себя вели!.. Накал эмоций на мужских боях и рядом не стоял с тем, что творилось здесь. Полностью обнаженные спортсменки рычали, визжали, таскали друг друга за волосы, кидались на фанатов соперниц, бились до полной отключки, творили с проигравшими такие вещи, по сравнению с которыми бой Вадима и Саида показался бы разминкой. На кону стояли слишком большие деньги, слава и успех. Кадира, единоличная королева этого хаоса, с наслаждением наблюдала за поединками девушек с предвкушающей улыбкой на полных губах. Сегодня здесь должна была определиться «майская пара» — женская команда, победившая все остальные в напряженных изнурительных схватках. В течение всего года им можно было посещать Колизей бесплатно и самим диктовать условия поединков. Шум в зале стоял невыносимый, бригада скорой помощи работала без перерывов — бои шли плотным списком, не было времени даже на то, что оплакать кошмарную участь проигравших и поздравить ликующих победительниц. Кирилл с содроганием передернул плечами. С него на сегодня, пожалуй, хватит. Он пришел сюда в надежде увидеть Вадима, и его расчет неожиданно оказался верен — на стоянке подземной парковки Миронов с радостным удивлением заметил его машину, но самого Раевского в огромном зале найти так и не смог. Видимо, тому стало скучно у себя в палате, и он решил развеяться, посетив Колизей в статусе законного первого номера. Давлат сообщил ему, что видел Вадима где-то возле Малого зала, но в такой давке найти его там не представлялось возможным. Он купил воду и спустился в подземный паркинг. Кирилл решил дождаться Вадима внизу и поздравить с победой над Саидом. Здесь, вдали от шума основного и Малого залов, он наконец услышал входящий звонок. Отец. Это было очень странно. Обычно Азамат никогда не звонил без серьезного повода. Неприятно засосало под ложечкой, пульс начал частить. — Да, пап. — Привет, Кир. Пять минут назад стало известно, что кто-то слил информацию об Арене. Ту самую, про 95-й год. Все, что мы пытались скрыть, со всеми фото и видео. Сердце Кирилла оборвалось. — Сейчас он собирает вещи, чтобы срочно вылететь в Норвегию. Там он будет в безопасности, по крайней мере, до решения суда. Приезжай домой, Кир. Как можно скорее. Нам надо поговорить. — Хорошо, пап, я скоро буду, — прошептал похолодевший от ужаса Миронов. В трубке послышались короткие гудки. Его рука безвольно опустилась, телефон едва не выпал из ослабевших пальцев. Сердце билось как ненормальное, в груди что-то резко закололо. По всему телу стремительно разливался острый, удушающий страх, который накрывал с головой и не давал дышать. Кирилл ощутил сильное головокружение, в ушах зашумело. «Господи, только бы успел вылететь….» Он сделал два шага по направлению к собственной машине. Жесткими, неслушающимися пальцами вытащил ключи, разблокировал двери. У лестницы, ведущей к выходу из паркинга, послышались шаги и чей-то знакомый голос. Кирилл обернулся. Из внутренних дверей вышел улыбающийся Вадим, который говорил с кем-то по телефону на английском. Увидев побледневшего Кира, он постепенно остановился и замер на месте. «ll call you back, wait a bit», — произнес Раевский и сбросил звонок. В голову уничтоженному отцовскими словами Кириллу ударила кровь. Как глупо. Как жаль. — Я же просил тебя, сука, — прорычал он и быстро сократил между ними дистанцию. — Просил тебя по-хорошему, не лезь, блять, к моей семье, Вадим! Тот сделал шаг назад. В его прекрасных темно-карих глазах полыхнул ужас, смешанный с искренним непониманием. — О чем ты вообще? — тихо спросил он. Кирилл подошел к нему вплотную и одним ударом выбил у него из рук телефон. — Я же предупреждал тебя, тварь!!... — заорал он, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться ему в глотку и не сжать ее до хруста. — Разбирайся со мной! Не трогай Арена и отца! Вадим жестко оттолкнул его от себя. Заведенный Кирилл хлестко вмазал ему по лицу, Раевского отбросило к ближайшей машине. — Я не трогал никого из них! — крикнул он, касаясь ладонью разбитых губ. — Я вообще не понимаю, о чем ты! Кирилл коротко рассмеялся злым, нездоровым смехом. Он подошел к Вадиму и одним движением опрокинул его на капот стоявшего рядом внедорожника. Истошно заверещала сигнализация, но ему было плевать. Раевский пытался сопротивляться, Миронов с легкостью отбил его попытки и вцепился стальными клещами ему в горло. В расширенных глазах Вадима плескался обреченный животный страх. Он бился под ним, старался убрать его руку и дать себе сделать хотя бы один нормальный вдох, но в таком состоянии остановить Кира было невозможно. Тот не чувствовал боли от смазанных ударов по спине и царапин на побелевших от напряжения пальцах. Все его инстинкты молили только об одном — сдавить горло Вадима сильнее и одним движением покончить с тем, кто хотел уничтожить его брата. Краем сознания промелькнула мысль, что эта трусливая сучка даже не пыталась сопротивляться как мужчина. Ударить его нормально кулаком по лицу или выломать пальцы у себя на горле — Вадим словно заранее осознавал всю бессмысленность этой борьбы и просто сдался на милость более сильного альфы, рефлекторно отодвигая его руку и задыхаясь. С каждой секундой воздух в легких заканчивался, сознание отключалось — Кирилл пережал ему сонную артерию и монотонно давил, не обращая внимания на попытки Вадима что-то сказать. — Я правда был в тебя влюблен, Раевский, — прерывисто произнес Миронов. — Я пытался сделать все, чтобы искупить свою вину, я спас тебя от Пантеры, я умолял тебя дать мне шанс!.. Ты мог попросить меня о чем угодно, я бы это сделал! И все, что мне было нужно — это чтобы ты держался подальше от моей семьи, я был готов на все ради этого!.. — Вадим отчаянно зажмурился, вцепившись в запястье Кирилла. Тот дал ему тяжелую пощечину. — Если суд признает Арена виновным, — а у него мало шансов на оправдание, — обещаю, Вадим, ты будешь жалеть о том, что вообще вернулся в Колизей. Ты хотел поединок со мной? Ты его получишь, сука! — Нет, я не хотел… — прошептал тот, тщетно хватая ртом воздух. — А меня это не волнует, — холодно рассмеялся Кирилл. Сзади послышались чьи-то легкие шаги. Миронов резко обернулся. Наблюдающий за этой сценой Пантера театрально приложил руку к сердцу, словно извиняясь за собственное вторжение. — Кажется, я не вовремя, — виновато произнес он и аккуратным жестом поправил любимую маску. — Просто хотел выразить свои соболезнования, Кирилл. Надеюсь, Арен успеет пересечь границу до того, как наш суд поручит его арестовать. Все-таки… три обвинения, два из них по таким жестким статьям…. — он нарочито медленно расстегнул белоснежную мастерку, демонстрируя Киру идеальные грудные и неярко выраженные, ровные кубики пресса. — Данила, конечно, молодец, сам бы я не справился, — он усмехнулся. — Три ночи над этим сидели, думали, шансов нет, но интернет, как ты понимаешь, помнит все… Пальцы Миронова медленно разжались. Вадим смог наконец нормально вдохнуть и бессильно сполз с капота на пол. Его мутило, из груди рвался сухой горячий кашель. — Так это был ты?.. — неверяще спросил Кирилл, не отрывая прожигающего взгляда от расшитой золотом маски. Пантера негромко рассмеялся и картинным жестом откинул мешающие волосы. — Мне очень жаль, Кирилл. Мне правда очень жаль.