Где соприкасаются руки

      Рано утром Оливер сорвался с кровати, не в силах больше лежать и тут же пошёл в ванную. Любопытство и точное знание того, что его сосед сейчас сладко спит заставили взяться за ручку двери в чужую комнату и тихо открыть её. Оливер заглянул в комнату, видя беззаботно спящего брюнета, похожего на античные статуи, ведь белая простыня слишком изящно обвилась вокруг его ноги, прошла через бедра, прикрывая сокровенное и протянулась через торс и одну руку. Рука невольно сжала дверную ручку и в ту же секунду хотела резко закрыть двери, ибо разум стал кричать об этом после первых фантазий в голове, но Вайсман совладал с собой и почти беззвучно закрыл двери. Был слышен лишь тихий щелчок, а после него то, как в ванной включили воду и принялись принимать душ.       Прилив бодрости охватил его тут же как только прохладные капли воды коснулись разгоряченного после постели тела, поэтому сесть за работу пока у него есть вдохновение и силы было логичным решением. Взяв на кухне свой эспрессо, который приготовила для него Мафальда, Оливер закрылся в книжных джунглях библиотеки в вилле Перлманов.       Это было первое пробуждение за последние дни, после которого Элио не хотелось умереть от холодного пота по всему телу и боли, раскалывающей голову. Он немедленно вспомнил вчерашний день и подумал об Оливере. Теперь, когда они ничего не скрывают друг от друга, он хочет проводить с ним все свободное время. Слушать его рассказы, наслаждаться красотой его тела от кудрявых волос и румяных щек до стройных ног, смеяться, гулять, пить – только с ним. Это то, чего он хотел от этого лета, которое с этим беззаботным блондином обещает быть ещё незабываемее.       Не спеша приведя себя в порядок и одевшись, Элио расчесал свои кудри и осторожно, через ванную, заглянул в комнату Оливера, обнаружив полный творческий беспорядок и отсутствие обывателя. Он отправился вниз восвояси, ощущая неприятное сосущее чувство в животе. Парень не ел с вчерашнего дня в пиццерии и совсем позабыл о голоде на волне впечатлений, полученных от страстей с блондином на закате.       Шелест листов бумаги, тихие постукивания карандаша от появляющихся с каждой секундой заметок на полях и вместе с этим шуршание от него были единственными звуками, которые слышал аспирант. Единственным что он видел было множество фотографий и слишком много листов с важной научной документацией, которую он словно пазлы сопоставлял с фотокарточками.       По пути на кухню Элио услышал шелест листов бумаги, исходящий из библиотеки отца, где профессор часто, если не всегда работал над своими научными исследованиями и наблюдениями. Хоть старшему Перлманов и полегчало, Элио не был уверен в том, что отец полноценно вернулся к работе, но все же повидаться с ним он был не против. Потому перед тем, как отправиться на кухню поедать блюда Мафальды, которые наверняка ещё остались в холодильнике, Элио тихо проскользнул через коридорчик в библиотеку, где обнаружил за углом сидящего за столом Оливера. Юноша сразу узнал его по его симпатичным кудрям, широким плечам, ровной осанке и излюбленной голубой рубашке – на такого аспиранта, слегка взмыленного от количества взвалившейся работы, но от того не менее милого Элио готов был смотреть вечность.       Брюнет подошёл к Оливеру сзади практически бесшумно и заглянул на стол, где были аккуратно разложены папки и фотографии скульптур. Что-что, а за порядком на столе Оливер следит лучше, чем в комнате. После вчерашнего Элио уже не хотел ничего скрывать и наигрывать что-либо, а потому он осмотрелся и аккуратно обхватил плечи аспиранта, прислонившись к его голове своими шелковистыми кудрями и заглянув на бумаги, над которыми он работал.       — Доброе утро, Оливер… Я уже соскучился, – нежно и заботливо проговорил шепотом на ухо юноша. Элио готов был обцеловать загорелую шею Оливера, да только вот испугался, что не сможет остановиться. Сердце так же стучало неистово быстро и согревалась от объятий с аспирантом, а грудь неизменно сгорала от неописуемых чувств к блондину, которые теперь наконец были высвобождены на волю.       Оливер чуть дернулся, а затем звучно выдохнул, натягивая ласковую улыбку, когда почувствовал чьи-то руки на своих плечах. Он медленно оставил на столе фото, которое сжимал между пальцев и свободной рукой коснулся чужих рук, чуть погладив запястья. Тело покрылось мурашками и заметно напряглось после тихого и приятного шепота возле уха.       — Я уж думал ты будешь спать до обеда, – Вайсман откинулся спиной назад на стул и задрал голову вверх, взглянув на стоящего над ним брюнета, — Выспался?       Элио отстранился своей головой от головы блондина, чувствуя оставшееся тепло на щеке от соприкосновения с ним. Юноша взглянул в голубые бездонные глаза Оливера, смотрящего на него сверху вниз. Такое положение заставило парня невольно заулыбаться, а на шею Элио начала давить неведомая сила, которая чуть не заставила его склониться и поцеловать Оливера в губы.       — Да, выспался. Я вчера долго не мог заснуть. Думал о тебе, – постепенно сбавлял тон голоса Элио, будто с каждым следующим предложением его слова становились все откровеннее. Оливер рассматривал повёрнутое для него красивое лицо юноши и невольно улыбнулся, когда услышал о том, что он был причиной отсутствия сна. У него было тоже самое, но сказать он об этом не решился. Лишь лёгкая улыбка и горящие голубые глаза выдавали то, что ему приятно это слышать и он в целом понимает Элио. После этого его руки ловко начали спускаться к груди Оливера, расстёгивая верхние пуговицы его рубашки. Элио снова склонился к шее блондина, томно вздыхая и вдыхая аромат его духов. Вайсман почувствовал на своём теле шаловливые руки музыканта, которые заставили его сесть ровно и чуть сползти по спинке стула, словно ускользая от чужих рук. Американец весь напрягся и вновь стал чувствовать все те же ощущения, как и после вчерашнего поцелуя с брюнетом.       — Почему ты все это время молчал? Ты мне так нравишься... я больше не могу это скрывать, Оливер, слышишь? – с перебивающимся дыханием Элио пустил руки под рубашку Оливера, ощущая каждый мускул на его груди и животе, хотя в фантазиях юноша был бы не против спуститься ещё ниже. Раскрыв глаза, Элио заметил всю ту же неизменно звезду Давиду на цепочке, через которую парень чувствовал некую сокровенную связь между ним и Оливером, предназначенную им самими небесами.       Окончательным срывом чеки у Вайсмана стал тихий шёпот и неровное дыхание, что опаляло его ухо и часть шеи. Он почувствовал, как в его шортах стало становится меньше места в районе паха и вскочил с места, убирая от себя руки брюнета. Оливер оторвал свои руки от рук Элио и вздохнув, встал с кресла, поправив рубашку. Хоть тот и сам был явно возбуждён такими движениями парня, однако что-то смутило его. Юноша, убрав руки с плеч вставшего аспиранта, провел рукой по кудрям, отошёл назад и сглотнул слюну, подступившую в горле от удовольствия.       — Что-то не так? – спросил Элио, осмотревшись.       Небесные глаза вцепились в непонимающего итальянца, а затем ловко пробежали по комнате, остановившись внимательно на проеме между полок, через которые можно было зайти туда, где была пара голубков.       — Всё не так, – коротко ответил аспирант, а в следующую секунду впечатал профессорского сына в книжную полку, хватая его тут же за его подбородок, чуть поднимая его.       Страстные и одновременно робкие, нежные поцелуи обрушились на шею юноши, Оливер не смог сдерживаться, особенно после таких смелых приставаний парня к нему. Это сильно удивило его, точно так же, как и возбудило.       Элио полностью обмяк, оказавшись крепко схваченным прекрасными руками Оливера. Это то, чего юноша раньше боялся больше всего – оказаться слабым и уязвимым перед блондином, но теперь это ему более чем нравилось. Прислонившись к книжной полке, тот неуверенно обхватил Оливера за талию, сжимая рубашку своими длинными пальцами и тихо вздыхая. Юноша не собирался останавливать блондина в его порыве страсти, и закрыв глаза, лишь одарил его ответными поцелуями, проведя рукой по его спине и положив на затылок, наслаждаясь его шелковистыми волосами. Элио тоже чувствовал напряжение в шортах и прислонялся всем телом к парню, абсолютно не стесняясь своего возбуждения от поцелуев, вздохов и тепла тел двух молодых людей. Он целовал аспиранта то в губы, то в шею, то в подбородок, желая насладиться каждым сантиметром его неописуемого и прекрасного тела блондина. Аспирант запомнил привкус зубной пасты со рта парня, что заставило его улыбнуться. Он действительно только недавно встал, всё как американец и предполагал. Ничего не меняется.       Тихие вздохи и причмокивания от страстных поцелуев разносились по библиотеке, что было бы недопустимо будь бы они в настоящем книжном хранилище. Оливер в какой-то момент спустил свою руку ниже талии парня, обвел ею бедра, прошелся по худощавой заднице и дошел до середины шорт. Его ладонь прижалась к вставшему члену, которого он и ожидал после этих поцелуев и поглаживаний. Улыбка вновь секундами обрушилась на его лицо, а после губы вновь расслабились от очередного поцелуя.       Внезапные медленные шаги в коридоре заставили Элио сбавить только разгоняющийся темп любовных утех и совсем остановиться, когда шаги начали ставать лишь громче и отчетливей. Благо, юношей скрывали книжные полки, и бояться было нечего, но все же лучше было оставить произошедшее в большом секрете. Элио немедленно покраснел и отстранился от Оливера, убрав руки с его шеи и спины и убрав их в карманы, слегка оттягивая шорты, пряча свой вставший член. Вот только американец услышал шаги только тогда, когда они оказались совсем близко и не понимал почему юноша начал давать заднюю.       Как оказалось, шаги издавал никто иной, как вошедший в библиотеку проведать аспиранта профессор Перлман. Тот с несколькими бумагами в руке упёр другую руку в бок и осмотрелся. Элио стоял неподвижно, не зная, что делать.       — Оливер? Ты тут? – вопросительно спросил старший Перлман, идя в направлении рабочего стола.       Отстранившись от Элио и раскрыв голубые глаза, он встретился взглядом с испуганными глазами брюнета, когда услышал голос профессора. Закусив от нервов нижнюю пухлую губу, он взглянул на себя вниз, и чуть скривился, понимая, что так скоро он успокоить себя не сможет. Секунды и аспирант резко повернулся к столу, забрав с него одну из фотографий и всучив её в руки Элио, вновь оказавшись спиной к столу и входу в помещение, где он находился вместе со своим «любовником».       — Микеланджело сознательно сделал все части тела своих скульптур непропорциональными, вот, например, эта... – Оливер тихо заговорил, всё еще тяжко дыша. Он пытался угомонить своё дыхание с помощью речи, чтобы это было менее заметно. Аспирант поглядывал на непонимающее лицо Элио и взглядом умолял его подыграть ему.       — Оливер? – снова послышался голос профессора, на который не ответить было невозможно.       — Да?! – чуть повысив голос, откликнулся американец, обернувшись лишь головой, когда в комнате появилась еще одна фигура.       — Как идёт работа? Получается? Я тебе принёс нового материала, – мужчина подошёл к столу и аккуратно положил на него бумаги, не отрывая взгляда от аспиранта и стоящего рядом с ним сына.       — Да, справляюсь. Спасибо, мистер Перлман, – Оливер облизнул и без того свои мокрые губы и улыбнулся.       — Элио, а ты чем занимаешься? Я как-раз хотел тебя попросить о кое-чем... – тут же придумав на ходу Сэмюель развернулся и начал медленно уходить, слегка махнув рукой, давая понять, чтобы сын после или сейчас пошел за ним для того, чтобы дать ему некое поручение. Этим поручением было поиграть вечером для приезжих к ним на ужин гостей.       Перед тем как пойти вслед за отцом, Элио улыбнулся и бросил опрометчивый взгляд на Оливера, который был его самым желанным страстным любовником буквально полминуты назад. С тех пор он практически не видел блондина — ни на званом ужине тем вечером, ни за обыденными трапезами Перлманов, ни за научной работой у излюбленного бассейна. Оливер избегал парня так искусно, появляясь лишь по требованию профессора. Перлмана, что Элио стало не по себе. Причиной для такого поведения стал темноволосый кудрявый профессорский сын. Оливер много думал о нем, слишком много, что ему даже единожды показалось, что голова Мелеагра приняла черты красивого лица юноши. Он тут же сильно зажмурил глаза и помотал головой, чтобы забыть то, что ему померещилось, но это помогло лишь с фотографией. Мысли о Перлмане младшем никуда не ушли и каждый раз любые его рассуждения не приводили его ни к чему.       Спустя пару дней Элио окончательно огорчился и не знал, что делать. Вечером открыв шуфлядку стола в своей комнате, чтобы достать личный дневник, он обнаружил под ним стопку своих писем Рэймонду, написанных неразборчивым почерком. Нечто в сердце Элио снова екнуло, как в первые дни пребывания Вайсмана в Италии, заставив дыхание участиться, а сердце безоговорочно сжаться. Закрыв шуфлядку и раскрыв дневник, он полистал до чистой страницы и начал изливать свою душу на бумагу. За окном повисла синева сумерек, и тёплый августовский ветерок время от времени обдавал кудряшки сидящего брюнета.       «…Мне страшно, что я испугал его. Сделал что-то неправильно. Я идиот. Мне нужно было прислушаться к нему, потому что я знаю, что это неприемлемо для него. Теперь он никогда не заговорит со мной. Будет также избегать и прятаться до конца лета, и те поцелуи, которые он подарил мне, мне придётся вспоминать до конца своих дней и корить себя, корить, корить».       Элио после этих слов отбросил ручку на стол и упёрся лицом в ладони, поставив локти на стол. Он еле сдерживался, чтобы не разрыдаться и не закричать в окно, порвав листы всего того, что он написал. Почему все так сложно? Почему Оливер просто не подарит Элио частичку себя, ведь они действительно любят друг друга?       Ещё через пару дней Элио не смог уже сам справляться с тоской и ревностью, настигающей его при той мысли, что Оливер может быть сейчас с кем то, но не с ним, целовать кого-то, но не его, быть не Оливером, которого знает Элио, а Оливером, которого знает кто-то. Все это разрывало сердце юноше и лишь сильней разжигало пожар любви и страсти, бушующей по отношению к блондину. Чтобы хоть как-то заглушить боль, он прогулялся вечером с Марцией, снова искупавшись с ней в полумраке на том же озере, как и в дни, когда Оливер отдалялся от Элио.       — …Ты какой-то загадочный, Элио. Скажи, это из-за Оливера? – спросила Марция, положив свои мокрые волосы на плечо Элио, лежавшему на траве и смотревшему на вспыхивающие звёзды на синем небе.       — Что? Нет.       — Ты же знаешь, что можешь мне все рассказать. Я приму всё как есть.       — О чем ты, Марция?! Я же сказал – нет, со мной все в порядке! – встал с травы Элио, явно насторожившись от такой настойчивости девушки, будто она действительно что-то знает. Хотя, может быть, это просто знаки внимания с ее стороны.       — Хорошо, хорошо... как скажешь, Элио, я же не обиделась.       Девушка положила руку на плечо отстранившегося Элио и слегка пожала ее. Юноша смотрел уже на тихое озеро и невольно скривил лицо для того, чтобы не разрыдаться от того, насколько сложно скрывать свои чувства. Ведь уживаться с ними приходится только ему.       На следующий день Элио первым делом, встав с кровати, немедля ринулся к столу с намерением написать записку Оливеру и положить в его комнате. Говорить у Элио не было ни смелости, ни сил. Наверняка, парня не было в комнате, как и все предыдущие дни, но когда-то он бы туда в любом случае зашёл и увидел послание от юноши.       Десятки скомканных бумажек лежали вокруг Элио. Он никак не мог правильно подобрать слова, чтобы не казаться слишком странным или снова спугнуть блондина. Во всяком случае, нужно было заканчивать – он занимался этим уже полчаса.       «Оливер, не могу больше молчать. Давай поговорим, пусть всё будет, как прежде».       — Идеально, – невольно вымолвил парень, держа в руках ключевую для дуэта записку. Он встал со стола, убрав ногой с пути скомканную бумагу, на цыпочках подошёл к двери в комнату Оливера и подсунул бумагу под неё, где-то в глубине души загадав самое сильное желание, которое он когда-либо загадывал.       Оливер же делал всё, что делал до этого: работал, играл в волейбол, купался в бассейне ранним утром, чтобы не дай Бог не встретиться с ним, играл в покер, напивался, гулял с итальянской молодежью. Делал со всеми, кто был до этого, кроме него.       После написания роковой записки Элио лишний раз никуда не выходил, не напоминая о своём существовании никому из жителей виллы. Если это так искусно удавалось Оливеру – исчезать до тех пор, пока он не нужен, почему не удастся Элио? Музыкальный гений приоткрыл дверь в свою комнату, надел наушники и транскрибировал музыку, надеясь, что, не услышав тихие шаги за спиной, он почувствует тёплые ладони блондина на своих плечах, которые будут спускаться все ниже и ниже. Мысленно он снова ощутил то тепло стройного тела Оливера, которое он ощутил тогда, в озере. Та чувственность и нежность, с которой блондин прикасался к щекам, шее и спине Элио были лишь очередным предзнаменованием того, что между ними все-таки что-то есть, чем просто симпатия. Это и обнадеживало, и заставляло безудержно страдать.