Стратегическая победа

                    Слов не было. Они заблудились в тихом, выравнивающемся дыхании, во взглядах, неспешно изучающих тело. Какаши лежал на боку, едва касаясь кончиками пальцев её ключиц. Тёмно-серое, грозовое небо в его глазах не отражало ни одной мысли — он был слишком глубоко погружён в себя. Повернувшись к нему, Сакура лениво думала, что совершенно не смущается их наготы, напротив, есть в ней что-то естественное, интимное, только на двоих. С любопытством рассматривая его расслабленное лицо, она вдруг о чём-то вспомнила, хитро улыбнулась, пробежала взглядом по плечам, груди, животу. Замешкалась на мгновение, опуская глаза ниже, удивляясь, насколько сильно отличается сейчас его член от нескольких минут назад, когда был максимально возбуждён и максимально глубоко в ней. Невольно облизнулась и тихо позвала:       — Какаши.       — М? — он явно нехотя вынырнул из прострации, в которой пребывал всё это время. Со слабым интересом посмотрел на неё, ожидая вопроса.       — Может, теперь скажешь, где у тебя вторая родинка?       Медленная, обворожительная усмешка коснулась припухших от поцелуев губ. Какаши перекатился на живот, продолжая смотреть на неё. Сакура села, опираясь на руку. Повела ладонью по спине, очертила позвоночник и вдруг, не выдержав, фыркнула: прямо между ямочек над ягодицами притаилось небольшое родимое пятно, бледное, напоминающее по форме землянику с хвостиком.       — Ягодка, — захихикала Сакура, обводя контур кончиками пальцев.       — Не называй меня так, — пробормотал Какаши сонно. — Гай, когда в первый раз увидел, неделю ходил смеялся.       — Ягодка, — повторила Сакура и тут же ахнула, когда он одним движением сгрёб её, подмял под себя и уткнулся в шею губами. Немного повозившись, она выползла из-под руки, открыла было рот, чтобы что-то сказать, и улыбнулась: Какаши крепко спал. Мягко, едва касаясь, Сакура убрала пряди волос, упавшие на лоб, невесомо поцеловала и выбралась из кровати. Нашла одеяло, накрыла его, натянула водолазку и, подхватив двумя пальцами крепко завязанный презерватив, выскользнула из спальни. Позже, после душа, забралась с ногами на стул и с жадностью набросилась на подогретую лапшу, радуясь, что Какаши спит и не слышит, как громко бурчит живот, благодаря за еду. Дождь усилился, барабанил по крыше, стало интересно: АНБУ не слишком холодно? Сколько длится их смена? Мысли вообще витали где угодно и о чём угодно, кроме головокружительного чувства полёта, которое она испытала недавно.       Произошедшее не поддавалось описанию. Просто было. Как и его признание на самом пике. Как и её признание в ответ. Этого было так много, что не укладывалось в голове. Сакуре казалось, что она определённо стала другой, но отражение в зеркале не изменилось. Тогда почему так хотелось взлететь к потолку, выскочить во двор и бегать босиком под дождём, просто смеяться без причины? Она совершенно не была готова услышать слова любви от Какаши. Даже не рассчитывала на это, покорно приготовившись ждать. Если он вообще когда-нибудь это скажет. И это не цепляло — привыкла. Привыкла кричать в пустоту, не ожидая ответа. Привыкла взращивать свою любовь в одиночестве, поливая слезами. А теперь… Сакура была обескуражена. Будто кто-то крепко приложил по голове. И вроде бы надо радоваться, но эмоций слишком много, чтобы уложить их по полочкам и переварить.       Сквозняк мазнул по плечам, заставив поёжиться. Всё-таки без Какаши этот дом до сих пор напрягал, и Сакура поспешила вернуться в спальню, предварительно убрав всё со стола. Здесь было уютно, тепло и тихо. Сакура разделась, юркнула под одеяло, Какаши даже не шелохнулся, тихо посапывая в подушку. Щёлкнув выключателем, подумала, что не сомкнёт глаз, пытаясь привыкнуть к теплу чужого тела под боком, но глаза сами собой закрылись, и она уснула под шум дождя и дыхание, шевелящее волосы на затылке.       К утру дождь не перестал. Ноябрь принёс чёрные тучи, которые повисли над Страной Огня, скрыв от солнца. Сакура проснулась первой и долгое время смотрела на спящего Какаши. Во сне он повернулся к ней, но не обнимал, лежал на своей стороне кровати, подоткнув руки под подушку. Тонкий, едва заметный след от маски пересекал лицо, рот был слегка приоткрыт, но даже во сне чувствовалось напряжение. Будто он готов в любой момент распахнуть глаза, вскочить и броситься на врага. Внезапно подумалось, что у него под подушкой наверняка лежит кунай. А может, и не один. Поведя рукой под своей, она невольно улыбнулась — так и есть, пальцы быстро нащупали прохладный металл. Но улыбка быстро дрогнула, застыла: не то чтобы это беспокоило, скорее, вызвало глухую тоску, стоило подумать, сколько лет лежавший перед ней мужчина жил в состоянии полной боевой готовности…       Утром кухня выглядела не такой неприветливой. Сквозь залитые непрерывными потёками воды окна можно было рассмотреть поникший сад, ветер гнул деревья — стоило подумать, что придётся возвращаться по такой погоде домой, и настроение упало. Конечно, уходить пока Сакура не собиралась, но этот момент всё-таки настанет, да и, признаться, уже хотелось домой, на свой диван, к своему телевизору. Упасть, вытянув ноги в растянутых домашних штанах, и думать, думать, думать обо всём, что случилось. Вода в чайнике зашумела. Уже зная, где искать, Сакура привстала на носочки и открыла шкаф, достала знакомую корзинку с тремя осиротевшими чёрствыми булочками. Заварила чай и опёрлась о столешницу, любуясь дождём.       — Думал, ты уже ушла, — обожгло ухо шепотом. Крепкие руки обвили талию, перехватили за живот и прижали к груди. Положив голову на её плечо, Какаши потёрся носом о шею, втянул воздух: — Ты сладко пахнешь.       — Это булочки, — хмыкнула Сакура. Какаши так легко переключился от напряжённого ожидания, приправленного лёгким флиртом, к общению в сотни раз более откровенному и сексуальному, а она никак не могла привыкнуть.       — Не-ет, — протянул он, и вибрация в его груди передалась ей, воспламенила кожу. — Это ты. — Короткий поцелуй в висок, от которого Сакура невольно прикрыла глаза и откинулась на его плечо. Повернула голову, пытаясь поймать его губы, спускавшиеся по щеке. Рука потянулась, зарылась в волосы на затылке, перебирая густые мягкие пряди. Они целовались глубоко, неспешно, пока Какаши не развернул её, подсаживая на разделочный стол. Только тогда, оторвавшись, чтобы глотнуть воздуха, Сакура заметила:       — Ты голый!       — Да, — кивнул Какаши, усмехнувшись, и потянулся к ней, выдохнул в рот: — Спешил проверить, где ты.       — Почему ты решил, что я ушла? — промурлыкала Сакура, откидывая голову, давая доступ к шее. Какаши отогнул ворот водолазки, влажно прихватил губами кожу и только тогда пробормотал:       — Я так быстро уснул вчера… подумал, что обиделась.       Его руки скользнули по рёбрам, едва задевая грудь большими пальцами, и потянули края водолазки, задирая к талии. Прошлись по резинке простеньких хлопковых трусиков, двинулись выше, опаляя спину обжигающими прикосновениями. Сакура шумно выдохнула, запустила обе руки в его волосы, вынуждая поднять голову, и посмотрела тёмным, слегка сумасшедшим взглядом.       — Не надейся, что так просто и быстро от меня избавишься, Хокаге-сама.       Сердце зашлось барабанной дробью, возбуждение разлилось по венам, собираясь в паху. Рывком стащив с неё водолазку, Какаши подхватил её за бёдра, отрывая от столешницы, пробормотал:       — Хватит с нас пока кухни, — и понёс в спальню.       Этот день пролетел слишком быстро. Дождь, барабанящий по крыше, светлая, медовая теплота напольных ламп, густой запах страсти. Дыхание, влажность звуков, порывистые просьбы, переходящие в мольбы. Стоны: короткие, длинные, протяжные, гортанные. А потом — тишина, перемежаемая поцелуями, разговоры ни о чём, приглушённый смех. Несколько раз они дремали, то тесно обнявшись, то откатившись на разные стороны, потому что слишком жарко. Потом пробирались на кухню, постепенно уничтожая всё съестное, что смогли найти в доме. К вечеру поняли, что душ для двоих слишком тесный, хотя это не сильно мешает. И что ванну обязательно надо принять вдвоём. Как-нибудь в другой раз. Ни Какаши, ни Сакура не смогли бы внятно ответить, как прошёл день. Покраснели бы, отводя глаза, но обязательно обменялись бы горящими взглядами, когда никто не видит. Но спрашивать было некому, некому было беспокоить и отвлекать. Может, именно поэтому этот день пролетел так быстро.       — Останься, — попросил Какаши, когда стрелки подобрались к десяти. Поцеловал в обнажённое плечо, притянул к себе. — Завтра уйдёшь, — искушающим шепотом на ухо.       Она сдалась. Не стала говорить, как устала и хочет домой. Потому что именно сейчас, в эту секунду, хотела остаться здесь навечно. В кольце его рук, в ногах, что так удобно устроились меж её ног, в жаре его кожи и лёгком возбуждении, что вот-вот перерастёт в голую похоть. А утром проснулась, наблюдая, как он собирается, влажный после душа. Как одевается и, с сожалением во взгляде, накидывает на плечи белый плащ. Какаши подошёл, обдавая ароматом летнего дождя, поцеловал коротко, но Сакура вовлекла в более глубокий поцелуй, притягивая к себе, оттягивая тот момент, когда маска снова скроет его настоящего.       Какаши ушёл, не говоря ни слова, и сразу после Сакура засобиралась. Искупалась, оделась и, с лёгким сожалением осмотрев спальню, ушла. А дома… Дома было хорошо. Даже запах лёгкой затхлости непроветренной квартиры и жасминового чая не мешал — это был дом. Как бы Какаши ни стремился оставить её у себя, Сакура рвалась сюда. И не представляла пока ничего другого.                     Поймав пятый зевок в кулак, Какаши честно попытался сосредоточится на документах. Но перед глазами плыло, от недосыпа расползались чёрные точки, а тело, натренированное, но отвыкшее от подобных нагрузок, ныло в самых немыслимых местах. Он хотел спать, просто спать, не зацикливаясь на мыслях о Сакуре и том, что произошло между ними. Новый зевок, короткий, заставивший мышцы челюсти застыть в судороге, скривил лицо.       — С вами всё в порядке? — спросил Шикамару. И Какаши мог поклясться, что в голосе прозвучала не только забота, но и откровенное понимание.       — Да. — Он даже кивнул. — Просто плохо спал.       Шикамару кивнул в ответ, всем своим видом говоря: ну да, вы плохо спали, но я-то знаю причину бессонницы.       — А ты? — небрежно спросил Какаши, не поднимая глаз, — ты выспался? Завтра приедет Казекаге, ты мне нужен бодрым.       Выпад был засчитан моментально. Шикамару и правда спал неважно, мечтая о встрече с Темари, а после слов Хокаге и вовсе думал лишь о ней. На некоторое время в кабинете повисла тишина. Пока Какаши опять не стал зевать, морщась, когда принимал особенно неудобную позу.       — Какаши, — опять тихо начал Шикамару, боясь перегнуть палку. — А вы знаете о салоне массажа «Ибуки»?       — М?       — Говорят, там отлично разминают сильно перегруженные мышцы. — Шикамару небрежно пожал плечами. — Мышцы, о которых мы не всегда помним.       — И на что ты намекаешь? — Какаши поднял на него ровный, чистый взгляд, выпрямился и едва заметно поморщился.       — Я думаю, вы понимаете, о чём я. — Шикамару смотрел спокойно, молясь про себя, чтобы он не вспылил. Но, к его удивлению, Какаши лишь прищурил глаза и вдруг усмехнулся.       — Откуда ты это знаешь?.. Впрочем, лучше не отвечай. Достаточно того, что мы вообще говорим об этом.       Они снова замолчали, пытаясь вернуть рабочий настрой. Когда Какаши в очередной раз поморщился, отказавшись от попытки закинуть ногу на ногу, Шикамару спросил:       — Так вам дать адрес?       — Давай, — обречённо согласился Какаши. Всё же отсутствие практики слишком сильно давало о себе знать. И вечером, отдавшись в руки умелой пожилой массажистки, он едва сдерживал стоны, когда её крепкие руки разминали окаменевшие ягодицы и внутреннюю сторону бёдер. Из салона вышел, чувствуя себя живым человеком, а не марионеткой, двигающейся дёргано и рвано. Медленно побрёл к дому, думая о завтрашней встрече с Казекаге и вопросах, которые необходимо будет обсудить в первую очередь. Но не успел сделать несколько шагов, как едва не упал, просев от повисшего на плече Гая.       — Какаши! Так рад тебя видеть! А мы тут с Ямато собрались пропустить пару стаканчиков. Не хочешь отыграться за прошлое поражение?       — Пожалуй, воздержусь. — Какаши обернулся, кивнул Ямато, широко улыбающемуся за спиной Гая. — Завтра важный день, не хотелось бы провести его, страдая от похмелья.       — Скажи сразу, что просто боишься проиграть, мой вечный соперник! — усмехнулся Гай и подмигнул Ямато: — Я в прошлый раз его перепил!       — И сравнял счёт, — вздохнул Какаши. Единственный человек, который мог затронуть глубоко скрытую склонность к азарту, почти всегда умело надавливал на нужные точки, вызывая принять участие в совершенно нелепых соревнованиях. Порой Какаши думал, что, если бы не Гай, он бы вообще разучился улыбаться.       — Не хочешь пить — не беда! Предлагаю забег по крышам! От ворот до скалы Хокаге и обратно! В этот раз я тебя обыграю!       — Обязательно приму твой вызов, — Какаши слегка поморщился, что не укрылось от Ямато, — только в другой раз. Надо выспаться перед встречей с Казекаге.       — Какаши-семпай, — вдруг хитро прищурился Ямато, — а что вы здесь делали?       — М?       — Я видел, вы из «Ибуки» выходили. Перетрудились… на тренировке?       — Вроде того. — Какаши слегка покраснел. — Рад был увидеть. До встречи.       Он попытался сделать шаг, но Гай крепко ухватил за плечо, разворачивая к себе и заключая в железные объятия.       — Твоя сила юности снова меня поразила! Так много трудиться — ты настоящий пример для подражания!       Поверх его плеча Какаши пересёкся взглядом со слишком понимающим Ямато. Тот широко улыбнулся.       — Всем бы таких тренировок, да почаще.       — Предлагаю потренироваться прямо сейчас! — тут же воскликнул Гай. — Выпить всегда успеем, Ямато! Сила юности не будет вечной, надо пользоваться каждым моментом!       — Без меня! — резво откликнулся Какаши. Подмигнул Ямато: — Удачной тренировки.       — Кхм, — тот кашлянул. — Я, пожалуй, предпочту выпить.                     Сакура проснулась под вечер. С тихим вздохом села, поморщилась — кажется, в последний раз тело болело так после первых тренировок с Цунаде. Ноги дрожали, когда она медленно брела на кухню, и явно не спешили благодарить за то, что их вообще за сутки свели вместе. Поморщившись, Сакура забралась на стул, притянула к себе чашку с холодным чаем и тут же раздражённо закатила глаза: в дверь громко постучали, а возмущённое пыхтение Ино можно было услышать даже на кухне.       — Чтоб ты провалилась, Свинина, — проворчала Сакура и побрела открывать.       — Ну наконец-то! — Ино влетела в квартиру, наполнив её запахом дождя и сырой шерсти пальто. Скептично оглядела Сакуру и широко улыбнулась. — Теперь понятно, почему тебя не было вчера дома.       — Что тебе понятно? — вяло огрызнулась Сакура, собирая волосы в хвост и вспоминая, когда вообще в последний раз встречала подругу в приличном виде.       Ино не ответила. Резко толкнула в бок, и Сакура, не устояв на ногах, пошатнулась и зашипела: каждая мышца тут же отозвалась тянущей болью.       — Кто-то был очень хорошим мальчиком всю ночь, да?       — И весь день, — мрачно ответила Сакура, не найдя в себе сил спорить и отпираться. Ино уважительно присвистнула, протиснулась мимо неё и решительно направилась в ванную. Вскоре там вовсю зашумела вода.       — Эй, ты что делаешь? Ты вообще в курсе, что одной ванной я оставлю без горячей воды весь дом?       — Потерпят, пока будет нагреваться заново, — безапелляционно заявила Ино, рыская по полочке с гелями. — У тебя что, нет пены?       — Какая пена, я здесь вообще ни разу ванну не принимала! — Сакура обречённо наблюдала, как заполняется деревянная офуро.       — Лучший способ расслабить мышцы. — Ино довольно кивнула, найдя клубничный гель, щедро выдавила в воду и, повернувшись, подмигнула. — Поверь, я-то знаю. Раздевайся и залезай, а я пока принесу вторую необходимую деталь для расслабления.       Когда она вернулась, успев избавиться от пальто и шарфа, Сакура уже сидела по плечи в душистой пене и блаженно улыбалась — идея действительно оказалась прекрасной. Ино притащила с собой табурет из кухни, два бокала и бутылку красного вина. Ловко её открыла, разлила и протянула один бокал Сакуре.       — Знаешь, — протянула задумчиво, — я тебе даже немного завидую.       Сакура лениво приподняла бровь — её так стремительно расслабляло, что глаза сами собой закрывались.       — Первые месяцы отношений, страсть, огонь, безудержный секс… Мне кажется, в Конохе не осталось мест, где мы бы им не занимались.       — Надеюсь, моя квартира к таким не относится.       — Не надейся, — хмыкнула Ино, сделав очередной глоток. — На твой день рождения, когда вы сидели на кухне.       — Но вас не было всего несколько минут! — от изумления Сакура распахнула глаза и резко села.       — Зато каких жарких минут… — Ино мечтательно зажмурилась. — Слышала поговорку про банку фасоли? Если первый год складывать по фасолине каждый раз, когда вы занимаетесь сексом, а в последующие годы за каждый раз вынимать, фасоль всё равно никогда не закончится.       — Разве сейчас у вас уже не так? — удручённо поинтересовалась Сакура. Ей вдруг стало жаль Ино, а заодно прокралась горькая мысль, что со временем так или иначе пламя, сжигающее их с Какаши, погаснет.       — Сложно находить новое, когда уже всё перепробовал, — задумчиво проговорила Ино, облокотившись о колено и сложив подбородок в ладонь. — И знаешь, секс — это, конечно, круто, но потом приходит какая-то другая близость. Когда можно лежать рядом и не хотеть наброситься друг на друга. А просто молчать, не беспокоясь, что он перестал тебя хотеть. Мы даже любить стали как-то по-новому, глубже что ли. Но мне это определённо нравится.       — Звучит как приговор, — проворчала Сакура и протянула пустой бокал.       — Дура ты, Лобастая, — беззлобно ругнулась Ино, поднося к нему бутылку. — Это и есть настоящее счастье.       Сакура ещё долго размышляла над словами Ино, когда осталась одна. Отношения всегда казались простыми: главное, чтобы два человека любили друг друга. Но всё было гораздо тоньше. И серьёзней. Пусть пока они и не живут вместе, но возможно, когда-то станут. Исчезнет ли тогда ожидание встречи, трепет, желание прикасаться при любом удобном случае? Захочется ли удивлять, или наоборот, придя домой, они будут просто падать на разные стороны дивана и молча смотреть телевизор? Прекрасно понимая, что заглядывать так далеко слишком рано, Сакура тревожно ворочалась, пытаясь представить себе их жизнь через пять, десять лет.       — И всё-таки Ино права, я дура, — обречённо прошептала она в темноту. — Нашла чем забивать голову.       Придя к этому выводу, Сакура наконец успокоилась и уснула с мыслями о Какаши и их ближайшей встрече.