Личный информатор

Месяц спустя

2 апреля. На часах без пятнадцати десять вечера, но район Синдзюку продолжал активно жить. В разгар цветения сакуры розовые лепестки как-то по-особенному смотрелись на фоне высоток, неоновых вывесок баров и магазинов. Синдзюку — это рай для иностранцев в виду огромного количества парков, гостиниц, пабов, универмагов, достопримечательностей. Тут никогда не прекращалась жизнь то ли из-за самой ошивленной железнодорожной станции мира, то ли из-за Ниси-Синдзюку, квартала, в котором тысячи офисных планктонов засиживаются до поздна в своих небоскрёбах, то ли из-за Голден Гай, квартала крошечных забегаловок и клубов, а также борделей. Молодая девушка с короткими крашенными волосами неспешно шла по студенческому кварталу Такаданобаба. Вокруг пестрели ночные клубы, десятки студентов отдыхали в этот день, потому что именно сегодня днем они поступили в то учебное заведение, в которое так хотели. Чуть в стороне, на две улицы вправо, расположились общежития одинокими серыми истуканами, застыв в немом осуждении. Если сильно захотеть, то можно забраться на крышу одного из общежитий и наверняка заметить Университет Васэда и сад Кансэн-эн. Но как бы манительно не было развлечение в клубах вместе с семпаями, девушка продолжала идти к своей цели — домой. Сандалии привычно клацали по асфальту, ветерок подхватывал полы широких лёгких черных брюк. В белом топе было прохладно, но зато удобно. Поправив лямку сумки на плече, она неутешительно вздохнула, заправив отросшую челку за уши. Завтра начинается первый день учёбы, поэтому она вся измоталась: утром приехала посмотреть списки поступивших, с облегчением увидев свое имя, затем, опаздывая, поехала на подработку в цветочный магазин, задержавшись и там, потому что доставка цветов приехала поздно. За весь день она сильно устала и единственное о чем желала больше всего — вкусно поесть и лечь спать до обеда. Как назло, при мысли о еде в животе протяжно заурчало, а потом пришлось вспомнить, что дома покушать не приготовлено. Решив зайти в магазин, чтобы купить хоть что-нибудь перекусить, девушка ускорилась. На светофоре остановилось несколько парней на байках в бордовой форме. Заметив их, девушка поспешила перейти дорогу, не обращая внимания на выделяющуюся среди них фигуру. В небольшом спальном районе, с более широкими улочками, нежели в Шибуя, две недели назад решила заселиться эта девушка. Рядом с парковкой и парком притаился круглосуточный магазин, в котором всегда был свежий хлеб и вкусные булочки. Она уже привычно поздоровалась с кассиром, молодым парнем на несколько лет старше, который уже неделю строит ей глазки, и прошла вглубь стеллажей. Схватив лапшу с морепродуктами, вафли и покки с шоколадом, она прошла к единственной кассе в этом маленьком продуктовом. Благо, посетителей не было, магазин пустовал. — Как обычно? — то ли спросил, то ли просто заметил кассир, мило улыбнувшись покупательнице и пробивая её покупки. — Типо того, — нехотя ответила девушка, облокотившись о прилавок и уже открывая покки. — С тебя 1010 йен, — складывая все в пакет и одновременно что-то считая на калькуляторе известил парень. Она спокойно достала из кармана нужную сумму, забирая пакет с едой. — Стой… Не хотела бы ты сходить со мной в кино, Кав… — Нет. Девушка равнодушно развернулась, взметнув в вверх пряди осветленных волос и оставив шлейф слабых цветочных духов. Парень покраснел и нахмурился, но решил не сдаваться, потому что смотря в её голубые глаза, можно было утонуть. Он свято верил в её добрую и милую натуру, которую видел лишь однажды, в их первую встречу. Жаль, что она никогда не улыбается при нем. На парковку девушка идёт еле передвигая гудящие ноги, а затем устало присаживается на бордюр рядом с каким-то байком, стоящим слишком одиноко на пустой площадке. Она засовывает очередную палочку покки в рот и достаёт из сумки телефон, проверяя сообщения. Пара пропущенных от близких ей людей заставляет быстро настрочить несколько слов о том, что она «не услышала звонков, не стоит волноваться — она дома, но позвонит уже завтра, потому что сильно устала». Закрыв раскладушку, девушка выдыхает и плетется к автомату, купить чего-нибудь попить. К магазину идёт сомнительная компания подростков, громко ругаясь матами и смеясь. Девушка краем глаза бросает недовольный взгляд на самого крикливого парня, который был похож на обычного гопника: крашеный в блонд, с пирсингом и рядом серег-колец на ухе, одет в обычный спортивный тёмный костюм. С гопниками и другими отбросами дел иметь не хотелось, но конечно же он заметил косой взгляд и с возгласом направился к ней: — Че смотришь? Че-то не устраивает? Девушка нахмурилась, не отрывая глаз от автомата, хорошенько призадумавшись о том, что лучше: клубничное молоко или персиковый сок. С одной стороны, она в принципе была равнодушна к этим напиткам, но их все так любят, что для неё реально стало проблемой понять где самый вкусный; с другой, сегодня очень хотелось разнообразить свои обычные покупки. — Слышь, блять, я с тобой разговариваю, — недовольный развернул девушку к себе, взглянув презрительно сверху вниз. — У тебя какие-то проблемы? Хуле смотришь на меня, как на говно?! — Отстань, хорошо? — она уже решила не обращать внимание на него и его гогочущих дружков, вернувшись к своему сложному выбору, но её вновь повернули и уже хорошенько припечатали к автомату. Напрягаясь, девушка сквозь зубы прошипела: — Слышь, блять, че доебался до меня, абортыш? Гопник хотел ответить что-то определённо грубое, но не успел. Прямо на глазах девушки возле головы парня мелькнула нога в шлепках, припечатав к земле. Туша в спортивном костюме упала перед ней, открыв вниманию другого человека, совсем не того, которого она хотела бы видеть. Друзья гопника кинулись на его обидчика и тут же на парковке завязалась небольшая потасовка. Внезапно девушку схватили за руку и утащили в магазин. Она не сопротивлялась, потому что не могла думать не о чем другом, кроме него. — Каваками-сан, как ты?.. Надоедливый кассир все мельтешил перед глазами, спрашивал о том, что случилось и не ушиблась ли она. По его взгляду было ясно, что он напуган. — Заткнись. Парень замолк и наконец-то посмотрел в ту же сторону, что и Азуми. Казалось, что Манджиро был рождён для драк, ибо все его движения были уверенными, отточенными до совершенства и знающими куда бить. Он раскидал десять парней за три минуты, однако и чувства, будто это какое-то волшебство не было. Она совсем не сомневалась в силах главы Тосвы. Волнение нахлынуло, стоило Майки закончить избиение малолетних и направиться в магазин, на ходу поправляя свою толстовку. — Он идёт сюда. Каваками-сан, вы знаете его? — парень-кассир встал чуть вперёд, заслоняя собой девушку, стоило Сано переступить порог продуктового. Азуми решила игнорировать его, сосредоточившись на очень значимом для неё человеке. Майки за прошедший месяц, что они не виделись, похудел, казалось, немного вытянулся и ещё сильнее отрастил волосы, но в целом остался тем же самым. Его глаза смотрели не сквозь, а прямо на неё и он совсем не витал в облаках, как это было раньше. — Не знал, что ты подстриглась и покрасилась, — это его первые слова за тот месяц, что он её избегал, — тебе идёт. Его голос был как самый заживляющий бальзам для её сердца. Каваками на секунду забыла как дышать. Вот он, из плоти и крови, стоит перед ней в трех шагах, казалось, протяни руку и он твой. — Что ты тут делаешь? — сказать, что эти слова были холодными — это ничего не сказать. Манджиро почесал затылок, по-дурацки посмеиваясь, и хотел уже ответить какой-нибудь чушью, как его перебил твёрдый голос кассира: — Молодой человек, идите отсюда. Магазин закрыт. — А ты кто такой? — удивлённо вытаращился Майки, будто вообще не видел третьего лишнего. — Азучин, пошли выйдем. — Она с вами никуда не пойдёт, — парень поджал губы, пытаясь забыть о тех ребятах, которые сейчас хромая и кряхтя уносили ноги. Каваками молчала. Если бы можно было, то она бы хотела избавиться от обоих придурков. — Азучин, кто он такой? Твой парень? Тогда почему он стоял возле дверей и мялся, когда к тебе доебался тот чмошник? — Сано аккуратно стал подходить ближе. А ведь и вправду. Он вышел только когда выдалась минутка стащить ее, а Манджиро заступился, что делал всегда. Только он и больше никто. — У меня нет парня. Он просто жалкий трус, который вечно лезет ко мне, — отодвинув работника продуктового, Азуми пошла к выходу. Ветер тут же ударил в лицо, стоило выйти на улицу. Сжав в руке пакет, Каваками стремительно пошла в сторону своей квартиры, надеясь, что Майки не пошёл за ней. Пустые надежды. Парень двигался следом чуть позади, незаметно и глупо улыбаясь. Она так повзрослела, так изменилась. От маленькой беззащитной девочки остались только голубые глаза, а в остальном она была такая неприступная и абсолютно другая. Но даже такую Азуми хотелось видеть, слышать, слушать, трогать, защищать и баловать. А в данной ситуации покорить, заставить выслушать его исповедь, с которой тот приехал в Синдзюку. В квартире Каваками жила теперь одна. И тут было как-то совсем пусто и одиноко, как бы она не отрицала. Частенько сюда захаживала Шикару, редко приходил Томео, с которым Азуми сильно сблизилась после того нападения. Первую неделю после выхода из больницы девушка хотела встретиться и поговорить с Сано, но тот волшебным образом исчезал из дома, не проводил собрания Свастонов и все перекинул на Кенчика. Дракену надоела беготня и он решил сказать ей, что Манджиро попросил передышку. Находясь в смятении, Каваками не стала доставать Кена и Эмму, которые наконец-то стали встречаться и у которых своих дел было по горло. Тогда Шикару буквально вытащила её из невесомого состояния. Первым делом сменили имидж Азуми: подстригли её волосы по плечи, покрасили кончики в блонд и накупили новых вещей. Шика аргументировала это тем, что так проще отпустить и переключиться, а ещё это отличное начало для перехода в старшую школу. Заключительные экзамены для Каваками прошли как во сне. Результаты были удовлетворительными, Богов распустили, поэтому Шикару предложила поступать в её старшую школу, в которой она перешла на третий курс. Сама судьба подкидывала шансы на новую жизнь, потому Азуми перестала мешкать и решила переехать в Синдзюку, чтобы учиться и подрабатывать там. Бабушка до сих пор против. А дедушка, с одной стороны, волнуется, а с другой, рад, потому что это значило лишь стремление идти вперёд, не оборачиваясь на сомнительные личности. — Я очень скучал, — стоило входной двери закрыться за ними, как Манджиро обнял девушку сзади, не давая вывернуться. — Мне нужно много тебе рассказать. Азуми не шевелилась, только напряглась и дала возможность пакету упасть на пол. Сил не было. Она думала, что ей нужно жить дальше даже без Майки, но это оказалось чертовски тяжело. — Где ты был, когда я хотела слушать тебя? Где ты был, когда я скучала по тебе, а, Манджиро? — на глаза её накатили слезы. — Мне тоже хотелось много тебе рассказать: все против нашего общения, но я продолжаю на протяжении месяца ждать и любить тебя. Однако я устаю и начинаю забывать… — Азуми не хотелось верить в то, что она забывает его. Во время всех этих экзаменов, переездов, гуляний с Шикару, поступлений её эмоции и чувства стали притупляться: голос Манджиро уже забылся, его лицо — расплывчатый образ, но жесты, поступки и некоторые фразы ещё пока живы в памяти. — Мне тебя не хватало, очень сильно, — Сано прижался ещё сильнее и она могла ощутить его горячее дыхание у себя на шее. Дежавю. — Говори, что хотел и уходи. — Ты такая жестокая… — Я жестокая?! — резко злость накатила неконтролируемой волной и Азуми силой вырвалась из стальной хватки Майки. — Это ты жестокий! Заставлял меня мучиться, надумывать о всяком, хотя мог бы просто подойти и сказать, что тебе нужно время. Ты жалкий трус… — Да, я трус и слабак, — согласно кивнул парень. — Я боялся, что могу навлечь на тебя беду, боялся сам сделать больно, боялся смотреть тебе в глаза, поэтому избегал, но здесь, — он положил руку на грудь, — постоянно ныло, и я не смог выдержать, поэтому приехал к тебе. Я распустил Свастонов. Знаешь, оказывается Такемичи из будущего! Он сказал, что ты должна была умереть тогда, на пристани в Минато, а я бы всегда носил с собой этот нож, — тараторил Манджиро и казался Каваками полным безумцем, но он выудил из кармана штанов её складной нож, который она потеряла тогда. — Он спас тебя и изменил мою жизнь… Нашу жизнь. Я долго думал, но решился рискнуть и быть с тобой. Я люблю тебя и готов сделать для нас все, что угодно. Каваками ошарашено глядела на Майки, однако не могла выискать в этих черных глазах лжи, только правду и искренность. По щекам стали бежать слезы, а язык совсем не хотел слушаться. «Вот мерзавец, приехал и разрушил мою новую жизнь вновь», — всхлипывая и отворачиваясь, думает брюнетка. А у Сано сердце разрывается на части при виде треснувшей по швам Азуми. Она надломилась вновь, только залечив раны, но парень свято верил, что это все во благо. Он сможет помочь ей, сам вылечит её, создаст те уют и безопасность, которые ей нужны, а если придётся, то умрёт ради неё. Каваками понравилась ему с самой первой встречи: такая пугливая, но смелая, маленькая и наивная, — её хотелось защищать. Кенчик называл её непроходимой глупышкой, что посмела ввязаться в опасное дело, однако когда он говорил что-то хорошее о женщинах в открытую? Манджиро видел в ней стержень, силу и привлекательный шлейф, старательно спрятанный за образом отличницы. Баджи тоже любил перевоплощаться. Жаль, что все так кончилось. Осторожно ступая, чтобы не спугнуть, Майки со всей нежностью, на которую был способен, прикоснулся к затылку Азуми, притягивая к себе ближе. — Отстань, — слабо заканючила она, вытирая с щёк слезы. — Нет, никогда не отстану, Азучин, — парень ласково гладил рукой её голову, не прекращая улыбаться и не разрывая зрительный контакт. — Я ведь ещё не предложил тебе встречаться. Нижняя губа Каваками вновь задрожала и, недолго думая, Сано обнял её вновь, проведя кончиком носа по местечку возле уха. Дежавю. — Я не согласна, — выдавила она, слабо обвив шею Майки руками. — Я подожду, — добро рассмеялся он, прильнув к губам девушки. Пробный поцелуй — прощупывание почвы. Следующий — более долгий и чувствительный. Прикусив нижнюю губу Каваками, Манджиро наслаждался соленым вкусом, каждой трещинкой, её расслабляющимся телом, которое наконец-то удалось прижать к себе со всей страстью и силой. У обоих не было опыта даже в элементарных вещах, но у обоих были чувства и желание, поэтому они быстро приноровились, особенно Сано. По наитию ему было легче, а вот Азуми все ещё слабо отстранялась, однако уже не плакала, что не могло не радовать. Дав Каваками возможность отдышаться, Майки спустился к шее, нежно прикусывая светлую кожу. Разомлевшая девушка вздрогнула, стараясь не издавать лишних звуков, уперлась руками в его грудь, только сейчас почувствовав, как бешено билось сердце Сано. — Всё, Манджиро, хватит, — смущенно пробурчала она, убегая в соседную комнату. В ванной она смогла умыться и привести себя в порядок. Что она ему позволяет? Даёт так просто целовать себя, впускает в дом, негласно прощает? Да, это она и делает, но как будто ей и не стоит думать о лишнем, будто так и должно быть. Она сошла с ума? Определённо. Однако Каваками нуждалась в Майки как никогда раньше. Тем более, кому она нужна, кроме него? Кому она хотела бы быть нужной, кроме него? Сам Манджиро не утруждал себя какими-то заботами, плохими мыслями. Он улыбался, широко и искренне. Эту ночь они провели в разговорах. Говорили много, о самом наболевшем и некогда непонятном. Глава Тосвы рассказал все, что мог, начиная с основания Свастики, иногда переключаясь к историям об основателях этой банды, но неизменно возвращаясь к своему старшему брату. Шиничиро не хватало, особенно сейчас, когда Майки так хотелось услышать его совета. Ему бы точно понравилась Азуми, парень не сомневался. Заснули они во втором часу ночи. Каваками расположилась на своей не шибко широкой кровати и постелила Манджиро на полу рядом, побросав как можно больше подушек и одеял, чтобы было мягче. Парень все крутился, не мог найти успокоения, а вот Азуми почти сразу отключилась, стоило её голове коснуться подушки. Этот день сильно измотал морально и физически. Так и не сомкнув глаз, усталый Сано поднялся с импровизированного футона, ложась к девушке. То ли из-за появления удобной кровати, то ли из-за Каваками, но он быстро уснул, для удобства положив руку на её талию и прижав к себе, чтобы не упасть. Утром они проснулись рано, в пять часов, что сам Майки удивился. Первое бросившееся в глаза — крашенные густые волосы. Он поспешил уйти в ванную, а когда пришёл, то Азуми уже потягивалась и спешила сварить кофе. У неё сегодня первый день в старшей школе, а у него первый день с настоящими бабочками в животе. Провожая её до школы, Манджиро и не ожидал услышать эти слова: — Ты не лучше Хирошимато… Не такой умный, красивый, вежливый, но ты именно тот человек, который спасал меня, помогал и заботился обо мне. Спасибо, Манджиро.