Последняя стая

      Жить и что-либо делать во имя благородных целей он зарекся давно. Пожалуй, даже слишком давно - ни один человек столько не живет и никогда не будет жить. Вся жажда высоких свершений загнила в нем и рассыпалась трухой еще в те бесконечно далекие десять недель, о которых ныне помнили лишь те, кому было слишком стыдно об этом вспоминать. Дело, конечно, прошлое, но именно тогда он дал зарок, что никогда и ни за какие обещания не полезет больше прикрывать и спасать чью-то шкуру, а жить будет лишь для себя. Так что вопрос, какого черта перед ним сейчас клубился грозовой фронт Города, а не мелькали неоновые вывески дорогих магазинов за стеклом комфортабельного такси, оставался открытым.       Александр сунул руки в карманы брюк и задумчиво покачнулся с пятки на носок, глядя на черно-фиолетовую пространственную язву. Для человеческого взгляда здесь были обычные руины, разве что всегда покрытые густым липким туманом, но в целом, вполне понятные и объяснимые. Таблички с предупреждениями о заминированном пространстве отпугивали лучше любой правды, а сумасшедшие, которые все-таки решались переступить незримую границу, уже никогда не возвращались, чтобы рассказать, какие тайны на самом деле скрывает эта разруха.       Где-то за низкими тучами раздался протяжный самолетный гул, и Александр поспешно отступил под защиту полуразрушенного навеса, когда-то бывшего обычной автобусной остановкой. В разрыве грозовых нагромождений промелькнул черный силуэт, который он проводил недобрым взглядом. Яснее ясного, что не свои, и не стоит давать лишний повод для конфликта. Рассказ Раста не шел у него из головы, и только это и пригнало его сюда, на самые, что ни на есть, задворки цивилизации. Стоило проверить, не блуждает ли еще кто о этой аномалии, и если таковые найдутся, забрать их с собой. Конечно, обходить весь Город у него не было ни малейшего желания и намерения, да и не нужно — если дойти до нулевой точки, можно будет раскинуть щупы, которые за доли секунды просканируют всё пространство. Просто и безопасно.       Гул в небе начал возвращаться, и Александр повернул массивное золотое кольцо, которое всегда носил на указательном пальце левой руки. Большинство его соотечественников предпочитали делать Мост в виде браслета или цепочки с кулоном, но он терпеть не мог ни то, ни другое, и если и одевал что-либо на запястье, то лишь именные часы, стоимостью с хороший автомобиль. Мост сработал мгновенно, пространство тут же потемнело и увязло в секундах, словно муха в сиропе. Теневая дорога — самый безопасный способ дойти до цели, не теряя времени и не подвергая себя опасностям со стороны аномалий и тех, кто в небе.       Граница угрожающе заискрилась и затрещала, когда он переступил невидимую для людей черту, но тронуть не посмела, и вязкая тишина Города сомкнулась за спиной.       Будь он человеком, его бы убило на первых секундах подобной дерзости. Будь он из второго или любого из последующих поколений, и Город пощадил бы его лишь на пару часов дольше. Но урожденные свары были от природы привычны к теневым дорогам, а обходная система исправно регулировала круговерть температуры и давления, что бушевали вокруг. Поэтому, он продвигался вперед даже с любопытством, поглядывая на окруженные трескучими разрядами бреши, в которых клубилась непроглядная мгла.       — Неудивительно, что она двинулась, — пробормотал Александр, почувствовав, как одна особо ветвистая молния прошила его голову. Продвигайся он в привычном пространстве, от него в долю секунды остался бы либо труп, либо тупой овощ, не способный вспомнить даже свое имя. А так отделался лишь легким зудом.       — Гораздо удивительнее, что вообще смогла выбраться. Разве что повезло пройти наименее активным участком.       Молния повторила свой маневр, и Александр поморщился — приятного мало, к тому же, отнимает силы на защиту. Он остановился и всмотрелся туда, где дорога превращалась в узкую извилистую ленту. Все пространство было покрыто густой сетью разрядов, напоминая защиту в музеях и банках. А нулевая точка где-то за этим кошмаром, это он знал совершенно точно. Тяжело вздохнув, он сдвинул Мост еще на сантиметр и погрузился на самую границу с Изнанкой. Идти и дышать враз стало труднее — это был самый паршивый слой пространства, но по-другому продвинуться через аномальный участок вряд ли представлялось возможным. Стараясь отвлечься мыслями, Александр двинулся вперед, невольно вспомнив ситуацию, когда во сне нужно идти или бежать, но ты не можешь, потому что ноги передвигаются, будто сквозь слой ваты.       Мысли невольно прыгнули к отсутствию Свена, которое удавкой сдавливало его привычную размеренную жизнь. Интересно, там, где он сейчас, пространство какое? Наверное, забавно, что когда-то именно он, Александр, подталкивал их молодого лидера к изучению секретов Изнанки и настаивал на детальном рассмотрении каждого непонятного феномена. Да хотя какой из Свена тогда был лидер, так, одно название... Тогда среди них вообще не было лидера, все были заодно и действовали тоже заодно, потому что каждому хотелось выжить.       Вспоминать было не слишком приятно, но вместо какого-нибудь отвлеченного легкого образа размышления, сделав круг, уперлись в еще более неприятный момент: стал бы Свен так усердствовать в спасении этой девочки, Афины, не будь ее мать так похожа на Анатис? А в том, что она была похожа, Александр не сомневался — сходство на детском личике читалось такое, что ему самому сразу после знакомства на какое-то мгновение стало трудно дышать.       Подозревать лидера в подобных корыстных мотивах было слегка тошно, и Александр отогнал эти мысли. Все-таки, он старался жить настоящим и не допускать какой-либо обиды на своих. Обида — удел глупцов, которые готовы жизнь положить на то, чтобы кому-то что-то доказать, не понимая, что делают хуже только себе. Он же слишком сильно любит себя и свою жизнь, чтобы тратить ее на подобные глупости.       Грозовые переплетения закончились, и в смутном теневом пространстве замаячили очертания выщербленных ступеней. Александр с облегчением вернул Мост обратно и пространство тут же расцвело красками и запахами. Нулевая точка представляла собой полуразрушенный дом с проваленной крышей, облицованный пожелтевшей от времени штукатуркой и глядящий пустыми провалами окон. Осторожно поставив ногу на первую ступеньку, он прислушался к окружающему пространству. Слева от лестницы, внизу, что-то жило и дышало, там двигались какие-то существа, от которых веяло злостью и затхлостью подземной жизни. Они жадно потянулись к его теплу, но наткнулись на обжигающую золотую ауру и испуганно отпрянули обратно в свой промозглый мрак.       Александр поморщился — определенно паразиты, только неясно, какой природы. Хотя, с этим пространством ни в чем нельзя быть уверенным, вполне возможно, что там еще одна брешь, и через нее тянется хоть и незнакомая, но вполне самостоятельная форма жизни. В любом случае, сейчас ему не до этих обитателей глубин.       Для сканирования пространства лучше всего было выбраться на крышу, и Александр осторожно, стараясь не рухнуть в зияющие в ступенях дыры, стал подниматься. Учитывая, насколько сильно крыша здесь была провалена, хватило бы и площадки второго этажа — все равно ни стен, ни потолка. Ступени уперлись в ржавую металлическую дверь, Александр наподдал ей ногой, да так и замер на полушаге, не опустив до конца ногу, глядя в злое смуглое лицо едва ли двенадцати лет отроду. Лицо принадлежало худому встрепанному подростку, впрочем, не обделенного силой — тяжеленный плазмоган, открытое дуло которого упиралось Александру прямо в лоб, он держал вполне уверенно.       — Сделаешь хоть одно движение — мозги будут на стене, — хриплым простуженным голосом предупредил подросток и уверенно отщелкнул предохранитель.       — Заходи давай, — он дернул головой в сторону комнаты, и краем глаза Александр отметил, что она вполне обитаема, несмотря на провалившийся местами потолок и развесистую плесень на стенах. Здесь было что-то вроде постели из старого матраца и кучи какого-то тряпья, стол, роль ножек которого исполняли нагроможденные друг на друга кирпичи, видавший виды примус, таз с водой и даже несколько книг, сложенных аккуратной стопкой у матраца.       «Интересно, для чтения или на растопку?» — промелькнула дурацкая мысль.       — Садись, — подросток указал дулом плазмогана на откушенный кем-то с одной стороны табурет, и Александр осторожно, стараясь не провоцировать агрессивного хозяина дома, опустился на это подобие стула, держа руки открытыми ладонями перед собой.       — Я с миром, — осторожно сказал он. — Думал, здесь нет никого.       — Ага, все вы так думаете, — скептически хмыкнул подросток. — Давай выкладывай, в чем я прокололся, что ты меня нашел? Огней, вроде, не зажигал, дымом не светил, никуда не выходил. Что, по фону?       Все заготовленные фразы замерзли на языке, когда до Александра дошла самая очевидная вещь: человек не смог бы пробраться так далеко в сердце Города, да еще и обосноваться здесь на постоянное жительство. Он пошарил взглядом по комнате, ища признаки того, что здесь время от времени готовят пищу, но ничего такого не нашел и снова вернулся к фигуре, держащей его на прицеле.       — Ты чем-нибудь питаешься? — в лоб спросил он, и подросток сердито фыркнул.       — Совсем за дурака держишь? Как будто не знаешь, что мы можем на воде жить неделями и месяцами. От вопроса не увиливай. Как нашел?       Александр совершенно новым взглядом посмотрел на малолетнего террориста.       — Сколько тебе лет? — спросил он, и буквально затаил дыхание в ожидании ответа. Брови подростка сошлись над переносицей в сердитую черту.       — Думаешь, успеешь зубы заговорить, пока ваш патруль прибудет? Ну так разочарую, не успеешь. Как только они подступят к дому, я пристрелю тебя и скроюсь внизу, туда вы шастать боитесь. Серые, конечно, отожрут половину энергии, но даже они лучше вас.       Серые... Это те тени, чье присутствие он почувствовал в подвале, когда вошел в дом?       — Я пришел один, — миролюбиво заверил Александр, жалея, что переход сюда занял столько сил и так трудно теперь прощупать эмоциональное состояние мальчика. — Так ты скажешь, сколько тебе лет?       — Ну, пятнадцать. Это имеет значение? Или у вас, внезапно, проснулась совесть и на детей вы уже не охотитесь? Ты не ответил на мой вопрос. Прострелить тебе ногу для сговорчивости?       — Этим ты размажешь меня по стенке полностью, куда бы ни выстрелил, — серьезно сказал Александр, бросив взгляд на открытое дуло плазмогана. — И уже нечему будет отвечать на твои вопросы. Я действительно пришел сюда один, и действительно не ожидал встретить здесь живого человека. Вернее, ожидал, но не в такой ситуации и не в таком состоянии.       — О как, — оскалился подросток. — А в каком? Обезумевшем от постоянных пыток и добитым аномалиями? Думаешь, я не знаю, чем вы тут занимаетесь? Тут много кто проходил, ни один даже отдаленно не напоминал здорового человека. И все вашими стараниями.       — Я не из этих, — терпеливо сказал Александр. — Не из тех, кто такое делает. Мы на другой стороне.       — Врешь, как дышишь, — фыркнул подросток. — Давай я все-таки отстрелю тебе ногу или что-нибудь повыше, а? Исключительно из чувства справедливости, чтобы не оставлять неотомщенным какого-нибудь бедолагу?       Александр не успел ответить. Воздух взорвался надсадным воем, и в проваленную крышу ударил ослепительный луч прожектора. Подросток от неожиданности выронил плазмоган, попятился, и этой секунды Александру вполне хватило, чтобы прыгнуть вперед и сбить незадачливого вояку с ног. Две секунды, чтобы не больно, но надежно заломить мальчишке руки, и Мост крутнулся, протолкнув их обоих в вязкую темноту.       — Лежи тихо, — шикнул он, слыша, как на лестнице уже грохочут тяжелые ботинки. — Нас не видно, но все еще слышно.       Для верности он просунул одну руку под грудью у подростка, готовясь, в случае чего, провалиться вместе с ним в Изнанку, и внезапно заметил то, что совершенно не было очевидно под бесформенной растянутой кофтой.       — Ты почему не сказала, что девочка? — пораженно прошептал он, и девочка, извернувшись, чувствительно укусила его за плечо.       — Потому что девочкой здесь быть опаснее! Руку убрал, извращенец!       — Без этой руки тебя снесет при перемещении. Молчи.       Патруль, ворвавшийся в комнату, вызывал желание садануть по нему чем покрепче, так, чтобы и пепла не осталось. Возможно, не будь с ним драгоценной находки, Александр так бы и сделал, но бешеный стук чужого сердца под собственным плечом заставлял лихорадочно продумывать стратегию отступления, и поэтому, когда пространство завибрировала от чужого сканирования, он без лишних раздумий повернул Мост полностью, и они провалились под зеленоватое небо Изнанки.       Рвало девочку долго и надсадно, будто в попытке избавиться от собственного желудка. Александр с тревогой наблюдал за ее растущей бледностью, а когда из носа у нее обильно хлынула кровь, без лишних слов подхватил полуобморочное создание на руки и направился к высокой стреле небоскреба вдали. Нельзя совершать первый переход вот так, без подготовки, а он определенно был первым — вряд ли этот ребенок бывал в Изнанке раньше. Девочка ничего не сказала, когда ее подняли на руки, лишь обессилено ткнулась ему в плечо лбом. Была она очень легкой, худой, жилистой и грязной, и к тому времени, когда прозрачный лифт подхватил их и понес на вершину здания, не то уснула, не то провалилась в беспамятство. Сгрузив находку на руки персоналу, Александр получил ключи от собственной квартиры, и с чувством выполненного долга отправился в душ, смывать с себя грязь Города. Работники Убежища в любом случае позаботится о найденыше лучше, чем он сам.       Через несколько часов, приведя себя в порядок и основательно отдохнув, он поднялся в комнату, выделенную девочке. На самом последнем этаже, она представляла собой настоящее окно в космос — и днем, и ночью за стеклом серебрились звезды на непроглядно-черном фоне, и совсем близко проплывал диск Гаргантеи. Еще одна странная аномалия Изнанки, которую многие находили очаровательной.       Его новая знакомая, судя по всему, была такого же мнения. Сидя на подоконнике, она с восхищением любовалась своим личным уголком космоса, и Александр остановился на пороге, с интересом рассматривая найденную соотечественницу. Избавившись от грязи и пыльного балахона, она оказалась весьма даже милой, с очень смуглой кожей, блестящими, коротко стриженными черными волосами и большими голубыми глазами.       — Спасибо, — не глядя на Александра, сказала она. — За то, что вытащил. Что я теперь тебе должна?       — Жить и процветать, — фыркнул он, сложив руки на груди и напустив на себя оскорбленный вид. — Впрочем, можешь сказать собственное имя, помнится, я его так и не услышал. Я Александр, кстати.       — Ребекка, — неохотно ответила девочка, и одновременно с ее словами за окном серебристым росчерком промелькнул падающий метеор.