Где соприкасаются руки

      Дорогой Рэймонд,       Сегодня 4 июля 1983 года. Ровно год назад ты приехал сюда, и я показал тебе весь наш тесный мирок. Я с теплом вспоминаю эти дни, ведь из всех аспирантов, приезжающих на лето, ты для меня стал не только гостем, но и лучшим другом. Ты был часто занят работой над своей монографией, но всегда уделял мне внимание, за что я тебе безмерно благодарен. Думаю, тебе нравится изучать языки. Так вот, на самом деле, по-французски ты никогда не скажешь «я скучал по тебе». Ты скажешь «Tu me manques», что ближе всего по смыслу к фразе «мне тебя не хватало». Мне нравится это. «Мне тебя не хватало». Ты — часть меня, ты — смысл моего существования. Ты подобно сердцу или крови. Мой организм не может функционировать без тебя.       Через пару дней приезжает новый постоялец и мне снова придётся освободить свою спальню. Его зовут Оливер. Как бы я последний месяц не настаивал на том, чтобы ты приехал второй год подряд, отец сказал, что он общался с этим Оливером ещё с зимы и менять что-либо слишком поздно. Я вовсе не злюсь на отца, но хотел бы, чтобы все это было ошибкой. Чтобы ты провёл с нами ещё одно лето. Может, ты заедешь как-нибудь в гости хотя-бы на пару дней в конце августа? Мне не терпится увидеть тебя и прогуляться по Креме. Tu me manques.

Элио Перлман

***

      Закончив писать своё письмо Рэймонду Флемингу, — аспиранту с прошлого года, работавшему с его отцом, Элио бережно сложил его и положил в конверт, намереваясь съездить в Крему и отправить весточку своему другу на днях. Этим обыкновенным летним вечером он глубоко сожалел о решении отца не принимать Рэймонда и размышлял об этом все последние ночи напролёт перед приездом Оливера, нового аспиранта. Оставалось лишь лелеять мечты о визите лучшего друга в конце лета перед тем, как Перлманы покинут виллу и Италию до наступления зимы.       Что может быть лучше, чем работать над своей научной работой в прекрасной Северной Италии в разгар лета? Впрочем, были и условия — помогать минимум два часа профессору Перлману с бумажной работой. Это было самым меньшим, чем можно было отблагодарить за такую благодать. Теперь она снизошла на этого заокеанского гостя, который должен приехать со дня на день. Но юноша уже настроил себя равнодушно к этому приезду, как и к Оливеру, затаив обиду за такую, как ему кажется, несправедливость. Знал бы он только, чем ему обернётся это лето. Лето 83-го…       Знойное лето. Теплый ветерок, что заставляет тысячи крон сливаться в единую непрерывную симфонию. Палящее солнце, что обжигает кожу и прохладная тень, что борется со своим непримиримым соперником как может, спасая множество фигур в своих объятиях. В июле 1983 года аспирант археологического университета Чикаго отправился на север Италии, чтобы провести там всё оставшееся лето, помогая профессору с его академическими документами. Подобное мероприятие для аспирантов, как знал Оливер, этот профессор проводил каждый год и был рад, что именно это лето было выделено именно ему. Перед поездкой в солнечную Италию Вайсман начинал делать свою версию перевода одной из древних книг и ему не терпелось поговорить об этом с профессором Перлманом, услышать его мысли и самое главное для него — увидеть первоначальную реакцию. Ради этого он не говорил мистеру Перлману ни слова.       Элио с утра лениво лежал с Марцией и рассуждал о Оливере, новом аспиранте. Похоже, что подруга не слишком разделала энтузиазм Элио по предпочтению Рэймонда Флеминга в качестве летнего гостя виллы Перлманов в этом году, но он не винил её за это. В конце концов, новые лица в Креме с населением в каких-то пару тысяч жизнерадостных итальянцев всегда наводили шуму. Услышав мотор машины во дворе и суету на первом этаже, Элио спохватился, натягивая первую попавшуюся красную футболку на себя и докидывая оставшиеся вещи из шкафа в своей уже освободившейся спальне.       Мотор машины заглох, как только та подъехала к двухэтажному поместью, из которого тут же вышли его хозяева для встречи ожидаемого гостя.       — Это он, — опрокинул Элио, идя к окну, выходящему на двор. Белокурый высокий парень, похоже, с голубыми глазами, явно свободолюбивый и самоуверенный американец, примерно таким юноша и представлял этого… Оливера.       — Оливер, наконец-то Вы приехали! — прозвучал голос профессора Перлмана, который с улыбкой, подошел к своему очередному «сезонному коллеге», приветствуя его. Они коротко обнялись.       — Добро пожаловать в солнечную Италию, дорогой, — добавила милая и чрезвычайно красивая женщина. Она манерно протянула молодому человеку руку, которую тот нежно пожал. Это была миссис Перлман. Оливер приятно улыбнулся обоим и вытащил следом свои сумки.       — Очень рад, что вы пригласили меня сюда на лето. Большая честь, — светловолосый хмыкнул и тяжело выдохнул, ощущая теперь в полной мере усталость от долгой дороги. Коротко брошенное «Большая честь» прозвучало никак не оскорбительно, не смотря на нестандартную форму, а наоборот даже непринуждённо-уважительно. Так же чувству изнеможения придал тяжелый рюкзак, который Вайсман закинул на плечо, отправляясь в виллу, где стены дышали прохладой, а по просторным коридорам гулял целый букет ароматов из сада. Единственным желанием наконец-то приехавшего американца было упасть на кровать и впасть в беспамятство, но похоже, что до этого сладкого момента еще было много интересного, чего ему еще стоит повидать. Оливер спустил с плеча тяжелый рюкзак на пол, и тут же коснулся большой рукой плеча, чуть помяв его.       Не став дожидаться Марции, Элио легким шагом спустился вниз, где он уже встретился с родителями и самим гостем. Казалось, будто он специально не бросался одаривать Оливера приветствиями, отстранённо оставшись на входе прямо возле тяжеленного рюкзака Оливера, лежавшего на полу. В поле зрения голубых глаз попала еще одна фигура, которая появилась из поворота к лестнице.       — Оливер, Элио! Элио, Оливер! — громко представил юношей друг-другу профессор, приглашая медленным жестом руки и кивком поздороваться Элио с новым гостем. Однако тот оставался на месте, будто он не замечал отца.       «Элио» — где-то он слышал это имя ранее. Мистер Перлман в письмах рассказывал Оливеру о талантливом сыне, который учится в американской консерватории. Он заверял, что если вдруг он наскучит аспиранту, то тот сможет найти любую тему для разговора с его сыном. Отстраненное поведение юноши несколько смутило Вайсмана.       Оливер пустил смешок, принимая подобное либо за итальянские манеры, либо явное нежелание приветствовать нового, хоть и не постоянного, жильца дома на лето. «Зачем тогда спускался и встал как истукан?» — пронеслось у белокурого американца в мыслях, которые он не озвучил. Вместо них из его уст произнеслось короткое и вежливое: «Рад знакомству».       — С Вашего позволения я бы хотел отдохнуть после дороги, — не успев договорить до конца чёта Перлманов понимающе кивнули и темные глаза женщины остановились на том, кого новый аспирант пару секунд назад мысленно прозвал истуканом.       — Элио, будь добр, проводи Оливера в его комнату и после спускайся в сад, — мисс Перлман сделала пару шагов к сыну и нежно погладила его по руке, видимо пытаясь понять, напряжен ли тот.       «Рад знакомству… И это все, что ты смог мне выдать? Не похоже, чтобы ты был немногословен с родителями, так в чем же дело со мной?», — тараторил про себя Элио, поглядывая то на отца, то на аспиранта, то на суетящуюся мать, пытавшись понять истинную реакцию Оливера, который ещё и приукрасил все неоднозначным смешком.       — И я рад знакомству, — похоже, это всё, что был способен выпалить юноша в этот напряженный момент. Даже не пожмут руки? Чтож, такое поведение явно покажется старшим Перлманам удивительным, хотя для отца и предсказуемым. Профессор сложил руки на груди, еле заметно покачав головой и поправил очки, наблюдая за женой. Даже ему было видно, что некое отторжение Элио от прикосновений матери к руке свидетельствовало о его недовольстве. Оливер чувствовал, что что-то не так, но не мог понять что именно. Реакция юноши на его присутствие явно была не из положительных, было очевидно, что это вовсе никакие не итальянское гостеприимство.       — Конечно, уже иду, — еле слышно проговорил юноша, опрометчиво взглянув матери прямо в её карие глаза. — Оливер, прошу следовать за мной, — небрежно взяв тяжелую сумку американца, чуть не свалившись на сторону от его веса, Элио не дожидаясь гостя махнул головой и потопал по лестнице. Тут же спускалась подруга Элио, Марция, которая поприветствовала Оливера традиционным итальянским приветствием — поцелуем в обе щеки. Не сказав ни слова, следуя за парнем, который сейчас выполнял функции носильщика, Оливер вошел в просторную, светлую комнату. Ему было жаль Элио, ведь сумка действительно чуть ли не разрывалась от того всего, сколько в нем было. Поднявшись наверх, Элио положил рюкзак на пол, оперев его на шкаф и начав выносить оставшиеся разбросанные вещи и бумаги из этой комнаты в соседнюю.       — Теперь это ваша комната. Я в соседней. У нас одна ванная на двоих, так что прошу, стучитесь, прежде чем войти. Я, в свою очередь, отблагодарю вас тем же, — говорил Элио с некой издевкой, даже не поглядывая на нового гостя, лишь попутно носясь по комнате и проверяя, все ли ящики в шкафе освобождены.       В комнате было слишком много всего, чтобы сконцентрировать на чем-то своё внимание больше, чем на пару секунд для первого раза. Оливер на миг зажмурил глаза, а затем тяжко выдохнул и тут же направился к кровати, кидая взгляды на парня, что как пчела вдруг заметался по комнате.       — Спасибо, я понял, — коротко бросил мужчина и стал раздеваться, кинув легкую летнюю рубашку на кровать. Непрерывающееся шелушение бумажками стало действовать на нервы, доставляя неприятное давление в висках, которое постепенно распространилось на всю голову, раздражая Оливера.       А вот шелест рубашки, павшей на кровать, отвлёк Элио даже от такого «веселого» занятия, как перебирание бумажек и раздражение гостя своим присутствием. Интересовала его не сколько эта обыкновенная голубая рубашка, сколько то, что под ней скрывалось. Американец сидел и не оборачивался на Элио, озвучивая свою просьбу. Парню даже сошло это лишь на руку — он скромно, боковым зрением поглядывал на Оливера. Юноша продолжал собирать бумаги, похоже уже нарочно создавая шум, но все же через десяток секунд остановился. Интересно, что сейчас у аспиранта на лице?       — Ты бы не мог забрать все свои вещи потом? Я хочу отдохнуть, — американец чуть нахмурился и медленно присел на край кровати, слегка сгорбившись.       Шелест бумаг только стал раздражительнее и громче после того, как Оливер озвучил свою просьбу. «Ты, мать его, издеваешься? В чем проблема оставить свои бумаги и уйти отсюда?! Придурок…» — подумал про себя Оливер. Он был слишком усталым для того, чтобы быть добродушным к каждому.       Голубой взгляд оторвался от деревянного пола и босых ног и прикрепился к худощавому парню, который молча начал направляться в сторону двери. Из вежливости юноша молча протопал в свою комнату с стопкой бумаг со стола и явно не из вежливости хлопнул своей дверью. Как только дверь хлопнула, Вайсман упал спиной на кровать и почувствовал мягкие руки Морфея, которые за считанные секунды стали забирать его в другой мир.       «Какого чёрта приехал ты, а не Рэй?» — Элио проклинал всё подряд, небрежно кинув стопку на стол, оставив её сортировку на потом и расхаживая по комнате туда-сюда, осмысливая произошедшую встречу. Однако с этим он не задерживался и прошёл через ванную, спустился вниз, в сад, — как ему и велела мать.       Солнце опускалось все ниже и окрашивало небо в самые различные цвета. Итальянская жара отступала и воздух наполнялся ароматом цветов, фруктов и свежести. Прохладный ветерок, проскользающий через небольшую щель оконных рам был первым, кто приветствовал проснувшегося после долгого сна Оливера. Мужчина тяжело выдохнул и потер руками глаза, прежде чем встать с кровати и пойти в душ.       Самая, наверное, сокровенная и любимая традиция семьи Перлманов — вечерний ужин под кронами деревьев в саду. Сейчас этот ужин был тем более особенным — это свидетельствовала бутылка с одним из лучших вин. Все ждали Оливера, что-то воркуя, и лишь Элио устремился в свои мысли, поглядывая на то, как Мафальда расстилает возле него платок и сервировку.       — Мафальда, Оливер серьёзно будет сидеть тут? — нахмурившись и выпрямив спину, проговорил Элио.       — Да, он будет сидеть тут, — ответила женщина, даже не поднимая взгляд на парня.       — Но я не хочу, чтобы он тут сидел! Пусть сядет через стул, во главе стола? Ну же...       — Сеньор, объясните ему, что я не обязана выполнять все его прихоти! — перебив юношу и размахивая руками, темпераментная Мафальда, родом из Неаполя, обратилась к профессору.       — Ты как сам не свой, Элио. Не надо портить всем настроение и наслаждайся вечером. Если что-то случилось, ты знаешь, что можешь с нами поговорить, — спокойно причитал отец, сложив руки на столе и глянув на ухмыляющуюся жену, которая стряхивала пепел со своей тлеющей тонкой сигареты в пепельницу на столе. Элио закатил глаза, откинувшись на спинку стула, и, зажмурившись, уселся поудобней. «Мне уже всё равно. Можно было бы и догадаться, чего я без настроения» — и снова парень несдержанно выругался про себя.       Спускаясь по деревянной лестнице довольно лениво, Вайсман услышал голоса, доносящиеся с фруктового сада с бассейном, который он успел приметить, когда только подъезжал к вилле Перлманов. Он еще тогда подумал, что здесь будет неплохо одновременно загорать и работать.       — А мы тебя уже заждались! — вдруг воскликнула Мафальда, столкнувшись с новым жильцом дома. Оливер чуть вскинул брови и одарил легкой улыбкой женщину, давая ей понять, что и он рад её видеть.       — Тогда мне надо поспешить! — блондин отшутился.       После замечания отца, Элио старался неприметно сидеть, чтобы никто не заставлял его отрываться от его размышлений. Медленно то складывая, то раскладывая салфетку своими длинными пальцами музыканта, Элио думал о Оливере. Его придётся терпеть ещё долгих шесть недель. А потом, может быть, приедет и Рэй, если письмо с приглашением удачно дойдёт до него в ближайшее время. В конце концов, вилла Перлманов всегда с радостью принимала самых разных гостей. Родственники и старые друзья, местные из Кремы и аспиранты, уже гордо носящие звание профессора и которые когда-то проводили прекрасные деньки у этой семьи — ещё не полный список всех, с кем обычно Перлманы разделяли трапезу за столом в саду летом. А потому уж лучшего друга Элио и своего аспиранта отец явно будет рад принять на пару дней. Тот, кого все так ждали вышел в нужную дверь и оказался в саду прямо перед накрытым столом и уже сидящими на своих местах хозяевами. Все грёзы Элио разрушил явившийся Оливер. Выглядел он уже свежее, чем с утра, когда он приехал.       Миссис Перлман чуть раскрыла глаза и заулыбалась, увидев американца и игриво подозвала рукой, чтобы тот шел к ним. За её рукой в летнем воздухе оставалась тонкая полоса табачного дыма.       — Присаживайся, дорогой. Надеюсь, ты хорошо отдохнул, — женщина указала ему рукой на его стул, что был рядом с худощавым парнем, который совсем недавно был ему и его отдыху злейшим врагом.       — Я и сам не заметил, как уснул, — голубые глаза коснулись чужого лица, что было ближе всех, а затем тут же обратили своё внимание на море еды на столе. Обжигающий взгляд бездонных голубых глаз Оливера Элио прекрасно почувствовал, когда тот сел рядом с ним, хотя юноша пытался игнорировать его присутствие.       — Даже не знаю с чего и начать, — Вайсман пустил добрый смешок и его поддержали тихим смехом чёта Перлманов. Благо, добрый смешок кое-как разрядил обстановку за столом, и нервную игру с салфеткой Элио оставил в стороне.       — Для вас мы достали лучшее вино из погреба. Хотите, нальём вам? — предложил Оливеру профессор Перлман. Мафальда немедля спохватилась за бутылку с вином и обошла стол, подойдя к Оливеру сбоку, предлагая ему холодного напитка. Слова об особом угощении за столом несколько удивили американца, ему было приятно, что его приезд отмечался столь важным событием. На его лице появилась легкая улыбка, а затем он кивнул, давая бокал наполниться алой жидкостью.       Почти сразу после того как вино было налито в бокал, Оливер коснулся ножки и поднес бокал к губам. Ему хотелось попробовать это «лучшее вино», а заодно приталить жажду, которая мучала его после сна. Сладкий и одновременно горьковатый привкус обжег горло и губы.       — Бесподобно, — отвесил как вердикт Вайсман и медленно отставил бокал на стол, облизывая губы. Элио не спешил набирать тарелку угощений. Он лишь держал руки на столе, подпирая подбородок и осторожно наблюдал за Оливером. Сеньора тем временем поглядывала на наполненный вином бокал. Улыбнувшись, она обратилась к американцу:       — Не устаю задавать этот вопрос из года в год каждому, кто приезжает к нам… — сеньора Перлман кокетливо посмеялась, сделав последнюю затяжку и потушив сигарету в пепельнице. — Чем будете заниматься?       Оливер медленно перевел взгляд на женщину, что обратилась к нему и не сводя с неё взгляда, слушал её.       — Чем буду заниматься? — он вскинул брови и секундно отвел взгляд, якобы задумавшись. — Я пишу одну книгу, одну древнюю книгу я перевожу, но мне еще нужно найти достойного переводчика здесь, чтобы сверяться с ним. А остальные планы, я бы хотел сказать мистеру Перлману наедине. Хочу услышать его мнение насчет этого, голубые глаза остановились на лице мужчины и получили одобрительный кивок в ответ и тихий, добродушный смешок, обнаживший белые зубы сеньора Перлмана.       — Интригант, однако. Ну, что ж, будем ждать, — профессор сопроводил своё замечание радостным смехом.       Чуть позже, Оливер наедине действительно рассказал о своих намерениях профессору и о своём переводе древней книги. Тот порекомендовал отложить в долгий ящик затеи нового аспиранта и предложил нечто намного перспективнее для его научной работы. Близилась экспедиция на поиск частей древних статуй, которые могут стать для аспиранта и практикой в ведении научной документации, и темой для научной работы. Тем не менее, блондин не оставил своей затеи и решил довести дело до конца без консультаций профессора в качестве научного руководителя, тем более, чем-то нужно было заняться до наступления той самой экспедиции.

***

С первого ужина прошло несколько дней, Вайсман успел влюбиться в окрестности маленького городка, этой летней огромной виллы и особенно небольшого сада, в котором он долго проводил время днем.