Где соприкасаются руки

      На утро Оливер проснулся первым, сходил в душ и сидел в саду, попивая кофе, в котором был замешан алкоголь. Он просто не мог не похмелиться после вчера, чтобы чувствовать себя получше. Аспирант сидел за той же работой, которую недавно было зверски убито тонкими пальцами пианиста. Оливер не стал говорить об этом профессору, поэтому пришлось врать, что ничего нового он ещё не сделал. Каждый раз это было удивительно для блондина, но сказав бы он профессору о конфликте, то чувствовал бы себя ещё хуже, чем с переделанной работой. Сейчас Оливера тащили мысли, что сегодня, всего через пару часов он поедет в экспедицию вместе с мистером Перлманом и прикоснется чуть ли не к восьмому чуду света.       Элио спал долго. Он проснулся и привёл себя в порядок, в ванне прислушиваясь к доносившемся с улицы разговорам отца, похоже, с матерью или очередным случайным гостем виллы. Пение птиц периодически заглушало разговоры, а потому Элио решил выяснить все просто – спустившись вниз.       Поприветствовав отца и мать, которые до этого о чём-то непринужденно болтали, он сел за стол, проведя рукой по своим запутанным кудрям и протирая глаза.       — Долго спал. Вчера ты пришёл раньше, чем Оливер.       — Мы по-разному проводим время, – немедленно ответил Элио отцу, легко пожав плечами и наливая себе абрикосовый сок в стакан. Тогда же подняв взгляд, он заприметил сидящего с купой бумаг у бассейна Оливера. Сидит он там только по его вине.       Птицы тихо щебетали где-то совсем рядом, создавая благоприятную мелодию для работы. Оливер чувствовал бы себя так, словно он на небесах, в святых садах рая, скрывает с деревьев сладкие фрукты, но это было бы если бы не проклятое похмелье. Даже таблетки не помогли ему справиться с незначительной, но головной болью. К утренней симфонии добавился шелест бумаг, тихое плескание воды в бассейне от малейших движений длинных светлых ног, а также разговоры итальянцев за столом.       В это утро Вайсман выглядел отчужденным ото всех, но это было не совсем так.       — Вот оно как. Не хотел бы провести время с ним? Мы сегодня едем к озеру, профессор Кен думает, что все его исследования верны, и там на дне что-то интересное.       — Звучит интересно. Хорошо, поедем.       — Только при условии, что ты будешь молчать и не мешаться. Через сорок минут у машины, ясно? – как-бы заманчиво говорил Сэм, после чего он распахнул газету и спрятал своё лицо за ней.       Элио кивнул и улыбнулся. Это была прекрасная возможность сблизиться с Оливером и попытаться с ним примириться, пока никого лишнего не было было бы рядом. Он набрал салата себе на тарелку и запивал его соком, мимолетно подглядывая на Оливера у бассейна.       В какой-то момент одинокая фигура у бассейна обернулась. Что-то заставило Вайсмана обернуться и это стало слишком большим совпадением. Он чувствовал, что кто-то на него смотрит и успел словить этот хоть и короткий, но взгляд.       После этого аспирант отвернулся обратно и замер, смотря на гладь холодной воды.       За столом Элио редко, но пристально проглядывал на Оливера. Он хотел бы подойти к нему сзади, обнять его и прислонится к нему, не отпускать, чтобы никто больше не имел права к нему прикасаться и чувствовать каждый мускул на его теле. Элио завтракал недолго, быстро удалившись из-за стола, не обронив ни слова и даже не допив свой сок. Сок показался ему слишком тёплым, что можно было ожидать, учитывая, что парень опоздал на завтрак.       Возвращаясь в свою комнату, Элио невольно задержал свой взгляд на комнату Оливера. В его голову прокрались не самые красивые мысли, впрочем, делая это, он мог быть обнаруженным кем угодно. Уж тогда оправдываться будет нечем. Потому юноша просто удалился в свою комнату, прыгнув на кровать и пролежав так с десяток минут, обдумывая, как он пришёл к осознанию того, чего он хочет от Оливера.       Нехотя встав с кровати, он не торопился одеваться и все-таки насколько это возможно было плавно и тихо сделать, проскользнул в комнату Оливера и осмотрел разбросанные по полу книги, пачку сигарет с таблетками на столе и незаправленную кровать. Повезло ему, что у Мафальды сегодня выходной. Он тихо прошёл по скрипевшему полу и присел на кровать, осматривая комнату. Встав с неё перед уходом, он взял рубашку Оливера в руки и вдохнул запах духов и пота с неё, затем прижимая ее к своей голой груди и наконец повесив ее на место.       Он немедля вернулся в свою комнату и закрыл дверь, открыв свой шкаф. Элио одел свою излюбленную полосатую футболку, джинсовые шорты и одел чёрные солнцезащитные очки. Ехать без них на озеро было бы как минимум глупо.       Прошло немного времени после, как Оливер поднялся и направился к столу, где ранее завтракали все Перлманы. Он зациклил своё внимание на стакане, который стоял на месте, где всегда сидел кучерявый брюнет и потянулся к ещё неубранному стакану с абрикосовым соком, который там остался. Мафальда как раз убирала со стола, но не успела убрать последний комплект посуды. Он оказался именно посудой Элио.       Американец поднёс стакан к губам и, прикрыв глаза, выпил весь оставшийся сок. Он тяжело выдохнув, чувствуя как этот сок разливается внутри и в первые секунды он не чувствовал ничего. Оливер оглянулся и быстро сорвался с места, покидая место преступления. В голове действительно закрутились мысли, что он сделал что-то преступное, что-то запрещённое…       Белая рубашка и белые шорты, тёмные, почти не прозрачные очки, висящие на, как всегда, расстёгнутых первых пуговицах рубашки. Светлые эскадрильи и облако свежего запаха нового американского пика, духи от Dior.       Миновав лестничный пролёт, Элио встретился с отцом, стоящим в коридоре и что-то перебиравшем в папке с документами, которую он положил на столик. Элио не стал торопить его и отправился на улицу, но через несколько секунд профессор Перлман догнал его и даже обогнал с парой бумажек под рукой.       Оливер уже стоял возле машины и ожидал профессора, совершенно не зная о том, кто же с ними ещё поедет, но ответ не заставил себя долго ждать.       Ему на глаза попались две фигуры, вышедшие из дома. Это были отец и сын.       — Мистер Перлман, я уж думал, что-то сорвалось, – парень отшутился и хмыкнул.       — Да нет, просто хотел удостовериться, что ничего не забыл. Этот день будет особенным, я тебе обещаю, Оливер, – профессор улыбнулся в ответ и направился к машине, — С нами поедет Элио, надеюсь, ты не против? – мужчина выждал ответа, не перебивая. Он так же чувствовал напряжение между этими двумя юношами.       — Нисколько, пусть едет, – небесные глаза вновь застыли на янтарных.       Чуть ли не подпрыгивая от счастья от того, что наконец этот важный день настал, профессор уселся за руль, и лишь затем Элио наконец столкнулся со своим желанным лицом к лицу. Пристальный взгляд в глаза мог бы лишить Элио дара речи, но он сумел собраться с силами.       «Я скоро сойду с ума. Веришь мне?», – вопросил себя Оливер, но ответа не было.       — Обычно Анкизе ездит за рулем, а отец берет карту и показывает дорогу. Так что ты сегодня впереди, штурман, – Элио тыльной стороной ладони слегка оттолкнул в сторону Оливера, опиравшегося рукой на дверцу руки. Это выглядело так, будто Элио все ещё не желает приближаться к Оливеру, но так он лишь пытался заставить американца добиваться перемирия с ним.       Вайсман с легким выдохом и усмешкой, сел на место штурмана. Единственной загвоздкой была карта на итальянском, фразы из которого он знал, но не был таким виртуозом, чтобы говорить и читать на нем без трудностей.       «Я впереди. Тебе нравится, что я уязвим со спины?»       Минуя поля на старенькой машине Перлманов, объезжая извилистые грунтовые дороги и узкие асфальтные, Элио даже позволял себе посмеиваться с неуклюжести и недоумевая Оливера, пытавшегося разобраться с картой провинции Бергамо на итальянском. Когда в очередной раз из рта Вайсмана вылетало изуродованное, искалеченное слово на итальянском, он сам чуть усмехался, понимая, насколько чуждо для носителей языка звучит его далекое до идеала произношение, но пытался делать это как можно скрытнее. Хотя брюнету было и не чуждо вовремя подсказывать повороты и искренне помогать прочитывать названия дорог.       Колеса машины остановились, а это значило, что они на месте. Подъехав к прекрасному озеру, окружённому холмами и зелёными деревьями, сразу же можно было приметить целую делегацию профессоров в шортах и рубашках с планшетками и пару лодок академиков. Несколько людей в форме, поставленных наблюдать за экспедицией, расхаживали в далеке, не мешая исследовательской работе. Выйдя из машины, Элио потянулся после долгой дороги и поправил свои солнцезащитные очки, отправившись вслед за отцом и       Оливером к месту отбывания лодок. Похоже, из всей делегации ждали только Перлмана.       Протопав по тропинке к озеру, где коллеги и знакомые стали приветствовать и любезничать с профессором Перлманом, попутно знакомясь с аспирантом, Элио оказался чуть в стороне, сумев осмотреть лодки и поулыбаться людям в форме. По нашивкам на плече было ясно, что они были из береговой охраны или что-то вроде того.       Оливер отправился неспеша за Перлманами, осматриваясь и мысленно благодаря себя за то, что тот соизволил взять с собой очки.       — В жизни не мог представить, что увижу столько профессоров, ученых и прочих людей, занимающихся наукой в такой непринужденной обстановке, – американца это заметно впечатлило. Это была всего лишь Италия, здесь было всем всё равно.       Мысли аспиранта вылетели из розоватых губ быстро и незаметно для него самого и обращены они были ко всем ушам, которые бы могли слышать его сейчас.       Замечание Оливера дошло и до ушей Элио. Профессор Джон Кен, археолог, ответственный за экспедицию, галантный и с тем же прямой англичанин лет пятидесяти, немедля ответил:       — Не только занимаясь наукой, но и совершая великие открытия для археологии! Дорогие друзья, на этом немалых размеров озере, которое является своеобразным.. м-м.. водохранилищем для двух местных рек, где предположительно и потерпел крушение корабль с несколькими статуями два века назад.. – профессор Кен тараторил с заметным акцентом, иногда поглядывая на планшетку, сверяясь со всем сказанным ранее, — Именно на этом озере я рад объявить о начале нашей экспедиции.       Археологи начали переговариваться и улыбаться с помпезности Кена, впрочем, не пожалели аплодисментов, когда тот объявил о начале экспедиции. Элио мог лишь тихо посмеяться от непринужденности и радости от будущих открытий с глубин озера, ждущих учёных.       — Прекрасно, прекрасно! Тогда, профессор Перлман, вы и ваш аспирант сеньор Вайсман можете садиться в ту лодку. О, Элио! – профессор Кен раскрыл свои объятия и радушно похлопал юношу по спине.       — Ты вырос! Рад, что ты сегодня здесь с нами.       — Спасибо, профессор Кен, – проследовав под рукой профессора Элио сел в ту же лодку, в которую сел сам профессор, отец Элио, Оливер и два аквалангиста. Раздался звук моторов, и две лодки с археологами и аквалангистами разошлись в разные стороны озера.       Элио невольно поглядывал на Оливера и его загар. За эти дни незримой войны он стал только ещё более красивей, а сейчас был хороший момент порассматривать его вблизи. Про себя Элио молил лишь об одном – чтобы очки оказались достаточно темными, чтобы не сдать его взгляд не куда-то в сторону холмов, а на Оливера. Вайсман наконец-то почувствовал себя расслабленным. На его лице была приятная и легкая улыбка, которая приветствовала каждое новое лицо.       — Так вы, сеньор Вайсман, американец? – вопросил профессор Кен, попутно управляя лодкой к месту одного из предполагаемых мест крушения. Элио обернулся на вопрос профессора так, будто это спросили его.       По телу пробежала необъяснимая дрожь, словно холодок, поэтому Оливер вздрогнул. Это случилось именно в тот момент, когда к нему обратился британский ученый, что выглядело со стороны так, словно его выдернули из глубоких мыслей.       — Не совсем американец. Будет корректнее и честнее сказать, что я американский еврей, – длинные пальцы льнули под ткань рубашки, достав оттуда и продемонстрировав профессору цепочку с золотой звездой Давида и крошечной мезузой.       Профессор Кен поджал губы после слов Вайсмана, будто он хотел что-то сказать, но передумал. С умным видом в знак уважения Джон покивал, рассматривая звезду Давида на золотой цепочке. Профессор Перлман же лишь искренне улыбнулся, заметив должное почтение Оливера к своему происхождению. Элио с неподдельным интересом рассматривал Оливера, но, когда он достал из-под рубашки звезду Давида, у него будто что-то екнуло в сердце. В очередной раз он убеждался, что объединяет их с Оливером не только какие-то мелочи, но общность к одной нации. Благодаря ней невидимая нить притягивала их друг к другу. По крайней мере, Элио уделял этому такую огромную ценность.       — Я ношу его, чтя своё происхождение, – Оливер смотрел на профессора, но затем медленно перевел взгляд на сидящего рядом Элио, замечая впервые тоненькую полосочку серебра вокруг его шеи, которая тянулась и свисала еще ниже.       — Это очень достойно с вашей стороны, сеньор Вайсман, – чтить свои корни, тем более еврейские.       Оливер благодарино отвесил кивок головы, приподняв уголок губы, в ответ на поощрение мужчины.       — У меня тоже такая была, – тихо обронил Элио, переведя взгляд на отца, когда Оливер медленно перевёл взгляд в его сторону.       — Да… была, – хмыкнул Сэмюель, переводя взгляд на холмы вокруг и придерживаясь рукой за борт лодки.       «У меня тоже такая была» – попавшийся в слух голос привлёк вновь внимание на его обладателя, но теперь без скрытия своего взгляда. «Была…» – произнеся мысленно ещё раз, Оливер пустил смешок и резко отвёл взгляд от парня, переключившись на разговоры профессоров.       — Какие виды, только посмотрите! О, Италия! В Англии хоть и есть живописные места, но подобное увидишь только в окрестностях Бергамо, – посмеялся профессор, будто переводя неудобную для него тему. Перлманы всегда считали себя «умеренными евреями», учитывая весь коктейль национальностей, умещающихся и в их самих, и в их сыне. Итальянцы, американцы, французы, евреи, да, – это неполный список.       Наконец, мотор заглушился, и лодка остановилась посреди озера, и профессор Кен махнул аквалангистам, которые начали надевать грузное снаряжение для опускания на дно.       — И помните – без резких движений! Они лежали там несколько столетий, – профессор Кен имел ввиду ничто иное, как статуи с разбившегося корабля. Аквалангисты лишь учтиво покивали и прыгнули в воду, быстро скрывшись в голубой глубине.       — Озеро глубокое... так что за статуи мы ищем? – вопросил Элио, смахивая каплю пота с виска и поправляя очки.       — Статуи принадлежали одному из итальянских герцогов. Это был подарок его возлюбленной. Увы, они так и не дошли до неё. Корабль потонул при неясных обстоятельствах. В конце концов, вода тут тихая, – разъяснял профессор, поглядывая на своих коллег и ожидая поднятия со дна нечто величественного...       Обжитое морской слизью и водорослями показалась синеватая статуя мужчины. Это было понятно по самой фигуре и точно подтвердило наличие половых органов, не скрытые ничем. Оливер даже снял очки и раскрыл голубые глаза, разглядывая с лодки только что доставшееся сокровище, хранившееся на дне озера веками.       Уже выйдя на берег, он и другие смогли разглядеть статую вблизи. Элио вместе с Оливером рассматривал найденную статую, присев у неё, пока профессоры ликовали первой находке и встречали вторую лодку с другими археологами, увы, вернувшуюся без каких-либо ценных для науки находок. «Мы отреставрируем её и выставим в музее! Вот это да!» – доносилось с берега, пока Элио и Оливер в нерушимом молчании рассматривали скульптуру мужчины. Может, это сам герцог? Кто знает. Как бы там ни было, придётся потрудиться, чтобы привести облипшую слизью и водорослями скульптуру в подобие первозданного вида. Оливер был поражён, что сейчас находится возле такого ценного произведения искусства и видит его своими глазами один из первых.       Рядом с целой статуей были и обломки от других. Примечательно была рука, которая была чуть согнута в локте и имела прямые пальцы, словно хотела поприветствовать всех.       Оливер аккуратно взял её в руки, начав так же детально рассматривать, как и скульптуру мужчины. Вайсман очень чувствовал присутствие рядом кудрявого брюнета, он ощущал себя не так, как ощущает себя в его отсутствие и это несколько пугало. Он видел его руки, которые аккуратно притрагиваются к статуе, чуть очищая её от водорослей, а потом кидая их на песок, видел и тёмные кудри, которые свисали над статуей, и не мог не обращать на это все внимания.       Как только Оливер встал и начал рассматривать руку с прямыми пальцами, Элио отстранился от скульптуры. Парень встал напротив него, сняв очки впервые за всю экспедицию и улыбнувшись Оливеру. Похоже, он решил застать его врасплох. Сделать то, что, может быть, стоило все таки было сделать в первый день в гостиной и не давать начала этой незримой войне. Медленно протянув руку Оливеру. сохраняя улыбку на лице и прищурившись, Элио тихо сказал, похоже, боясь, чтобы кто не услышал:       — Мир?       Аспирант замер и медленно поднял небесные глаза на лицо юноши. Лицо Оливера было наглядным отражением слова «растерянность». Губы чуть расцепились, а глаза забегали по чужому лицу. «Мир» – это было произнесено так легко, но было очень большим шагом и имело большое воздействие на молодого американца. Он через пару секунд подтянул руку статуи к протянутой ему руке Элио и вложил её ему в руку. А после этого на лице Вайсмана появилась приятная улыбка.       — Мир, – он не сдержался и после пустил смешок, посмотрев на соприкосновение столетий в рукопожатии.       Элио слегка потряс руку статуи в знак примирения и даже невольно засмеялся. Парень вглядывался в небесные глаза Оливера уже более уверенно, не уводя взгляды в стороны и даже не смущаясь его. Оливер остановил свой взгляд на янтарных глазах, которые никуда не прятались от него. Они были неподвижны и смотрели без стеснения в его глаза. Вайсман боялся потерять эту связь, которая вдруг возникла между ними, ведь такого ещё никогда не было. И это молчание с тихими усмешками и улыбками было чем-то необъяснимо долгожданным. Страх блондина пришёл в реальность, их невидимую нить оборвал голос профессора. Мог ли он понимать тогда, что он уже намекает на флирт?       — Мальчики! Идите сюда! – Сэмюель помахал рукой, пока вторая лодка после повторного захода причаливала у берега. Когда Элио и Оливер подошли к профессору, аквалангисты в лодке засуетились и вынесли следующую статую.       — Потрясающе! – проговорил профессор Перлман и похлопал рядом стоящего Элио по плечу.       — Просто потрясающе! – довольно вторил профессор Кен, аккуратно снимая водоросли со скульптуры и осматривая её с ног до головы.       — Оливер, нужно будет завтра всё задокументировать для реставраторов. Похоже, к этой статуе подходят обломки, которые мы нашли. Поможешь мне со всем, – разъяснил профессор Перлман, отправляясь к лодке поздравить коллег, сходящих на берег.       На протяжении экспедиции учёные достали ещё несколько скульптур со дна озера. Надломленные статуи, их руки и ноги аккуратно слаживали в ящики и заколачивали для перевозки, похоже, в Бергамо, где после долгих бюрократических процессов их переправят в Рим для реставрации. Приближался закат и коллеги профессора Перлмана начали потихоньку разъезжаться с места экспедиции, чтобы не возвращаться домой ночью. Археологов, академиков и других не менее важных и почтенных людей становилось все меньше и меньше у озера. Профессор Кен, не спешащий покидать место археологических открытий, заметил, что они в скором времени обязательно проведут ещё одну экспедицию, уверяя, что на дне озера по его догадкам хранится ещё много чего интересного.       Оливер был счастлив и чувствовал себя слишком довольным. Никогда ничего подобного у него ещё не было, и он был горд, что теперь наконец-то это произошло. Ощущения похожие на те, что после первого секса. Именно с этим он сопоставил то, что он чувствовал сейчас. К наступлению сумерек Вайсман сидел на камне, зарываясь пальцами ног в песок. Казалось, что он витал в своих мыслях, так и было. Не было какого-то единого потока мыслей, – их было слишком много, что в конечном итоге всё в разуме Оливера стало превращаться в кашу.       Уже когда настали сумерки, профессор Перлман остался наедине со своими спутниками в научных трудах. Упирая руки в боки и созерцая красоту озера, он сказал лишь одну фразу.       — Ну что, кто хочет искупаться, пока мы ещё не уехали? – профессор Перлман с этим вопросом взглянул на аспиранта.       Голос профессора заставил Оливера поднять голову и чуть прищуриться. У Элио загорелись глаза, когда он услышал о таком предложении. Уж что, а повеселиться он никогда не был против.       — Я хочу, – американец перевёл взгляд на худощавую фигуру и медленно поднялся с камня, незамедлительно начиная снимать с себя рубашку.       Элио искушено посматривал на Оливера, попутно стягивая с себя футболку и бросая ее на камни возле себя. В который раз для себя он убедился, что как никто другой именно он желает заполучить Оливера. Сейчас он бы отдал всё на свете, что у него есть, – от фортепиано до любимых наушников, – чтобы оказаться с ним на пляже наедине, в чем мать родила, чтобы он стал уязвимым для него, и все стены обид между ними были сломлены навсегда. Элио отчаянно надеялся, что когда-то так оно и произойдёт. За это время сокровенных грёз юноши Оливер уже успел стянуть с себя одежду и прыгнуть в воду. Профессор Перлман сделал тоже самое, с радостью освежаясь в тёплом озере после жаркого дня.       «Ещё не остывшее от надоедливого солнца озеро поглотило три оголенных тела, где они устроили настоящий погром», – Оливер уже фантазировал о том, как бы он записал этот отрывок своей жизни на бумагу. Дневник, который он иногда вёл сейчас был его главной целью по достижению своей комнаты, аспирант не хотел забыть ни секунды.       Элио неуклюже зашёл в воду, пытаясь не растерять равновесие и не плюхнуться в озеро. Отец в шутку оплескал его водой, раскатываясь хохотом на всю округу, из-за чего Элио растерялся и не придумал ничего лучше, как нырнуть под воду. Приятная прохлада дна озера охватила его с ног до головы. Вынырнув, он набрал воздуха в легкие и провёл своими длинными пальцами, собирая капли воды со своих непослушных кудрей.       — Ну, берегитесь! Это война! – искренне рассмеялся Элио, начиная плескаться водой в отца и Оливера. Наверное, он впервые чувствовал себя так хорошо и беззаботно за все дни со дня прибытия Оливера в Италию.       Тяжёлое дыхание обрушилось на Вайсмана после сумасшедших игр в воде. Он то прятался в водной глади, которая после них троих стала бурлить, то загребал руками воду и обливал своих противников в лице Элио и профессора.       Солнце уже зашло за горизонт, и небо стало синеватым, приближая ночь. Вынырнув из под воды под конец очередной водной баталии, Оливер вынырнул тяжело дышал через нос, поправляя мокрыми руками светлые волосы, зачесывая их назад. Элио, также выныривая, случайно оказался слишком близко к Оливеру. От такой неожиданности он даже умудрился слегка подвернуть ногу и упасть на блондина, обхватив его одной рукой, чтобы не безнадежно уйти на дно. Он почувствовал, как его мокрые кудри прислонились к груди Оливера. Рука блондина инстинктивно коснулась тонкой талии Перлмана и приобняла того, прижав к себе на несколько секунд. Это было подобно рефлексу, и Оливер не руководил собой в те мгновения, показывая, что подсознательно он не против такой близости. Оливер затаил дыхание, наблюдая за лицом, за телом, что сейчас было так близко к нему и прижималось оголенной грудью к его. Где-то внутри он понимал, что хотел бы, чтобы это случайное и нелепое мгновение повторялось снова и снова, пока не продолжалось бы вечность. Элио поняв, что произошло, быстро отстранился и еле шевеля губами извинился, отплывая чуть подальше.       Профессор видел эти пару секунд, а потом резкое рассоединение, но не сказал ни слова, лишь рассмеявшись.       — Вы что, в трёх соснах разминуться не сумели? – мужчина посмеялся и коротко брызнул в их сторону, посмеиваясь. Он первый вышел на берег.       Вайсман медленно сжал руку в кулак, которая только что касалась прохладного тела в воде. Он облизнул губы и медленно направился на берег за профессором.       Замечание отца заставило Элио неловко улыбнуться и медленно проследовать за ним на берег. Спешно натянув вещи и прыгнув в машину профессора, компания сохраняла молчание. Троица мило распрощалась с профессором Джоном Кеном, надеясь на новую, скорую встречу. Оливер в этот раз уже сел за руль, и Элио, сидя сзади и опираясь руками на передние сидения, неизменно смотрел на дорогу и вовремя подсказывал нужные повороты, будто он искренне желал помочь неместному водителю. Старенькая машина мчалась по узким итальянским дорогам уже в полумраке, и, бывало, профессор на пару минут закрывал глаза и подрёмывал, все сильнее вдавливаясь телом в сидение.       Машина Перлманов заехала по узкой дорожке к воротам, где Анкизе открыл им путь во двор. Из аккуратно припаркованной машины вышла троица, и ей на встречу выбежала сеньора Перлман, встречая мужа, сына и аспиранта.       — Вы поздно! Как все прошло? Сеньор Оливер, искренне благодарю вас за то, что сопровождали моего мужа, – разбрасывалась словами сеньора, шагавшую к ним и уже заждавшаяся компанию. Она взяла мужа под руку и немедля повела в дом. Профессор, потирая лоб, приподнял указательный палец и развернулся к Оливеру, будто забыв что-то важное. Неловкая улыбка расплылась на лице аспиранта, когда сеньора Перлман поблагодарила его за мужа, а после он узнал о нездоровье профессора.       — Боюсь, у меня снова солнечный удар по собственной же глупости. Оставь ключи Анкизе, а завтра вечером, думаю, мы начнём работу, – уставшей улыбкой профессор как бы распрощался с аспирантом и скрылся в вилле под заботливые причитания жены. Оливеру было жаль и несколько стыдно, что он не замечал плохого самочувствия профессора ранее. Из виллы доносилась вечерняя программа новостей по телевизору, а в окнах горел приятный тёплый свет. Всю картину к тому же дополняли ненавязчивые сверчки и сокровенная тишина на дворе.       — Доброй ночи! – единственное, что в ответ кинул Вайсман, а после его внимание перенялось на шаги вокруг него, прорезавшиеся сквозь ночной шум. Элио и Оливер остались наедине, и тот, накручивая шаги кругами, спрятав руки в карманы, встал перед Оливером, уставившись на него.       — Может... выпьем? Я знаю, где вино взять. Мы заслужили, я думаю... – полушепотом проговорил Элио, опираясь рукой на капот машины и иногда поглядывая из сторону в сторону.       Американец выдохнул через нос, чуть улыбнувшись ему.       — И ты все ещё стоишь? Веди, Элио, – Оливер медленно подошёл к парню и коснулся рукой его спины, начиная якобы отталкивать его от машины, снова усаживаясь за водительское место и слегка надменно махнув идущему за ключами от машины Анкизе, мол, подождите, пожалуйста. Легкое и почти неощутимое прикосновение такой увесистой руки Оливера подарило Элио незабываемое ощущение. Ему казалось, будто теперь самое его страстное желание – быть как можно ближе к Оливеру. Теперь, когда настало долгожданное перемирие, подавлять это желание обидой и ненавистью было бы как минимум глупо.       Время уже перебросилось за затянутый вечер, теперь настал час ночи. Суета Кремы поражала. Оливер думал, что в это время в маленьком городишко будет тишина или хотя бы не так много людей, он глубоко ошибался. Пара зашла в бар, проведя там немного времени, но успев хорошо выпить. Вино уже начинало делать своё дело, лёгкий дурман стал охватывать голову, следом было тело. Всё стало невесомым, лёгким.       Идя к машине по ночным улицам Кремы, Элио иногда хватался за футболку Оливера, чтобы не упасть. Было ясно, что во время этой ночной прогулки по Креме он явно переборщил с вином. Сквозь опьянение он был счастлив, что сейчас он был наедине с Оливером. Пока Оливер остановился в узкой аллее, может, в той же, что и пару недель назад, Элио прошёл несколько шагов вперёд и оперся об стену. Он развернулся и с трудом устоял на ногах, еле сдерживаясь, чтобы прикоснуться своими длинными пальцами к несходящей белоснежной американской улыбке блондина. Искра в глазах, очевидно, выдала его скрытое желание.       — Мне голову не оторвут за то, что я тебя напоил, друг мой? Я вижу твой сверкающий глаз и мне страшно становится, – Оливер рассмеялся, смотря на парня, идущего рядом, и остановился, сунув руки в карманы.       — Ты? Меня? Напоил?       Элио разразился смехом, чуть сжимая футболку в области живота в кулак и отпустив ее, опираясь этой рукой уже на стену и тяжело дыша.       — Меня стошнит сейчас... и голова кружится. Ты хоть... хоть машину вести сможешь? – Элио отстранился от стены, выдыхая с облегчением и устремив взгляд на ночные звёзды, невольно потопав по направлению к Оливеру. Наконец, он чуть не споткнулся об него и накинул на него свою руку, сделав своеобразный полукруг вокруг стоящего блондина. Оливер чуть раскрыл глаза, когда увидел первую запинку брюнета. Он думал, что тот сейчас шлепнется, но после успокоился.       — Ты же... не обижаешься на меня? У меня голова кружится... доведёшь до машины, пожалуйста? – Элио пустил еле заметный смешок, вцепившись рукой в плечо рядом стоящего Оливера. От Элио пахло каким-то парфюмом с лавандой, потом и совсем незаметно – сигаретами.       Ещё один смех разнесся эхом в узкой аллее после отдельных вопросов от юноши.       — Смогу, я хоть и пьян, но держусь на ногах получше, чем... – он резко замолчал, дернувшись от ещё одной запинки парня, от которой они могли свалиться теперь вдвоём. Его руки сразу же схватили чужие руки под локтями, а затем медленно отпустили. Вайсман повернулся вместе с Перлманом, оказавшись теперь позади.       Одна рука вновь коснулась футболки Элио сзади, держа его словно ребёнка за одежду. Американец замер, смотря на спутника сегодняшней ночи. Он молчал, а затем мягко улыбнулся.       — Держись крепче, чудик, – на удивление ласково получилось произнести у аспиранта перед тем, как он приобнял парня за талию и прижал к себе для большей опоры.       — Сам ты... чудик!.. – рассмеялся Элио, прижимаясь к Оливеру ещё сильнее, крепко схватив его сзади рукой за рубашку. Шагая по уже затихшим полуночным улицам Кремы, парень ощущал неприятную тяжесть в груди, и ему не хотелось лишний раз что-то говорить. Прикосновения за руки, долгий взгляд и мягкая улыбка Оливера очаровали Элио, и он ответил блондину тем же. В глубине души он понимал, что эту ночь он запомнит надолго. Нежное объятие руки Оливера вокруг талии приблизили Элио к нему так, что юноша мог ощущать тепло от прекрасного тела, запах духов, вздохи и посмеивания своего спутника. Наконец, они остановились на улице, подходя к площади.       Оливер вновь взглянул на Перлмана, ибо тот молчал всю дорогу к площади.       — Тебя не тошнит?       — Подташнивает... А вот и машина, пошли уже, – промямлил Элио, когда они с Оливером вышли на площадь с парковкой, освещаемую ночными фонарями и еле заметными звёздами на небе. Дуновение прохладного ветра летней ночи обдало его лицо и придало сил дойти хотя бы до машины. Оливер то и делал, что метался взглядом от дороги на парня, которого он буквально чуть ли не нёс. Он чувствовал, что с ним что-то не так, помимо того, что он пьян в хлам и увидит он его в более-менее адекватном состоянии только утром. Но и таким Вайсману юноша показался более чем привлекательным и вовсе не отталкивающим. Качаясь из стороны в сторону и слегка спотыкаясь, держась за своего надежного спутника, он все-таки плюхнулся на переднее пассажирское сиденье, когда Оливер услужливо открыл ему дверь. Элио сгорбился и схватился за живот, немедля вырвав на тротуар. Теперь было ясно, что он переборщил с вином сегодня вечером.       — Вот чёрт... – смутился Элио, вытирая запястьем губы и закатывая глаза, с трудом ставя ноги в салон машины.       Ожидая пока Перлман, усядется на сидение, чтобы закрыть за ним дверь, Оливер так и не смог этого сделать и чуть отпрыгнул в сторону. Раздался тяжелый вздох, а за ним большая рука впервые прикоснулась шелковистых темных кудрей и погладила их. Элио отвёл свой взгляд в сторону, а потому сначала даже не заметил, как рука Оливера прикоснулась к его тёмным кудрям, а затем начала и гладить их.       — Скажи мне, как только тебе снова станет плохо. Сразу же. Ты понял? – аспирант чуть наклонился, показав лицо в пределах видимости парня.       Он не слышал блондина, но понял, что это был вопрос, а потому он лишь невольно улыбнулся и покорно покивал наклонившемуся Оливеру.       — Поехали уже домой... – тяжко выдохнув, юноша расслабился в сидении, держа руки на животе и перебирая пальцами правой руки нитки со своего браслета на левой, натянув забавную улыбку и опустошенно взглянув на американца.       Наконец, сокровенную тишину городской площади нарушил звук мотора старенькой машины Перлманов, единственной, припаркованной здесь. Следующие полчаса прошли в езде под тихое радио с итальянскими песнями.       Оливер раскрыл передние окна, чтобы их продувал ветер, а в особенности Элио. Он часто смотрел на него, хотя в случае чего заметить тот пик, когда ему станет плохо. По дороге ветер приятно игрался с непослушными волосами Элио и своей свежестью помогал ему пережить дорогу после пьянки. Впрочем, довести машину так быстро на виллу из Кремы не удалось в полумраке и без внятных подсказок Элио, но тем не менее, он вёл осторожно, ловля себя на мысли, что в этот момент он ответственен за жизнь итальянца и напрягая память, чтобы вспомнить путь домой.       К счастью, пара добралась до поместья Перлманов в целости и сохранности. Все окна в вилле уже погасли, а в саду царила мёртвая тишина. Машина была припаркована, как казалось Оливеру, просто идеально. Все колеса стояли перпендикулярно парковочному месту, но это было далеко не так. Она была поставлена наискось. Элио неуверенно вышел из машины, аккуратно захлопнув дверь и потопал к вилле, покрытой тишиной и зеленой листвой деревьев. Сейчас совсем не припаркованная машина волновала пьяного американца. Он медленно ступал за итальянцем, рассматривая каждый сантиметр его спины, затылка, кудрявых волос, которые напоминали ему с самого начала о картине Караваджо и был уверен, что именно Элио стал натурщиком для этого шедевра. Элио вполне устаивал на ногах, и, похоже, после того как его стошнило, ему стало чуть лучше.       Они медленно и почти беззвучно ступали по ступеням, пока Вайсман не решил подурить. Предупредительным к действию был тихий смешок, за которым последовало резкое хватание руками за талию парня. Оливер подтолкнул его и погнал по ступеням, не давая шанса остаться на месте, ибо тот медленно шел. Поднялся шум, деревянные ступени заскрипели по всему дому. Скрип разошелся эхом вместе с глухими звуками топота.       — Давай-давай-давай! – он закричал шепотом, тихо посмеиваясь и когда все ступени были позади он нарочно пихнул того в бока, тут же быстро и на удивление беззвучно спрятавшись за приоткрытой дверью в свою комнату.       Внезапное нападение сзади обескуражило юношу, мирно и бесшумно топавшего по скрипучей деревянной лице. Ничто не протрезвило его лучше, как осознание того, что если он сейчас не ускорится, он просто плюхнется на лестнице и уж точно разбудил всех обитателей виллы, что вызвало бы кучу вопросов. Потому он просто не думая затопал по ступенькам, раздавая по всему этажу неприятный скрип и явно наделав шума больше, чем нужно.       Разозлённый на Оливера, на которого он уже собирался вылить гнев несвязными ругательствами из своих пьяных уст, Элио оперся об стену, когда Вайсман слегка толкнул его в бок. Схватившись за виски и потирая их, Элио неуверенно потопал к приоткрытой двери в комнату Оливера, пройдя через неё в ванную. Вайсман залетел в комнату и шлепнулся на кровать, тихо промычав. Только теперь он почувствовал, как всего его тело ноет от усталости, эффект которой был ещё подпитан и алкоголем, который полностью размягчил конечности.       Юноша стянул с себя футболку и кинул ее на пол, открыв прохладную воду в кране и умывая лицо и шею, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. Дверь в ванную при этом оставалась открытой, и Элио лишь склонился над раковиной, опираясь на неё руками, будто его сейчас снова стошнит.       — О... Оливер, у тебя есть что-нибудь выпить от головы? – прошипел Элио в соседнюю комнату, надеясь, что блондин услышит его и хоть каким-то образом облегчит страдания.       Тихий голос, доносящийся с ванны, заставил Оливера напрячься, а после вскочить с кровати.       — Что-то было... сейчас посмотрю! – аспирант заглянул в ванну и сжал губы, а затем метнулся к своему дорожному рюкзаку. Послышалось шуршание, звук дергающейся застежки, а после шаги.       Элио после своей просьбы продолжал неподвижно стоять, опираясь на раковину руками. Лишь иногда парень убирал падающие непослушные кудрявые пряди со лба, пока Оливер шуршал в соседней комнате, обнадеживая его. Наконец, заслышав шаги, юноша поднял взгляд на своё отражение в зеркале. Лунный свет тускло освещал ванную комнату, создавая особенную и сокровенную обстановку.       Оливер сжимал в руке все необходимое, чтобы сейчас откачать брюнета. По пути он заметил бутылку с водой, она была ещё с утренней экспедиции и была как никак кстати. Он медленно подошёл сзади и взглянул на лицо Перлмана. Он раскрыл бутылку, поставив её на край раковины, освободив одну руку, ведь во второй длинные пальцы сжимали пластину таблеток.       — Открой рот, – его рука заботливо коснулась чужого лба, затронув мокрые и холодные кудри.       Опрокинув голову Перлмана, заставив его опереться об себя, Оливер выдавил таблетку на язык юноши. Следом горлышко бутылки приставилось к чужим губам, заставив выпить должное количество, чтобы дать таблетке попасть в организм. Через несколько мгновений Элио ощутил присутствие блондина возле себя. Вначале полагая, что он сможет проделать все сам, он сам и не понял, как оказался заложником заботы Оливера. Парень не сопротивлялся всем процедурам, лишь вовремя схватив запястье руки, держащей бутылку, иначе бы он просто закашлялся. Проглотив таблетку, Элио раскрыл глаза, в которых чуть потемнело. Будучи пьяным, он не слишком придавал значения всем прикосновениям к своим волосам и телу. Потому, как только Элио почувствовал, что он начинает терять равновесие, он прислонился оголенной спиной к Оливеру, найдя в нем нужную опору, чтобы не упасть. Даже парень сейчас ощущал, насколько быстро билось сердце блондина. После того как юноша схватился за раковину руками, Оливер медленно его отпустил, но все ещё был на готове хватать его, на случай если тот вдруг упадёт. Брюнет отошел от Оливера и развернувшись к нему лицом, оперся об стену, хватаясь за раскалывающиеся виски.       — Дойдёшь до кровати? Или тебе помочь? – аспирант видел лицо Элио лишь в свете луны, они нигде не включали света, да и он был не нужен. Его сердце вдруг заколотилось, а живот стало потягивать снизу. Такие чувства уже посещали его несколько раз за эту ночь, но он страдательно для себя заглушал их. Оливер и сам не заметил, как его дыхание сбилось в этот момент, но спустя секунды он опомнился, забывая тут же о всех своих мыслях, что образовались в его голове. Он даже не хотел их оспаривать, закинул в долгий ящик и закрыл на множество замков, не хотя более их видеть.       — А эта таблетка... ну... скоро подействует? – бормотал и вздыхал Элио, наконец раскрыв свои прекрасные янтарные глаза и завидев блондина в лунном свете, стоящего посреди ванной комнаты. Не дожидаясь ответа на свой вопрос на вопрос, он лишь покивал головой на предложение Оливера и снова накинулся на него, обхватив плечо и начав неуверенно шагать в свою спальню, почти не контролируя своё тело.       — Ты такой... добрый... наверное, – пробормотал Элио, перед тем как незамедлительно плюхнуться в кровать лицом в подушку, оказавшись возле нее, даже не закидывая на постель ноги в кроссовках. Все, что он сейчас хотел – чтобы вся боль ушла и вернулась связь с реальностью.       Оливер хмыкнул, стоя над кроватью и юношей, который просто шлепнулся как мешок картошки.       — Ты задохнешься так, – он, не сдержавшись подошел к нему и заставил лечь того на бок, касаясь почти всех частей его тела. Кроссовки были стянуты с его ног и поставлены возле кровати, как и носки.       — Спасибо, Оливер... спасибо, – проговорил Элио в подушку, обхватывая ее руками и даже не задумываясь о присутствии соседа в его спальне. Сейчас он где-то мысленно придавал этому значение, но не во всей полноте своих желаний, которые он понимал в трезвом уме.       Это было последнее, что делал Вайсман для пьяного Перлмана.       Тихие шаги, а после них тихое поскрипывание кровати аспиранта. Он не закрыл между ними дверь.       Оливер хотел слышать всё, что происходит в комнате Элио на случай, если тому станет хуже. Сейчас он чувствовал полную ответственность на себе за юного итальянца несмотря на то, что именно этот юнец предложил ему выпить и переусердствовал с алкоголем.       С легкой улыбкой от этих мыслей Оливер почти сразу провалился в сон, а на утро проснулся от легкой, но покалывающей головной болью, как и пару дней назад после вечеринки. Лучшим решением было принять душ, но как только мужчина зашел на территорию чужой комнаты и увидел еще спящего спутника прошлой ночи он передумал. Звуки падающей воды могли бы легко его разбудить и натянув на себя одни желтые плавки он направился во двор в бассейн дабы устроить себе «полную перезагрузку» прохладной водой.       Юноша после странных сновидений проснулся от назойливой мухи, залетевшей в комнату и пристающей к его лицу. Элио ощущал слабость по всему телу и ноющую головную боль. Вначале он лишь смахивал муху рукой и ворчал что-то невнятное под нос, но в конце концов приоткрыв глаза и поняв, что уже перевалило за обед, решил вставать. Он не хотел, чтобы мать или Мафальда начали лечить его от солнечного удара, как отца, или заподозрили его в произошедшем этой ночью. И это при том, что последовательность самого произошедшего Элио ещё предстояло восстановить в своей раскалывающейся голове.       С трудом присев на кровать, расстегнув пуговицу на джинсовых шортах и взглянув на стянутые с ног кроссовки, он усмехнулся и незамедлительно смекнул, чьих рук это дело. Он лишь отдалённо мог вспомнить что произошло вчера вечером – Оливер, Крема, выпивка, машина, ванная... Вопросов было однозначно больше, чем ответов.