Mediocrity

      Тяжелый жар поднимающийся от плиты заставляет женщину стирать пот со лба. На сковороде перед ней жарился залежавшийся бекон. Запах трехдневного масла сводил с ума и давил на рецепторы своей резкой горечью. Оставив на пару минут плиту, женщина выглянула в открытое окно, единственный источник свежего воздуха.       - Джон!       Крик женщины потонул в шуме улицы. Ее сын уже должен был вернуться с продуктами. Может его задержали друзья? Но тогда он наверняка бы забежал домой, не мог же он уйти и оставить всю семью без ужина. Несколько минут она всматривалась в лица пробегающих мимо детей, пытаясь различить среди них Джона. Но ничего кроме радостных возгласов, разговоров прохожих и ржания лошадей она так и не услышала. Решив, что просто подождёт, женщина вернулась в дом. Деревянная дверь захлопнулась, отрезая уличные звуки. Разве может с ним может случиться что-то плохое? Джон хороший мальчик, у него много друзей, он очень прилежный. Но внутри, в самом сердце, уже поселилось беспокойство. В последнее время в городе происходили разные странности. Иногда женщине казалось, что с наступлением темноты по улицам рыскает нечто страшное и опасное. Кто-то или что-то, кому ни комендантский час, ни полиция, ни семьи не указ. Женщина пыталась отгородиться от плохого, молилась, посещала все службы в небольшую местную церковь. В какой-то момент она поймала себя на мысли, что Бог не сможет защитить её и сына. И страх перед неизвестной опасностью снова заставлял сжиматься по ночам калачиком под тонким льняным одеялом. Джон, напротив, не верил ни в какую мистику, он даже в церковь с матерью ходил только чтобы ей стало спокойнее. Женщина вернулась к плите и решила, что дождется сына. Только сколько бы она не ждала, Джон так и не появился дома.

***

      Строчки плыли перед глазами в такт покачиваний поезда. Розмари третий раз перечитывала одно словосочетание, не осознавая написанное. Разум отказывался сосредотачиваться, вывести саму себя из потока мыслей у девушки не получалось. И всё же чем дальше от школы, тем спокойнее становилось на сердце Розмари. Она часто повторяла себе: "ещё чуть-чуть", - осталось всего каких-то два года, затем ей исполнится 17 лет, спадет Надзор и... Каждый раз в голове возникал вопрос: а что дальше? В магическом обществе у нее не будет должного внимания, если повезёт она устроится куда-то, где не зададут лишних вопросов. При мысли об этом вспомнился Лютный переулок, со скользкими дорожками, полный лавочек, торгующих запрещенными артефактами и зельями, готовый принять почти кого угодно. Особенно если доказать свою полезность. Розмари расценивала такой расклад, как неприятный и старалась увести свою жизнь подальше от подозрительного места. Среди маглов же шансы получить работу ещё меньше, Розмари по меркам другого мира даже не окончила школу, не говоря уже о более серьезном образовании. Перед Розмари маячила перспектива везде остаться изгоем. Думать о таком оказалось страшно. Как заработать деньги? Где жить? Сможет ли она продолжать и дальше скрывать отраву? И так всю жизнь...       Розмари не собиралась сдаваться. Не собиралась всю жизнь провести в одиночестве или где-то на отшибе, лишь бы никому не мешать. По её мнению должен существовать способ избавиться от отравы навсегда. И вероятнее всего, подсказки есть у того, кто подарил кольцо. Проведя ногтем по скользкому металлу, Розмари почувствовала успокаивающую прохладу. По школе не начали ползти слухи, будто ожившего кентавра никто не заметил, но Смит наверняка знала, - обнаружил труп лесничий, сообщил об этом только директору, а тот в свою очередь препятствовал слухам. Даже находясь в Европе и не претендуя пока что на Хогвартс, Гриндевальд всё равно создавал множество проблем. А значит разводить ещё большую панику директору непозволительно.       Одновременно Розмари чувствовала надежду и страх. Неизвестный нашёл их с матерью бомбоубежище в Лондоне, кольцо оставил прямо под ногами у девушки и та даже не почувствовала его присутствия. Розмари от напряжения сжала кулак над книгой. Если верить письму, незнакомец тоже "отравлен". Насколько эти слова правдивы остаётся только гадать. Розмари не считала себя готовой встретиться лицом к лицу с кем-то, кто обладает такой же силой, но умеет ей пользоваться. Разница в опыте и навыках чудовищна. Да и кто знает, что на самом деле на уме у такого человека? Если действовать необдуманно, она может подвергнуть опасности всех своих близких. Розмари приложила руку ко лбу и не заметила, как в купе зашла Ева.       - Я принесла перекусить.       Положив рядом несколько упаковок с жевательными конфетами, Ева забрала из рук подруги книгу, прерывая ее раздумья. Перед поездкой домой им повезло найти свободное купе, а своих друзей Ева оставила ещё на перроне. Она не хотела оставлять Розмари одну, понимая, какие мысли будут крутиться всю дорогу в голове Смит.       - Тебе нужно отдохнуть, не забывай об этом.       - Всё время обо мне беспокоишься. А сама возвращаешься к матери.       Ева сдержанно улыбнулась и отвернувшись, молча распустила косы. Откинувшись назад, Джонсон хмуро уставилась в потолок купе, массируя пальцами затылок. Порой подруга говорила слишком прямо, даже резко, но всегда честно и без прикрас. Иногда Розмари оказывалась права и ее слова оставались в голове эхом, не позволяя забыть. Каждое лето Ева чувствовала нехватку кислорода. Жара, плачущий ангел, запертые двери дома. Осточертевшие репетиторы, недовольный взгляд матери, удары тонкой бечёвкой по запястью дворецкого. Ева замечала, как дома в зеркале на нее смотрит бледная девушка, тень с черными волосами, плотно сжимая губы, чтобы сдержать крик. И она не знала, что говорить, как объяснить свою беспомощность. Требовала от подруги откровенности, но сама не хотела делиться накипевшим. Розмари терпеливо выжидала паузу, чувствуя внутри странную тяжесть, что мешает двигаться. Ева не сможет просто уехать на окраину Лондона вместе с ней. Да и неизвестно, как такой поворот воспримут в семье Смит. Их обеих сковывают цепи обязательств перед другими людьми и обстоятельства.       - Понимаю, ты не любишь говорить об этом...       - С тобой я могу говорить о чем угодно. Просто... После того случая мама очень разозлилась. И ее целью весной и летом стал поиск мне жениха.       Розмари будто ударили в живот. Она опустила тяжелые руки и сжала сидение руками. В голове пронеслись воспоминания о пощечине в Больничном крыле. Взгляд миссис Джонсон, полный ненависти и отчаяния, - отпечаток смерти отца и мужа. Розмари могла позволить этой женщине ненавидеть себя, пускай так, но за отношение к Еве, как к инструменту, Смит хотелось ударить самой. Выдать дочь за чистокровного, - звучит, как мечта для семьи, мечтающей о статусе. Деньги есть далеко не у всех "аристократов", как принято считать. Конечно, если бы Ева родилась мальчиком, ситуация была бы только лучше для рода.       - Она отправила письма?       - Думаю, да. Но есть надежда, что никто не клюнет. Мистер Морган постарался сделать так, чтобы об инциденте узнало, как можно больше волшебников из якобы высшего общества. Разумеется в своих рассказах он выставляет меня едва ли не куртизанкой, которая легко ложится под любого.       Розмари скрипнула зубами, впиваясь ногтями в обивку сидения.       - Какое право он имеет...       - Не переживай об этом.       Розмари резко разворачивается к подруге, уже не в силах сдержать накопившуюся внутри злость, начинает говорить громче.       - Что значит, "не переживай об этом"?! Ты в своем уме? Твоя мать выставляет тебя, словно собаку на выставке, даже не заботясь о том, что ты чувствуешь! А папаша этого ублюдка распускает поганые слухи, портя репутацию твоей семьи! Если бы я только...       Розмари размахивала руками, повышая голос, а увидев реакцию Евы только сокрушенно вздохнула. До нее сразу же доходит, что в речи она перегибает палку. Ева совершенно не заслужила этой истерики, но отвечает задорным взглядом, прикрываясь кулаком, едва сдерживая смех. Увидев шокированное лицо Розмари, Ева не выдержала и, запрокинув голову, засмеялась.       - Ха-ха-ха... Как же давно ты не говорила так. Я уже соскучилась по твоим эмоциям.       Розмари отвернулась, скрывая порозовевшие щеки. Видя, как смеётся Ева, она сама начала улыбаться. Расслабившись, она прислонилась к подруге плечом. Насмеявшись, девушки несколько минут сидели в тишине.       - Родная мать не может помешать мне общаться с тобой. А значит никто не сможет. Мар... Ты не обязана нести это бремя одна.       Розмари отстранилась, похлопала по своим коленям и Ева с готовностью легла лицом к подруге. С такого ракурса Смит вновь казалась печальной. Как Еве не нравились разговоры о доме и матери, так и Розмари не хотела делиться с ней своими переживаниями из-за отравы. Ева намеревалась забрать часть этой ноши даже против воли подруги.       - Помнишь, как я узнала про твой дар?       Розмари вздрогнула будто от удара током.       - Это не дар...       - Ещё какой! И он достался не кому-нибудь, а тебе! Разве не понятно? Ты плакала над мертвой кошкой, гладила ее... Я помню, как она медленно поднялась и тянулась к твоей руке. А потом мы отнесли ее твоему отцу и выходили её. У тебя есть сердце, чувствующее и живое, разве оно не является показателем того, что ты достойна?       На лицо Еве упали несколько капель. Она понимала, такие воспоминания ранят Розмари. И подруга считала своим долгом напоминать о самом главном, - даже отраву можно использовать во благо. Девушка подняла руку и смахнула соленые капли с ресниц Розмари.       - Ты умоляла никому не рассказывать. Тогда мы пообещали друг другу... Что всегда будем прикрывать друг друга. Поэтому я и говорю: ты не обязана всё делать сама.       Розмари сделала глубокий вдох, успокаивая дрожь в руках. Обидеться на Джонсон даже при желании не получалось. Вытерев рукавом слезы, Розмари стала перебирать черные волосы подруги.       - Пока мы не приехали, тебе стоит поспать.

***

      Гудок поезда разбудил задремавших подруг, обозначив приезд в город. Выглянув из купе, Розмари заметила, как суетятся студенты и решительно закрыла дверь. Ева без слов поняла, что лучше подождать и спокойно выйти без давки и криков. Оглянувшись, Розмари заметила свое нечёткое отражение в окне и тяжело вздохнула, - она забыла переодеться. Опустив штору и наложив запирающее заклинание на дверь, девушка достала из чемодана обычную одежду. Смит уже предвкушала увидеть привычные места, знакомые лица и запахи. А ещё своих друзей: За 6 лет Лондон почти стал для девушки родным. Оставаясь весьма непривычным, несущий в себе быстрый и шумный поток людей, но при этой не лишенный своеобразного очарования и загадочности. Небольшая квартира осталась небольшим островком родины, где родители девушки старались поддержать атмосферу, которая царила в их прежнем доме: с отцом Розмари часто обсуждала будничные дела на румынском, а маме в свою очередь помогала готовить привычные для них блюда. Наверняка к приезду дочери на столе уже будет свежая мамалыга и когда все усядутся обедать, мама ловко разрежет каравай ниткой, натянутой между указательных пальцев. С детства Розмари восторгалась этими представлениями и мечтала научиться так же. Тогда она думала, что это и есть магия. От разыгравшегося воображения у девушки заурчало в животе.       Как только шум за дверью прекратился, девушки вышли на платформу и Розмари обняла Еву, уже на прощание. Та крепко сжала плечи подруги, понимая, что они снова расстанутся на долгие три месяца. Джонсон никак не могла привыкнуть, каждый раз мысленно надеясь, что её не окликнет из ниоткуда голос матери или сопровождающего. Ей не хотелось отпускать Смит, необъяснимая тревога сжала сердце Евы, но ей пришлось найти в себе силы разжать руки. Они разошлись в разные части вокзала, несмотря на дымку, разделившую их, Ева чувствовала внимательный взгляд, когда оборачивалась. Розмари поднялась по лестнице и с высоты некоторое время наблюдала, как черные косички, подпрыгивая, исчезают в дымке, а затем резко потеряла их из виду из-за трансгерссионного прыжка. Стоя почти над поездом, Розмари заметила нескольких магов, снующих вокруг локомотива и по платформе. Сотрудники Министерства, проверяющие, как предположила Розмари, поезд. Что показалось ей весьма странным, так как ученики их явно не интересовали, никого не проверяли при выходе. Внешне и не различить, каждый в черном, шляпы-котелки, холодные отстраненные лица, будто всех сделали на одном станке для болванок. Похожий сотрудник приходил к Смитам, когда пришло письмо из Хогвартса и объяснял, что и как работает в магическом мире. Розмари запомнила выражение лица, когда мужчина смотрел на неё. Смесь презрения и жалости едкой кислотой прожигала терпение, заставляя девушку хмуриться от воспоминаний. Розмари отмахнулась от неприятных мыслей и, взявшись за ручку чемодана, направилась к выходу.       У вокзала помимо грузовиков и автобусов, которыми сейчас пользовались только для развоза продуктов, материалов и оружия по городу, стояли повозки, запряженные лошадьми, которые предназначались для гражданских. Именно к ним Розмари и направилась, спрашивая у кучеров в какую именно часть города те направятся. Найдя нужную, девушка уселась в неё. Поездка обычно занимала полчаса, читать в тряске по вымощенной крупными камнями дороге максимально некомфортно, поэтому Розмари оставалось только рассматривать прохожих и улицы. Постепенно повозка наполнилась людьми и с лёгким толчком повозка тронулась. Рядом с Розмари сидели обычные люди, даже про себя она старалась не называть их маглами. Ни к чему это разделение, когда по сути они все одинаковые. Розмари осматривала знакомые улочки и думала, как в столь тревожное время город едва был похож на себя. Буквально на каждой улице можно найти здание, разрушенное бомбежками, какую семью не спроси, в каждой случились потери, жители города от мала до велика, не смотря на классовые различия, работали и вкладывали свое сердце в защиту родных мест. Поглядывая по сторонам, Розмари заметила одно из зданий, что пострадало при первой волне. Опавшие стены открывали вид на внутреннюю часть дома, как раскрытая грудная клетка. Среди пустующего помещения гулял ветер, колыхая выросшую траву, усеянную одуванчиками. Ни разбитой мебели, ни деревянного пола, ни одного признака того, что раньше здесь жили люди. Только каменные стены, зарастающие плющом.       Уши будто сдавило прессом, настолько резко, что девушка схватилась за голову. На мгновение звуки будто выключили, а на замену им сознание пронзил душераздирающий крик. Хриплый голос срывается, переходя верхнюю грань и выходя в фальцет. У Розмари темнеет в глазах от страха, который явно принадлежал не ней. Ладони мгновенно вспотели, пальцы задрожали, она наклонилась вперёд и едва не упала с повозки. Наваждение ушло резко, но Розмари не могла выпрямиться, ощущая себя раздавленной.       - Мисс... С вами всё хорошо?       Мужчина напротив, скрестивший руки, покрытые татуировками, приоткрыл один глаз, и посмотрел на Смит. Розмари не смогла ответить, горло сдавило в болезненном спазме. Она оглянулась и успела только отметить улицу, которую повозка только что проехала. Вид разрушенного дома, увитого плющом приобрёл зловещие оттенки. Ей потребовалась минута, чтобы начать спокойно дышать и расслабиться.       - Да. Всё в порядке, спасибо. Просто задремала и кошмар приснился.       Мужчина, успевший наклониться ближе, откинулся сразу же назад, хмыкнул и опустив голову, закрыл глаз, обратно притворяясь спящим. Он явно не выглядел так, будто услышал сейчас чей-то крик. Розмари мельком взглянула на других людей, но никто из них даже бровью не повел. Кто-то лишь бросил взгляд на девушку из-за её мельтешения, но быстро потерял интерес. Розмари провела рукой по лбу и второй покрепче вцепилась в ручку чемодана. Если никто из окружающих её людей не услышал, значит ли это, что крик имеет магическое происхождение? Осматривая людей второй раз, Розмари убедилась, что это факт.       Повозка затормозила у поворота и Розмари легко спрыгнула, потянув за собой чемодан. Крик всё никак не выходил из головы, беспокоил, залегая в памяти глубоким эхо. Розмари замедлила шаг, обдумывая произошедшее и заодно успокаиваясь. Небольшая аллея вела прямиком к дому, ей некуда торопиться. Розмари задумчиво проводила взглядом от одного дерева к другому, пытаясь осознать, что произошло. Ладони чесались от желания вернуться обратно и исследовать заброшенный дом. Или же дело совсем не в нём? В голове Розмари одна за другой вспыхивали мысли, как зажжённые спички. Может опять всё дело в отраве? Но как это проверить, привести на место другого волшебника или есть другие способы? Прежде чем лезть в такое дело, стоило покопаться в домашней литературе. А если она не найдет ничего? Тогда Лютный переулок. Не слишком ли это опасно? И не зацикливается ли сама Розмари на какой-то ерунде? Девушка отпустила чемодан и стала тереть виски, чувствуя, как голова начинает болеть.       - Нет, такие крики ни в каком контексте не могут быть хорошим или нейтральным знаком.       Вывод помог прийти к соглашению с собой. Воодушевившись тем что займётся расследованием позже, Смит вновь подхватила чемодан и поторопилась домой. Ноги быстро донесли её к знакомому фасаду, перед самым входом девушка приложила руку ко лбу, успокаивая себя перед встречей с родителями. Им не к чему знать о подобном происшествии. Да и что ей рассказать, свои подозрения, которые ни на чём не основаны и ничем не подтверждены? Когда у неё появится действительно стоящая информация, тогда и расскажет. Глубоко вздохнув, Розмари постучала в дверь, покрытую старой, облупившейся по углам, коричневой краской. Сначала раздались негромкие возгласы, затем дверь резко открылась и на улицу выглянула мать девушки.       В доме казалось ничего не поменялось. Не теряя времени, Розмари затащила чемодан на второй этаж, где располагалась её спальня, - небольшая каморка, но весьма уютная и полностью принадлежавшая девушке. Чемодан она отправила сразу в шкаф, разбор вещей подождёт до вечера. Мама ждала внизу, сминая бледными пальцами края фартука. С момента их встречи женщина не проронила ни слова, только крепко обняла дочь, пока та ещё стояла на пороге. Розмари едва справлялась с желанием начать расспрашивать обо всём, несколько раз она набирала в грудь воздуха, осознавая, насколько серьёзна ситуация. Иначе мама не стала бы молчать. Розмари беспокоило то, насколько мама бледная, как скованно она двигается, стараясь быть осторожной, будто боится сделать что-то лишнее. Пальцы источали непривычный холод, Розмари вздрогнула, когда они взялись за руки, чтобы дойти до небольшого кирпичного здания, пристройки к заводу. Поняв, куда ведёт мама, Розмари плотно сжала губы. Здесь собирались для обсуждения важных событий, как правило не самых радостных. Женщина на входе проверяла с огромным списком всех, кто проходил внутрь. Несмотря на военное положение и призыв в армию, в помещении скопилось очень много людей. В основном женщины и дети, мужчин Розмари практически не наблюдала. Девушка заметила несколько знакомых лиц среди присутствующих подростков. Оказалось собрание проводилось не только для Смитов, но и для других семей.

***

      - Сколько ещё наших детей должно пропасть, чтобы они наконец зашевелились?!       Сердце, отбивавшее минуту назад чечетку в бешеном ритме, замерло на первой же фразе оратора. Розмари крепко вцепилась в руку матери, чувствуя как голова закружилась, а в горле встал ком, мешающий дышать ртом. Клокочущая обида, расцветшая среди других эмоций, дурнопахнущим бутоном, мгновенного завяла, стоило Розмари осознать, почему родители ни разу не обмолвились о происходящем за целый год. Им, как и ей, банально было страшно. Очевидно их уверенность и чувство защищённости постепенно таяли. Слишком наивно так молчаливо надеяться, что дочь не затронут страшные события. Возможно, они пытались связаться с директором Диппетом и тот попросту отказал им в возможности Розмари остаться в школе. Следом за обидой разгорелся гнев, поглощая страхи. Розмари крепко сжала челюсти. Она будто оказалась в урагане, раздуваемом криками со всех сторон, а собственные эмоции не помогали успокоиться.       - Вчера исчез Джон! Мой бедный мальчик отлучился за продуктами и не вернулся домой!       Обернувшись на знакомый голос, девушка увидела мать Джона Хилла. Утирая грязным фартуком лицо, из угла комнаты женщина кричала, пересиливая собственный плач, пока ее поддерживали родные. Розмари почувствовала, как внутри оборвалась незримая нить, сдерживающая все эмоции. Перед глазами появилась пелена подступающих слез. В школе Розмари старалась не вспоминать о семейных делах. Хоть в мире магов ей и пригодился опыт, полученный на улицах, в Хогвартсе Смит полностью сосредотачивалась на учебе, как просили родители и дела семьи оставляла вместе с магловской одеждой на дне чемодана.       Для детского сознания переезд выглядел, как обычное путешествие. Только оказавшись в Лондоне Розмари узнала, какую цену заплатили её родители, а в частности отец, за возможность мирно жить. Их авантюра без должной поддержки была обречена на провал. На границе вместе с ними сбежать из страны, которую в скором времени захватили, пыталось очень много людей. Такие же семьи с детьми и стариками, но скольким из них улыбнулась удача Розмари не догадывалась. Возможно старый дом её семьи уже разрушен немецкими солдатами, зарос травой и мхом. Лондон встретил их проливным дождем, криками на таможне и крепким запахом табака. Мужчина, встретивший их в новом доме назвался мистером Смитом. Розмари лишь обрывками помнила его долгий разговор с отцом, они с матерью сидели в другой комнате в это время. Польза, семья, новая жизнь, - для маленькой Розмари эти слова имели наибольшее значение. Им выдали новые документы, новую фамилию, практически новую жизнь. Родители с усердием подходили к каждому заданию, к любой работе, которую им предоставляли, стремясь обеспечить себе достойное будущее. В тот момент Розмари поняла, что не хочет оставаться в стороне.       Криминальный мир, как дикий зверь: принюхивается к тебе, рвет и таскает за загривок, кидает и заставляет истекать кровью. Если выдержишь и найдешь силы оскалить зубы в ответ, - выживешь. Если не сможешь, то останешься скулящей шавкой или вовсе умрешь. Розмари вызвалась помогать, борясь со страхом. Девочка выглядела способной, а её рвение и желание действовать добавили очков одобрения. За обучение взялся знаток города, в его обязанности входил инструктаж детей-новичков. Несколько месяцев Розмари училась только бегать, чтобы развить выносливость и сделать ноги сильными. Но этого учителю оказалось мало, с его слов одной лишь скорости Розмари будет мало, она должна стать сильнее и уметь не только постоять за себя. Не бояться боли, уметь рисковать и жертвовать ради достижения цели, правильно расставлять приоритеты, - всё это лишь основы. Параллельно девочка учила карту города, строила оптимальные маршруты и пробегала их вместе с учителем. На практике она поняла, зачем он уделял столько внимания физической нагрузке, - некоторые обходные пути требовали карабкаться на крыши, сдирая кожу на ладонях, забираться на стены и много-много прыгать. Поначалу ей нравилось это чувство, адреналин разгонял кровь, лёгкие горели, а тело двигалось практически само. Отрезвило Розмари лишь первое серьезное столкновение. Смиты сотрудничали со многими группировками и другими семьями, а значит и врагов у них оказалось предостаточно.       Возвращаясь с добычей, Розмари наткнулась на засаду и чудом не попалась. В тот раз ей пришлось на ходу продумывать свой маршрут, пока преследователи гнались за ней. План оказался прост: Розмари удалось добежать до другой группы, предупредить их и передать сумку. Задача в приоритете, - передать добытое, а погоню Розмари пришлось уводить самой, не рассчитывая на помощь. И когда преследующие наконец поняли, что девочка их обманула, их поведение резко изменилось. Разделившись, подростки убежали и казалось бы забыли про Розмари. Так она думала, пока не пришел час расплаты. Её выследили и загнали в угол, главарь решил наказать наглую новенькую, чтобы не пыталась переходить им дорогу. От ударов кружилась голова, даже оперевшись спиной на стену, девочка еле стояла, видя только одним глазом, второй залила кровь. Розмари хорошо запомнила вкус боли и унижения от более сильных противников. Убивать её конечно никто не стал, ради одной сопли вызывать гнев у Смитов никто не горел желанием. На этом обучение Розмари завершилось, учитель отметил, что теперь на улицах её покрестили. После сломанной руки и многочисленных синяков с ушибами, Розмари поняла, что физически ей не победить. Тогда ей стало важно превосходить своих противников в силе ума. Родители попытались оградить Розмари от деятельности семьи, но её самоотверженный поступок не остался без внимания. Стремление девочки к развитию, стойкий дух, преодолевающий трудности и замеченный в ней талант стратега в глазах главы смотрелись дороже, полученной тогда информации. Шефство над девочкой передали в руки другому человеку, с которым Розмари начала изучать искусство ведения войны. Спустя годы ей доверяли также, как взрослым. Доверие семьи подтвердилось тем, что год назад Розмари разрешили собрать свою банду. Предпочитая думать о будущей стае, как о партнёрах, коллегах или соучастниках, тем самым не пуская никого к себе в сердце, Розмари считала, что не привязывается. Достаточно и того, что она доверяла им, лично отбирая каждого подростка. Их деятельность мало чем отличалась: занимались в основном доставкой по городу слухов, информации, товаров. Когда им позволяли воровать на улицах, в группе оказались двое талантливых щипачей.       Джон пришел к ним неожиданно, до этого он подрабатывал подмастерьем в лавке кожевника и разносчиком газет. Во время войны, его семья едва выживала и чтобы прокормить их, мальчик решил использовать свой главный талант. Никто не мог обогнать его. Когда Розмари устраивала тест, она выбрала маршрут с несколькими препятствиями, а также учла, где можно срезать путь, чем соревнующиеся с Джоном ребята вполне могли воспользоваться. Джон о тайных проходах не знал, зато быстро учился, запоминал маршруты идеально, казалось в его голове изначально выстроена целая карта города. Он умел использовать окружение, запутывать преследующих, казалось для него не существует препятствий на пути. Став частью группы, Джон смог показать и свой на удивление мягкий характер. Он отличался упорством, способным добиться любой цели, имел отзывчивое и понимающее сердце, за всё время их общения Джон оставался с ней до конца, даже когда остальные решили бы разбежаться, сбегая от полисменов или других банд. Он всегда стоял спина к спине девушки, в драке или при побеге был готов пожертвовать собой ради других. Возможно, это и сыграло с ним злую шутку и теперь его могут никогда не найти. Розмари быстро вытерла слезы и ещё раз оглядела собравшихся. Женщины с детьми, редкие мужчины и множество подростков, в основном из других группировок. Те, с кем Розмари обязана встретиться после. Нельзя позволить себе упасть духом. Джон пропал буквально вчера, если она поторопится, то ещё может найти его живым.       - Скотланд-Ярд отказывается нас слушать! Они считают, что наши дети погибли во время обстрелов!       Розмари постаралась абстрагироваться от гневных выкриков взрослых. Чем дольше они стоят здесь и сотрясают воздух, тем хуже для пропавших детей. Время идёт, преступник уже может наметить новую жертву. Кто-то осторожно тронул девушку за плечо и Розмари резко обернулась, едва не задев локтем Вильяма, лидера другой стаи. Серые глаза встретились с карими. Парень коротко кивнул, в ответ Розмари два раза моргнула. Оба понимали, если родители узнают об их планах, то не дадут даже из дома выйти.       Розмари повернулась к матери, которая всё ещё крепко сжимала ладонь девушки.       - Пойдём отсюда, ты только сильнее переживаешь. Отец сегодня дома?       Дабы мама успокоилась, Розмари заговорила на румынском. В материнских глазах, таких же глубоко серых, сквозила печаль. Не желая видеть, как она переживает за чужое горе, Розмари решительно повела мать к выходу.

***

      Затянув волосы в тугой хвост, она сделала из него пучок и заправила их под кепку. Школьная мантия покоилась в чемодане на самом дне, её время придет в конце августа. Прямые коричневые штаны на подтяжках с несколькими швами и заплатками, серая рубашка в клетку с подшитыми рукавами, а сверху черная жилетка. Одежда, взятая у ребят постарше, практически висела на худой девичьей фигуре. Впрочем, Розмари радовалась этой особенности, для маскировки под парня ей даже не приходилось стягивать грудь. А для уличных дел ей больше всего подходил такой вид. Спустившись вниз, Розмари обнаружила маму на том же стуле, где усадила её после собрания. Такой подход явно отнял у женщины много сил, особенно эмоциональных. Розмари не в первый раз наблюдала, как мама переживает за чужое горе, как за своё. Зачастую ни слова сопереживания, ни искренние чувства, не стоят ничего в глаза тех, кто потерял близкого человека, члена семьи. Отец пропадает в госпиталях, нагружает себя работой, вынужденно оставляет маму одну, а ей остаётся только наблюдать со стороны, как ухудшается ситуация. От того, что её собственная дочь вдалеке от пугающих событий, в безопасности и под присмотром, мама должно быть испытывала вину перед окружающими. А теперь это чувство слилось в безумном танце со страхом того, что теперь Розмари в опасности. Девушка окинула взглядом осунувшуюся фигуру матери, протянула к ней руку, но замерла на месте.       Розмари не знала, что ей сделать, чтобы помочь, любая приходящая в голову мысль сталкивалась с критикующим внутренним голосом, повторяющим, что всё это бессмысленно. Маме станет лучше, только если эти пропажи и смерти прекратятся, а её дочь вместо того, чтобы как можно быстрее приступить к расследованию, тянет драгоценное время и тратит его на... Розмари тряхнула головой и наклонившись, обняла мать за плечи. Злобный голос в голове затих, когда девушка почувствовала, что её обняли в ответ.       - Всё будет хорошо. Вот увидишь.       Плечи матери вздрогнули.       - Моя дорогая... Я знаю, о чем ты думаешь.       Два серых взгляда встретились, один как пасмурное небо, второй словно густой туман. Похудевшее бледное лицо обрамляли локоны светлых волос. Иногда Розмари думала, что слишком много унаследовала от отца. Она ходила, разговаривала и держала спину прямо, подражая ему. И всё же она являлась смесью двух людей и поэтому уверяла себя, что её мать, Оанна, гораздо сильнее, чем выглядит. Иначе откуда такое качество в самой девушке, ведь отец являлся человеком довольно мягким? Пройдя через столько трудностей, переехав в другую страну, Розмари хотела вселить в мать немного уверенности.       - Я буду очень аккуратна.       Оанна вцепилась в плечи Розмари, прижимая к себе.       - Прости меня. Я думала, если не расскажу тебе, то ты не будешь волноваться, а полиция уж разберётся. Но они ничего не делают... Но ты не должна из-за этого рисковать собой.       - Я понимаю. Но мам... По дороге сюда я услышала... Крик. Настолько истошный и тревожный. Это случилось из-за отравы, так как никто вокруг даже не шелохнулся. Возможно... Мне под силам разобраться в этом.       Розмари понимала, что эта новость может напугать маму ещё больше, но считала, что обязана рассказать. Несколько минут они молчали, а затем мать отпустила девушку.       - Знай, что я верю в тебя. Будь осторожна.       - Обещаю. Расскажи отцу, если он вернётся раньше меня.       Девушка быстро поцеловала мать в щеку, убеждаясь в том, что она больше не дрожит. Теперь Розмари со спокойной душой могла отправиться на встречу. Поправив кепку, девушка вышла из дома.

***

      Билли Стаббс оказался весьма неприятным и неосторожным пацаном, его оказалось легко вывести на эмоции, особенно ярко он реагировал на молчаливого Криса. Жаль что боец из него никудышный. Розмари надеялась, что этого дерзкого кабана придется усмирять, гонять по городу, пока тот не выдохнется, и только потом уже бить. Оливер стоял на стреме, пока в тупике Крис выбивал из сироты всю спесь. Розмари наблюдала, как лицо парня постепенно превращается в кровавое месиво. Внешне Стаббс напоминал бульдога, Розмари удивляло, как при не самой сладкой жизни в сиротском приюте, этот пацан умудрился вырасти крупным и сильным. В голове девушки уже выстроились некоторые догадки. Раздались всхлипы и хлюпающие звуки, Билли начал выплевывать кровь. Розмари могла бы пожалеть его, но сейчас избиение, - лишь часть необходимой работы. Только так она начнет расследование.       - Кха... Я всё верну! Ублюдки!       - Хорошее название, может себе возьмём?       И как только Оливер их услышал? Розмари бросила на него недовольный взгляд, но парень только показал язык в ответ.       - Следи за улицей.       Найджел встал позади девушки, подкрепляя её авторитет. Оливер должен уяснить распределение ролей как можно быстрее, чтобы избежать конфликтов в будущем.       - Вчера ты видел паренька с короткими русыми волосами. У него был коричневый пакет с продуктами из пункта раздачи. Я знаю, что ты видел, куда он пошел.       Розмари подошла поближе, глядя сверху вниз на Билли. Крис, держащий пацана за шиворот, прижал его к стене, не давая ему встать на ноги, уже занес кулак для нового удара и только вопрос от девушки остановил его. Поначалу Билли тяжело дышал, почувствовав передышку, но выбить его гонор оказалось не так просто.       - А ты типа здесь главный? Голос какой-то странный…       Розмари кивает и кулак метко попадает в ухо вместо ответа.       - Отвечай на вопрос.       - Я что должен запоминать каждого, кого вижу на улице?       - Нет. Но я знаю, что ты часто ошиваешься рядом с тем местом. Чтобы отбирать часть еды у детей, которых могут отправить за продуктами.       Кивнув еще раз, Розмари оставляет Билли в руках Криса, давая ему время подумать. Девушка повернулась к Найджелу.       - Ты карманы осмотрел?       - Разумеется.       В руках у Розмари оказываются два сухаря и обрывок талона. Девушка довольно улыбается, разглядывая находки. А вот и доказательство её теории.       - Здесь стоит вчерашняя дата. А значит, ты у кого-то отобрал использованный талон. Чем быстрее ты начнешь отвечать на вопросы, тем быстрее это закончится.       Крис вновь остановился, вместо лица в этот раз страдал живот Билли. Один глаз на лице сироты уже заплыл, а вторым Стаббс смотрел куда-то в проход. Скрипнув зубами от злости, Розмари обернулась и увидела знакомое лицо. Оливер преграждал дорогу Тому Реддлу.       - Куда так торопишься, приятель?       Том отбросил руку Оливера, тянущуюся к его плечу.       - Отвали.       Розмари быстро вышла вперед и сняла кепку, становясь на место Оливера. На мгновение на лице Реддла промелькнуло удивление, но слизеринец быстро взял свои эмоции под контроль.       - Смит.       - Реддл.       - Роз, вы знакомы?       - Да. Но сейчас это не важно.       - Вот уж не думал, что встречу тебя здесь. Да еще и в столь любопытной ситуации. Что ты пытаешься выяснить у Стаббса?       Как же быстро Реддл ориентировался в ситуации. Розмари не торопясь раздумывает, скрещивает руки на груди, мельком бросает взгляд на Билли и отмечает, что им овладел животный страх. Боль от ударов Криса и возможные последствия их встречи не пугали сироту так сильно, как появление Реддла. И кажется, Том наслаждался произведенным впечатлением, будто змей, чувствующий страх своей добычи. Розмари поняла, что слизеринец следил за ними и показался в самый подходящий момент. Интересно, как долго он хотел наблюдать за избиением Стаббса?       - Если позволишь, я мог бы спросить у Билли.       - Наше соглашение здесь в силе?       - Полагаю, да.       - Тогда узнай, что он делал вчера рядом с пунктом раздачи. Этот пацан должен был видеть нашего друга.       - А зачем…?       - Он исчез. И не только он один.