Пусть ненавидят, лишь бы боялись

Еще в самом начале их отношений Вадим, тогда еще наивный романтик с открытым сердцем, мечтавший о переезде в Европу и законном браке с Андреем, дал ему старомодный личный номер. Что бы ни случилось, Дорофеев мог позвонить по нему в любое время дня, и Раевский оставил бы все дела, если бы тому понадобилась его помощь. Влюбленный мальчишка… Никто, кроме Андрея, не имел доступа к этим цифрам: Феникс Мансури, отец, мать и брат Вадима связывались с ним через мессенджеры, по рабочим вопросам он пользовался виртуальной сим-картой. Раевский забыл о физической симке, оставшейся в корпусе его телефона. Она ни разу его не потревожила — звонить по этому номеру теперь было некому. Сырым мартовским вечером, услышав непривычный рингтон, Вадим не сразу понял, что звонят действительно ему. А секундой позже сердце предательски пропустило удар — когда до него наконец дошло. — Привет, Андрей. — Это не он. Три слова, ударивших по истерзанному сердцу. До боли знакомый, уверенный голос, который Вадим хотел бы выжечь у себя из памяти и не слышать никогда больше до конца своей жизни. Раевский уже не помнил, что говорил ему Кирилл, когда он лихорадочно сбрасывал звонок дрожащими от ужаса пальцами и кидал телефон в стену. Не помнил, как орал «Ненавижу!!...», закрывшись в душевой, а Феникс матерился на английском, пытаясь выломать дверь и не дать ему вскрыть себе вены куском разбитого зеркала. Смутно осознавал, что это не он сам наложил себе швы на разбитые пальцы и залил адски жгущей перекисью кровоточащие запястья. Не хотел вспоминать, как Мансури заботливо отпаивал его чаем и по кусочкам собирал разлетевшийся телефон, как заказывал ему новый и как заставлял Вадима выпить три таблетки успокоительного. Вадим не думал об этом. Он знал только одно. Андрей принял решение вернуться к бывшему и, чтобы смягчить разъяренного его уходом Кирилла, слил ему личный номер Вадима. Тот самый, который Вадим дал ему на случай непредвиденных ситуаций, который был активен и днем и ночью, только бы его хозяин имел возможность всегда оставаться на связи с Дорофеевым. Признавшись ему в измене, Андрей умолял простить его и заверял, что он очень любит Вадима, просто Кирилл — его незакрытый гештальт, и он не может разрываться между ними двумя. Раевский с болью в сердце вспоминал слова Андрея о том, насколько он нежнее, ярче и привлекательнее Кирилла. О том, что они с Мироновым — два неизлечимо больных на голову психа, а Вадим достоин нормального партнера, который не знал бы, что такое Колизей. Дешевая, плохо сыгранная игра… Лицемерная подачка, брошенная ему как собаке, «лишь бы ты не страдал так сильно, милый», за кого он вообще его принимал? Андрей правда считал Вадима настолько идиотом? Кирилл наигрался с ним и вышвырнул, как надоевшую игрушку; Миронову хотелось ощущений пожестче, и он продолжил искать побежденного врага. А Андрей, бессердечная двуличная сука, не смирился с тем, что на этот раз бросили его. Вадим успел понять его игру: Дорофеев не принял бы такое любовное поражение, он попытался бы взять реванш, сначала вернув симпатию Кирилла оказанной услугой, а после расставшись с ним — на этот раз сам. Андрей как никто другой умел играть роль безумно влюбленного; Вадим с Кириллом, два очарованных кретина, купились на эту первоклассную игру. Раевский убито рассмеялся, вспомнив, как бесился Кир, когда узнал об их отношениях с Дорофеевым. Тоже, наверное, был уверен, что тот любит его так же сильно, тоже делал для него все и был готов на еще большее. Феникс убрал от него все ножи и другие колющие предметы, но теперь это было бессмысленно: Вадим пришел в себя от очередной выходки этих тварей. Дождавшись, когда его помощник ляжет спать (нахальная морда без разрешения улеглась в его гостиной, заявив, что одного его не оставит), Раевский вытащил из осколков разбитого телефона старую симку и вставил ее в новый. Одно сообщение от Кирилла. «Вадим, привет. Я рад, что ты жив. Из-за твоего Феникса моя компания теперь в жопе. Можешь гордиться собой) Я и не подумал бы. Удивлен, что ты все еще не опубликовал статью про Арена. Включился инстинкт самосохранения?) В любом случае, торопиться тебе некуда. Не советую идти на такой риск. Арена скорее всего оправдают, но если нет, мне придется закончить то, что я начал год назад. Ты мне очень нравишься и я хотел бы искупить свою вину перед тобой, но, пожалуйста, не трогай мою семью. И еще. Умоляю, скажи, что Диабло — это не ты. У нас с ним парный бой через две недели. После того, что Диабло сделал с Сарматом, отец и Арен не успокоятся, пока не отомстят. В случае нашей победы мне придется забить его до полусмерти или изнасиловать, чтобы месть была засчитана. Вадим… Я не готов ссориться со своей семьей, но и травмировать тебя не хочу. Если это все-таки ты… а раньше я был в этом уверен, до тех пор, пока Диабло не пожалел меня после своей победы… если это ты, пожалуйста, не выходи на бой. Уезжай из города, разорви контракт с Колизеем, заблокируй Давлата. Я буду счастлив узнать, что бой отменился. Ты будешь в безопасности, если снова не появишься на людях под этим именем. Я не смогу спать спокойно, зная, что моя семья ищет тебя, чтобы отдать Сармату. Он хуже меня, он зверь и неадекватный, конченный псих. Арен не смог выяснить настоящее имя Диабло, поэтому у тебя еще есть возможность исчезнуть. Пожалуйста, не играй с огнем, Раевский. Наслаждайся своей победой — если это действительно ты — и забудь про Колизей. Вряд ли ты перестанешь пытаться отомстить, но делай это под своим именем и не трогай моего брата. Прости меня за то, что я сделал. Так глупо всё получилось. С наилучшими пожеланиями, Кирилл Миронов upd: а по поводу моей убогой защиты от бэкфистов — иди ты в жопу. Обидно, вообще-то.»

***

Дождливой мартовской ночью огромный внедорожник Кирилла заехал на парковку элитного жилого комплекса, огороженного трехметровым бетонным забором. Его уже ждали. Двое вышколенных охранников показали ему забронированное место в паркинге, поставили машину на подзарядку и сопроводили к лифтам. ЖК «Огни залива» насчитывал пять монолитных корпусов с панорамными окнами высотой от сорока до пятидесяти восьми этажей. Стильная подсветка отделанных золотом фасадов делала их похожими на гигантские свечи праздничного торта. Квадратный метр здесь стоил как круиз на двоих в экзотическую страну, а в место в подземном паркинге — как полноценная студия в жилых комплексах комфорт-класса. Кирилл скучающим взглядом окинул роскошное убранство лифта, пока они поднимались на тридцать девятый этаж. Зеркала вместо стен с функцией распознавания лица, умные динамики со сводками новостей и классической музыкой, небольшой диван и свежий выпуск «Коммерсанта» на лакированном журнальном столике… Это все было, конечно, мило, роскошно и действительно дорого, но в целом не олд-мани и вообще однотипно. То ли дело особняки их семейства: у каждого роскошный многоэтажный дом на собственном участке в окружении небольшого, но живописного сада, на берегу реки или пруда, в отдалении от городских фабрик и заводов. «Да ладно, я просто завидую», — с усмешкой подумал про себя Кир. Владелец роскошной пятикомнатной квартиры на тридцать девятом этаже добился успеха раньше, чем он сам, хоть и выбрал для себя совсем другой путь. Лифт коротким звуковым сигналом оповестил их о прибытии на нужный этаж. Охранник проводил Кирилла по длинному, заставленному настоящими живыми цветами коридору к темной матовой двери, показал на нее жестом и безмолвно удалился. «Как роботы, честное слово», — с досадой подумал про себя Кир. Роскошь и пафос обстановки вместе с абсолютной тишиной начинали напрягать. За все время его пути сюда они не перекинулись ни одним словом. Надрессированный персонал не докучал богатым резидентам 'Огней' лишними разговорами, делая только то, за что ему платили. Платили весьма неплохо, был уверен Миронов. Но он бы предпочел более неформальную атмосферу. Звонка у двери не было. Кирилл уже занес руку, чтобы постучать, как тут сработал автоматический замок и дверь неслышно приотворилась. — Входи, — прозвучал нетерпеливый приказ из глубины огромных комнат. Миронов осторожно толкнул дверь и вошел в квартиру одного из самых известных и влиятельных дельцов в сфере белого хакинга Данилы Малиновского. — Нормально ты тут устроился, — присвистнул он, разглядывая монохромную отделку квартиры, выполненную по индивидуальному заказу. — Ну а то, — хвастливо отозвался Данила откуда-то из гостиной. — Проходи, не стой на пороге. Обувь кинь где-нибудь там. Кирилл осторожно поставил промокшие кроссовки между громоздким системным блоком и чучелом лосиной головы, свалившейся со стены, и вошел в гостиную. Квартира Данилы напоминала нору постаревшего и окончательно слетевшего с катушек гоголевского Плюшкина: какой только хлам ни лежал на бесчисленных полках, мебели, подоконниках и просто на полу. Данила, казалось, поставил себе целью собрать у себя дома стартовый набор всего человечества: тут были и зубные щетки, и сломанные тумбочки, и произведения искусства, и хорошо сохранившийся бюст Ленина. Увидев его, Кирилл на мгновение лишился дара речи. Данила обернулся к нему из-за заваленного книгами стола и приветственно махнул рукой. — Ну он-то тебе нахера? — не выдержав, поинтересовался Миронов. Малиновский вопросительно выгнул бровь. — Ленин тебе нахера? — уточнил Кирилл, разглядывая мастерски выполненный памятник легендарного вождя прошлого. — Ленина не трожь! — с вызовом отбрил Данила. — Он мне нужен. Он создает вайб. — Клининг тебе нужен, — проворчал Миронов, пробираясь к его столу и стараясь не наступить на что-нибудь еще, создающее вайб. Под ногами печально хрустнула какая-то дискета; Кир вздрогнул, выматерился и наступил на другую. Данила неодобрительно поджал губы, но ничего не сказал. Сам он виртуозно ориентировался в этом бедламе, умудряясь вообще не замечать каких-то неудобств. — Номер его я пробил, а вот с геолокацией оказалось сложнее, — начал он, когда Кирилл наконец добрался до стола. — Если вкратце, мы проникли в систему его оператора связи. Это была адски сложная задача, но, на твое счастье, у нас есть инсайдер в компании оператора. Мы протестировали новый эксплойт в его оборудовании и у нас неожиданно получилось, — кинув взгляд на лицо Кирилла, Данила опомнился и перешел на нормальный язык. — Короче, методом тыка мы вычислили его оператора, а уже с его помощью определили примерное расположение. На момент звонка Вадим находился на севере города, примерно вот в этой области, — он пододвинул Кириллу свежераспечатанную карту. — Это линия коттеджей и таунхаусов, она тянется отсюда, — он сделал пометку на карте, — и до сюда. Большой разброс, но точнее нам выяснить не удалось. Учитывая время звонка и то, что рядом нет никаких объектов инфраструктуры, скорее всего, здесь он и живет. Если получится связаться снова, возможно, удастся подобраться ближе. Что касается остального… — Данила потянулся в своем кресле и сделал глоток белкового коктейля. — Оплату вперед, — он усмехнулся, кинув на Кирилла оценивающий взгляд. Тот молча кивнул, достал из рюкзака пять плотно запаянных пакетиков с белоснежным порошком, пачку крупных купюр и протянул все это Малиновскому. Данила поднес содержимое пакетиков поближе к лицу, вскрыл один из них, попробовал на вкус и мечтательно закатил глаза. — Красота… Как жаль, что у нас такое не делают. Спасибо, Кир. — Не больше одного в неделю и трех граммов в день, — с иронией предупредил тот. — Не учи ученого. Сам знаю. Где-то в глубине квартиры послышались чьи-то шаги. Кирилл резко обернулся. — У тебя еще гости? Данила отрицательно помотал головой. — Ты же знаешь, я делец-отшельник. Какие у меня могут быть гости? В этот свинарник даже девушку не приведешь. — Я что-то слышал. — Наверное, показалось. Или это упали книги в библиотеке. «В этом свинарнике есть библиотека?», — едва не спросил Кирилл, но удержался. — Вернемся к твоему возлюбленному, — продолжил Малиновский после проверки всех пакетиков. Кир возмущенно толкнул его в плечо. — Да понял я, понял, что ты к нему равнодушен. Ты ж поэтому такие бабки за любую информацию о нем платишь, — Миронов сделал вид, что хочет его ударить. Данила шутливо закрылся стопкой купюр. — Так вот… Продолжая тему о семье Вадима. Тут все было проще. Его родители часто светились на его боях и упоминались им в интервью. Его сестры активно ведут соцсети, хоть и не под своими именами. Отец Вадима — Раевский Сергей Владимирович, пятьдеться два года, четверо детей, род занятий — инженерное дело, строительство. Разведен. На сегодняшний день имеет разъездной характер работы, в столице появляется редко. Тесно общается с Лебедевым Романом Андреевичем, это бывший наставник Вадима, тренировал его с самого начала карьеры. Да, тот самый, который в молодости соперничал с твоим отцом. Боюсь представить, как он ненавидит вашу семью, — усмехнулся Малиновский. — Мать Вадима — Облонская Анастасия Викторовна, пятьдесят лет, разведена, трое детей от Раевского-отца. Вадим — их второй ребенок и единственный сын своей матери. У него две сестры, старшая и младшая, Каталина и София, двадцать девять и двадцать пять лет. От отца есть единокровный брат, Максим, ты его знаешь. Мать найти не смог. Каталина замужем, есть сын, София живет с матерью, обе остались на юге, откуда родом их мать. Максим буквально на днях улетел в Черногорию. Родители Вадима, видимо, в плохих отношениях между собой, и разошлись они со скандалом, когда Вадиму было пять лет. Детей разделили — сестры остались матери, тот, к кому ты равнодушен… не бей меня… остался с отцом. — Откуда ты это узнал? — спросил впечатленный Кирилл. Данила скучающе пожал плечами. — Они не особо заморачиваются над приватностью. Поиск по фото, анализ упоминаний в соцсетях, взлом старых и новых аккаунтов, поддельные учетные записи, чтобы писать друзьям и родственникам… Это еще далеко не все; я отправлю файл со всем, что нарыл, на твою электронную почту. Сложнее всего было с адресами, мне повезло, что мать их, Облонская, очень любит фоткаться на балконе своей квартиры. Глупая привычка. Прервемся на чай? Обостренным слухом Кирилл услышал движение в соседней комнате. И в этот раз, он мог поклясться, ему не показалось. — Данила, там кто-то есть, — тихо произнес он, напрягшись всем телом. — Ты держишь кошку или собаку? — Шутишь, что ли? — удивился тот. — От одного меня тут срача больше чем в Авгиевых конюшнях, какие еще кошки и собаки?.. — Тогда кто… там? — так же тихо повторил Кирилл, медленно подходя к двери. Данила в недоумении развел руками. — Кир, мне кажется, ты себя накручиваешь. Ну кто может быть в закрытой квартире?.. — осторожно начал он, сам невольно заразившись беспокойством приятеля. Миронов знаком попросил его замолчать, быстро сократил расстояние до двери, сделал глубокий вдох, сжал пальцы в кулаки и рванул на себя тяжелые деревянные створки. Отчаянный крик Ярослава наложился на полный ужаса вопль Миронова. Оба одновременно отпрыгнули друг от друга; Яр ударился головой о висящее на стене чучело волка, которое с прощальным скрипом вышло из пазов и с грохотом обрушилось на пол; Кирилл споткнулся о бюст Ленина и полетел на заваленный хламом пол. Данила, который за широкой спиной Кира не сразу увидел собственного ребенка, закричал громче всех, не понимая, зачем он, собственно, это делает. Сработал коллективный инстинкт: если профессионального бойца Миронова напугало что-то в коридоре, то его, Малиновского, оно тем более должно было напугать. Когда все трое наконец заткнулись и поняли, что никому ничего не угрожает, Данила первым овладел собой и снова стал хозяином ситуации. — Кирилл, ты мне должен новый бюст Ленина! — рявкнул он. И добавил, уже спокойнее и мягче: — Сына, ты нас так напугал. Что ты тут делаешь? — Живу! — выдал все еще потрясенный Ярослав, приводя в порядок сбитое дыхание. — Это понятно… А почему ты не в школе? — спросил Данила. Сердце билось так, что шумело в ушах. — Потому что я закончил ее пять лет назад, — тяжело вздохнул тот. — То есть, я хотел сказать, в универе, — раздосадованно поправил себя отец. — Мог бы и догадаться. — Пап, ты время видел? — как бы невзначай поинтересовался Ярослав. Кир бросил взгляд на стену. Старые антикварные часы показывали час пятнадцать ночи. — И сегодня суббота, кстати. Сколько ты уже не спишь? Он молча подошел к Кириллу, сидящему в обломках тумбочки, и помог ему подняться. Поправил бюст Ленина, смахнул с него пыль. Раздвинул наглухо задернутые шторы. С высоты тридцать девятого этажа открылся потрясающий вид на залитую огнями столицу. — Скоро лягу, — проворчал Данила. — А ты почему не вышел поздороваться? Опять в своих наушниках сидел, наверное. Я и не знал, что ты, оказывается дома. Ты же вечно то у друзей, то у баб. Ты хоть ел сегодня? В холодильнике борщ. Очень вкусный, кстати. — Я знаю. Это я его приготовил, — скромно отозвался Яр. — Ты ж моя умничка, — растрогался Данила. — Папина гордость. Ярослав сдержанно улыбнулся. — Кирилл, вы не ушиблись? — спросил он у гостя. — Кирилл, Ленин цел? — недружелюбно поинтересовался Данила. Миронов рассмеялся. — Вот они, приоритеты… — едва слышно прошептал он. Добавил, уже громче: — Спасибо, все хорошо. И со мной, и с Лениным. Ярослав кивнул. — Тогда я пойду спать. Спокойной ночи. Ложись сегодня пораньше, пап. Он вышел в коридор и почти сразу же оттуда раздался грохот. Кириллу не нужно было быть ясновидящим, чтобы догадаться, обо что споткнулся Яр. Он с трудом удержал улыбку. — Я выкину нахрен это убожество!.. — раздался недовольный голос экс-бойца Колизея, носившего красивое прозвище Рыцаря Света. — Не тронь чучело волка, это раритет! — тут же взвился Малиновский. — Убери от него свои грязные руки, я завтра же повешу его обратно! «Интересно», — подумал Кирилл. «Сколько лет чучело лося в коридоре слышит такие же обещания?..» Проводив сына в его комнату (которая, как был уверен Миронов, выглядела гораздо лучше гостиной и коридора), Данила коротко извинился. — Мой единственный сын, — с гордостью объяснил он. — Наследник. Талантливый до ужаса мальчишка, а какой обаятельный, когда ему что-то надо!.. Друзей у него куча, и девчонки его любят. Он вообще у меня умничка. Пять лет было пацану, когда его мать у него на глазах машина сбила!.. Я в двадцать два остался один с ним на руках. Он нервный немного, дерганый из-за этого. С самого детства. Ну, и после недавнего, конечно, — Данила резко помрачнел. — Ты знаешь, наверное. Ты же там был. Миронов молча кивнул. Он с первых же секунд опознал в миловидном темноволосом ботанике одного из бойцов Давлата. Рыцарь Света, участник первого вечера карнавальных боев, уступивший в поединке будущей звезде Черному Ассасину и им же оттраханный в рот на глазах у огромной толпы. Кир знал со слов отца, что за поруганную честь сына вступился сам Малиновский-старший, но победить Ассасина в силовом противостоянии не получилось и у него. Оба, отец и сын, были скорее талантливыми любителями, в отличие от их врага, привыкшим зарабатывать боями на жизнь. От внимания Кирилла не укрылся слабый, едва заметный румянец, заливший щеки Ярослава, как только он понял, кем был их ночной гость. Миронов мог только представить, что испытывал Яр, глядя на то, как неизвестный зверь прилюдно принуждал его отца к горловому минету. Кирилл не удивился, когда Давлат сообщил о том, что младший Малиновский не стал продлевать контракт с Колизеем и ушел из подпольных боев. — Я бы этого Ассасина в асфальт закатал, если бы только знал, кто он, — сквозь зубы процедил Данила, ломая ручку в пальцах. — Мне тут птичка нашептала, что у тебя парный бой против него через две недели? Кирилл молча кивнул. Он так и думал, что отморозок Малиновский-старший подсядет на формат Колизея и станет одним из его постоянных зрителей. — Если победишь команду Ассасина, я тебе бесплатно найду о твоем Раевском всё, — абсолютно серьезно пообещал Данила, глядя Киру в глаза. — Чем больше сломаешь ему костей — тем больше будет информации. По рукам? Миронов скривил губы в подобии усмешки. — Я ему и так сломаю все, что можно, и не по одному разу, — холодно пообещал он. По тому, как изменился и потяжелел его взгляд, — как же сильно в такие моменты он становился похож на своего отца!.. — проницательный Данила понял, что Ассасин совершал кошмарную ошибку, давая согласие на этот бой. — Что он успел натворить? — полюбопытствовал Малиновский. Черный Ассасин выступал на арене Колизея меньше двух месяцев и за это время успел подписать себе приговор, перейдя дорогу Кириллу Миронову. Кир какое-то время смотрел перед собой, словно думая, стоит ли рассказывать Даниле правду. Тот терпеливо ждал. На экране его огромного монитора застыло изображение красавицы Каталины Раевской, старшей сестры Вадима и его женской копии — настолько они были похожи между собой. Раевский был привлекательным внешне, но Каталина оказалась настоящей моделью. Теплый мягкий взгляд прекрасных темных глаз, простые, правильные черты лица, слегка волнистые густые волосы до талии, изящное неброское платье на точеной фигуре — Данила сам залюбовался ее фотографией. С генами семье Раевских определенно повезло. — Этот ублюдок изнасиловал моего бывшего, — наконец произнес Кирилл. Он задумчиво смотрел в окно перед собой, не замечая красоты ночного мегаполиса. Малиновский понимающе кивнул. — Все еще любишь его? — уточнил он. — Кого? Бывшего? Нет, — Кир отрицательно помотал головой и через силу рассмеялся. — Но любил. Когда-то. Больше жизни любил.