one-touch game

inizio*

– Сенсей, скажите… куда мы идем? Голубые глаза по инерции смотрят в сторону источника звука так, что Юджи вздрагивает, ощущая на себе чужой взгляд. Холодный, морозящий косточки, но многие бы отдали за него все самое сокровенное. – Секрет, Юджи. Погоди еще немного. Мужчина останавливается в нескольких шагах от резкого обрыва, где-то внизу волны бьются о скалы, а шум моря заглушает подступающее волнение. Итадори чувствует крепкую хватку на своем запястье, но не избегает её, хотя подсознательно мечтает оказаться совсем не здесь и не с этим человеком. – Сенсей… снимите повязку, пожалуйста, – парень выдыхает, внутри разрастается бутон абсолютно неконтролируемых эмоций: от страха до адреналина, и обратно. Всё тело начинает ломить от давления. Юджи не может понять — это рядом с Годжо так тяжело, или же атмосфера не располагает к спокойствию. Маг ухмыляется уголками губ и свободной рукой тянется к узлу повязки. Итадори несколько секунд жмурится, фокусирует взгляд и невольно охает, оставаясь в состоянии молчания. Вид перед глазами явно был искусственным, ведь такой красоты Юджи еще не доводилось видеть. На горизонте были видны лишь крохотные просветы первых лучей, море бушевало так желанно, что ноги сами вели к обрыву, хотелось слиться с накатывающими волнами, стать им другом или вечным соперником. Итадори трясло от кончиков пальцев до кончиков волос, впервые он почувствовал себя невероятно уязвимым и с легкостью был готов вручить свою жизнь рядом стоящему мужчине. – Этот мир очень хрупкий, Юджи, – Сатору говорит тише обычного, но, к собственному удивлению, Итадори прекрасно его слышит, – если решишь кого-то спасать, не забудь о себе сначала. Иногда времени на крик о помощи совершенно не хватает. Парень задумчиво опускает голову, взглядом встречаясь с ярко-зеленой травой, стебельки которой безуспешно стараются не поддаться ветру и остаться со своими приятелями. Юджи переваривает то, что услышал. И не то чтобы он не понимает, скорее, наоборот — страшно от того, что понимает. Перед глазами всплывают чужие воспоминания: для Итадори они такие же недоступные, как и открытые, видеть их он не привык, но постепенно они проглатывают его, затаскивая на глубину. Тогда он захлебывается и вспоминает лишь об одном имени. Через несколько недель Фушигуро попросит спасти себя. Он будет говорить что-то про выкуп, про высокую цену и про то, какие чувства ему приходится переживать изо дня в день. На тот момент Юджи и вовсе не будет знать про взаимную симпатию. Он не будет осознавать, что испытывает к Фушигуро, и правильно ли это. Но сердце будет болеть, Итадори знает об этом, будто это уже случилось. Как назло в этот же день Годжо потеряет последнюю ниточку, связывающую его с учеником. Смех Гето разольется по хрустальным бокалам, пока он будет праздновать чужую победу со своими проклятиями. У Сатору не останется близких: с теми, с кем можно поделиться колеблющимися эмоциями, что не позволяют принять решение. 19-го июля, где-то около 5-ти вечера Итадори перешагнет порог собственного дома. Последнее, что ему удастся запомнить — грубая ремарка от брата. – Ты умрешь, идиот. – Я знаю. Фушигуро того стоит. Сукуна качнет головой, пренебрежительно глядя на парня с неуправляемой энергией. Физической силы будет мало, а проклятой магией Юджи и вовсе пользоваться не умеет. Старший ты, или младший, один брат волнуется за другого при любом раскладе. Но Сукуна непоколебим, в его голове не укладывается лишь то, что Итадори впервые не просит о помощи. Он не хочет умирать, но готов к этому, если такова цена.

***

– Чёрт, Сугуру, неужели это все, что ты знаешь? – Сатору кривится, возвращая фотографию собеседнику. Гето жмет плечами. Впервые за долгое время он раскрывает карты и говорит правду. Пару месяцев назад Итадори Юджи еще был среди учеников, которым было дозволено пройти индивидуальное испытание. После приёма в доме Фушигуро Юджи крепко держался за любую возможность сохранить свои чувства в тайне. Испытание должно было стать мотивацией или отказом, но подстроенная смерть главы клана Зенин все испортила. Тоджи Фушигуро был жив. И его намерения были тверды, как и в первую встречу с мелкой пешкой из токийского колледжа. Мальчиком, чьи силы могли превзойти самого Сатору Годжо, тем самым оставив Фушигуро младшего позади. Естественно, Тоджи не мог этого допустить. – Слушай, я повторю тебе: он мёртв. Я собственными руками… – Сатору, ты так наивен. Тоджи куда умнее твоих уловок, – мужчина усмехается. Конечно, ситуация настолько прозаична, что даже не требует детального пересказа, но Гето смешно, поэтому он продолжит издеваться. Окатывать своего бывшего друга ледяной правдой. Возможно, в глазах Годжо и тех, кого он нанял для поимки Фушигуро старшего, тот действительно был мёртв. Сатору видел отчёт, там были фотографии, подтверждающие успешно выполненный заказ. Но только сейчас маг вспомнил о том, что так и не нашел конверт, содержимое которого было крайне важно для самого Годжо. Фото, сделанное неделю назад шпионами Гето, выглядело более чем правдоподобно, поэтому у Сатору не было сомнений: Тоджи настиг Итадори раньше, чем тот успел позвать на помощь.

Иногда времени на крик о помощи совершенно не хватает

Для Юджи нет цены выше, чем жизнь Фушигуро. Он при любой погоде рванет спасать того, за кого был готов совершить сделку с дьяволом, отдав собственную душу. Итадори сильно влюблен, но далеко не слеп. Знание, что против Фушигуро Тоджи у него мало шансов, заставляло корнями врастать в землю и останавливаться на полпути. Но потом он вспоминал лицо Мегуми, который так отчаянно молил о спасении. Отец вернул его в клан только ради того, чтобы воспитать в нем невероятную силу. Тоджи рассчитывал, что по возвращению в колледж его сын сможет превзойти каждого, и никакой парень с обычными техниками не будет ему ровней. Фушигуро этого не желал. Теневая магия была для него таким же оружием и защитой, как для многих других собственные техники. В Итадори он видел потенциал и здоровое соперничество, но Мегуми никогда не думал о том, чтобы кого-то превзойти. Ему хотелось подольше оставаться рядом с Юджи и наблюдать за его потрясающим ростом — становиться марионеткой отца не входило в его планы. Мегуми несколько раз бросал вызов традициям и обычаям клана. Сражался с уставами, правилами, пытался оспорить решение главы. Он даже выходил из себя, бесконечно избивая манекен голыми руками, от чего заметно уставал, потому что не привык полагаться на грубую, физическую силу. Фушигуро попал в рабство родного отца, но слишком поздно это осознал. Просить о помощи — последнее, о чем он бы стал думать. К тому же, втягивать кого-то в семейные проблемы не хотелось, Мегуми понимал, что это слишком опасно: Тоджи не знает слова «нет», и у него отсутствует инстинкт самосохранения. Переломным моментом стала странная тактика отца повысить выносливость Фушигуро — страдание через удовольствие. Мегуми пришлось терпеть жестокое насилие в свою сторону, пока его тело не начало становиться прочнее. Связывания, избиения и вырезанные на коже стигмы подогревали интерес парня: на что еще будет готов пойти Фушигуро старший для достижения цели? Но зря Мегуми вообще заикнулся о том, что все эти методы были похожи на испытания, с которыми легко справиться. К этому моменту у Тоджи окончательно поехала крыша. Он претворил все адские установки в жизнь, из-за которых Фушигуро впервые пришлось попросить о должной помощи. И первым, кто пришел парню на ум, стал Итадори. Мегуми наверняка понимал, что если Юджи увидит происходящее в этих стенах, он, как минимум, испытает самое глубокое и сильное отвращение в своей жизни. А как максимум — возненавидит Фушигуро за его грязь и скверну. Наследник клана Зенин, к сожалению, уже считал себя испорченным и неподдающимся исцелению. Как простая кукла в живой оболочке, которой можно было пользоваться направо и налево, какую цель преследовал отец — было уже неважно. Тело Фушигуро стало объектом удовлетворения потребностей: от физической до сексуальной расправы. И возвращение в колледж, если Мегуми переживет подобное, уже не будет иметь смысла. Фушигуро сам себе не позволит превратиться в объект насмешек. – Добро пожаловать, – искаженная улыбка расплывается по лицу мужчины, трогая шрам. Итадори клянется, что это худший день в его жизни, – ты довольно быстро пришел, я думал, ждать тебя где-то послезавтра. – Где Фушигуро? Тоджи издает что-то вроде смешка, вырвавшегося из глубин очерненной души. Он знает, что этот парень, как бы ни был он прост, не уйдет без ответа. Точнее, без самого Фушигуро. – Какой же приставучий, черт тебя дери, – Тоджи склоняет голову в левый бок, затем в правый, скалится и за секунду достает Итадори, который, ожидаемо, не успевает ничего сделать. Мужчина разбивает ему нос, надеясь, что тот захлебнется в собственной крови, одним ударом ломает ребра, затем швыряет на землю как мешок с ненужными вещами. Юджи смутно видит происходящее перед глазами, но чувствует как кровь, которая еще недавно пульсировала в висках, выходит наружу. – Мегуми, ты, кажется, говорил мне, что этот пацан способен превзойти Сатору Годжо? Что-то я не увидел в нем должного потенциала, ты меня обманул? Обманывать Фушигуро не умел, но когда он увидел на пороге своего друга, внутри что-то неприятно зашевелилось. Парень поджал губы, отводя глаза. Он проявил слабость, молил о помощи, совершенно не осознавая, какой опасности подвергает того, кто стал слишком дорогим, чтобы так легко потерять. Фушигуро понял, что обесценил собственные чувства и предал чувства Итадори. И если на приеме ему не хватило смелости признаться, то сейчас он под страхом смерти бы не позволил себе их озвучить. – Знаешь, у меня к тебе предложение, – Тоджи нагибается и, хватая за волосы на затылке, поднимает голову Юджи, – раз уж моему сыну все равно суждено оставить тебя позади, ты можешь его выручить. Но тем же способом, что и все. Мегуми вздрагивает, понимая, что речь не о совсем честном сексе. Хотя, даже таковым его трудно будет назвать. Принуждать Итадори к такому — низко и абсолютно нелепо. Их чувства взаимны, но требуют тщательной проработки с обеих сторон, и эта проработка не подразумевает решение через постель. Несомненно, Итадори не согласится. – Хорошо. Только… без уловок, я заберу его, даже если мне придется умереть. Фушигуро резко поворачивает голову в сторону Юджи и с ужасом наблюдает за выражением его лица. Но сталкивается с неподдельной уверенностью, от которой кровь стынет в жилах. Никогда прежде Итадори еще не был настолько категоричным. Фушигуро уверен, он даже не подумал. Просто подписал приговор. Тоджи повторять дважды не нужно. Мужчина одним рывком ставит шатающегося парня на ноги и хлопает по плечу. Знак уважения? Вряд ли. Это коктейль эмоций, в котором смешались неприязнь и потеха. Годжо прекрасно знал, что если оставит главу клана Зенин в живых, то оба его ученика окажутся в безвыходном положении. Более того, в последнем акте одному из них придется пожертвовать собой ради другого, что сейчас и сделал Итадори. Тем не менее, при условии, что сильнейший маг успеет исправить свою халатную ошибку, сцена рухнет только для Фушигуро Тоджи, которому и так предстояла долгая дорога в ад после потери рассудка. – Юджи, стой, это не… – Мегуми прерывается на секунду, закусывая губу от боли, – не обязательно следовать приказам моего отца, умоляю. Прошу тебя, Юджи. На виске Итадори дергается вена, указывая на внутреннюю борьбу, в которой Юджи пока проигрывал всухую. Физически он не просто смирился, он неистово желает ощутить тело Фушигуро, отзывающееся на каждое прикосновение, но морально Итадори находился на границе здравого смысла: грубым сексом он докажет, что его энергия необузданная и принадлежит дикому зверю, но если откажется, проявит слабость и никогда больше не увидит прежнего Фушигуро. Когда либидо берет над ним верх, первый вариант растворяется в накаленном воздухе. Мегуми, кажется готовый к любому исходу, для себя уже давно решил, что шансов на сопротивление у него ничтожно мало: под горячими руками Юджи хорошо, и даже если в их слиянии будет что-то порочное, Фушигуро не станет забивать голову такими мыслями. После всего, что с ним сделал отец, он не смеет считать себя чище Итадори, но впервые за долгое время он чувствует что-то приятное, так какой смысл этому противиться? Юджи грубо хватает его за плечи, заставляет упереться в стену, кусает за шею, властно, как и обычно, оставляя следы от зубов. Фушигуро тянется к чужим волосам, но руки перехватывают его запястья, заставляют развернуться спиной и лбом столкнуться с холодной поверхностью стены. Мегуми, вполне естественно, ощущает физическую силу своего партнера, бороться с которой было бы глупо: подобное доводит его до состояния сильного возбуждения, и сейчас такие наклонности самому Фушигуро больше не кажутся чем-то непристойным. Итадори наклоняется, обжигает шею дыханием, скользит языком по раскаленной коже, вынуждая Мегуми выгнуться. Только в такие моменты Фушигуро вообще вспоминает, что абсолютно обнажен перед ним не только телом, но и душой. Тем временем, Юджи, кажется, совершенно не заинтересован уделять внимание подобным осознаниям, им движут инстинкты, ненасытность, сильное влечение к объекту, которым все это время отчаянно хотелось обладать. Руки до посинения сжимают чужую талию, переходят на бедра, двигая их ближе, Мегуми сильнее вжимается головой в стену, покорно исполняя все, чего желает Итадори. Чувствует острые клыки на своем позвоночнике, вскрикивает, когда зубы пробуют на вкус каждую выступающую косточку, а горячий язык очерчивает оставленные следы. Фушигуро закрывает глаза, сильно жмурится, с шумом выдыхает. Ноги дрожат от накатывающей слабости: стоять в такой позе почти не сложно, пока тобой не овладевает боль, пронзающая все тело. Для Мегуми в новинку такие чувства, он по ошибке называет их страстью, не осознавая, что за ней скрывается самая настоящая похоть, в которой Юджи явно выйдет победителем. И пока самое пугающее — согласие. Его тело полностью согласно подчиняться. Итадори звонко ударяет по ягодице, заставляя Фушигуро вздрогнуть и сжаться, опуская голову ниже: еще немного и он просто сползет по стенке. Юджи, вероятно, бесит, что он абсолютно не сопротивляется, поэтому отыгрывается физически, к тому же, на бледной коже красные следы кажутся багровыми, что добавляет своеобразный шарм. По другой версии у Итадори все плывет перед глазами из-за потери крови, поэтому в голову бьют самые безумные идеи. Под аффектом его рука тянется к чужой шее, надавливает и сжимает, до ушей доносится хриплый стон, затем кашель с непривычки. Мегуми сжимает челюсть, но чувствует только удовлетворение. То, что раньше казалось для него немыслимым, что может убить, сейчас приводило в восторг. – Стоп-слово, придумай его, – Юджи снова наклоняется и неестественно бережно прикусывает хрящик на ухе парня. Брюнет сквозь шум в голове различает знакомый голос, но мысли не вяжутся друг с другом, и вместо ответа он выдыхает, руками скользя по стене. – Эй, Фушигуро, – Итадори ладонью касается чужого живота, чуть надавливая, тем самым удерживая Мегуми от падения, – ты слишком рано сдаешься. – К черту стоп-слово… пожалуйста, быстрее войди в меня, – Фушигуро возвращается в привычную позу, опираясь на стену и разводя ноги шире, – я знаю, ты тоже на грани. Юджи болезненно воспринимает сказанные слова, потому что не в силах отрицать то, что и так очевидно. Быть в одежде, когда перед тобой раскрывается такой вид — преступление, грех, за который заплатить будет невозможно. У такого нет валюты, особенно, когда все твое естество просится наружу. Итадори скрипит зубами, без стоп-слова нельзя, но на него и правда не остается времени. Дрожащими руками парень рывком стягивает с себя мешающую ткань и задерживает дыхание, когда возбужденная плоть касается чужих ягодиц. Он проводит членом между ними, имитирует проникновение, наблюдая как Фушигуро вздрагивает, тянется к желанному, но еще неизведанному именно с Юджи. В полной тишине Мегуми издает протяжный стон, который поначалу Итадори воспринимает как фикцию, но понимание ситуации оказывается быстрее любых предположений: густые, белые капли небольшими пятнами растекаются по полу. Фушигуро слабеет, но из последних сил удерживается за предательски гладкую стену. В считанные секунды Юджи дергает его за руку, подводит к кровати, порывисто кидает на сапфировые простыни и нависает сверху, давая волю всей своей энергии. Мегуми сглатывает, встречаясь с взглядом карих глаз: это совершенно другой взгляд, не тот, что несколько минут назад он наблюдал во дворе резиденции клана. Со всех сторон — это не тот Юджи, к которому он привык в колледже. Даже не тот, что бесстыдно зажимал его в углу на приёме семьи Фушигуро. Это еще неизведанная, абсолютно новая территория. Итадори наклоняется, глубоко вводит клыки в кожу около ключиц, чувствуя, как тело Мегуми прошибает разряд. Крохотные капли крови теплыми дорожками стекают с косточек, и Юджи бесконтрольно слизывает их языком. Привкус железа бодрит, еще больше пробуждая внутреннего зверя. Фушигуро скулит, пальцами касается чужих плеч, но его действия сразу обрывают, руки фиксируют у изголовья кровати, Итадори рвет простынь, завязывает тугой узел, обездвиживая партнера. Ремень от брюк со звонкой бляшкой плотно крепится на шее, побуждая Мегуми хватать ускользающий воздух. Он бьет ладонью по кровати рядом с собой, привлекая внимание увлекшегося Итадори. – Перетянул? Сейчас, – Юджи немного ослабляет ремень, подмечая быстро проявляющийся след. Фушигуро выдыхает, слабо, но довольно улыбается и ногами обхватывает чужие бедра. Итадори в ответ усмехается, еще раз проверив крепление, он опускается к губам Мегуми, придвигается ближе. Резкий рывок обоих заставляет вернуться в их общую реальность, наполненную совместным разделением удовольствия и, в некотором роде, страдания. Первоначальная цель их полового акта совершенно стерта, сейчас Фушигуро ощущает лишь разгоряченный член внутри себя, пока чужой язык так умело пользуется слабостью и исследует его рот. Даже если он сейчас готов был этим самым ртом сделать непотребные вещи, ему вполне достаточно было подобия поцелуя, поскольку с Юджи это не было романтичным и мягким касанием друг друга. Это была буря, омывающая ливнем и заставляющая сгорать в огне одновременно. Фушигуро было и жарко, и холодно, и эти незнакомые чувства охватывали его со всех сторон, разрывая на части. Движения Итадори были такими же непредсказуемыми, как и он сам: сейчас ты знаешь, что он войдет глубоко, силой трения коснется простаты, издевательски медленно выйдет и выждет несколько секунд, чтобы с новым импульсом толкнуться в тебя. Мегуми теряет голову, с каждым толчком думает, что этот раз станет последним. Но, несмотря на свою неуверенность, он держится. Руки дергаются где-то у изголовья, натирая запястья, и когда Фушигуро выгибается, затылком упираясь в подушку, ремень на шее стягивает ее гораздо сильнее, вызывая противоречивые чувства: граница страха и жажды. Кожаный материал давит на кадык, Мегуми задыхается, смешивает кашель со стоном, потому что для Юджи это совсем не повод останавливаться. Его движения такие же точные, как несколько мгновений назад, он видит состояние и реакцию партнера — высшая награда, оправдывающая все его старания. Последующие минуты Итадори поддерживает обычный темп, не замедляясь и не ускоряясь, входя плавно, не до конца. Направляет всю энергию на укусы, которыми покрывает чужое тело, на Фушигуро почти нет живого места, а у Итадори нет чувства завершенности, поэтому он продолжает делать то, что у него получается лучше всего. Зубами оттягивает кожу на боку, вонзает клыки, снова прокусывая до крови, крик застревает где-то в глотке, Мегуми резко выгибается, тут же жалея об этом: член Юджи остро проходится по стенке, вызывая больше негативных эмоций. Фушигуро склоняет голову в бок, касаясь собственного плеча, поджимает губы, спешно облизывает и выдыхает. Итадори хмурится от недавнего выброса со стороны партнера, но решает никак не отражать подобное на физическом контакте. Он возвращается к начальной стадии, дразнит Мегуми, чувственно и глубоко входит, выдерживая паузу, затем несколько раз коротко толкается в один угол, словно пытаясь стереть границы дозволенного. Фушигуро только и остается, что перетерпеть такой напор и не позволить себе кончить раньше времени. Его руки болезненно дрожат от узлов, и брюнет снова убеждается, что эта боль способна ввести в его организм новую дозу адреналина. Краем глаза Мегуми замечает бирюзовое пламя, языки которого медленно струились и разлетались маленькими искорками по воздуху. Даже если оно непривычно маленькое и смотрится на кулаке Итадори не так внушительно, как обычно, Фушигуро все равно задается вопросом: к чему его партнеру проклятая техника во время секса? Кулак дивергента может размазать его в считанные секунды, если Юджи того пожелает, но вряд ли он преследует такую цель в реальный момент времени. Правая рука, окутанная пламенем, проходится по бедру Фушигуро, на такое прикосновение парень резко выдыхает, по горлу проходится вибрация, ремень снова сдавливает шею, высвобождая стон. Сейчас Мегуми не в состоянии здраво рассуждать, но потом он непременно спросит, каким образом до Юджи дошло, что его техника может работать вот так. Естественно подобный трюк довел Фушигуро до разрядки гораздо быстрее, чем тот того хотел, и ему пришлось обильно излиться, пока рукой его член не перехватил Итадори, явно не по-человечески усмехаясь. Мегуми снова сглотнул, пытаясь сфокусировать взгляд на парне, но возможность сделать это была ничтожно мала. Юджи толкнулся в него еще несколько раз и последовал его же примеру, оставляя частицу себя растекаться по внутренним стенкам Фушигуро. Затем он нагнулся, языком медленно провел по чужой головке, слизывая еще влажную сперму. Мегуми сжался, как напуганный зверёк, стиснув зубы и запрокинув голову назад. Почувствовал, как Юджи умело вылизывает все, что оказалось в зоне поражения. Фушигуро до сих пор не понимает, к чему такая изощренность, если можно просто воспользоваться душем. Но ответ не заставляет себя ждать. – Твой вкус даже не спутаешь ни с чем. Он такой, каким я его себе представлял, – Итадори коротко целует головку и улыбается. Мегуми инстинктивно жмурится, стыд мешается с чем-то незнакомым, да и в целом, последние несколько минут казались тем, что Фушигуро смело мог считать недосягаемым. Открывает глаза только когда чувствует свободу: узлы больше не вредят запястьям, ремень не сдавливает горло. От этой встречи останется два следа: физического и эмоционального типа. Одно будет доступно окружающим, другое будет скрыто, потому что Фушигуро тот еще собственник и метки на своей душе ни за что и никому не откроет.

***

– Как он так просто их отпустил? – Ты что, прослушал? Фушигуро Тоджи мёртв. У Сатору тогда все получилось, – Гето усмехается, удобнее устраиваясь на шезлонге. Махито с очевидным любопытством смотрит на проклятого мага, пытаясь понять очередную фантазию. Возможно, Сугуру снова использовал какую-то из своих техник, чтобы воссоздать иллюзию реальности, хотя что-то оставалось ему недоступным. Но наложение сработало, и мужчина не мог этим не гордиться.

***

– Вы что делаете… Кугисаки замирает в дверном проеме, взглядом обводя комнату и убеждаясь, что она общая. Если она общая, то… – Какого дьявола вы двое расположились тут, да еще и в чем мать родила? Годжо-сенсей, гляньте, картина просто загляденье. Я даже в обычных раздевалках не видела голых парней. Так ещё и… на моем любимом диване. Осознание первым приходит к Фушигуро. Ни резиденции клана, ни съехавшего с катушек отца, только он и… Итадори, что до сих пор держит его член в заложниках своей теплой руки. И самое ужасное, что это комната отдыха, находящаяся на территории колледжа. Испорченная комедия, не иначе. Мегуми оказывается быстрее своих гениальных мыслей и все, что он мог сделать, — это с головой зарыться в скомканное одеяло, оставляя Юджи в гордом одиночестве разгребать последствия.