one-touch game

– Выкупить тебя? – зрачки парня расширяются, руки немного дрожат. Он шумно сглатывает. – Да. Выкупи меня, Юджи.

***

Если бы кто-то когда-то заикнулся о таком развитии событий, его бы непременно сочли сумасшедшим. Даже поистине бесконтрольный разум Годжо не был способен на такую авантюру, и все же, обладателю сверхчеловеческой силы пришлось согласиться. Встреча в назначенное время должна была не только изменить его судьбу, но и приоткрыть завесу тайны, если такое вообще было возможно. Сатору не планировал засиживаться долго — кофейни были не в его вкусе после инцидента с Нанами. Теперь ему не только противопоказано принимать горячительные напитки, но и засматриваться на интерьер. Чтобы Сатору Годжо потерял бдительность, нужно было, как минимум, быть ему ровней. Или хитрецом, с чем отлично справлялся его лучший друг. – Гето. Как я сразу не догадался, – маг улыбается, бесшумно отодвигая стул. – Давно не виделись, Сатору. Ты присаживайся, разговор будет долгим. На что как раз не рассчитывал сам Годжо. Ну сколько можно ему бывать в таких местах только ради переговоров? Поистине глупая причина участвовать в таком лишь потому, что у тебя отлично подвешен язык. И что более важно — ты умеешь пользоваться им по назначению. Хотя кто знает, какое из всех возможных назначений было верным для Сатору. – Я человек занятой, Сугуру, нельзя ли как-то в ускоренном темпе? – мужчина садится за стол, снимая очки. Гето усмехается, задумчиво отводя взгляд в сторону и совсем беспринципно рассматривая обувь лучшего друга. Ни царапины, до мерзости идеальный Годжо. – Не любезничай. Лучше ответь мне на один вопрос, – проклятый маг подался вперёд, приблизившись к Сатору, – где Итадори Юджи? Мужчина даже не моргнул. Спрашивать о его учениках — дело добровольное, да и Гето редко интересуется чем-то профессиональным. В основном, конечно, его волнует нечто личное. Что ответить сейчас — Годжо не знает, он и сам видел Итадори очень давно. Тем не менее, о таких подробностях Гето знать необязательно. – Не ожидал, что ваша кучка заинтересуется им так скоро. А если я скажу, что не знаю? Сугуру отстраняется, снова упираясь спиной в стул. Удивлён? Да, маг может поклясться, что он удивлён. Но Гето отходчив, он быстро меняется в лице и шершавыми пальцами обхватывает бумажный стакан с кофе. Отпивает, погрузившись в свои мысли, анализируя, пытаясь прийти к какому-то логическому объяснению. Годжо тихо выдыхает, нервно смыкая губы. Паршиво чувствовать себя тем, кто тоже ни черта не знает о местонахождении собственного ученика. И, в довершение всего, жив ли Итадори вообще?

***

Несколько месяцев назад

Парень готов признать, что школьная форма на нем сидит гораздо лучше, чем костюм, привезенный из-за моря. Как минимум, это посмешище не должно было стать повседневной проблемой, поэтому тот успешно игнорировал любые мысли своего напарника о такого рода вещах. Злиться Фушигуро не умел, точнее, не хотел, но и другого выхода он не видел. Затянув последний узел на передней части жилетки, брюнет облегченно выдохнул, похлопав товарища по плечу. – Ненавидишь узлы? – Ненавижу приёмы. Мегуми слышит короткий смешок, но не придаёт ему значения. В какой-то степени, волноваться из-за встречи с отцом — пустяк и не более, можно закрыть глаза на все издевки и взгляды недоверия, можно стерпеть даже колкие замечания по поводу неудачного выбора. Чего греха таить, Фушигуро бы стерпел даже отрицание его личного роста, в конце концов, если отец слеп, нельзя ничего сделать. Но сейчас у него другая проблема: живая, стоящая перед ним и бесцеремонно улыбающаяся. В голове невольно возникает вопрос — а умеет ли он вообще переживать? И так, чтобы ноги подкашивались, до тошноты и побеления костяшек, чтобы захотелось закричать «хватит!» и отступить. Струсить, убежать… ну конечно, это не в стиле Итадори. – Все будет хорошо, Фушигуро. Оставь это мне. Подушечки пальцев Юджи обладали каким-то магическим эффектом и, соприкасаясь с хрустальной кожей на щеке, заставляли Мегуми принимать реальность такой, какая она есть и не пытаться избежать того, что должно случиться. Единственное, о чем Фушигуро мог сейчас жалеть, — об отсутствии смелости сказать Итадори о своих чувствах. Полгода они ходят вокруг да около, но парень так заботлив по отношению к нему, что Мегуми совершенно не знает: это симпатия, или банальное уважение. Поэтому и молчит. Опять трусит и опять убегает. У Фушигуро Тоджи довольно сложный характер. Ему не нравилось, что единственный сын не принял сторону отца, когда это было нужно. В здравом рассудке никто бы не выбрал учебу в магическом колледже вместо хорошей развилки в жизненной позиции. Но его маленький мальчик был слишком умён, что вынуждало Тоджи смириться с происходящим и, в какой-то степени, гордиться Фушигуро, хотя он не забывал и о своей первостепенной отцовской задаче — каждый раз напоминать сыну о том, какую ошибку он допустил, отказавшись от предложенной возможности. И все из-за этого Сатору Годжо. Мегуми вырос на рассказах о силе, с которой ни одна небесная канцелярия не могла справиться. Совет ненавидел мальчика, родившегося так не вовремя, ведь их планы растаяли за секунды, и им срочно нужна была новая точка опоры. Тогда-то они и попросили Тоджи обучить сына специальной технике, чтобы у того были мизерные шансы на сопротивление. Или для того, чтобы у Годжо появился предмет интереса. Однако совет не учёл, что Фушигуро старший просто ненавидел любого рода техники, поэтому послав весь состав куда подальше, он забрал Мегуми с собой и, недолго сопротивляясь, отдал его в магический колледж. Фушигуро почти удалось выстроить с Сатору невероятно крепкие и близкие отношения, но восхищения за собой он не замечал. Признавал, что маг был силён, и вряд ли кто-то из ныне живущих мог встать с ним на одну ступень, но из достоинств у Годжо больше ничего не было. Вкупе со скверным характером и вечными подколами в сторону как младших, так и старших, у Фушигуро сложилось только одно впечатление: от этого парня нужно держаться подальше, если возникнет такая возможность. В этом же колледже он познакомился с Итадори, что стал студентом немного ранее, но он кардинально отличался от Годжо, чем, несомненно, привлёк внимание Фушигуро. И вскоре Мегуми понял, как сильно ошибся.

***

– Если ты действительно не знаешь, где твой ученик, то разве у начальства не должно возникнуть к тебе вопросов? Или они неожиданно стали доверять такому как ты? Сатору не подал виду, но слова лезвием прошлись по его самолюбию. Ему никогда не приходилось кого-то ненавидеть, все происходящее он принимал с толикой иронии и совершенно не заморачивался о последствиях своих действий. Тем не менее, его поступки сложились в один пазл, когда Гето решил спустить друга на землю. Неужели пропажа Юджи — это та цена, которую Годжо должен был заплатить с самого начала? И значит ли это, что парень был введён в игру только ради этого? – Я не знаю, Сугуру. У меня кончились зацепки, и я прекратил поиски. Мне жаль, но это все, что я мог сделать. Проклятый маг удивленно приподнял бровь, делая глоток остывшего кофе. Увидеть опускающего руки Сатору прежде — чья-то глупая фантазия, которой не суждено стать реальностью. Но сейчас картина перед глазами Гето совершенно иная. Он не испытывает к нему жалости или сочувствия, лишь любопытство, граничащее с маниакальной настойчивостью: куда же подевалась знаменитая сила Сатору Годжо? – Тогда позволь, покажу тебе кое-что, – Гето усмехается, горько, нелепо, злорадствуя, – оно представляет интерес для нас обоих. Но важнее, чей ход будет следующим: твой или мой? Годжо ёжится от одного упоминания какой-либо стратегии. Спонтанность и непродуманность шагов — первое кредо сильнейшего мага, и Сугуру профессионально рушит это у него на глазах. Но ребяческий интерес пересиливает жизненные установки, заставляя Сатору напряжённо ожидать хода собеседника. – Позволяю. Лаконичный ответ для Гето даже больше, чем подарок судьбы. Он незамедлительно протягивает мужчине фотографию, на которой изображён его ученик. – Когда было сделано фото? – Годжо с нарастающим страхом пытается найти на обороте хоть какую-то дату, – я спросил, когда было сделано фото? – На прошлой неделе. Узнаёшь второго человека? Разочарую тебя сразу же, Сатору, мне не удалось установить их отношения, но если тебе дорога жизнь Итадори Юджи, следует предпринять что-то прямо сейчас. Маг также ненавидит спешку. Чертовски ненавидит. Суета сеет хаос, открывает секреты и из-под земли достаёт все тайны, которые ты так старательно пытался укрыть. Сейчас на кону стоит слишком многое, что не позволяет Годжо просто расслабиться и поддаться течению. Его вынуждают спешить. В ответ на колющий взгляд он улыбается, отстранённо кивает и прикусывает губу. Впервые ему не удаётся сохранить непоколебимое спокойствие.

***

Танец за танцем кружит десятки людей по залу, будь то вальс, танго, фламенко — они сегодня короли улиц, и им под силу двигать руками и ногами так, как хочется. Как вздумается. Со стороны это захватывающее, синхронное зрелище выглядит как ритуал, который, наверняка, закончится жертвоприношением. Все настолько любят или ненавидят Фушигуро Тоджи. Брюнет вздрагивает, когда чужая ладонь ложится на плечо и успокаивающе сжимает его. Итадори поразительно безмятежен для такого рода мероприятия, что не скажешь о Мегуми, к которому спокойствие так и не передавалось. Возможно, такой физический контакт не совсем верный способ. – Фушигуро, можно тебя на минуту? – парень тепло улыбается, но в его взгляде читается ревность, нежелание делить непорочное создание с таким количеством толстых кошельков и раздевающих глаз. Не то чтобы Мегуми вообще сопротивлялся, но Юджи все равно схватил его за локоть довольно жестко и потащил за собой. Что в голове у этого парня, когда тот теряет самообладание, Фушигуро младший предпочёл бы не знать. Поэтому принятие ситуации произошло в достаточно короткое время, отсчитывая секунды, Мегуми уже вжимался спиной в стену, тонкими пальцами пытаясь ухватиться за призрачный выступ идеально ровной поверхности. Итадори был настойчив как никогда, его поцелуи казались чем-то повелительным, совершенно сумбурным, он больно кусался, грубо сжимал шею брюнета, от чего Фушигуро вскоре начал задыхаться, но прекрасно знал, что Юджи ненавидит, когда его эмоции прерывают: ему следует излить всё и даже больше, фактически не важно, чем придётся пожертвовать ради этого. Спустя две минуты мучений, Итадори расслабленно пошатнулся, делая шаг назад и оценивая след от своей руки на шее Мегуми. Внушительно и слишком заметно. И все же, он не испытывает вины и сострадания, порыв страсти обычен для их возраста, а боль умело компенсируется возбуждением. Хотя и без того бледный Фушигуро вряд ли бы согласился с данным утверждением. Брюнет выдыхает, невесомо касаясь разогретой кожи, и тянет воротник вверх. Невероятно повезло, что он просто обожает водолазки. Возвращаться в переполненный зал было тем ещё испытанием для обоих, но, к большому сожалению, Фушигуро обещал отцу, что его отвращение будет на втором плане ради долгожданной и мучительной встречи. Она должна была превратиться в знаменательное событие, которое бы точно отложилось в памяти самого Тоджи. Однако в их семье ничто и никогда не происходит по щелчку: они слишком долго жили против законов природы и самих себя. Мужчина в бордовом костюме тянет Юджи на себя, рукой обхватывая талию, тем самым заставляя того встать рядом, вплотную. – Ты что делаешь, Фушигуро же… – Танцуй. И смотри внимательно за девушкой в синем платье, – с этими словами мужчина начинает двигаться в такт музыке, профессионально, нет, дьявольски хорошо сочетая в танце дерзость и осторожность. Итадори до этого не приходилось идти на поводу у таких авантюр брата-близнеца, но врать тот не умел. Мегуми мимолетно глянул на танцующих и проследил за взглядом Юджи. Все встало на свои места слишком быстро, никто не предполагал, что художник так скоро закончит свою картину. Подобная интрига была создана для отведения глаз, и Фушигуро не нужно было знать больше, чем он знает сейчас. Подавив желание разрешить все быстрее нужного, он поправил пиджак и зашагал в сторону давно знакомой девушки. – Он справится? Я не… – Да заткнись ты, боже мой. Я в твоего парня верю больше, чем ты сам. К тому же, ты знаешь, с каким бы удовольствием я бы ему, – Сукуна ухмыляется, обжигая дыханием чужое ухо. Итадори дергается, до боли сжимая ладонь брата. Остановить бы все, только ради того, чтобы хорошенько прочистить мозги этому недоразумению, с которым он вынужден делить одну жизнь. – Ещё раз скажешь это, продолжать не придётся. Сукуна хохочет, вскидывая голову вверх. Делает резкое движение вправо, отпуская руку Юджи, затем молниеносно касается ладонью чужой спины, наклоняя парня к себе. Итадори с шумом выдыхает, но осознаёт, что все эти эмоции принадлежат Фушигуро, а никак не демону, который только и делает, что издевается над выдержкой. Пусть он и шикарный танцор. – Как легко тебя возбудить, поработай над этим, а то скоро превратишься в подстилку для всех этих богачей. Юджи скрипит зубами, прекрасно осознавая, что Сукуна говорит правду. За многие годы он ничему так и не научился, а жизнь в соседних комнатах с Мегуми только усугубила ситуацию. И дело было уже не в том, что Итадори не знал, как уложить брюнета в постель, а в том, что не особо это нужно. Фушигуро примет за слабость, назовёт диким зверем, или кем похуже. Простота в их общении создавалась бесконечными поцелуями и грубой властью самого Юджи, перенявшего эту черту от своего драгоценного брата. Этого хватало до сегодняшнего вечера. Мегуми осторожно, с долей сомнения, подошёл к девушке, коротко поклонившись. Та ответила взаимностью и, судя по глубокому, боковому вырезу на платье, была готова только к деловым переговорам, без лишнего пафоса и посторонних лиц. Беседа оказалась на удивление легкой и заняла всего несколько минут, по истечении которых дама в синем гордо улыбнулась и передала Фушигуро то, что он просил. Подобной честности парень едва ли ждал от кого-либо в этом зале, но девушке был благодарен. По его лицу невольно скользнула лёгкая улыбка, снова поклонившись, он удалился в свою излюбленную часть зала, в руке сжимая конверт. – Вот видишь, он справился, – Сукуна делает последнее, искрящее движение, почти роняя партнера на пол. Плавный подъем, чувственная грация, и Итадори уже стонет брату на ухо, по-детски цепляясь в мужественные плечи, – чертов слабак, если ты не завалишь его сегодня, я сделаю это сам. И тогда можешь поплакаться его мёртвому папочке о несправедливости судьбы. Юджи обмякает в чужих объятиях, признавая, что сейчас руки Сукуны как спасательный круг. Слова благодарности за то, что он просто не оставил его лежать на полу, парень скажет позже, когда глаза перестанут закрываться из-за слабости в теле. – Возьми это жалкое создание, – Сукуна брезгливо отталкивает Итадори от себя, тот утыкается в плечо брюнета и издаёт какой-то неразборчивый звук, похожий на скулёж, – и прежде чем меня стошнит, я свалю отсюда нахрен. Мужчина кривится, в последний раз оглядывая помещение. Убедившись, что все нежелательные лица были аккуратно убраны, пока они с Юджи изображали идеальный дуэт, Сукуна поспешно удаляется. – Итадори? Ты в порядке? – Фушигуро взваливает на свои хрупкие плечи неподвижную тушу и выдыхает, – отведу тебя в спальню. Постарайся прийти в себя, мне нужна правда.