Киллер, Коп и Дьявол

      У головного участка, как всегда, было не протолкнуться, все «козырные» парковочные места заняли ещё со вчерашнего вечера — единственный плюс того, что ты остаёшься в ночную смену, за которой потом следует дневная. Хотя можно ли это назвать плюсом? Кто-то ответит однозначное да, остальные сплюнут в сердцах. Понятное дело: если коп с такой зарплатой насобирал на новенькую иномарку или, не дай Боже, влез в кредиты ради этого, солидное место на парковке — один из главных приоритетов в его дальнейшей жизни. В противном случае придётся щемить свою ласточку к мусорным бакам, где воняет как на утилизаторе отходов — можешь попрощаться с обшивкой, эту вонь ты уже никак не выведешь, либо как альтернатива — прятать её на соседней парковке в частном секторе, а там очень ревностные жители, поди потом найди, кто нацарапал тебе культурное слово на боковине или проколол шину. Камеры эти скоты принципиально отказывались устанавливать.              Однако для неё парковочное место всегда было вне зависимости от загруженности. Это не смотря на то, что она всегда водила служебную машину. Сейчас этот измученный временем и частыми превышениями скорости Форд в дерзком дрифте заходил на парковку и, поравнявшись со стройными рядами машин, устремился к главному входу, где и затормозил, выполнив чистейший полицейский разворот. У чёрных покрышек клубился лёгкий дым, а из салона доносилась энергичная попсовая музыка. Кажется, корейская.              Водитель не спешила покидать салон. Она откинула козырёк и посмотрела в маленькое зеркальце, проведя пальцем под глазами, устало вздохнула и надела очки-авиаторы, пряча весь творящийся ужас под ними. Её взгляд сместился на фотографию, прикреплённую к козырьку, которую она тут же сняла и поставила перед собой, облокотившись о руль. На лице заиграла улыбка, уставшая и замученная, но какая есть. На какую она сейчас была способная.              — Я люблю свою работу. люблю свою работу. люблю свою работу. люблю… — как мантру, проговаривала она, каждый раз ударяясь лбом о руль. Наконец её взгляд сместился вправо, туда где находилось здание участка. — Люблю. свою. работу.              Девушка прикоснулась к фотографии губами и вернула её на место, захлопывая козырек и глуша двигатель. Подхватив бежевый пиджак с соседнего сиденья, она закинула его за плечо и подцепила из встроенного подстаканника бумажный стакан, на котором красной прописью было выведено слово «Флюгер». Вышла из машины. Сегодня авто на парковке было больше обычного — это заставило её напрячься, учитывая, какой сегодня день.              — Твою мать, суббота, — выругалась она, отпивая чая и тут же обжигаясь, а после высовывая язык и щурясь. Подержав кончик языка на холоде, а после дождливой ночи на улицы было зябко, она собралась и глубоко вдохнула, наполняясь «родными» запахами мокрого асфальта, бензина и пыли. Посмотрела на часы. До опоздания ещё есть время, так что… она направилась не в главные двери участка, а за угол, где была обустроена курилка, застеклённая с высоким потолком. Народу столпилось немного, но было одно знакомое лицо.              — Энид! — Радостная физиономия старшего следователя, как всегда, лучилась доброжелательностью. — Как всегда, безупречная парковка. Сигаретку?              — Привет, Юджин, не откажусь, — она улыбнулась ему, как смогла, и взяла из пижонского портсигара — наличие портсигара уже можно считать пижонством — не менее пижонскую сигарету в чёрной бумаге. Он поднёс ей огоньку (надо ли говорить, что зажигалка тоже была пижонская), она подкурила и, облокотившись о стенку, выдохнула, смотря в потолок. Отпила чая. Через стеклянную крышу было видно серое небо, которое всеми силами старалось не пропускать солнечные лучи сквозь молочную гущу воздушных масс. Возможно, к вечеру снова пойдёт дождь. Энид поморщилась, делая новую затяжку, посмотрела на сигарету, а потом — на Юджина.       — Почему так плохо тянутся? И вкус… базилик и… корица?       — Это безникотиновые сигареты, я ведь бросаю, пытаюсь по крайней мере. Тут исключительно натуральный состав, растительные ингредиенты. — Юджин улыбнулся, стряхивая пепел в урну.       — Хотела бы чего-нибудь «растительного» — взяла бы из запасов Аякса. — Она затянулась посильнее. Юджин обвёл её взглядом.       — Энид, переработки тебе не к лицу, каждый раз, когда тебя вижу, приходится щуриться, чтобы не обознаться. Ты когда спала в последний раз? Я имею ввиду нормальный сон.       — А, забей, — отмахнулась она как можно мягче, — ты же знаешь: наша служба неблагодарна и трудна, вот разгребусь с последними делами — и в отрыв. Так загуляю, всем участком не задержите! — Она потянулась и поймала робкие смешки из другого угла комнаты. Там стояло трое девушек, одна из которых была одета в парадную форму и выделялась среди остальных, помимо прочего, яркой (по-хорошему яркой) внешностью. Энид словила на себе её томный взгляд, но никак не отреагировала. Может быть, месяц назад это бы её хотя бы позабавило или даже возбудило интерес, но сейчас единственное, чего касались интересы Энид, — здоровый сон. Она отвела взгляд, для приличия подмигнув, но сделав это максимально беспристрастно, скинула пепел в урну и посмотрела на Юджина.       — Как дела у Бьянки? Уже вот-вот, да? Как назовёте? — Парень просиял, услышав вопрос, и забегал руками по карманам. Найдя бумажник, он извлёк из него маленькую копию УЗИ и показал Энид.       — Это Элли, врачи говорят, что всё случится в ближайшую неделю. — Лицо Энид смягчилось при взгляде на фотографию, но где-то внутри застыла тоска. Ей хватило самообладания не показать этого, хоть и пришлось поднять голову и снова посмотреть вверх. Она отпила ещё чая и старательно пыталась продолжить разговор. К счастью, парню не нужно было класть палец в рот — парочка наводящих вопросов о том, как продвигаются хлопоты с детской, что там с обустройством новой квартиры и, разумеется, как поживает домашняя пасека, позволили Энид быстро переключиться с гнетущих мыслей, которые так и остались загадкой для Юджина. По крайней мере, она на это надеялась. Юджин долго мялся, вместе с дымом у него на языке вертелся вопрос, но озвучить его он не успел. Телефонный звонок раздался чертовски вовремя. Энид внутренне выдохнула, что-то ей подсказывало, что она была не готова к вопросу. Скользнула пальцами в карман брюк и достала телефон, принимая вызов.       — Синклер. Да. Почему опоздала? Я с шести утра в отделе верчусь, — она щелчком отправила окурок в урну, за которым последовал пустой стаканчик, и, махнув Юджину, вышла из курилки, на ходу надевая пиджак, — да, я знаю, что сегодня суббота, не понимаю только, как это со мной связано? В смысле Рид ещё не приехал? Я за него? Кто сказал? А-а-а… Ну постой, совещание ведь уже прошло — значит, и проблем никаких. Чёрт. Меня ждёт? Слушай, не говори ему ничего. Ну вот так, не говори и всё! И Дивина пусть ничего не говорит! Особенно Дивина! Ты же знаешь, как она врёт. Да. — Энид прошла через главный вход и остановилась у поста регистрации, сверилась с наручными часами. — Всё-всё, скоро буду. — Отбилась она и обратила внимание на женщину за стойкой.       — Надо же, почти не опоздала, — раздался невеселый смешок с её стороны, — не боишься, что снег пойдёт? Доброе утро.       — Доброе, Ричи, — Энид расписалась в протянутом журнале, — если выбирать между дождём и снегом, предпочту второе. Слушай, говорят, Рид не приехал, в курсе, почему?       — Не-а, шеф до него всё утро пытается дозвониться — тишина, — она пожала плечами, принимая журнал обратно.       — Хреново, — она снова посмотрела на время, но стрелка почти не сдвинулась, — перед смертью не надышишься. Фух, пожелай мне удачи, а лучше шли меня к чёрту.       — Пошла к чёрту! — Ричи улыбнулась, и Энид поймала её смешок, твёрдым шагом направляясь к лифтам. Коридоры были полупустые, лишь старосуточный наряд мёртвой походкой околачивал углы, дожидаясь, когда их сменят.       Энид вошла в лифт, который приехал почти сразу, и, нажав предпоследний этаж, подошла к встроенному в стену зеркалу. Она приподняла очки и снова осмотрела лицо. Жесточайшие мешки под глазами не вызывали ничего, кроме тихого ужаса, как и общее замученное выражение лица. Она не узнавала себя, как и не узнавали окружающие. Куда подевалась вечно энергичная и до тошноты позитивная Энид Синклер? Куда исчез весь тот свет, что окружал её словно, священный ореол? Почему необъятный океан в её глазах теперь напоминал пересыхающий родник, в котором едва угадывалась прежняя синева? Где та самая Энид Синклер?              Осталась погребённая под грудами бумаг и ночных дежурств почти два месяца назад. Нет. Раньше. Настоящая Энид Синклер исчезла уже очень давно…       Отзвук прибывшего лифта вырвал её из тисков нахлынувших неприятных воспоминаний. Энид в последний раз глянула в зеркало и хлопнула себя по щекам, собираясь с мыслями. Накинула очки и ровным шагом вошла на этаж. Двери за спиной тут же съехались. 19 этаж с порога встречал дразнящими ароматами кофе из автомата, который она ненавидела (да и вряд ли кто-либо проникался искренней любовью к этой смолистой жиже), новой бумаги и распылителей для чистки окон. Вот она — «любимая» рабочая среда, в которой Энид варилась уже добрые пять лет.       Если вам удалось за это время не сойти с ума в этих тесных, но светлых офисах, поздравляю — вас теперь не спасти. Теперь до конца жизни в каждом косом взгляде вы будете видеть подозрение, в каждом неловком жесте — угрозу, а в каждой попытке завязать с вами разговор — скрытый мотив. Ведь на самом деле на такой работе сходят с ума ещё в первый месяц службы, а по выходу на пенсию даже психдиспансер не оплачивают, зато на полочке над камином стоит гордая медалька за верные годы службы, которая по ценности стоит не выше собачьей медали за участие в соревнованиях по плаванию. Что сказать — наша служба неблагодарна и трудна.       Энид прошла по коридору и вышла в опенспейс. Было, на удивление, людно, что хорошо. Стараясь не отсвечивать, она притаилась за бойлером, вглядываясь в панорамные окна бокового помещения. Табличка у входа гласила «Комната совещаний». За большим столом, занимающим подавляющую площадь всей комнаты, была лишь одна знакомая долговязая фигура. Энид выругалась про себя. Капитан — один из заместителей начальника управления, с привычной ему топорностью в движениях раскладывал стопки с документами и что-то перебирал на стеллажах, посматривая при этом в главный зал. Она пригнулась, ускользая от вездесущего взгляда шефа, и, оглядываясь по сторонам, прикинула примерный маршрут, при котором она сможет пробраться незамеченной до своего рабочего места.              Перекат.       Она скользнула внутрь опенспейса и дальше передвигалась гуськом. Энид прекрасно представляла, насколько хороший обзор из комнаты совещаний и что все пролеты между кабинками просматриваются так же хорошо, как желтизна на снегу. Так что ей приходилось периодически выглядывать и следить за тем, где сейчас находится шеф. И периодически шикать и угрожать кулаком тем, кто слишком явственно реагировал на её телодвижения.       Перекат.       Отлично, осталось пройти копировальную зону — и спасительная дверь детективного отдела прямо перед её носом. Но, разумеется, не может быть всё так просто. Именно в такой ответственный момент капитан решил переместиться со всеми бумажками к большему принтеру, который находился прямо напротив входа; и дверь, конечно же, была открыта. Всего пара метров отделяет её от спасительных закромов кабинета и полметра от испепеляющего гласа начальства.              Энид обрушила все свои мыслительные процессы на то, чтобы выйти из сложившейся ситуации. Спасение пришло откуда не ждали. Она на корточках подобралась к уже знакомой ей кабинке и заглянула за плечо парня, который сидел и сворачивал самокрутку, щедро набитую травкой. Он прошёлся языком и поплотнее затянул её.              — Аякс, я понимаю, племяннику полковника закон не писан, но не в управлении же.              — Энид?!              Она ткнула его в бок, и тот подавился своим выкриком.              — Тише, не то на одного криминалиста в отделе станет меньше. А сейчас просто слушай и кивай, понял?              Парень потупил взгляд, неуверенно кивнул.              — Почему ты решил накуриться до состояния камня ни свет ни заря прямо на рабочем месте, меня мало волнует, а вот вездесущее око начальства напротив — очень даже. Ты ведь не откажешь в помощи своей лучшей подруге?              — А чего нужно-то? — шёпотом спросил он, оглянувшись по сторонам.              — Что я говорила про кивать и слушать? А, забей. От тебя мне нужен твой талант. Вон, смотри, пройди до другого конца комнаты и сделай какую-нибудь глупость. Желательно погромче и так, чтобы все видели, в особенности наш шеф.              Парень вертел головой, переводя взгляд с дальнего угла комнаты на начальника и на Энид. В глазах было сложно разглядеть что-то, кроме вакуума.              — Ты уже одну загасил, что ли? — Хлопнула она его по затылку.              — А? Я, н-нет, нет, конечно нет. Просто, это всё как-то... странно, что ли?              — Аякс, не думай слишком много — голова закружится, и в этот раз будет не приятно. Просто сделай то, что я прошу, и не тупи! Давай, двигай своими багетами, давай-давай, — Энид толкала его в бок, заставляя подняться с места и, ёрзая, направиться в нужном направлении. Она притаилась за его рабочим столом, наблюдая со стороны.              Всё произошло настолько естественно, что было невозможно сказать: дело рук это Аякса или счастливое стечение обстоятельств. На выходе из опенспейса он зацепился рукавом о проезжающую почтовую тележку, в попытке его вытащить порвал рубашку и попятился назад, сбивая на ходу трёх сотрудников и общей кучей заваливаясь на бойлер. Резервуар с водой соскочил с места и с булькнувшим звуком разбился о пол, оставляя всю кучу-малу промокшими до нитки.       — Петропалус, твою мать! — Это было самым мягким из того, что долетело до ушей Энид. Бедный Аякс, который до сих не понял, что произошло, остался на растерзание своим коллегам, которые хоть и не рукоприкладствовали, но совершено не стеснялись в выражениях. Разумеется, вся кутерьма не могла не привлечь внимание «большого брата». Шеф решил конфликт в своей манере: смерил всю группу фирменным взглядом, способным прожечь стенки танковой брони, и этого хватило, чтобы яркие высказывания со стороны недовольных убавили в количестве децибел. И для того, чтобы Энид, наконец, добралась до двери своего кабинета. Она почти дотронулась ручки двери. Почти.              — Синклер! — Внутри Энид всё упало, когда она услышала знакомую интонацию и хрипловатый голос. А победа была так близка. — Зайди-ка на минутку. А лучше на две.              — Для вас, босс, хоть на все три, — сокрушённо пробурчала она, разворачиваясь на каблуках в сторону комнаты совещаний. Все коллеги провожали её сочувствующими взглядами, — знайте, я пала смертью храбрых! — Энид отсалютовала коллегам, прежде чем закрыть дверь, и повернулась к капитану.              — Не паясничай. И что это за игры в «детей-шпионов»? — Босс продолжал раскладывать какие-то бумаги, сортируя их в стопки по одному лишь ему ведомому принципу. — Если хочешь затеряться в толпе, одевайся менее броско. Ну да ладно, это все лирика. — В сухости и лаконичности выражений ему не откажешь. Капитан закончил с документами и залез в шкаф у стены, откуда изъял тонкую папку, но прежде чем отдать её, оглядел Энид. — Ты как-то неважно выглядишь, всё нормально?              — Ну-у, переработки по девять часов в сутки творят чудеса. — Она грустно улыбнулась, складывая руки в карманы пиджака.              — Тогда вот тебе ещё немного магии, — хмыкнул он, протягивая ей папку. Она вынула одну руку, принимая её и читая описание на обложке. Сам он тем временем взял со стола пульт и запустил автоматические жалюзи над окнами. Когда они полностью спустились вниз, скрыв их от лишних глаз, он заговорил, понизив голос, ничуть не изменившись при этом в лице: — Это не официальное задание. Дело касается одного из наших информаторов.              Энид скривилась, поняв, в каком значении начальник имеет слово «информатор», внимательно изучая лицо мужчины в личном деле.       — Две недели назад он перестал выходить на связь, а тут вдруг объявился и не с пустыми руками. По его словам, у него для нас есть информация, касательно «дела трёх». Да, то самое, которое у нас отобрал особый отдел. — Свободная рука девушки сжалась в кулак, покоясь на дне глубокого кармана. Она хорошо помнила тот день и людей в чёрных костюмах с большими коробками и то, как эти люди замуровывали в свои коробки материалы дела, над которыми их отдел работал почти год. Всем, кто работал над расследованием, приходилось жертвовать самым дорогим ради общего дела: своими здоровьем, временем, отношениями и даже жизнью. Её гнев и негодование, когда начальство сверху объявило о прекращении любой деятельности в отношении «дела трёх», уступал лишь начальнику детективного отдела, который едва не подрался с одним из них, разбив при этом пару окон и компьютеров.       — Моя задача? — стиснув зубы, спросила Синклер, смотря в тусклые глаза шефа.       — Забрать материал, которые у него есть, и получить разъяснения касательно его действий, но, — он наклонился вперёд, из-за чего лицо наполовину скрылось в тени, — повторюсь: это не официально. Надеюсь, тебе, как профессионалу, не нужно напоминать принципы «работы в тёмную»?              — Знала бы, что на профи скидывают самые крупные мешки с мусором — осталась бы в академии, — буркнула Энид, спускаясь глазами к строке с адресом, и тут же выругалась, не гнушаясь словами: — Южный Кантон! — выплюнула она, скривившись.              — Проблемы?              — Это не наша территория.       — Знаю, поэтому и посылаю тебя.       — Может… Может, пошлёте Галпина? Он и так себе в офисе уже всю жопу отсидел.              — Если бы мне нужно было ворваться через парадный, уложив всех лицом в пол, — я бы послал Галпина. Но здесь нужен более интимный подход, поэтому я посылаю тебя.       — Да, но это Кантон. Кантон — это грязь, мразь и застывшее дерьмо на ободке унитаза — нельзя не запачкаться.              — Я тебя туда не за любовь к чистоте отправляю. Сейчас в управлении нет никого, кому бы я мог доверить это дело, — шеф бросил взгляд на телефон, отчего-то сделавшись ещё мрачнее.              Энид тяжело выдохнула, захлопывая и возвращая папку капитану. Тот принял её и сразу отправил в шредер. Аппарат нещадно измельчил документ на бумажные спагетти.              — Когда?              — Сегодня вечером. Разумеется, тебе не нужно говорить, что, работая в тёмную, у тебя нет права на ошибку. Даже несмотря на твоё, — он запнулся, подбирая слово, — состояние.              — Разумеется. — Энид раздражённо почесала затылок. — Что там с Джоном? Он ведь сегодня должен был прилететь из Бостона. Так и не вышел на связь?              — Как видишь, — он показал ей телефон с кучей непринятых вызовов, — в аэропорту его не оказалось, я уже отправил наших присесть на камеры, в том числе в самолёте.              — По-моему, вы чересчур волнуетесь… Это ведь Джонатан, зная его, можно предположить, что из Бостона на велосипеде приедет. Или пешком придёт.              — Вот именно поэтому и нужно всё проверить. Он мог и за фюзеляж самолета зацепиться, Том Круз хренов. — Шеф раздражённо потёр переносицу, сместив свои очки с толстыми линзами на лоб.              — Могу идти? — Он махнул ей не глядя, беря в руки пульт.              — Ах да, и ещё! Переставь машину, Синклер. Так даже начальник управления не паркуется.              Энид закрыла за собой дверь и пробежалась глазами по присутствующим. Те, на кого она обращала внимание, отвлекались от своих забот и смотрели на неё в ожидании.              — И так, мальчишки и девчонки, кто хочет сделать тёте Энид приятно? — Она вскинула руку с ключами от машины вверх и потрясла ими. На кольце была мини-фигурка розового мультяшного волка. Остальные поняли намёк и резко поёжились, стараясь потеряться из виду. Видя их реакцию, Энид изменилась в лице и интонации, — ладно, тогда кто хочет сохранить свое бельё в чистоте и свежести?              Количество желающих выросло в геометрической прогрессии. Вот она — власть Королевы Сплетен. Этот титул Энид держит ещё со времён полицейской академии. У неё буквально есть все рычаги и болевые точки на всех своих коллег и, что греха таить, друзей тоже. Но Энид прибегает к своему оружию массового поражения только в особых случаях, как правило, безобидных. Вопрос парковки один из таких.              Отдав ключи самому активному и самому нервничающему из всех сержанту, имя которого она так и не вспомнила, Энид, наконец, смогла добраться до двери детективного отдела. В помещении её встретили любимые ароматы фруктового чая, цветочных духов и… лака?              — Предатели, — пробурчала Энид, смотря на то, как Йоко и Дивина красят друг дружке ногти, — могли хотя бы прийти поддержать. Меня только что на халтуру намотали, а вы меня так запросто бросили на растерзание. — Она притворно надула щеки, проходя к угловому столику, который выступал здесь в роли кухни.              — Волчонок, — начала Йоко, не отвлекаясь от своего занятия, — ты же знаешь, что морально мы всегда с тобой, в какой бы части света ты не была и какими бы непотребствами не занималась! — Красноглазая ехидно оскалилась. — Да и вообще, ты должна сказать спасибо, что наша пиранья не ляпнула ничего лишнего перед шефом, а ведь она почти…              — Заткнись, москит, — пригрозила кисточкой Дивина своей девушке, и та застегнула на губах невидимую молнию. Энид не без улыбки наблюдала за ними, заливая кипятком пакетик малинового чая.              — Ладно, как говорит босс: «это всё лирика», — попыталась она спародировать интонацию капитана, чем заставила усмехнуться своих подруг, — как идёт процесс с делом русского?              — Белоруса, — поправила Дивина, осматривая ногти Йоко, — бытовое убийство, банальщина, в понедельник суд. Вышка.              — Хоть и бытовуха, кровищи там было много, — продолжила Йоко и обернулась к Энид, которая через окно наблюдала, как её машину перепарковывают на «неожиданно» освободившееся место прямо напротив участка, — он вначале любовника жены зарезал.              — Это простительно, — кивнула Энид, перекладывая рафинад из коробочки себе в кружку.              — Потом саму жену, — продолжала Дивина.              — Это понятно, — снова кивнула Энида, размешивая девять кубиков сахара.       — И, напоследок, соседа, который удачно решил вынести мусор. В пол второго ночи, — закончила Йоко.       — Это интересно. — Энид отпила чая и поморщилась, добавила ещё три кубика. — А с остальными как?       — Какими остальными?       — В смысле «какими»?       — Ну, в смысле «которыми»?              Энид отставила кружку и подошла к так называемому «чёрному ящику», который на самом деле был розовый. Почему его называли чёрным, знало только трое человек, и один сейчас был среди них. Она открыла первую дверцу и прошлась пальцами по папкам с делами, вытаскивая первую попавшуюся.       — Вот, например, «Отравленная вечеринка». Какой идиот придумал название?       Йоко и Дивина переглянулись и посмотрели на Энид.       — Ты.       — Кхм… Так вот, отравление, — она открыла папку и пробежалась глазами, — хм, надо же, все улики подбиты, даже показания есть. — Она вернула папку обратно в ящик. — Так, а что там было с… «Сбежавшая невеста». Только не говорите, что…       — Это уже я, — улыбнулась Дивина.       — ... тоже чисто, — Энид пробежалась по делу, которое по сути было закрыто, — а как же. — Она полезла к остальным папкам.       — Волчонок?       Она зарылась с головой в стопку документов. Энид тщательно искала, но никак не могла найти хоть что-то. Когда ей на плечо упала рука, она вздрогнула и ударилась темечком о столешницу.       — Прости-прости. Я бы не хотела тебя расстраивать, но ты тут ничего не найдёшь.       — Хочешь сказать, что в городе резко прибавилось совестливых и законопослушных граждан? Не поверю, что за эту неделю не появилось хотя бы одного…       — Энид Синклер! — Йоко силой развернула подругу, заставляя посмотреть на себя. — Успокойся! Твои рецидивисты, насильники и мафиозники никуда не денутся — их просто нет! Волчонок, — смягчая интонацию, продолжила она, — ты когда нормально спала в последний раз? А ела?       Энид не ответила, лишь опустила глаза, поджимая губы. Сердце предательски сжалось, она почувствовала себя виноватой, будто совершила какую-то проказу в школе. И от этого чувства было никуда не деться. Йоко аккуратно сняла очки с подруги, та не сопротивлялась, и, заправив светлые пряди за уши, вытянула лицо подруги на свет. Посмотрела на Дивину, которая стояла у своего стола.       — Это никуда не годится, чешуйка моя, неси свой ремкомплект, — подмигнула она ей и повернулась к Энид, — сейчас будем реанимировать нашу лучезарную волчицу! Эффект, конечно, временный, поэтому в качестве рекомендации выписываю тебе здоровый сон, здоровый завтрак, обед и ужин; и не вздумай пропускать! Это я тебе как врач с незаконченным медицинским говорю! Понимаю, ты у нас крутая тётка, которой и конец света не страшен, но даже Бэтмену нужен отдых! Так что давай, — подруга усадила Энид в кресло и прокатила к столу у окна, где уже ждала Дивина с небольшим чемоданчиком и потирала ладони, — щас наша пиранья тебе такой массаж сбацает, коленки всю неделю трястись будут!       — Йоко, какой массаж, нам работать над-а-а-а, о-о, м-м-м… — Стоило плечам Энид попасть в цепкие руки Дивины, как та уже была не в силах сопротивляться. Приспустив пиджак, она профессиональными движениями размяла сначала самый напряжённый участок на трапеции и шеи, а после опустилась к плечам и верху спины. Делала она все аккуратно, не забывая про свежий слой лака на ногтях.       — Кайф, а? — Йоко дёрнула бровями, наблюдая за тем, как волчица едва ли не таяла под руками подруги. — Не зря я всё-таки тебе подарила эти массажные курсы.       — Да ты только свою выгоду видела в этом, — буркнула Дивина, но без явного недовольства, — теперь только и слышу каждый вечер: «массаж-массаж»!       — А ты как будто и против? — облизнула губы Йоко, Дивина чуть покраснела и фыркнула. — Так-с, массаж в процессе, сейчас замутим тебе чаю, но только не эту бурду, — она выплеснула чуть подостывший напиток Энид в раковину и достала из глубины самой высокой полки металлическую коробочку с богатым рисунком льва и короны на крышке, — на такие случаи нужно что-то особенное! Думаю, Джонни не сильно обидится. — Лицо Йоко растянулось в злобной улыбке, открывая упаковку премиального чая.       — Йоко… м-м. Ты ходишь… м;м, по очень тонкому льду… Джон с тебя три шкуры спустит, а потом и… с нас всех… м-м-м.              — То, что знают трое, — четвёртому не обязательно! Он вообще свалил непонятно куда, ты бы видела, какой шеф сегодня нервный был, когда пытался его вызвонить! — Йоко сыпанула несколько ложек чая, который пах ягодами и травами, и поставила завариваться. — Никогда не видела такого оттенка красного на лице человека, думала, его удар хватит. Кстати, тебе бы брать пример с нашего недоначальника! — Она кивнула на пустующий стол у дальней стены.              — В-в смы-сле…              — В том смысле, что Джонатан — никогда не стоит, когда может сидеть, и никогда не сидит, когда может лежать!              — Такой себе пример, милая, — Дивина снова начала разминать плечи, отчего Энид потихоньку скатывалась вниз, — Джонатан же отмороженный на всю голову трудоголик, он же буквально живёт работой. Вспомните, три месяца не выходил из участка! Обосновался в подсобке, как в квартире, даже готовил там же, весь офис пропах жареным беконом и блинами с сиропом.       — Лучше, чем химозой и смолой из автомата, — пробормотала Энид, развалившись на кресле с закрытыми глазами.              — Нет, то, что он фрик, каких поискать, — я не спорю, но вот его умение отрываться — это то, что нужно нашему волчонку. Да и нам, кстати, тоже не помешает. Он ведь твой наставник, я думала, за годы совместной работы ты должна была перенять все его качества, хотя бы по чуть-чуть от каждого. М-м, нет. Лучше не надо — второго такого мы не потянем. — Йоко открыла чайник с заваркой и вдохнула аромат. — А-ах, и как он только мог прятать такую бомбу от нас. — Йоко разлила чай по кружкам и дополнительно достала из верхнего ящика стола коробку конфет, тоже не из дешёвых.              На фоне играли «Seventeen», запущенные со спотифай Энид. Пиджак уже покоился на спинке кресла, а сама она вместе с Дивиной и Йоко не спеша перебирала документы из «чёрного ящика», расположившись на ворсистом полу, подбадривая весь процесс чаем, конфетами и рассказами из личной жизни двух девушек. Разумеется, щедрой доле юмора и стёба в рассказах затеряться было негде благодаря красноглазой половине. Эта парочка уже семь лет живет под одной крышей, но так и не обручилась. Почему — не знала даже Энид. Вернее, она не знала всей причины и была уверена, что подруги что-то скрывают, но посчитала, что когда те захотят, то сами ей и расскажут. Энид внимательно слушала, искренне смеялась и улыбалась. Пусть проблемы и мысли никуда не делись, но такое времяпрепровождение неплохо всё облегчило, дало возможность перевести дух.       Время клонилось к полудню, и девочки как раз закончили со всей волокитой. В итоге из всего ящика осталось только пять дел, которые требовали доформирования. Все они были пустяковые, Энид уже с первого взгляда могла определить, что, где и как нужно сделать, но пока решила не терзать себя этими мыслями. В самом деле ей нужен был отдых, в формировании которого с охотой помогли её лучшие подруги. Девушки укомплектовали все папки в плотные, но не совсем удобные, верёвочные завязки и самолично вызвались отвезти их в суд. Энид больше из приличия, чем из желания, поупиралась, но благородно уступила.       Она стояла у окна, смакуя во рту остатки чая, и наблюдала, как личный автомобиль (красный Ауди) её подруг вырулил с парковки и скрылся за поворотом. Обратила внимание и на погоду, которая своим почерневшим небом и усилившимся ветром окончательно убедила в том, что лучше она к вечеру не станет. Проглотив сладкий напиток, который оставлял немного вяжущее чувство под нёбом — всё же для неё данный сорт чая был горьковат, даже пятнадцать кубиков сахара не спасали, она отставила чашку на кухонный столик и подошла к окнам, выходящим в главный зал. Проследив глазами за коллегами, которые были заняты своими делами, она задёрнула жалюзи и закрыла дверь, оставив ключ в замке. Энид осмотрелась в кабинете — по первому взгляду и не скажешь, что это детективный отдел. Серьёзность атмосферы растворялась в воздухе, стоило увидеть импровизированное кольцо для мини-баскетбола у входной двери, кучу постеров на стене напротив и один ярко-розовый стол, выбивающийся из общей картины броской пощёчиной.       Каждое рабочее место выделялось в соответствии с причудами его владельца. Место Йоко было переполнено кучами бумаг и папок, расположенных как в ровные стопки, так и в небрежные кипы. Там же где-то затерялись журналы деловой одежды, однотонная косметика и две пары солнцезащитных очков, которые Йоко никак не могла найти. В том, что там есть какая-то система, блондинка была не уверена, хотя хозяйка утверждала обратное и всегда скалилась, когда кто-либо пытался навести на её месте порядок.       Напротив был стол Дивины, как антипод творящегося безумия: аккуратный и прибранный, причём настолько, что и не скажешь, будто за ним кто-то работал. Однако во время любого рабочего процесса тот как по щелчку пальцев переполнялся документами, выстраиваивающимися башнями из бумаг, превосходя хаос на любом из столов. Были пара деталей, связывающих два соседствующих места, — совместные фото, прикреплённые к краю мониторов компьютера. На них Йоко приобнимала Дивину за шею, положив руку на плечо и выставляя знак мира в объектив, Дивина в свою очередь целовала её в щеку, заставляя один глаз своей девушки щуриться и улыбаться. Энид узнала место на фотографии — Флюгер, любимая кофейня всего отдела. Любимая потому, что была недалеко от управления, открывалась рано и делала действительно хороший кофе. Чай тоже был неплох.       Рабочее место Энид на самом деле было едва ли не наименьшим из всех зол, единственное, чем оно выделялось, — ярко-розовый цвет. В остальном оно было совершенно обычным. Такой же компьютер марки «dell», относительный порядок в документах, пара фоток с корпоратива и какого-то награждения, а также куча разноцветных заметок, выклеенных вокруг монитора.       В остальном лишь два места в кабинете сейчас пустовали: стол Бьянки, которая на данный момент находилась в декрете, и главы отдела Джонатана. Однако, несмотря на то, что стол последнего и был девственно чист и пуст, на стене за ним красовалась электрогитара в окружении постеров рок-групп 80-х и 90-х и коллекции винила, а где-то под столом затерялся усилок. Своей любви к музыке глава отдела не скрывал и не стеснялся показывать, время от времени сотрясая гитарными рифами стены кабинета и всего этажа. Однако всё же бо́льшую часть времени играл он в наушниках, даже у него не было иммунитета от пиджаков с большими звёздами на погонах.       Энид ходила между столов, периодически трепала затылок, будто от чего-то отмахиваясь. Рой мыслей крутился в голове, и она никак не могла его разогнать. Пыталась цепляться глазами за окружающие предметы, но надолго её не хватало. Непоседливый червь, а скорее крот, который уже Ла-Манш прорыл в её мозгу, не давал успокоиться последние два месяца и постоянно требовал действия. По-воровски оглянувшись в пустом кабинете, она смиренно выдохнула и подошла к пробковой доске на стене перед их рабочими местами, приподняла её и отставила в сторону, а после подцепила уголок обоины и, потянув за него, отклеила большой прямоугольник прямо посередине стены. Энид подкатила к себе ближайший стул и сложила руки на спинке, рассматривая то, что видела перед собой.       Огромная карта расследования, на которую было нанесено бесконечное число заметок, выписок, вырезок из дел, статей и фотографий. Всё было соединено стрелками из разноцветных лент и маркеров (преобладал розовый). Она вела её уже три года и вот-вот должна была завершить. Она чувствовала это, смотря в её центр. Небольшой чёрный квадрат, на котором красным маркером была нарисована голова дьявола с мерзкой издевательской улыбочкой. От него, в свою очередь, расползалась огромная паутина, на звеньях которой прикреплены фотографии важных фигур преступного мира и иных лиц, с ними связанных. Всё в этой паутине было взаимосвязано, и Энид была очень близка, чтобы найти паука.       Она прикрыла глаза, потирая виски. Снова посмотрела на карту. Она была уверена, что в шаге от разгадки. Нужна лишь последняя деталь. Последний, недостающий элемент. Уже два месяца она ищет его, но как бы не старалась — всё тщетно. И от этого противное жгучее чувство скрежетало под её кожей, вызывая гнев и ненависть к себе. Она ненавидела себя за то, что могла допустить повторение событий трёхлетней давности. Ненавидела себя за то, что была такой слабой и глупой, не способной найти этот потерянный пазл, который никак не становился на место в этой мерзкой и изматывающей головоломке.       Энид встрепенулась, отгоняя нахлынувшие воспоминания. Одновременно с этим в дверь постучали, она обернулась, но более не сдвинулась ни на йоту. Безучастным взглядом смотрела на дверь, из-за которой раздавался незнакомый голос, а возможно, он был ей знаком, просто она отказывалась его воспринимать сейчас. Только не сейчас. Она вновь обратила своё внимание на карту. Потянулась пальцами в нагрудный карман розовой рубашки и извлекла оттуда крохотный бумажный свёрток. Она трепетно поднесла его к доске и, развернув, прикрепила под головой дьявола. Отошла и посмотрела на карту целиком.       Два месяца ей пришлось потратить на то, чтобы раздобыть этот жалкий клочок бумаги, автор которого давно отдал дьяволу душу. Она бралась за все дела не просто так — ей нужно было всё. Лица, имена, даже просто словесные образы тех, кто якшался с самой отъявленной мразью и грязью этого города. Крупица за крупицей она собирала хлебные крошки, чтобы наконец получить кусок хлеба. Чёрствого, заплесневевшего, но хлеба. И сейчас ей оставалось сделать только одно — срезать всю плесень и чернь с него, чтобы наконец добраться до мякиша.       Энид верила своему чутью, своей внутренней волчице (как она её называла), и та сейчас скалилась и рычала, сильнее убеждая свою хозяйку в том, что эти три буквы на клочке линованной бумаги что-то значат.

Р. А. Б.