Пусть ненавидят, лишь бы боялись

Предательство Андрея стало для него тем ударом, который окончательно его добил. Раевский ожидал чего угодно, только не измены своего любимого с Кириллом. Он не понимал, зачем Андрей это сделал. Это было жестоко. Грязно, неожиданно и до странности жестоко. Вадим узнал об этом незадолго до второго боя с Кириллом. Миронову потребовалось несколько недель на то, чтобы уничтожить его физически, а Андрей вырвал ему душу одним коротким сообщением. Таким был финал. Третий вечер масочных боев Колизея совпал с женским чемпионатом, устроенным Кадирой. В такие дни мужские поединки проводились в Малом зале, куда имели доступ только избранные гости. Давлат не подвел — поставив цену на билет в два раза выше обычной, он ввел в меню особое блюдо. Сегодня был заявлен командный бой в формате два на два. Без ударов, но с полной свободой действий для победителей. Любители подобного приходили не за спортивной красотой силового противостояния: ограничения на любые удары недвусмысленно обещали, что никто слишком сильно не пострадает и вечер завершится совсем не кровавым нокаутом, как это случалось обычно. Черный Ассасин не дождался Эль Диабло после его тяжелого боя с Кириллом и подал заявку на внеплановый парный матч. Перед командным боем с Кириллом и Пантерой он ничем не рисковал — шанс получить серьезные травмы в борцовской схватке был невысок. Его напарником выступил новичок по прозвищу Феникс — стройный темноволосый боец, по сложению напоминающий Пантеру. Светлая бойцовская форма красиво контрастировала с его смуглой кожей, непослушные вьющиеся волосы он собрал в небрежный хвост. Феникс определенно был красавцем — зрители невольно засматривались на его ладную тренированную фигуру, словно вылепленную из бронзы и подчеркнутую идеально сидящей белоснежной формой. На фоне Черного Ассасина, одетого в старые растянутые тряпки, он выделялся стилем и подачей — по этим неторопливым развязным манерам было видно, что Колизей уже не способен его впечатлить. Их соперниками стали бывшая звезда клуба Иссави Андрей Дорофеев и спортсмен, известный широкой публике как Тень. Дорофеев, когда-то считавшийся любимым бойцом Давлата, пару лет назад проиграл поединок Кириллу Миронову и был им же зверски оттрахан посреди Большого зала. После такого он не смог восстановиться и продолжить карьеру, уйдя из подпольных боев навсегда… как считал до вчерашнего дня Давлат. Накануне стало известно, что Андрей улетает в Италию, а напоследок он хотел бы провести прощальный бой на арене родного Колизея. Не один, а со своим любовником: Давлат с удивлением узнал, что восемнадцатилетний Тень, недавно разгромно проигравший Пантере, понравился Дорофееву и стал его постоянным партнером. — Не боишься выпускать его против этого Ассасина? Он же еще совсем зеленый, — с усмешкой спросил Иссави. Андрей, пришедший к нему подписать документы, с улыбкой покачал головой. — Я смогу его защитить.

***

Малый зал Колизея представлял собой уютный светлый холл сферической формы, застланный прорезиненным покрытием. В отличие от холодной громады основного зала, здесь было значительно теплее и удобнее, несмотря на отсутствие кресел. Купившие билеты рассаживались вокруг ограниченной цветными линиями площадки. Пол имел ощутимый наклон, уходивший к потолку. Рядом с площадкой были разложены бинты и новые блестящие упаковки с однотонными обертками. Тень порозовел от смущения, когда понял, для чего их сюда положили. — Не торопись. Не рискуй. Не смотри в мою сторону, Мирослав, старайся не выходить из обороны, — в последний раз повторил многократно сказанное Андрей, сжимая его холодные ладони. Тот отвернулся от ярко освещенной площадки, посмотрел ему в глаза и молча кивнул. Его колотило от холода, хотя в Малом зале было очень тепло. Андрей прекрасно понимал, почему. — Просто доживи до того момента, когда я заставлю Ассасина сдаться. Это будет быстро. Обещаю. Дорофеев притянул любовника к себе и быстро поцеловал в щеку. Тот порывисто обнял его в ответ и уткнулся лицом ему в плечо. Перед их поединком заканчивали последние приготовления. Площадка была полностью убрана и готова к схватке. Стоящие напротив них Ассасин с Фениксом переглянулись и неслышно рассмеялись. — Ну вы потрахайтесь еще здесь, — с издевкой кинул Феникс на английском. Андрей понял его фразу и молча показал ему известный с глубокой древности жест. — Я тебе этот палец в жопу засуну, — с мрачной угрозой добавил соперник Дорофеева. Сердце приятно грела мысль, что его угроза была не пустыми словами — в парном поединке разрешено было все. Андрей и Тень совершили чудовищную ошибку, подписав договор об отказе от претензий. Ассасин с Фениксом еще не сходились с Андреем в равном бою, но были уверены, что эта капризная мироновская кукла не сможет создать им серьезные проблемы. А рассматривать малолетнее недоразумение как полноценного спортсмена было просто смешно. Убедившись, что площадка приведена в порядок после разогревочных боев, Давлат вышел в центр Малого зала и представил противников друг другу. Красавец Феникс был явно недоволен тем, что основное внимание зала перетянул на себя Андрей: возвращение легенды их клуба заставило зрителей заплатить за маленький клочок места больше, чем за полноценное кресло в главном зале. Сам Дорофеев держался закрыто и отстраненно. Все еще свежи были в памяти воспоминания о его последнем бою в Колизее, слишком ярко помнило тело жадные, грубые толчки Кирилла, дорвавшегося до своей законной добычи. Он наконец вырвался из плена этого монстра. Восемь месяцев назад Андрей впервые смог вдохнуть полной грудью, а совсем недавно осмелился завести роман с другим, не боясь, что этого другого сотрут в порошок. Дорофеев был счастлив снова выступить здесь, как полноценный спортсмен, а не придаток Миронова, увидеть давно забытые лица своих фанатов, почувствовать запах резины и хлорки, за столько лет въевшиеся в кровь… А сердце все равно кольнуло едва ощутимым уколом страха. Противного, липкого страха, который он тщетно пытался вытравить из себя месяцами изнурительных тренировок. Страха, появившегося после первой встречи с Кириллом Мироновым. И ностальгии.

***

— Андрей, соберись, — прошипел Давлат, готовясь подать стартовый сигнал о начале схватки. Дорофеев с трудом вынырнул из своих мыслей и перевел взгляд на их противников. Ассасин и Феникс, молчаливый зверь, успевший завоевать сердца фанатов за два выступления в Колизее, и темнокожий холеный красавец, выступающий здесь впервые. Они с Мирославом распределили их заранее: он должен был натянуть более опасного Ассасина, а Мир — дожить до этого момента с Фениксом. По сигналу о начале схватки команда «Воскрешённых», как назвали себя соперники Дорофеева — и назвали весьма неудачно, по мнению Давлата, — рванулись вперед. Завязалась интенсивная борьба в свободном формате, без разделения на пары. В запале начала любого боя, когда еще слишком сильно кипел в венах адреналин, мешая видеть мир четко, все четверо слиплись в один большой ком, из которого было проблематично выделить кого-то одного. Каждый из них выходил на поединок такого формата впервые и в первые минуты растерялся, начисто забыв про план. Наконец от общей мешанины отделилась пара Дорофеева и Ассасина и усилиями Андрея откатилась на безопасное расстояние. Мирослав с Фениксом остались одни и принялись друг за друга с удвоенной яростью. На стороне команды «Анклав» было удобство: Андрей никогда не носил масок, а Мир недавно лишился своей. Свободу их действий не стесняло ничего, в отличие от «Воскрешённых». По совету старшего любовника Мирослав в горячке борьбы как бы случайно задел богато украшенную маску Феникса и содрал ее одним резким движением. По залу прокатился потрясенный гул. Феникс оказался ярким мулатом лет двадцати пяти с полными чувственными губами и знойной вызывающей улыбкой. Резкие, грубоватые черты его лица смягчали прекрасные темно-зеленые глаза и две симметричные ямочки на щеках. Разъяренный спортсмен влепил Мирославу неслабую пощечину. Тот, разумеется, в долгу не остался и вернул полноценный удар кулаком. — Я тебя и без этой маски уделаю, мелкая крыса, — прорычал мулат, с яростью глядя в глаза юному сопернику. — И твой парень тебе не поможет.

***

За время своего отсутствия Андрей значительно прибавил в борцовской технике. Давлат с удивлением смотрел, как бывшая игрушка Кирилла, которую он списал со всех счетов, медленно передавливает Ассасина по очкам. Тот пассивно защищался, выжидая момент, когда Дорофеев устанет и пропустит его контратаку. Отточенная техника обоих спортсменов привлекала взгляд своей особенной эстетикой; оба почувствовали в другом равного по силе и вели тяжелую позиционную игру в стиле «до первой твоей ошибки, сука». Нелепая возня Феникса и Мирослава в полуметре от них резала контрастом: менее сильный Мирослав свернулся в оборонительный клубок и изредка пытался поймать противника на болевой прием. Более крупный и техничный Феникс бесился, но не мог выдрать мальчишку из позы испугавшегося ежа. Давлат не смог сдержать тихого смеха; Андрей неплохо подтянул его класс за две недели, прошедшие с момента поражения Пантере. Тот не пытался выиграть преимущество, но и не отдавал позиций, а в один момент и вовсе чуть не поймал Феникса на очень болезненное скручивание колена. Мулат в последний момент успел уйти из страшной позиции, матеря юного соперника и самого себя. Наивная улыбка, скользнувшая по губам Мирослава, навела его на нехорошую идею. Андрей и Ассасин завязли в какой-то невообразимой позиции на краю площадки. Андрей очевидно злился — он не ждал, что спортсмен без достижений и имени создаст ему такие проблемы. Главным для него было вовремя рвануть на помощь уставшему Миру, но Ассасин не позволял ему даже приблизиться к победе над собой. Давлат видел, что Дорофеев постепенно устает, а вот истинное состояние Ассасина оставалось для обоих загадкой. Феникс сделал вид, что прозевал очередную попытку выхода на болевой прием, дождался, пока Мирослав среагирует на выставленную ловушку и раскроет свою идеальную защиту. Мальчишка купился на его уловку и попытался заставить мулата сдаться от болевого на правое колено, которое уже пострадало после недавней попытки. «Сдавайся, сука», — прорычал он на русском, и тот, к собственному удивлению, прекрасно его понял. Техническое исполнение этого приема было настолько бездарным, что охреневающий Феникс искренне удивился глупости юного соперника — выходить на поединок без ограничений, имея такую отстойную базу для него было самоубийством. Он перехватил руку Мирослава, грамотно раскрыл его еще больше и наконец сумел занять доминирующее положение. Минута жесткой, агрессивной борьбы, пока Андрей был занят собственной хреновой позицией, — и под нарастающий шум зала мулат красиво вышел на рычаг локтя, а высокий свод помещения разорвал отчаянный крик Мирослава. — Пять секунд, и я ломаю тебе руку, — пообещал он, наслаждаясь исказившимся лицом мальчишки. Сознание Мира захлестнула кровавая пелена жуткой боли в левом локте, растекающейся по всей руке и расходящейся дальше по нервам. Он уже не думал ни о чем, кроме этой этой обжигающей, отключающей рассудок боли, когда закричал «я сдаюююсь!» к злорадному ликованию победителя. По правилам Давлата проигравший не должен был вмешиваться в дальнейший ход схватки, а вот победитель имел такую возможность. Мирослав мог только с ужасом смотреть, как Феникс вскакивает на ноги и кидается помогать Ассасину. Вдвоем они справились с Андреем довольно быстро. Давлат заметил, с каким красноречивым выражением Ассасин посмотрел на товарища по команде. «И кто просил? Сам бы с ним справился», — отчетливо выражал его невидимый ледяной взгляд. — Не надо так смотреть на меня, — засмеялся Феникс. — Я сэкономил тебе силы для того, что будет дальше.

***

Прошло не меньше минуты, прежде чем потерявший сознание Андрей со стоном пришел в себя и открыл глаза. Ассасин мягко отключил его, пока Феникс удерживал ему руки. Это было почти не больно… Во всяком случае, лучше того, через что прошел Мирослав. При мысли о своем любовнике Дорофеев через силу заставил себя проснуться. Руки ему предусмотрительно связали, щиколотки туго примотали к бедрам — о бойцовских способностях бывшей легенды Колизея слишком хорошо знали многие. Мирослав неосмотрительно кинулся к нему и попал в стальные объятия Ассасина. Тот выкрутил ему руки за спиной, сделал подсечку и заставил встать на колени рядом с едва живым Дорофеевым. — Ну что, — спросил Феникс, доставая вторую резинку. — По-плохому или по-хорошему, крысеныш? Как многократно доказывала практика, иногда людям, говорящим на разных языках, не требовался переводчик, чтобы друг друга понять. — Андрей, прости меня, — прошептал Мирослав, задыхаясь от ужаса. — Это я виноват, я даже не понял, как это произошло, прости меня пожалуйста, я не мог терпеть… — его слова прервались тихими рыданиями. Дорофеев медленно покачал головой. После удушения говорить было больно. — Ты ни в чем не виноват. Это я опоздал, — ответил он. И добавил, уже на английском: — Сделайте что хотите со мной, только не трогайте его. — Нет! — вскинулся Мирослав, интуитивно поняв смысл его фразы. — Да, конечно, — зло бросил Феникс, охваченный желанием расквитаться с мелкой сукой за свою маску. — Отсосет как миленький, и в жопу даст. — Не трогайте его, прошу, — взмолился Андрей. — Ему восемнадцать, он еще девственник… Ассасин продолжал крепко удерживать плененного, не обращая внимания на слабые попытки освободиться. После тяжелого матча и болезненного приема левая рука Мирослава плохо его слушалась, а правая затекла от железной хватки на худом запястье. — Нахрена ты сюда пришел, если ни разу в жопу не давал? — удивился мулат. Он посмотрел на Ассасина и улыбнулся: — Трахал когда-нибудь девственников? Ощущения — улёт. — Нет, нет… Вы же его порвете, блять, — надломленно прошептал Андрей. Справиться с бинтами на руках и ногах он бы не смог — Дорофеев слишком хорошо знал это из собственного горького опыта. Опыта, который он, идиот, по своей же воле решил повторить перед отлетом в Италию. И ладно бы повторил его сам, — что ему, шлюхе, было терять? — но он заставил пройти через кошмар публичного изнасилования Мирослава. Свое ненаглядное сокровище, с таким трудом отбитое у Пантеры, его близкого друга. Своего чувствительного, доверчивого мальчика, который так наивно и безоглядно пошел вслед за ним на убой, захотев легких денег перед отлетом — на запас… Сердце Дорофеева разрывалось от боли: он сделал много ошибок в жизни, но это была худшей из всех. Он предал Вадима Раевского, издевался над побежденными соперниками в Колизее, изменял, обманывал, сменил не один десяток партнеров, но смотреть, как насилуют Мирослава, не смог бы. Феникс грубо схватил того за локоть и швырнул рядом с Андреем. Мир не успел вовремя подставить руки и разбил себе нос о жесткое резиновое покрытие. Дорофеев зажмурился, проклиная себя за решение принять вызов «Воскрешённых», бессмысленно рванул запястьями. Ассасин почему-то медлил, не торопясь зафиксировать мальчишке ноги и перевязать руки. — Ну? — не понял Феникс, разматывающий страховочные бинты. Он бы справился с ним и в одиночку, но мощный стояк Ассасина как-то не сочетался с этой медлительностью. Тот словно издеваясь со вкусом провел ладонью по напряженной спине Мирослава и небрежно шлепнул его по заднице. Мир вскрикнул и пнул его ногой, за что получил от Феникса резинкой по щеке. — Не трогайте его, — в бессильной ярости прошипел Андрей. — Я сделаю все, что вы скажете, — он невольно переходил с одного языка на другой. — Пока вы не наиграетесь. Оба, — Дорофеев с отчаянной мольбой в глазах смотрел на Ассасина, интуитивно понимая, что в «Воскрешённых» главный он, а не Феникс. — Мирослав попал сюда из-за меня. Это я должен отвечать, а не он. Пожалуйста… — Андрей, нет, — прерывисто возразил Мир. Договорить он не успел — Ассасин дал знак Фениксу, и тот, закатив глаза, со злостью поднял мальчишку за плечо и легким движением вышвырнул с площадки. Мирослава отбросило к ближайшим зрителям; он неловко приземлился на локти и зашипел от боли — мулат успел что-то травмировать в локтевом суставе его левой руки. Ассасин подошел к Андрею и двумя уверенными движениями разорвал на нем футболку. Дорофеев зажмурился от унижения. Не так должна была закончиться его легендарная карьера в Колизее… При мысли о том, что сейчас им, профессиональным бойцом, прилюдно овладеют сразу двое безвестных любителей, к щекам прилила краска. У Андрея никогда не было такого опыта; он с ужасом представил, какие травмы способны нанести ему «Воскрешённые», если захотят войти в него вдвоем одновременно. Беззвучно плачущий Мирослав свернулся в углу площадки и затравленно смотрел на сцену добивания своего любимого, не в силах отвести взгляд. Феникс церемониться не стал — он попросил у Давлата нож и разрезал на Дорофееве тренировочные штаны. Ассасин взял упаковку водной смазки, рывком перевернул соперника на живот и так же неторопливо положил руку ему на пояс. — Мирослав, уйди, — прошипел Андрей. Тот словно очнулся, вынырнул из пелены оцепенения. Кто-то из наблюдателей успокаивающе погладил его по спине. Мир вздрогнул, скинул с себя чужие руки, вскочил и метнулся к дверям в раздевалку. Оставшийся в зале Андрей зажмурился и уткнулся лицом в пропитанное потом и хлоркой покрытие площадки. Здесь начинался его личный ад. После разгромного поражения «Воскрешённым», один из которых кошмарно удивил его своими умениями, оставалось только смириться и принять свою участь. Единственное, что грело его разбитое сердце — Ассасин оказался достаточно мужчиной и отпустил Мирослава. Дорофеев был готов на что угодно, только бы не видеть, как эти твари насилуют его ненаглядного. Андрей тихо вскрикнул от первого жесткого проникновения смазанных пальцев глубоко в себя, но чем была для него физическая боль по сравнению с кровоточащими гордостью и самолюбием… — Не ной, не целка, — рассмеялся Феникс, заметив его болезненную реакцию. — Каждый месяц, наверное, так проигрываешь, а потом кайфуешь. «Идиот, у меня было два верхних партнера за всю мою жизнь». Феникс хотел помочь Ассасину растянуть тесного после долгого перерыва Дорофеева, но тот неожиданно отбросил его руку. Мулат презрительно фыркнул, но спорить не стал. Андрей с отвращением отвернулся, когда обидчик Мирослава подошел к нему спереди, грубо поднял его лицо на себя и приказал открыть рот. Размер у него, как у типичного африканца, оказался огромным. Андрею оставалось только молиться о том, чтобы Ассасин, неумолимо долбящий его ноющую задницу пальцами под возбужденный гул предателей-фанатов, оказался меньше там. «Да ладно, рыбка Дори, не в первый раз….»