Где соприкасаются руки

      Перлман стал огромной проблемой и камнем преткновения к такому легкому и желанному чувству для многих – счастью. То, что Оливер чувствовал рядом с юношей было для него совершенно новым, непонятным и от этого пугающим, поэтому лучшим и самым безопасным для себя решением он считал вовсе не видеться с ним. Но одни только мысли, что он не увидит его красивых кудрей, янтарных глаз, приятной-застенчивой улыбки, обрамленную такими желанными алыми и нежными губами; не услышит его мягкого, бархатного голоса, заставляли его грудь сжиматься от боли. Пальцы тянулись к сигаретам, никотин с трудом и самовнушением Вайсмана хоть как-то позволял отвлечься, но получалось плохо.       Единственный раз Перлман вышел на ужин, чем неимоверно обрадовал семейство. Он занял своё место у места, где обычно сидел Оливер, но его стул был аккуратно задвинут, а на белой скатерти не было и крошки, будто там никогда ничего не лежало. Трапеза прошла в некой сокровенной тишине, которая прерывалась лишь бряцанием столовых приборов – будто все сожалеют Элио, зная, что он чувствует и почему он ведёт себя так. Впрочем, так только казалось. Как ни в чем не, бывало, Элио прервал нависшую в воздухе тишину, поблагодарил всех за ужин и немедленно удалился в комнату, сдерживая слезы.       Казалось бы, что в самом американце спрятан магнит, который долгое время не мог найти противоположный себе полюс, и вот... он нашёл его в Элио. Его так сильно тянуло к нему, что казалось, вот-вот разорвутся мышцы, вывернутся кости и этот магнит наконец-то выйдет наружу и примкнет к магниту с иным значением...       Сам аспирант не мог решиться и страдал от того, что огородил себя от такого им желанного. Он пытался переубедить себя, заверить в том, что это глупости и ничего между ними и быть не может, но всё было бесполезно. Чувства были неубиваемы, как и желания. Как бы сильно Оливер не пытался убить их в себе, как бы не пытался скрыть: каждое упоминание в разговоре этого прекрасного брюнета заставляли его вздрагивать изнутри, разжигать в груди бушующий огонь, а внешне делать заинтересованный взгляд, чего он контролировать не мог.       Очередной поздний теплый летний вечер обрушился на маленький городок Северной Италии. В это время окна в домах начинали гаснуть, все готовились ко сну, а многие уже спали, видя десятый сон. И в это же время, если «повезёт» в виллу с очередной прогулки возвращался блудный американец.       Мечта Элио на сегодняшний день так и не сбылась. Дверь осталась в том же положении, в которой оставил ее брюнет после ужина, и никто не обвил его в тёплых объятьях. С наступлением сумерек за окном Элио собирался через силу провалиться в сон. Парень хотел укрыться с головой под одеялом и предаться сновидениям, просто чтобы не думать за то, что происходит наяву. Хотя он знал, что и во сне его достанет белокурый юноша, из-за которого уже пару недель внутри Элио разгорается страсть первой, неподдельной любви. Впрочем, иногда, а можно сказать и чаще, огонь страсти заменялся щемящей болью, сковывающей сначала грудь, а затем и все тело.       Особенно сильно Элио ощущал эту боль сегодня. Аспирант так и не появился на вилле целый день. Парень подозревал, что блондин специально избегает его. Но почему? Неужели Элио обидел его своим поведением в тот вечер на озере? Брюнет сомневался, что только этим. Или Оливер хочет заставить Элио ревновать его к его загадочным приятелям из Кремы? Все было слишком сложно и недосказано до невыносимости. А молчание Оливера лишь сильней убивало Элио изнутри, который хотел лишь одного – взаимности от блондина, ведь он знал, что Оливер чувствует к нему тоже самое. Написать записку и ждать ответа, сколько бы не пришлось – это все, что смог сделать Элио, чтобы хоть как-то сломать возросшую между юношами преграду в виде очередного, томящего молчания.       Двери ближней комнаты скрипнули, деревянные половицы чуть заскрипели под появившимся на них весом. Оливер прошел пару шагов прежде, чем вновь остановится и обернуться. Он заметил нечто светлое, что от ветерка открытия дверей вскружилось и легло на прежнее место. Мужчина вернулся и аккуратно поднял листочек. Пальцы аккуратно развернули его, а глаза вцепились в аккуратный подчерк.       «Элио…» – он мысленно ласково произнес его имя и почувствовал жгучее пламя в груди.       Неуверенные, но грузные шаги в соседней комнате заставили сердце уже засыпающего Элио уйти в пятки. Он немедленно скинул простыню себе на колени, продвинувшись и оперившись об спинку кровати. Парень знал, что это был никто иной, как Оливер. С надеждой он сомкнул глаза, чтобы удостовериться, что это не сон. Разомкнув глаза и увидев ту же комнату и тот же вечер за окном, Элио с облегчением, но тихо выдохнул.       Всё еще чувствуя, как алкоголь не отступает от его тела, Оливер подумал о том как же прекрасно, что он не отошёл. Подвыпившим он был более откровенен и сейчас был подходящий момент для этого. Вайсман взглянул на закрытые двери, что вели в ванную и замер, прислушиваясь сквозь полную тишину к любым шорохам.       «Спишь ли ты?»       Аккуратно складывая в руках записку, Оливер направился к огромным дверям балкона, что так же соединял их комнаты, как и ванная, и на котором он редко проводил время, разве что ночью, когда жажда курения брала над ним вверх. Каждый шаг ему давался с трудом от нарастающего внутри страха. Руки снова потянулись к пачке сигарет в кармане шорт, но вдруг остановились и медленно отдалились. Вайсман дошел до центра и взглянул на приоткрытые двери в комнату парня, касаясь кончиками пальцев мраморных перил балкона.       Он не мог решиться зайти внутрь и сам решил для себя, что если Элио не спит и находится в данный момент у себя и он не выйдет к нему в скором времени, то он сделает это сам. Он разбудит его и заставит говорить прямо сейчас, ибо больше ждать и держать это в себе он не мог. Элио же думал, что если блондин действительно любит его, он не упустит шанс войти через приоткрытую дверь в комнату Элио и сделать то, чего они оба так хотят. А если нет... что же, об этом брюнету думать хотелось меньше всего.       Услышать для обостренного слуха Элио шаги на балконе было не проблемой. Юноша немедленно спохватился с кровати, уже готовясь встречать возлюбленного и отдавать ему всего себя. Однако настала тишина – подобная той, какая царила за сегодняшним ужином. Прохладный ветерок обдал лицо юноши и покачал занавески у приоткрытых дверей балкона, будто зазывая юношу выйти на него.       Зажигалка пару раз щелкнула в полнейшей тишине, озарила огнём красивое лицо и вновь стала бесполезностью до следующего, очевидно, что экстренного успокоения себя через никотин. Американец задержал свой взгляд на открытой пачке сигарет. Там осталась последняя, хотя эта пачка была куплена только сегодня утром. Оливер мысленно выругался сам на себя и сунул сигареты, а вернее сигарету, обратно в карман шорт. Элио снял с спинки кровати футболку и спешно надел ее. Несколько неуверенных шагов по скрипящему полу – и вот он уже у дверей балкона. Оливер услышал то, как тихонько скрипнула кровать и его сердце в тот же миг сжалось и, казалось бы, замерло в ожидании следующего шороха. Он видел тень Вайсмана, стоящего и курящего у мраморных перил. Не став себя мучать, Элио аккуратно взялся за ручку двери и открыл ее полностью. Отодвинув своими длинными пальцами занавеску, Элио практически бесшумно ступил босым на холодную плитку балкона. Сразу же пробуждающий холодок сковал все его тело – но уже от вида прекрасного белокурого парня в свете восходящей луны. Невольно Элио подступил к нему, также положив руки на мраморные перила балкона и томно вздохнув.       — Спасибо, что ты пришёл...       Вайсман не смог сдержать легкой улыбки, ведь появившаяся радость волной захлестнула его от одного лишь вида Перлмана младшего рядом с ним. Его небесные глаза лишь на секунды коснулись красивого лица юноши и затем перенеслись на кроны деревьев, что лишь изредка шелестели от теплого июльского ветерка. Смотреть на Элио он побаивался, но понимал, что еще чуть-чуть и сделает это, ведь ночная зелень в вилле не самое главное, на что ему бы стоило обращать внимание. Элио не желал более молчать или выдумывать, что «правильного» сказать в этот раз. Он желал говорить с блондином так, как у него получалось лучше всего – юношескими чувствами, хоть он и не всегда этого показывал.       — Я волнуюсь, Оливер.       Элио снова слегка вздохнул, говоря полушепотом и невинно улыбаясь. Он поднял взгляд своих янтарных глаз на смотрящего в зелень Оливера, от которого несло алкоголем и дорогими сигаретами, невольно пододвигая свою руку по перилам к его.       Рука с зажатой между указательным и средним пальцем сигаретой в очередной раз поднеслась к пухловатым губам, заставив кончик сигареты заполыхать красным. Он молчал, но спустя пару секунд после выдоха дыма тихо ответил:       — Я тоже волнуюсь.       Взгляд наконец-то пал на медленно двигающуюся к его руке руку юноши. Вайсман напряг скулы, понимая, что Элио хочет коснуться его и ловя себя на тех же мыслях, он стал пододвигать свою руку к чужой. Он приподнял длинные, но не такие изящные как у брюнета пальцы и нежно накрыл ими руку юноши, в конце концов обхватив её и сжав. Там, где соприкоснулись их руки, казалось бы, наконец образовалась новая вселенная – вселенная, где они, двое влюбленных, могут наслаждаться друг другом вечно, чувствуя взаимную и безусловную любовь, какой бы странной и непонятной для окружающих она не была.       Глаза медленно стали подниматься по телу брюнета, хватаясь вначале за локоть, плечо, шею, а после и само лицо. Он вновь встретился с янтарными глазами, которые он считал самыми красивыми на свете. Он понял, что те голубые глаза его возлюбленной даже и комплимента не стоит, по сравнению с теми глазами, которые волнительно бегали по его лицу.       — Ты прав, нельзя больше тянуть с этим. Я не смогу продолжать и дальше делать вид, что я не хочу тебя видеть и постоянно убегать от тебя, – его всего прошибло вдруг пробежавшим по телу холодком. Руки покрылись мурашками, и лежавшая сверху рука чуть сжала чужую ладонь, видимо боясь, что собеседник убежит. Оливер не знал какие слова подобрать для того, чтобы начать этот сложный для обоих разговор.       — И мы не сможем быть больше друзьями…