Ученица великого онмеджи - Асакуры Хао

«Говорят, истина лежит между двумя

противоположными мнениями.

Неверно! Между ними лежит проблема»

(«Иоганн Вольфганг Гёте»)

      Огонь, танцующий в объятиях костра, колебался и подрагивал каждый раз, когда обходя тотемные столбы проворно проскальзывал сквозняк, проникающий через приоткрытые кем-то двери. Небольшие, но крепкие камни были неаккуратно расставлены вокруг пылающего огня, дабы столь опасная стихия не вырвалось за пределы своего уютного логова и не поглотило помещение, сделанное специально для оракул-мониторинга за Турниром шаманов. Хотя свет, исходящий от самих оракул-мониторов, был достаточен для того, чтобы осветить это маленькое пространство, Голдва, находивший успокоение в треске дров и запахе палёного хвороста, не мог отказаться от этого. -Мне стоить тебя похвалить за то, что ты вернулась живой или наказать за то, что уже трижды проигнорировала мои приказы, -тяжело вздохнул Голдва, откинувшись на спинку своего полюбившегося за короткое время кресло и накидывая на себя маску непринужденности, закурил из трубки, позволяя дыму медленно окутать его мысли. -Не удивлюсь, если уже кинул монету на последнее, -с сарказмом ответила Хикару, выходя из-за двух тотемных столбов, которых здесь было не меньше шести, служа защитным барьером. Они должны служить напоминанием Патчам о своих истоках, о своем предназначении к Турниру шаманов, о связи с духами природы, о служении Великому Духу, но к сожалению, не о верности к кому-либо, о ценностях семьи. –Впрочем, я пришла не ругаться, -златовласая намеренно прервав только собирающегося ответь старика, шумно ставя стул рядом с ним и присаживаясь. –Я на все сто уверенна, что ты догадываешься, зачем я пришла, -её утверждение звучало как приговор, а не вопрос. -Верно, ты не сообщишь мне ничего нового, -не отрицал Голдва, пождав губы в неопределённости. Этим он чётко дал понять Хикару, что ей не стоит вводить его в курс дела – он и так знал всё. Сам Великий Дух рассказывает ему больше, чем старик хотел бы знать; ему известны множество тайн прошлого, настоящего и будущего – гораздо больше того, чем он не может поделиться даже с жрецами. Никогда никому не доверял – даже собственному сыну, хоть в нем и текла его кровь. -Почему умерли мои родители? –вопрос Хикару повис в полуосвещённом и сыром помещении, как тяжелое бремя, которое им было трудно носить. Она сжала ладони на коленях до белизны костяшек, испытывая непреодолимое желание взглянуть на лицо Голдвы – что на нём отразилось? Но она боялась увидеть на нём расплавленный холод собравшийся на морщинистом лбе, напряженные плечи и холод вперемешку с принятием, что его большой грех раскрыла та, от кого он это упорно скрывал. -О том дне тебе известно намного больше, чем мне, -скрипучи пророкотал старик, флегматично втянув дым из трубки и выпустив его в воздух в противоположную сторону от Хикару. -Ха, -шумно усмехнулась она, закатив глаза. –Не притворяйся, что ничего не понял. Ты прекрасно знаешь, о чём я. Прислонившись спиной к спинке стула, златовласая медленно выдохнула и прикрыла веки, вслушиваясь в гудящий голову внутренний голос, заглушаемый треском догорающих дров и звуком мониторов. На одном из низ чётко виднелась гостиницы, где находились Йо с друзьями и решали, что делать с пришедшей к ним Опачо. Хао отправил её к ним с посланием: «Йо, ты будешь дальше участвовать в Битве Шаманов. Опачо будет твоим телохранителем. А если откажешься… то я уничтожу голема и убью тех двоих деток». Младший Асакура оказался в затруднительной ситуаций, как прижатая к стенке добыча. Йо осознанно отказался дальнейшего участия в Битве шаманов ради спасения Рена; но будь на то его воля, он бы ни за что не отрекся от того пути, к которому так упорно стремился всё своё детство. Он очень хотел сдержать данное обещание х-судьям, но в тоже время у него на сердце было и другое обещание – данное Анне – и оно для него значило гораздо больше. -На какую миссию ходил отец, что исчез аж на целый месяц? Кем он стал одержим? –переиначила свой вопрос Хикару, спустя недолгую паузу. Она не открывала глаз, пытаясь казаться чёрствой. Неприятное чувство сдавливало её левую грудь, сворачивая все внутренности на изнанку. Она знала… осознавала, что не готова к той жестокой правде о смерти родителей, которая была так жестоко скрыта от неё. Всё это время индианка жила с угнетающими мыслью, что именно она виновата в их смерти. -Ты пропала на целые сутки, как и Хао… Воочию ощутила вкус смерти… -медленно и не спеша говорил Голдва, его голос был наполнен весомой паузой, словно он пытался растянуть время, чтобы сохранить тайну как можно дольше. Он будто надеялся, что внучка устанет ждать от него ответов и в своем нетерпении развернется и уйдет. -Не говори так, будто тебе не известно, что произошло со мной за эти двадцать четыре часа, -выпалила Хикару, бросив раздраженную усмешку, её ладони сжались в кулак на коленях, будто пытаясь этим сжать в них нарастающею внутри ярость. –Твоя была идея начертить на мне ритуальный круг или Силва? Кто из вас не побрезгал меня отдать в лапы того монстра? -Благодаря этому ты стала сильной, -ответ Голдвы прозвучал как гром среди ясного неба, разрывая её полуразрушенный мир на части и сбивая дыхание. Его ответ повис в воздухе, как только обожжённая клеймом кожа. Раз. Два. Три. Она жмурит наполнившийся предательскими слезами глаза и до хруста костяшек сжимает подлокотники. «Раз. Два. Три.» -ей понадобилось намного больше промежутка во времени, чтобы успокоиться и сглотнув неприятный комок, застрявший в горле, натянула на себя безразличное выражение лица, будто ей большим счетом всё равно на их предательство. -Силва сейчас находится в заключении, -непринужденно начал Голдва, словно пытался вести её в курс дела, но на самом деле он просто пытался увильнуть от темы. –Этот глупый мальчишка попытался украсть сокровища Патчей, оставшихся 4 духов природы. Я приказал Рениму и Брому перевоспитать его до того, как появится новый Король шаманов. Это закон… -Нам нельзя выбирать сторону добра или зла… и бла-бла-бла! –театрально закатив глаза, златовласая злобно усмехается и взглянув старику прямо в глаза, холодно говорит: -Мне ровным счетом плевать что ты будешь делать с этим предателем. Меня лишь волнует: На какую миссию ходил отец, что исчез аж на целый месяц? Кем он стал одержим? Почему умерли мои родители? Треск тонкой ветки, на которую наступил Теллур, входя в пугающе тихий лес, эхом разлетелся по округе, от чего он невольно напрягся всем телом. Вокруг не было ни души – в прямом смысле этого слова, и это настораживало его до глубины души; в таких тихих, мрачных и пропитанных отрицательной энергией местах, как этот лес, должны кишеть множество злых духов или даже «они», готовые прыгнуть на любого, кто осмелиться показаться перед ними. Ему было бы гораздо спокойнее, если бы он заметил хоть одного демона. Не понаслышке зная, почему наступает такая пугающая тишина, Теллур ощущал нарастающее беспокойство: что-то куда более опасное, чем злые души, сильнее и властнее захватило это место, и в битве с таким чудовищем живым уйти было почти нереально. Хотя Теллур никогда не относился к трусливым, с появлением в его жизни маленького чуда по имени Хикару, присущей только ей лучезарной улыбкой ждущая его дома, его жизнь стала цена. У первой же ступени, что вела вниз в пещеру, было выцарапано загадочное слово «Фумеё на», от которого у него по спине пробежала дрожь; из недр пещеры так и веяло зловещей аурой, готовой поглотить всё на своём пути – будь то свет или звук. Теллур, внимательно оглядев тотемные столбы, которые до жути напоминали ему те, что собственноручно вырезал Голдва, отогнал навязчивые мысли о прошлом и уверенно шагнул в полумрак этой мрачной обители, источающей лишь смерть.       Чем дальше он спускался вниз по скользким ступеням, тем сильнее приходилось зажимать нос и рот; воздух был насыщен въевшимся в стену запахом гниющей плоти и едким ароматом засохшей крови, будто бы сама пещера была пропитана ужасом, которые когда-то здесь случились. Теллуру непременно захотелось выплеснуть всё содержимое желудка наружу, но ему оставалось лишь сдерживать эти спазмы, не желая и на секунду задерживаться в этом отвратительном месте. Чем быстрее он закончит, тем быстрее уйдет.       Теллур, наступив на последнюю ступеньку, вдруг почувствовал, как земля под его ногами исчезает. Как будто невидимая сила схватила его и утащила в темноту, поглощая его целиком. Он не успел даже закричать – лишь испуганно выдохнул, когда его тело было втянуто в бездну, а мир вокруг него закружился водовороте черной тьмы.       Словно в ловушке, он стремительно падал в бездну бесконечности, постепенно теряя ощущение времени и пространства. Звуки пещеры – зловещие шорохи и отдаленные эхо – становилось всё более глухими, пока не растворилась в абсолютной тишине. Внезапно его падение прекратилось, и он оказался на холодном каменном полу. Теллур не смотря на царившую вокруг темноту, собирался приподняться на локтях, когда что-то неосязаемое, но одновременно крепкое, связало его руки и ноги. -Что ты такое?! -Меня зовут Сёто, Теллур… -произнесло нечто, оседлавшее его. –Если не желаешь страдать, то советую без каких-либо фокусов отдать своё тело. -Пошел ты к чёрту!! –яростно рыкнул Теллур и попытался использовать сверхдушу, но Сёто уже активировал «Истязанием души». *** -Этот упрямец держался до последнего, чем и поплатился, лишившись рассудка, -со вздохом завершил Голдва, очередной раз потянув из трубки. -Ха… ха… -Хикару часто и отрывисто дыша, ссутулилась на стуле, отчаянно обнимая себя за плечи. Каждая клеточка её тела ощущала, как разбитое вдребезги сердце бешено колотилось, отдаваясь в венах на виске, словно пыталось вырваться оттуда на свободу. –О-он умер с мыслью… что убил собственную жену и дочь… -неприятный ком подступил к горлу, едва не заставляя её вырвать от осознание того, через что пришлось пройти её отцу за месяц пыток, что лишило его рассудка. -Ошибаешься, его смерть было частью плана Великого Духа, а это значит, что она была не напрасной, а благородной, -реплика Голдвы точно пронзила златовласую, словно удар мощной молнии на одну из деревьев в лесу. Проходя «Истязание души», в собственном видении ей открыли истину, которую до сей поры она продолжала упорно отрицать, тлея в душе маленькую надежду – веру в родного дедушку, надеясь, что он не мог пойти на такой жестокий шаг лишь из верности Великому Духу.       Златовласая чувствовала, как холодный пот струится по спине, а в груди разгорается невыносимая боль, с каждым мгновением становящаяся всё более яркой и невыносимой. Мысли путались, в горле стоял ком, перекрывающий кислород и заставляющий жадно поглощать воздух, пропитанный дымом, которую выпускал Голдва потягивая из трубки. -Н-неужели решение Великого Духа… были важнее собственного сына? –вырвалось у неё с дрожью в голосе, и слёзы обжигая кожу скатились по щекам, оставляя за собой следы горечи и обиды. –Неужели у тебя сердце не обливалось кровью… посылая на смерть собственного сына? Слова её звучали как острые лезвия, глубоко пронзившие душу старика. Он словно тень сидел напротив неё, его лицо было непроницаемым, а некогда излучающие мудрость и силу глаза отражали – страх? Сожаление? -Ты и представить себе не можешь, что я испытывал тогда, что по сей день… мучаюсь от вины. -Вина? Какая, к чёрту, вина?! –она вскочила со стула; её разум был охвачен яростью, а сердце колотилось так, будто хотело вырваться наружу. Она проглатывает воздух, который чуть было не вырвался наружу. –Даже звери не поступают так жестоко со своей плотью и кровью! –сквозь сжатые зубы и до хруста сжимая кулаки процедила златовласая. -Ты хотя бы отдаленно представляешь, с каким чувствами мне пришлось бороться, чтобы пойти на такое?! –Голдва не собирался кричать, но состояние Хикару совсем не располагала к мирному разговору. -А ты хотя бы отдаленно представляешь, с каким чувствами умер твой сын?! –ещё громче закричала златовласая, разрезая воздух правой рукой и прижимая ладонь к груди. –С каким чувствами я жила всё это время?! Я всю жизнь винила себя за смерть родителей! Винила себя за то, что не смогла спасти их!! И ты был первым кто обвинил меня в этом! –из её тела начало выделятся едва заметное золотое сияние, заставившее завибрировать связку золотых ключей, закрепленный поясом на бедре. Верно: Голдва никогда не забудет тот день, когда его внучка, только пришедшая в сознание после полного истощения энергии и сильных ожогов, ожидавшая объятий и утешений от него, получила пощечину и слова, ранившие её до глубины души: «Из-за тебя я потерял единственного сына и мои сватья потеряли единственную дочь! Твоё рождение принесло нам лишь несчастья. Лучше бы я убил тебя собственными руками нежели позволил жить». С призрением смотря на огромные наполненные слезами глаза, мокрые щеки и слушая надрывным, полным отчаянием шёпот: «Прошу, поверь мне… я не убивала их! Не убивала…». В глубине души старик понимал, что поступил очень подло по отношению к ней и его сердце сжималось и обливалось кровью каждый раз, когда он вспоминал тот день. Но исправить он уже ничего не мог. Тогда он был убит горем и опьяненный яростью, наговорил всего того, чего он не собирался озвучивать, захоронив где-то глубоко в душе. -Моё положение не позволяло выбирать! Как человек, который получает пророчества от Великого Духа… Если бы не Теллур, пошел на это задание, то одержимым бы стал простой человек… и тогда погибла бы много невинных людей… прежде чем тот дух утолил бы свою жажду голода, –на повышенных тонах ответил Голдва, не отрывая хмурого взгляда от не менее яростной внучки. -Ты бы мог просто изгнать одержимого духа из тела отца и… и тогда… они с мамой… -замявшись от нахлынувших чувств и прикрыв ладонями лицо, Хикару рухнула на колени. -Сделай я так… ты бы так и не научилась использовать свои силы… а тебе было необходимо управлять ими… В ушах звенело, как низкий звук в совершенно тихом месте, а перед глазами все расплывалось в тумане. Внутри неё раздавался глухой стух – это был звук её разбитого и преданного сердца, которому очень жестоким способом показали холодную реальность.       Голдва продолжа что-то говорить или оправдываться, что-то очень важное и по его мнению весомое настолько, что Хикару должна была понять. Но она не слушала; точнее не могла. Её сознание разрывалось на грани между реальностью и безумием. Словно гром среди ясного неба, ответ Голдвы вывел её из колеи жизни. Мир вокруг словно разламывался и легким дуновением ветра рассыпался в бездне. Она не чувствовала собственного тела, её сознание погружалось во тьму – она не могла больше дышать.       Запнувшись на полуслове, Голдва встревоженно вскочил на ноги и не успел окликнуть внучку по имени, как из неё сбивший его с ног по всему помещению прошелся всплеск энергии с золотым свечением. -Вождь!! –в ужасе закричали Патчи, патрулирующие стадион. Словно в замедленной съемке самая крупная вышка на стадионе, в которой расположился Голдва, взорвалась. Полуразрушенные стены полетели прямо на стадион, где, несмотря на окончание боев, всё ещё находились люди; с криками они в панике бросились бежать в безопасные места. Несколько патчей и меньшее количество шаманов кое-как успели среагировать, активировав сверхдуши и защитив как можно больше людей, не успевших убежать. -Хикару! –Нихром со всех ног бросился в эпицентр взрыва, как мантру повторяя в голове: «Лишь бы была в порядке!» Нихром, оказавшийся в ловушки из падающих камней и пыли, остановился в нескольких метрах от разрушенной вышки. -Как такое могло произойти?! -Магна задыхался из-за того, что ему пришлось всю дорогу сюда бежать. Он опирается ладонями об согнутые колени и из-под лба взглянув на спину Нихрома, спрашивает: -Ты ведь давал ей те напитки? В ответ Нихром лишь стиснув зубы, виновата сжимает ладони в кулак. После того, как они покинули вместе с Хао остров, всё о чём индеец мог думать – это как защитить и уберечь Хикару от Асакуры. -Что ты чёрт возьми делал?! Ты должен был следить за тем, чтобы она принимала эти чертовы напитки!! –яростно закричал Магна, схватив соплеменника за шкирку. -Отстань! –выплюнул Нихром и грубо скинув руки соплеменника, активировал сверхдушу и отчаянно бросился сдвигать обломки. Магна хотел бы уже влепить кулаком по его смазливому личику, но быстро опомнился, осознавая, что время играет против них, и действовать нужно было быстро – каждая секунда могла стоить жизни Голдвы и Хикару.       Когда им удалось отодвинуть несколько крупных камней, к ним на подмогу прибыли Бром, Намали и Калим, которые эвакуировали оставшихся людей со стадиона. Они перекинулись взглядами и почти сразу же взялись отодвигать обломки, надеясь, что с их вождем и его внучкой всё в порядке.       Когда последний самый крупный обломок был сброшен в сторону, в маленьком углублении, замурованный средними размерами обломками, Бром увидел проблеск золотого света – это совсем не было похоже на свечения, что испускала златовласая, когда использовала свои ключи, но всё же давало ему надежду на то, что её необъяснимая сила защитила их. -Они здесь!! –громко крикнул Бром и остальные патчи мигом бросились к нему, почти сразу же начиная отодвигать и кидать в сторону обломки. Наконец они увидели их – Хикару лежала без сознания в объятиях Голдвы, в своей сверхдуше «Большой Вождь», благодаря которому они и остались целы будучи заваленными обломками. Патчи приложили все усилия, чтобы освободить их.       Как только Бром поднял последний обломок, препятствующий спасению вождя и индианки, Калим с помощью сверхдуши забирает ношу соплеменника и бросает в сторону, а Нихром и Магна почти сразу же бросаются к раненным. *** В заброшенной больнице, которую Патчи за короткий промежуток времени привели в более-менее нормальный вид, в экстренном порядке лечили не меньше пятидесяти раненных людей, попавшие под обвал вышки. Раны у них были не тяжелые, но ответственным за лечение Патчем пришлось нелегко управится с таким большим количеством людей.       В темном углы помещения, куда почти не попадало света от луны, задумчиво сидел Нихром. Его взгляд зеленых глаз ни на секунду не отрывались от бледного, но всё ещё красивого лица Хикару, неподвижно лежавшей на кровати. Она не просыпалась, хоть и досталось больше всего Голдве, который проснулся тремя часами ранее и не смотря на уговоры своих подопечных до конца вылечится, ушел.       В их племени все, включая даже женщин очень стойкие и сильные, но Хикару ещё не полностью оправилась от последствий предыдущего испытания «Истязание души» и воскрешения. Сочетание всех этих событий полностью истощило её особенную энергию и моральное состояние.       «Не прошло и суток после «Истязания души», как из-за моей беспечности она потеряла контроль над силой», -корил себя Нихром, грубо запустив пальцы в волосы. Его обычно опрятный вид теперь был смятым и совершенно растрепанным. -Вижу ты уже проснулся, -на краю полу-затуманенного зрения Нихрома появилась знакомая фигура. Он несколько раз моргнул слипающимися глазами, прежде чем смог четко различить своего брата – Хрома, который стоял над ним с выражением беспокойства на лице. -Где я? Что я здесь делаю? –охрипшим голосом спросил Нихрома, с трудом приняв сидячее положение. В его памяти всплыли обрывки: темная пещера, холодный воздух, учащенное сердцебиение и знакомый звонкий девичий голос, который обеспокоенно жужжал перед ухом, перед тем, как он потерял сознание.   -Хикару спасла тебя, отнеся к себе домой. Сказать, что Нихром был удивлен, означало бы не сказать ничего. Он до последнего думал, что это всего лишь сон, ведь Хикару после всех тех издевательств имела полное право оставить его там и даже не сказать об этом никому. Чувство вины мигом заполнило его сердце, словно тяжелый камены, не давая сделать полноценного вдоха и заставляя его нутро сжиматься от стыда. -Нихром, -произнес Хром не присущим ему серьезным тоном, и когда он убедился, что его младший брат смотрит на него, продолжил: -Ты опять издевался над ней? Нихром ничего не ответил, лишь пристыженно опустил голову и виновато сжал ладони в кулак, надеясь избежать признания.       Хром тяжело вздохнул и пересел на край кровати младшего брата. Он положил руку ему на плечо и старался говорить, как можно мягче: -Не знаю, что Хикару могла такого тебе сделать, что ты так её ненавидишь, но… она не заслуживает такого отношения. Нихром и сам хорошо осознавал, что позволяет себе слишком многое в отношении ни в чем неповинной Хикару. Но почему-то каждый раз, когда она оказывается в его поле зрении, он неосознанно начинал издеваться над ней. Толи дело в том, что он стремился показаться сильным и крутым в глаза своих друзей, толи дело в том, что он просто не мог разобраться в собственных чувствах. -Не знаю, нужна ли тебе эта информация, но Хикару тащила тебя всю дорогу домой из-за этого обронила свои ключи в подземелий. Она могла бы оставить тебя там и вернуться за ключами, которые были очень ценны в их семье… и всё же не смотря на то, что Голдва мог наказать её… она выбрала тебя. Нихром остолбенел от такой новости, не зная, что и сказать в ответ. Его и так переполненное чувством вины сердце было вытиснуто сожалением и злостью на себя самого. Сжав ладони ещё сильнее, он резко вскочил с кровати и шатаясь выбежал на улицу, где тут же бросился в сторону дома Голдвы.       Лёгкие сдавливало ребра от стремительного бега, сердце неистово колотилось, сбивая и без того неровное дыхание. Не задумываясь о необходимости остановиться, Нихром несколько раз покашлял, пытаясь избавиться от неприятного привкуса, который возник во рту. Когда в поле его зрения показался одноэтажный домик, окруженный загадочными тотемными столбами, он неосознанного сбавил тем. -Дедушка, я ведь не специально! –донёсся до его ушей отчаянный, охрипший от долгого крика голосок Хикару, и сердце Нихром сжалось. Сам того не осознавая, он резко прячется за одним из громадных тотемных столбов, хватаясь за него, чтобы передохнуть и наконец-то отдышаться. -Я ведь предупреждал, чтобы ты бережно относилась к ним, -не без злости произнес Голдва. Нихром, колебался, но в итоге неуверенно, боясь быть обнаруженным, аккуратно высунул голову из укрытия. Его глаза округлились в ужасе при виде Хикару: она стояла на коленях на рисовом зерне с вытянутыми вперед ладонями, а по испачканной на них алой крови можно предположить, что она находилась в таком положении уже довольно долго.       Устало вздохнув, Голдва поднимает над головой тонкую ветку и с размаху ударил ею по вытянутым ладоням златовласой девочки. Боясь разочаровать своей слабостью дедушку, Хикару сдавлено вскрикивает и ерзает затекшими и пульсирующими от боли коленями, пытаясь хоть как-то унять боль в ладонях.       Нихром, вжавшийся спиной в холодный и жесткий тотемный столб, испуганно жмурил глаза каждый раз, когда слышал, как Голдва, разрезая воздух резким и уверенным взмахом ветки, смачно ударял златовласую по ладоням. Сглотнув образовавшийся в горле ком, он сжимал руки в кулак, собираясь уже вмешаться, как вдруг мимо него, запыхавшийся от долго бега, промчался Теллур. -Что ты творишь, отец?! –в ярости закричал он, обронив найденные на самом нижнем этаже подземелья ключи на землю и в панике бросился к дочери. Аккуратно взяв её за подмышки и усадив на колени, он принялся осторожно встряхивать с её колен остатки прилипшего риса, окрашенный её кровью, глядя на Голдву с полным недоумения выражением лица. –Ты наказал её лишь из-за этих долбаных ключей?! -Сколько мне повторять, что эти ключи очень ценны? -не без раздражения произнес Голдва. -Сколько мне повторять, что для меня нет ничего важнее дочери? -чуть повысив тон, закричал Теллур, поднимая на ноги вместе с Хикару на руках, которая почти сразу же обхватила его за шею и неистово прижалась к нему. –Это последняя капля. Не смей больше даже приближаться к ней! -Как ты не поймешь, что всё это ради неё? -Как ты не поймешь, что беспрекословно следуя словам Великого Духа ты теряешь собственную внучку, -с горечью произнес Теллур, разворачиваясь и уходя прочь, параллельно поглаживая плачущую Хикару по спине, чтобы хоть как-то успокоить её. В то время как Нихром, оставаясь в неподвижном состоянии, словно вкопанный в землю, обеспокоенно наблюдал за удаляющимися фигурами Теллура и Хикару, которая, всхлипывая и мужественно держась, чтобы не заплакать, прижалась лицом к плечу отца. -Нихром, -произнес Голдва, и маленький патчи вздрогнул от неожиданности, неуверенно покидая своё укрытие, переполненный чувством недовольства и разочарование в отношении к себе. –Как только выдаться возможность… отдай их Хикару, -Нихром опустил взгляд на вытянутую руку старика, в которой покоилась связка ключей. Голдва, стоял вытянув руки в ожидании, терпеливо ждал решения маленького мальчика, который, хоть и с некоторым запозданием, всё же кивнул головой и забрал ключи из рук старика, ощущая тяжесть в сердце. -В этом был виноват я, -тихо прошептал Нихром, его голос звучал как шёпот ночного ветра, проникающий с окна в тишину комнаты. Он бесшумно пересел со стула на кровать, где всё ещё не просыпаясь ото сна лежала Хикару. Проведя кончиком пальцев по её золотым волосом, веером разметавшихся по белоснежной простыне, он несильно сжал их ладонью, боясь причинить боль даже её локонам. Его взгляд, наполненный раздумьями, переместился к окну, откуда в помещение проникал тусклый свет луны. Его душа была в смятении, колеблясь между любовью к Хикару и верностью к Хао. С каждым днем растущая неопределённость давила на него, полностью опустошая и заставляя чувствовать его потерянным не в силах отказаться ни от одного, ни от другого. *** Златовласая, неподвижно лежащая на единственной больничной койке в этом слабо освещенном лунным светом помещении, слегка пошевелила ресницами и кончиками пальцев, желая вырваться из тягучих оков сна. Сквозь хрипы и тяжелое дыхание она медленно открывает глаза, и первые секунды её затуманенные зрачки были расфокусированными, как будто мир вокруг неё расплывался в размытых красках. Мало—помалу зрение вернулось в её карие глаза, но она всё же несколько раз поморгала слипающими веками, прежде чем решиться на попытку подняться. Её тело ощущалось тяжелым, как промокшая вата, а острая боль, пронзившая каждую клеточку, заставила её непроизвольно издать слабой стон и слегка свернуться калачикам на койке. -Вот что можно получить, когда не слушаешься старших, -произнесла знакомая тень, выходя из мрака у окна и останавливаясь возле её койки, по-хозяйски располагаясь на краю. -Ты выбрал не подходящее время, чтобы позлить меня. Его у меня с избытком, -не без раздражения ответила Хикару, снова предприняв попытку подняться и чуть бы не вновь провалилась, если бы не сильные руки Хао, который на собственное удивление слишком уж заботливо помог ей принять сидячее положение. -Кажется, я уже начинаю привыкать к твоим острым клыкам, -губы шамана растягиваются в ухмылке. Индианка собиралась уже оттолкнуть его, но её обмякшие руки, обременённые невидимыми оковами, совсем не желали слушаться. Асакура же не спешил отпускать её, позволяя её ладоням оставаться на его груди, позволяя прислушиваться к его сердцебиению. -З-зачем в-вы заставляете… м-меня чувствовать… себя так жалко, -хриплый голос златовласой задрожал, и на мгновение все её движения замерли. Пересохшие губы открылись и снова закрылись; она очень сильно прикусила губу, что алая кровь скатилась по подбородку. В следующую секунду в глазах Хикару отразилась отчаяние и разочарование, перерастающее в слабую дрожь, охватывающую её руки и плечи. Словно маленький зверек с мокрыми от горя глазами, безмолвно опускает руки и роняет голову на широкое плечо шамана. Этот жест был полон беззащитности, так и лепечущий, что она сломлена настолько, что ищет поддержки в монстре вроде него.       Хао, ошеломленный столь неожиданным действием от индианки, пораженно замер в пространстве, как статуя. Спустя почти целых пят минут внутренней борьбы с собственными противоречиями и неумолимым внутренним голосом, он неловко поднял правую ладонь и несколько раз неуверенно похлопал её по дрожащей от слёз спине, оставив раскрытую ладонь на её спине – этот жест был одновременно полон неловкости и утешения. Ему стоило огромных усилий подавить разгорающееся внутри желание крепко обнять эту непокорную, шумную и до глубины души ненавистную Оборванку, которая каким-то чудом смогла завладеть его мыслями. -З-зачем вы оставили меня в живых? –тихо вымолвила Хикару, из последних сил вцепившись ногтями в края его пончо. Асакура не ответил, предпочитая молчать. На самом деле он сам задавался этим вопросом, но так и не находил ответа. В его глазах Хикару была просто оболочкой, до мельчайших подробностей напоминающая давно погребённый во времени образ Люси и ничего более. Но отчего ему так сложно избавиться от неё? На кой черт он церемониться с ней, если с легкостью может вырвать из её тела душу и разбудить настоящую владелицу тела? На кой ему сдалась эта назойливая девчонка без воспоминаний и чувств? -Я и не надеялась получить от Вас ответа, -Хао приподнял брови, отбросив последние мысли о сообразительности златовласой в тот момент, как Хикару дала понять, что считает глубокие и искренние чувства Нихрома простой страстью к её необычной внешности. Её мысли были не беспочвенные, но всё же ошибочные. –Но мне всё же интересно… Ты прекрасно проживал без Люси свои жизни. Даже во второй связал себя узами брака. Так зачем в этой жизни вспомнил про неё? -Во-первых меня очень раздражает твоё переходящее обращение от формального к неформальной речи, а во-вторых… -его лицо заметно изменилось, а глаза потемнели, когда он запустил пальцы в волосы златовласой и потянул вниз, вынуждая её запрокинуть голову и смотреть ему прямо в глаза. –Не важно, где она находится и кем является – Люси всегда и всецело будет моей. И в-третьих… начиная от кончиков волос и заканчивая кончиками пальцев… ты принадлежишь мне. -Я тебя ненавижу. Всем сердцем ненавижу, -прошептали обожжённые горячим дыханием шамана девичьи губы. –Ненавижу… ненавижу… -повторяла она, слова, обжигающие горло. Горячие капли слёз вырвались из уголков глаз и потоками стекали по кончику её подбородку, теряясь на белоснежной шее. -Рад слышать, -произнес он с ухмылкой, его губы впились в её невинно раскрытые губы с такой страстью, будто он пытался стереть с неё чьи-то оставленные следы. Другая рука Хао скользнула с её бедер вверх на талию, отрезая все пути к отступлению, прижимая её плотнее к своему телу и игнорируя бесполезные потуги – обмякшие девичьи ладони пытались изо всех сил оттолкнуть его от себя. Он не ждал взаимности; напротив, он надеялся на её сопротивление. Ведь победа, добытая через трудности, всегда сладка. Он бы ужасно разочаровался, если бы с таким диким характером она оказалась податливой. Именно такой разжигающей, непреступной и буйной должна быть его суженная – та, что будет сводить с ума и будоражит его разум. Неосознанно или осознанно Хикару поддается разгорающемуся внутри желанию, безмолвно уступая сладким и чертовски горячим губам Хао. И вот ослабленные девичьи ладони легли ему на плечи; дыхание участилось, губы расслабились и неумело начали отвечать на уверенные ласки шамана. И пусть сразу же после окончания поцелуя она пожалеет об этом и в ярости начнет ломать всё вокруг себя – сейчас это было не важно. В этот момент ничего не имело значение.