По ту сторону слабости

Тяжелые двери открылись сами, если быть точнее — с помощью слуг, еще до того, как Сиера успела вдохнуть побольше кислорода для уверенности. Это заставило ее вздрогнуть и слегка даже попятиться назад. Впереди, через два метра, стоял длинный стол в лучших традициях новел об аристократии. Напротив нее, в другом конце, сидел Рант Агриче, рассматривающий ее, положив голову на ладони. Однако к этой паре кровавых глаз и прожигающему взгляду Сиера хотя бы была готова. Ну как, готова. Она их ожидала. Однако тех сорока минут не хватило, чтобы свыкнуться с мыслями, что здесь будут его два ближайших кровных родственника. Брат Ранта сидел по его — левую? — руку, откинувшись на спинку резного стула. Он широко улыбался, рассматривая ее тело снизу вверх, отчего легкие Колонис-вот-вот-Агриче свернулись. Справа же от Главы спокойно пила чай девушка, чья внешность ясно доказывала принадлежность семье. Невероятно дорогая композиция, созданная из густых черных локонов, яркие глаза, выверенные, элегантные движения. Она была, кажется, самым нейтральным и спокойным человеком в этой комнате, однако взгляд, что прошелся холодной дрожью у Сиеры по затылку, спускаясь по позвоночнику вниз, явно выражал… недовольство очередной невесткой. Дальше смирно сидели три девушки — Госпожи-матери. Одна старалась держать спину ровно, перебирая исхудавшими пальцами конец рукава темно-зеленого платья. Блекловато-рыжие волосы вились, парочка тонких шпилек с жемчужинами поддерживали небольшой низкий пучок. Крупные изумруды серьгами висели под небольшими прядями, что вылезли из бережно собранной прически. Девушка, хоть и пыталась напустить на себя уверенность, искусала все губы. Волнуется, переживает. Боится. Рот Сиеры на миг был похож на тонкую белесую нитку: ей было страшнее. Рядом с рыжей, покорно опустив голову до момента появления новой девушки, сидела вторая уважаемая Госпожа-мать. Черные, будто смоль, прямые волосы без каких-либо украшений падали на ее бледные ладони. Ярко-синие глаза в панике метались по лицу Сиеры, стараясь найти то ли изъян, который позволит ей вздохнуть свободнее, то ли надежду на спасение. Она судорожно дышала, боясь сделать хоть одно движение в присутствии такого количества дражайших родственников. Казалось, еще чуть-чуть и девушка разрыдается у всех на виду. И третья, ох, та самая Мария, помолодевшая на двадцать лет. Она была… не такой. Все те же вычурные платья, кажется, лиловые банты украшали кислотно-оранжевую юбку, пока темные рубины, оплетенные серебром, лежали на ее ключицах. Каштановые кудрявые волосы собраны к верху, закрепленные таким же вычурным бантом. Парочка массивных колец на тонких пальцах. Мутно-карие глаза, уставленные на Сиеру с проблеском радости, облегчения и, черт возьми, надежды. (на что? что она вытащит их? что будет щитом для них? что отвлечет все внимание семьи на себя? что станет подругой? или что умрет на завтра, не мешая? какой надежды?) Без сумасшествия. Без безумства. Перед ней предстала, она чувствовала, добрая, считай, невинная девушка с внешностью чокнутой дамочки, которую она помнила из произведения. Все это сбивало с толку. Почему нет презрительных взглядов ее соперниц и вроде как конкуренток? Где ярость и ревность, перемешанная с садизмом, в глазах Марии? Лишь это уже заставляло Сиеру судорожно выдохнуть, прикусив изнутри щеку. Что уж говорить об остальном. — Проходи, — низкий голос, приказной тон, усмешка. Сиера вздрогнула, делая два шага и вновь останавливаясь. Почему-то, когда она зашла в саму комнату стало душно. Сиере казалось, она начинает задыхаться от настолько пристального и прямого внимания. И вроде в прошлой жизни ей было все равно на количество людей, что следили за плавными изгибами ее тела, пока она взлетала под купол. Но сейчас всего лишь шесть человек будто выжигали на ней клеймо, чертовы шрамы, от которых она никогда не избавится. Ей хотелось ухватиться за грудь, расшнуровать платье, чтобы вздохнуть, подкосились колени. Но она продолжала ровно стоять, сжав зубы. Ей нужно, чтобы ее считали невинной жертвой, а не жалкой девчонкой. Но даже эти мысли, по сути — цель и способ выживания, не помогали ей успокоиться. Тишина, на нее смотрели почти все, кроме сестры Ранта, что сразу же отвернулась, окотив волной своего одобрения. С каждой новой секундой молчания у нее, кажется, ломались ребра, стискивая легкие, пальцы так и норовили сцепиться между собой, чтобы держаться хоть за что-то, твою мать, она просто-напросто задыхалась. Две секунды, три, четыре, пять, семь. Мысли спутались. Почему никто ничего не говорит? Они ждут ее действий? Но каких? Поклона? Признания? Благодарности? Мольбы? Клятвы? Что они от нее ждут? — Мое… — Сиера замолчала, прочистив горло, потому что это был не ее голос, а какой-то надрывный, хриплый выдох. — Мое имя Сиера Колонис. — Пытаясь не показать свою дрожь, девушка мокрыми ладонями взяла темную ткань, поднимая и делая реверанс, слегка склоняя голову. Что говорить дальше? Приятно познакомиться? О да, весьма. Буду рада служить? Очень им нужна твоя радость. — Я… — думай, думай, думай, — постараюсь приносить только пользу Великой семье Агриче. О да, молодец, ты же вещь какая-то? Сиера выпрямилась, мягко отпуская подол и вставая так, будто вместо позвоночника у нее металлическая балка. Она поджала губы. Не лучшее знакомство. — Роди для начала, а потом подумаем о твоей пользе. — Тихо, но ядовито произнесла Агриче, со стуком опуская пустую чашку на фарфор блюдца. Ей было, конечно, страшно, но Сиера чуть не захлебнулась от возмущения, сжимая зубы. Она знала, что ее не из-за интеллекта или волшебных искорок на пальцах в семью берут, но настолько открытого отношения к ней как чертовому инкубатору она терпеть не могла. Как в общем-то и сказать что-то. Поэтому попыталась выразить все свое презрение к такому заявлению и этой… личности через свой мимолетный взгляд. — Ну зачем ты так, Мас, — Широко улыбнулся ее брат. Рант все еще молчал, и Сиере казалось, что он просто хочет выжечь ее изнутри. Сестра дернула губой, беззвучно фыркнув. Видимо, для них такое шоу было поводом развлечься. — Я думаю, леди Сиера прекрасно покажет себя, — он проскользил взглядом по ее телу, и девушке захотелось прикрыться, — во многом. Сидящая рядом с ним Госпожа-мать еле дернулась, изумруды качнулись, ударяясь о шею. Колонис сглотнула. Открывающаяся ей перспектива мало радовала. Рант, его, судя по всему, знающий цену плотским утехам брат и, кажется, Мас, что недолюбливала ее с первого вздоха в этой комнате. Отличное начало. Хотя, все могло быть еще хуже. — И где бы ты хотела принести нам пользу? Например, вот так. Рант выгнул бровь, все еще не сводя своих кровавых глаз с нее. Главное — выжить, главное — быть покорной и запихнуть чертову гордость подальше. Хотя бы сейчас, когда у нее еще ничего нет. — Где бы Вы ни сказали, Ваше Превосходительство, — определенно не дрожащим голосом произнесла она, вновь слегка склонив голову и прикрывая глаза. Рант оскалился, наслаждаясь ее ответом и покорностью, в то время как Мас нахмурилась, а их брат прищурился. Его улыбка пропала. Что она сказала не так? Голубые глаза мимолетно прошлись по другим жертвам этой семьи. Все они смотрели на нее по-разному, но кое-что читалось в их глазах явно: сожаление и слегка, совсем чуть-чуть, восхищение. Сиера дрогнула. И хоть она не понимала, чем вызвала смену эмоций у будущих родственников, кое-что Колонис поняла четко. Она сглупила. Где бы ни сказали? А отвечать за эти слова она сможет? — А ты уверена в своих словах, леди Сиера? — Вновь чуть ли не шипела Мас. Она откинулась на спинку своего стула, и так как все жены сидели по левую сторону стола, ей ничего не мешало открыто выражать свою насмешку и презрение. — Мы наслышаны о тебе, милая, — она неуловимо скривилась, — Армерия. Нам не нужны умения вышивать, принимать гостей или устраивать чаепитие. Агриче ценят слегка иные качества и способности. У тебя они есть? — Я… — Сиера сглотнула. Девушка права. Она была не сильна и в том, что та перечислила, что уж говорить об ином. — Я… постараюсь научиться. — Боже этого мира, ниспошли ей сил пережить это собрание без серьезных последствий. Научиться? Она сама выкапывает себе яму. — И кто же, позволь узнать, будет тебя учить? Кто будет тратить на тебя время? Тебя привели сюда лишь для одной цели. — Девушка по правую руку Ранта сузила свои глаза в унизительной насмешке. — Постарайся там. Сиера поджала губы. Не смотри так яростно, не показывай своего недовольства и неприязни, не показывай своего презрения. Она — доверенный человек, у которого есть настоящая власть и сила. У Колонис этого нет. От обиды и беспомощности перехватило дыхание. Черт возьми, Мас права. Ей нужно родить здоровых детей, способных не разочаровать отца и всю эту прогнившую семью. Все. На этом ее роль — роль ее тела — окончена. И будет весьма отлично, если за это время она не сойдет с ума или сама не станет жертвой и игрушкой Агриче. Где-то внутри закололо от отчаяния. Светлые волосы легли на ее плечи, когда девушка опустила взгляд на стол, не желая смотреть на кого-либо, лишь бы не сорваться в гнев или, что еще хуже, истерику. Если она потеряет контроль над собой сейчас, то ее точно выбросят, считая очередной изнеженной аристократкой, с которой не нужно считаться. — Достаточно, она итак все это прекрасно понимает. — Кажется, Рант смилостивился над ней, может, сжалился. Сиера все еще рассматривала стол из темного дерева, с искусно вырезанными по бокам витиеватыми узорами. Это помогло избавиться от удушающего чувства. — Твое желание быть полезной весьма похвально. — Она вздрогнула, не ожидав продолжения, и подняла голубые глаза на мужчину. Великий герцог поставил локти перед собой, переплетая пальцы, но все еще держа прямую спину. Хоть где-то она не облажалась. — Однако, как и заметила моя дорогая сестра, тебе придется доказать всю правдивость твоих слов. Но не сейчас. — То ли он увидел, как в ужасе дрогнула девушка, что вряд ли стало причиной, то ли просто не захотел тратить на это время. — Церемония назначена на сегодняшний вечер, более подробно тебе расскажет твоя горничная. Хотела бы ты видеть кого-то, помимо уже приглашенных гостей? От нее и правда ждали какой-то ответ, учитывая, что она и список-то не видела? Кого она хотела видеть на своей свадьбе в мире высокорейтинговой новелы? Лучше спросите, кого она видеть не хотела. — Никого, Ваше Превосходительство. — Даже родителей? — Рант выгнул бровь, слегка удивляясь. Ему казалось, что Сиера любила и уважала отца и мать. Весь их дом был заполнен здоровой семейной любовью. Ну, конечно, за исключением того факта, что ему ее практически продали. Он бы ее получил в любом случае, но так было определенно легче. Черт, молодец. Девятнадцатилетняя девушка, только что вырванная из любящей семьи, не хочет видеть собственных родителей. Вторая жена герцога уставилась на нее шокированными глазами, судя по всему, абсолютно не понимая ее. — Я думала они уже приглашены, Ваше Превосходительство. — Нет. — Серьезно? Он не пригласил родителей на свадьбу дочери? — Отослать им приглашение? Сиера закусила щеку, думая. — Нет, Ваше Превосходительство, не нужно. — Она склонила голову в благодарность за предложение. — Вот как? Что же, хорошо. — Рант замолчал на несколько секунд, что разливались свинцом по венам, лишая возможности ровно стоять. Его взгляд впивался в нее, стараясь что-то уловить. Когда это закончилось, он откинулся на высокую, резную спинку своего трона стула, плавно махая рукой. — Можешь идти. Сиера вздрогнула (который уже раз?), сделала реверанс и мягко развернулась, все также с прямой спиной уходя из помещения. Ее шаги были максимально тихими, и все равно громом разлетались по всей комнате, нервируя в первую очередь саму девушку. Но она не сбивалась, не оглядывалась, не мельтешила, а просто шла. После последних слов герцога, Сиера уже ничего не слышала, не слышала, как слуги закрыли дверь, как к ней подошла Грета, как ее мягко повели в сторону. Перед ней встала пелена. Сиера шла, до белых костяшек сжимая подол платья, что становился с каждым мгновением все тяжелее. Пульс стучал где-то в ушах, дыхание периодически перехватывало. Но она твердила себе, что должна идти. Голову прямо, лопатки расправить, взгляд вперед. Кислорода было катастрофически мало, а корсет не позволял легким раскрыться больше. Перед глазами покинутые, смирившиеся со своей участью девушки, которых, возможно, также безжалостно продали Агриче. Она слышит насмешливо-презрительный тон Мас, что она — лишь кукла, инструмент для правильного потомства. Она ощущает на своей коже липкий, отвратительно скользящий по ключицам, взгляд мужчины. Сердце разрывает ее глотку от прямого взгляда Ранта, что выжигает ее изнутри. Ребра ломит, колени подгибаются, блять, как же ей страшно. Нижняя губа подрагивает, и Сиера чувствует, как она постепенно немеет — признак жуткого волнения и паники. Голова идет кругом, черт, ее сейчас вырвет. Но она сглатывает, толкая любые чувства внутрь, глубоко-глубоко. Грета заводит ее в светлую комнату, но легче почему-то все равно не становится. Ей нужен свежий воздух. Ей нужно просто отдышаться, закрыть глаза, не ломать пальцы, отпустить подол. Напряжение звонко проходит по струнам ее нервов. Колонис подходит к зеркалу. Вся бледная, хуже, чем даже простыня, с синими венами на веках, с холодным потом и дрожащими губами. В глазах — паника, чистейшая паника. — Сними, — она хрипит, даже не смотря на горничную. Та, поджимая губы, подходит и расшнуровывает корсет. — Быстрее. Как только длинная лента падает на пол, а легкие раскрываются, впуская в себя больше кислорода, все силы покидают ее тело. — Грета, выйди. — Плевать на вежливость. Ей плохо. У нее кружится голова и она не позволит, черт возьми, просто не позволит кому-то это видеть. Она еще успеет унизиться. Так что не сейчас. Не сегодня. Как только раздается звук закрытой двери, ноги подгибаются, и Сиера сразу же падает на пол. Через пару часов будет свадьба. Она дышит, как загнанный зверь, вдыхает столько, что, кажется, легкие лопнут. Больше чистого воздуха. Больше кислорода. Высокие потолки кажутся далекими-далекими. Из открытого окна доносится пение птиц. Девушка пытается опереться на руки, но с первого раза это не получается. Как и со второго. Но в итоге она встает, чтобы после рухнуть на кровать. Она и не понимала, насколько сильное напряжение сковывает ее тело, ее мысли и действия. Выход оно нашло в слабости и истеричном смехе, тихо слетавшем с онемевших губ. В ушах звенел голос Ранта. Добро пожаловать в семью Агриче, дорогая.