-Шершень,блин

Яркий свет ударил в глаза Шершню резко и болезненно. Долго смотря на черные пятна, он стал ощущать резкую боль и скривился. В конец проморгавшись, и протря свои огромные глазища, Шершанский осмотрелся. Белые стены, скрипящие кровати… Ну конечно, больница. Что он еще мог ждать? Рая? Или ада? Нет, явно не этого. Это было бы очень тупо. Шершень ненавидел больницы еще с детства. Все ссадины и царапины он привык дезинфицировать сам еще с лет пяти, а переломы или другие серьезные штуки он пытался скрыть от родителей как можно дольше. Но у Шершня получалось так себе, ведь кровоточащие раны или перелом кости достаточно трудно не заметить. А с его-то везучестью он попадал в больницы так часто, что уже к пятнадцатилетию его знал не только весь персонал, но еще он частенько встречал много незнакомых ему людей, например, родственники его соседей по палате или друзья, родители… Но Шершень это место никогда не любил… Нет, он не боялся уколов и врачей. Просто эта атмосфера постоянной спешки, запах лекарств, незакрывающиеся туалеты, постоянный детский плач… Шершень ненавидел все это. Поэтому, когда сейчас он лежал в ужасном состоянии под капельницей, явно не хотелось видеть перед собой койки и лекарства. Опять эта привычная раковина возле двери, которая была стеклянной, опять измученные люди. И хоть в детстве измученных людей было намного меньше чем сейчас, ведь когда у тебя заживает перелом ты не особо чувствуешь боли, то сейчас все люди у него в палате были либо отсутствовали из-за операций, либо лежали без сознания, либо молча пялились в потолок, видимо не способные на какие-либо действия. Шершень же старался быть максимально незаметным, чтобы не поднять тревогу. Он всегда так делал дома, когда здоровье прихрамывало и внезапно начало что-то болеть. Не надо лишний раз беспокоить и так неспокойных людей. Поэтому сейчас Шершень тихо-спокойно лежал, свернувшись клубочком и ждал пока боль утихнет, медленно теряя сознание. Последнее, за что ухватился его взгляд — это записка, лежащая на тумбочке. Прищурив взгляд Шершень увидел лишь два слова: «От Розы» Ну, а потом Шершня ожидала пустота…Пустота, которая его преследовала еще с шестнадцати лет. Абсолютная, осязаемая, которую можно пропустить через пальцы, покрутить в руках и попить из стакана. Эта пустота сначала копилась внутри Шершня заставляя делать действия, которые он бы в жизни не сделал, если бы не она. И вот, когда она заполнила Шершанского полностью, собираясь вытеснить все органы и чувства, Шершень решил сдаться. Оказывается, чертовы наркотики только усугубили положение. Тупо, что Шершень на них надеялся. В этот вечер мозг отключился полностью. Шершень вколол такую дозу черняжки , какую никогда бы себе не вколол нормальный человек. А потом… Вспышка, череда пятен, крик, мигалка , люди, снующие туда-сюда и вот он здесь. Лежит без сознания в процедурке, когда врачи копошатся и стараются сделать все возможное, чтобы Шершню стало лучше. Итак, череда событий этой недели, которые Шершняга так и не запомнил. Процедуры, лекарства, лекарства, процедуры. Вот единственное, что осталось у него в голове. Помнится, Шершень так часто терял сознание и чувствовал себя до жути хреново, что даже его кормили через специальную трубку. В такие моменты Шершень чувствовал себя анорексичкой. Единственное, что мог делать Шершень – это постоянно спрашивать, когда его выпишут. Да, состояние ухудшалось, и он знал, что навряд ли это случится скоро, но все же. Его впервые манило в универ, который он так не любил. Он хотел узнать, кто его спас той ночью, от передоза. Ну или хотя бы того, кто вызвал подмогу. А сейчас… Сон. Разлепив глаза, Шершень довольно вздохнул. Как ни странно, его настроение было повышенным, хотя, наверное, этому виной сон, который ему сегодня приснился. В этом сновидении фигурировал блондинистый паренек примерно на два года старше его самого. У него были длинные, блондинистые волосы, темные очки, футболка и рваные джинсы. Его голос был низок и немного груб, но приятен. Шершень был явно не гей, но он знал, когда парень красивый. Вот сейчас, был именно тот случай. Парень, ворвался к нему в комнату, чуть ли не выломав дверь. Посмотрев на Шершня, паренек во сне начал очень быстро и учащенно дышать. Он буквально был в полнейшем шоке и панике. Видно, как у него тряслись руки, и он постоянно тер руками ладонь о ладонь, чтобы хоть как-то успокоить себя. Он быстро наклонился к Шершню что-то бормоча постоянно повторяя «Блин», «Нахрен» и «Ю Ноу». Иногда он повторял это по нескольку раз и не замечал этого. Странный какой-то. Но Шершню нравилось эта привычка и странноватость. Он всегда считал, что все люди сумасшедшие. Парень пытался упорно не выдавать свои эмоции. Видно, что он не любил выражать эмоции. Что ж, ладно. Наклонившись, он присел рядом и потрогал пульс. Далее его лицо приобрело сосредоточенность и панику. Видимо, пульс Шершня его не устроил, и он решал, что же делать дальше. Уже через секунд двадцать, приняв решение паренек тяжело вдохнул и выдохнул. А дальше все было как в замедленном действии. Блондин буквально навис над Шершнем, присев и поставив ноги по бокам от бледного и почти безжизненного тела Яши. Тяжелое, почти дрожащее дыхание обжигало кожу. Блондин бережно отбросил волосы Шершню. Его грубые пальцы коснулись щеки, и Шершень ясно почувствовал тепло, которое идет от его тела. Далее откидывание головы пострадавшего и зажимание носа. Блондинистый студент все делал точно по инструкции. А дальше…Паренек сделал глубокий вдох наклонился и резко примкнул к губам Шершня. Выдох. Если в реальной жизни это заняло бы лишь мгновение для Шершня это было намного дольше. Его впервые кто-то целовал, и во сне ему было безумно жарко от этой мысли. Губы на губах. Грубые пальцы зажимают нос. Блондинистые волосы падают на плечо. Утро. Шершень не очень рад, что сон закончился на самом интересном, но все же рад. До сих пор он ощущает на себе вкус губ, чувствует его взгляд карих взгляд, его тепло от кожи, которое так и согревало изнутри худощавого Шершня. Ему понравилось. Он надеется, что этого человека из сна не существует в реальности. Иначе, он просто не сможет смотреть ему в глаза. Тупо все это. Очень тупо. Шершень приподнялся на локтях. Впервые за эту неделю у него не так все болело. Он был этому рад. Он посмотрел опять на эту записку. За эту неделю он так её и не прочитал, из-за вечных операций, сна и всей этой больничной брехни. Наконец операции кончились, и он мог спокойно успокоить свое любопытство. Дотянувшись до очков Шершень захватил записку. Она была написана на обычном тетрадном листке в клеточку, видимо на коленке, кривым почерком, который может разобрать далеко не каждый учитель русского. Но Шершень разобрал его. Листок был кое-как сложен пополам, так что Яша осторожно раскрыл его и начал читать по строчкам быстро пробегая глазами и стараясь максимально впитать в себя информацию из письма какого-то Розы. Сначала Шершень думал, что это она, но сразу понял, что все-таки он. Слишком коряв почерк, слишком мятый листочек, слишком все неопрятно. Ладно, на самом деле в письме Роза писал о себе в мужском поле. Итак, в письме было написано следующее: «Шершняге. Знаю, наверное, ты меня даже не вспомнишь, но все же. зачеркнутое предложение. Наверное, ты гадуаешь, откуда же я знаю тебя. Чтож, тут все блин просто. Ты мне показался крутым, необычным, сумасшедшим просто очень классным парнем, я вот решил к тебе зайти, а ты без сознания лежал. Хорошо, что все обошлось я вроде тебе первую медицинскую оказал… В общем, ты там не кисни, блин, окей? В универе все, кстати, как обычно. Не бойся на тебя не злится Иван Николаевич, хотя это странно, но видимо удача на твоей стороне. Я прибрал твою комнату. И блин, того, этого, извини за слишком быстрое вникание в твою жизнь. Давай там выздоравливай.» Шершень расплылся в улыбке. Кажется, впервые за долгое время в его глазах зажглись огоньки счастья. Вообще было достаточно удивительно сие событие. Что вообще забыл этот Роза у такого никчемного студента как он сам? И в письме, кажется говорилось про то, что он оказал первую медицинскую помощь. Первую медицинскую помощь. Искусственное дыхание. Блять. Шершню снился Роза.