Давай поедим?

— Твою мать, Пак Чимин! — Чимин вздрогнул, услышав недовольный тон и собственное имя в одном предложении. Ему точно конец. — Ты наврал мне! Ты за кого меня держишь? — Мин Юнги был чертовски зол, и Чимин даже знал, что тот имел на это полное право. Он зажмурился, виновато поджимая губы. Голова кружилась, перед глазами всё плыло. Кто-то из стаффа подставил ему сразу несколько ручных вентиляторов, кто-то вытирал мокрый лоб салфетками, кто-то прикладывал лёд к его шее. Юнги же стремительно приближался, и лицо его не выражало ни одной положительной эмоции. Он был похож на разъярённого быка, а Пак, видимо, на красное полотно. — Ты совсем с мозгами не дружишь? — Не кричи, пожалуйста. Голова кругом, — попытался отделаться от него Чимин, скорчив недовольное выражение лица. — Что ты ел сегодня? — Юнги, казалось, не слышал его. — Я завтракал тостом с авокадо. И кофе. — Перед концертом ты заверял Тэхёна, что ел жареный рис с кимчи и прихлёбывал бульоном. — Чёрт, хён, не до этого сейчас. У нас и так пауза слишком затянулась, арми там наверняка недоумевают. — Ты почти потерял сознание на Not Today. Правда считаешь, что это нормальная ситуация? И что арми не заметили этого? Ты опять ничего не ешь. — Юнги, пожалуйста, не сейчас, — он отмахнулся от назойливого стаффа, пытаясь встать на ноги, — я уже в порядке. Нам пора. — Он собрался махнуть организаторам, чтобы показать, что он снова в строю и можно продолжать концерт. — А ну, сюда иди, — Мин поднял парня за грудки и, свернув за угол, прижал того к стене. Пак тихо пискнул, чувствуя, как неприятно впивается в копчик передатчик от микрофона. — Ты клялся мне, что разобрался с этим, Чимин. Уверял, что больше тебя не тянет обниматься с унитазом, что ты хорошо питаешься. Чимин, почему? Для чего ты меня обманываешь? — Юнги, пожалуйста, — глаза Чимина заблестели от слёз, которые он сдерживал ещё с того момента, как его стащили полуобморочного со сцены. Стафф тогда крутился вокруг него, как назойливые насекомые, от которых хотелось отмахнуться. — Поговорим дома, я едва держусь. — Выражение лица Юнги тут же смягчилось. Он приобнял его за плечи, придерживая. — Осталось немного. Ты выпил воды? — Пак кивнул, пряча взгляд. Тихо шмыгнул носом. — Продержись ещё чуть-чуть. — Мин нежно обнял его, словно вся злость рассеялась, оставляя после себя только огромную волну ласки, которой хотелось укутать младшего, что он и сделал. Юнги прижался сухими губами к мокрой щеке Чимина, выдыхая скопившуюся тревогу. Чимин в ответ прильнул ближе, притираясь носом к влажной одежде и наслаждаясь нежностью старшего, которую тот редко проявлял. — Я волнуюсь о тебе. — Всё хорошо, Юнги, — жарко ответил Чимин, обнимая в ответ. Его глаза устало прикрылись. Лоб снова покрылся испариной. Он тяжело дышал, а ноги почти не держали. — Ты едва в сознании. — Осталась пара песен. Я справлюсь. — Чимин? Как ты? Лучше? — Менеджер неожиданно вынырнул из-за угла, из-за чего парням пришлось сделать вид, что они тут воздухом дышат стоят, так просто, ничего такого. — Если да, то нам пора уже обратно. Мы знатно выбились из графика. — Конечно, сонбе-ним. Мне лучше, — Пак натянул улыбку и, обойдя Юнги, вышел к остальным. Мин вздохнул, потирая веки, поздно вспоминая о макияже. Зло выругался и едва не сбил костюмершу, пока шёл за остальными на сцену. Чимин действительно справился, словно он был полон сил. Многие арми, наверняка, даже если и не поняли, что это за пауза была длиннющая, могли просто не заметить состояния одного из участников. Это уже профессионализм. Мин поглядывал на Чимина до самого конца выступления. У того уголки глаз чуть вниз опустились от усталости, но в целом по нему и не скажешь, что его почти с того света вытащили десятью минутами ранее.        Шум воды стих. Чимин скоро вышел из ванной, вздыхая и проходясь полотенцем по мокрым волосам. Юнги встретил его тяжёлым взглядом, а Пак поймал его, внутренне сокрушаясь, что парень не может оставить его в покое. Если обещал поговорить дома обо всём — будь добр. Юнги кивнул в сторону кухни, а Паку ничего не осталось, кроме как последовать туда. В кухне вкусно пахло едой, желудок стянуло от голода. Чимин сжал челюсти, жмурясь. Юнги молча зашумел посудой. Чимин молился, чтобы тот не накладывал ему еды, но все напрасно. Перед ним через пару минут на столе стояла чашка с дымящимся супом. Пак отвернулся, поджимая губы. — Чимин-и, — позвал знакомый голос, — покушай, пожалуйста. — Хён, я не голоден. — Вздох. — Ты кормишь меня этой ложью уже несколько лет. Не знаю, как ты, а я устал от этого. — Юнги сел напротив, пододвинув стул так, чтобы соприкасаться коленями с Чимином. Тот вздохнул. — Мы уже говорили об этом. У меня склонность к набору веса. Приходится голодать, чтобы выглядеть лучше. — Чимин, ты — какой угодно, но только не толстый. Давно на весы не вставал? Ты уже несколько лет висишь на отметке «хронический недовес». — У меня на камере как будто отёкшее лицо, опухшее и толстое. Мне просто некомфортно. Решил перед концертом немного поголодать, чтобы избавиться от щёк. — Чимин нервничал. Он крутил кольца на пальцах, смотрел в пол. Мин видел, как у того быстро раздуваются ноздри от обиды, как он был готов заплакать. — Арми давно нас не видели. Мне хотелось хорошо выглядеть. — Сколько ты не ел на этот раз? — спокойно уточнил Юнги. — Четыре дня, — выдохнул Чимин, не решаясь поднять глаза и встретиться с неодобряющим взглядом старшего. — Я просто переутомился. Одно на другое наложилось. — Чимин-и, послушай, — Мин осторожно взял его крохотную ладонь в свою, поглаживая костяшки и массируя каждый пальчик, — я знаю, тебе нелегко. Мало кто спокойно переносит давление и влияние общества и его стандартов, я не в праве тебя осуждать за стремление соответствовать им или за желание выглядеть лучше. Но я хочу, чтобы ты сейчас понял одну очень важную вещь. — Чимин приподнял голову, рассматривая длинные пальцы старшего. — Ты стремишься к какому-то собственному идеалу, вредя себе. Картинка красивая получается, несомненно. Дорогая даже. Но знаешь, что ещё дорого? Похороны, мать твою. И моя нервная система, поверь мне, дорогая ужасно. Ты истощаешь свой организм и таким образом едва ли дотянешь до тридцати пяти. И кому это всё в итоге вообще нужно? И во имя чего эта жертва? — Хён, ты не понимаешь. — Конечно, нет. Как я могу понять добровольное доведение себя до истощения? — Пак вздохнул, вынимая свои ладони из чужих. — Чимин-щи, я так влюблён в твои щёчки. И фанаты… они же любят тебя любым. И они молятся, чтобы ты хорошо следил за собой и плотно кушал. Почему же ты так поступаешь с нами? — Хён, я просто… У меня не получается. Любая еда уже безвкусна. Меня тошнит от любого кусочка съестного, желудок болит. — Чимин-и, но ты же понимаешь, что это в лучшем случае закончится больницей? — Юнги вздохнул и, встав со стула, обнял Чимина. Тот прижался к животу парня, обнимая за талию. — Давай поедим? Тебе не нужно набивать живот, просто пара ложек супа до умеренной сытости. Вместе. Хорошо? — Юнги… Мне станет плохо ночью. А завтра второй концерт. Я не могу, просто… — Я буду с тобой всю ночь и никуда не пущу. Всё, что ты сегодня съешь, не будет смыто в канализацию. Ты переваришь всё это, а завтра у тебя будут силы на концерт. Давай попробуем? — Чимин неуверенно кивнул. Юнги кормил его с ложечки, иногда подцепляя картофель или кусочки курицы. Чимин ел с нежеланием. Словно у супа и правда не было вкуса. Просто жижа с чем-то. Чашка оказалась опустошённой на половину. Остальное Юнги доел сам, пока Чимин готовился ко сну и обновлял твиттер. Пак сразу улёгся на кровать, дожидаясь хёна. Юнги быстро присоединился к нему, обнимая со спины. Он тихо поцеловал того в плечо, притираясь носом и вдыхая аромат геля для душа вперемешку с природным запахом парня. Чимин перехватил его ладонь, переплетая их пальцы. — Мы ужасно исполнили Fly to my room, — пожаловался Пак, ворочаясь. — Звукооператор сказал, что у тебя были проблемы с наушником. — Да, у меня не шёл отсчёт, и я сбился. Стыдоба какая, — хныкнул он, — как будто первый год выступаю! — Ничего не должно быть идеально. Не страшно, — Юнги клюнул его в макушку. — Ты не растерялся, и это главное. — Юнги вдруг хихикнул. — Дэчиту вот ты идеально исполнил. — Хён! Я совсем не умею читать рэп, это было неловко! — засмущался младший, пряча лицо в чужой груди. Юнги рассмеялся, щекоча оголённую кожу Чимина. — Неправда. У тебя отлично получилось. Не зря тренировались два месяца. — Я эту партию каждый раз, когда мылся, прогонял в голове. Она у меня уже автоматически вырывается порой, — Юнги хрипло хмыкнул, крепче обнимая. После нескольких минут тихих разговоров и обсуждения концерта, Чимин пожаловался, что засыпает. И Юнги пожелал ему хороших снов, мягко целуя в волосы. Когда, казалось бы, Пак уснул, Юнги перестал так сильно бдеть и тоже медленно погрузился в сон. Веки уже были тяжеленным, оставаться бодрствующим было просто невозможно. Но чужая попытка вылезти из кольца его рук разбудила только заснувшего Мина. — Чимин? — Он мягко, но обхватил руками корпус парня, не давая тому слезть с кровати. — Мне нужно в туалет, — прокряхтел Пак, выкарабкиваясь из объятий. — Чимин, мы договаривались, — выдохнул на ухо ему Юнги. — Мне надо отлить, хён, не начинай, — Чимин стал вырываться активнее. — Пак Чимин, ты же знаешь, что ты самый красивый, да? А самый красивый мужчина может и потерпеть пару часиков. Давай же, ну. — Юнги. — Пожалуйста, маленький. Не уходи. Продержись эту ночь. — Меня тошнит. — Ты можешь контролировать это, пока не засовываешь пальцы в глотку. — Он мягко поцеловал за ухом, утаскивая парня обратно под одеяло. — Юнги, пожалуйста, мне надо выйти, — стал жалобно умолять Чимин. Но хватка на его талии не стала слабее. — Маленький мой, прошу тебя. Продержись ещё немного. Если ты заснёшь, то не будешь чувствовать потребности избавиться от ужина. — Он постоянно целовал его, куда только попадали губы: в плечи, в шею, в затылок, за ухом, в скулу. — Прости меня, хён, — раздался всхлип. Плечи его затряслись. Юнги тихо вздохнул, поглаживая парня по боку одной рукой. — Прости. — Иди ко мне. Тебе нужно поспать. — Чимин не сразу, но повернулся и уткнулся лицом в грудь Мина, плача. Юнги медленно гладил его по спине, приговаривая, какой Чимин сильный и красивый. Как он отлично справляется в такой нелёгкой ситуации. Пак хлюпал носом, сжимая футболку на Мине в ладони. Повезло, что он быстро провалился в сон, всё ещё хныча с искривлённым от усталости лицом. Юнги медленно целовал его щёки, гладил подушечками пальцев веки и собравшиеся на лбу морщинки, чтобы расслабить мышцы лица. — Хороший мой, мне так жаль, что я не могу тебе помочь, — шептал в темноту Мин, убирая волосы Чимина за ушко. — Я найду тебе психолога, ладно? — Он знал, что ответа не поступит, потому что Пак спал, посапывая. — Знаю, что ты не хочешь. Но я больше не могу бояться потерять тебя. — Юнги наклонился и поцеловал в кончик носа, разглаживая кожу парня, уводя пальцы от ноздрей к вискам. Чимин, наконец, немного расслабился. Тело по прежнему было тяжёлым от напряжения, но лёгкие поглаживания улучшили ситуацию. Юнги уснул с рассветом.        — Сколько ты спал сегодня? — Хосок протянул Мину стакан с кофе, который им всем принёс менеджер, чтобы помочь парням взбодриться. Юнги благодарно кивнул, принимая напиток и сразу выпивая залпом полстакана. — Немного. — Чон скривил губы, сочувственно разглядывая полосы под глазами хёна от недосыпа. Скоро должны были приехать визажисты и начать готовить парней ко второму дню концерта, а пока они наслаждались относительными спокойствием и тишиной. — Шуга-хён? — в гримёрку ввалился Тэхён, запыхался. А лицо такое испуганно удивлённое. — Чимин, он… — Чёрт! — Юнги одним резким движением отставил кофе в сторону и выбежал, едва не сбивая с ног Тэхёна. Если Чимин сейчас согнулся над унитазом с двумя пальцами в глотке, Юнги не обещает, что не будет кричать. Не обещает, что не будет плакать. — Хён! — Тэхён вылетел за ним, догоняя. Но Мин замер у следующей гримёрки, где должен быть Пак, не добежав даже до туалета. Потому что его цель точно была перед ним и совсем не над толчком. Ким врезался в него, ойкнув. — Юнги? — Чимин заметил внезапное движение возле своей гримёрки и поднял глаза. В руках у него был контейнер с куском пирога, заказанного из какой-то кафешки. Юнги успел разглядеть в нём брокколи. — Ты чего? — Он перестал жевать, замерев. Смотрел в глаза хёну, а тот застыл с абсолютно поверженным видом. — Ты что, кушаешь? — тихонечко поинтересовался Мин, едва шевеля губами. На глазах навернулись слёзы. — Да? — неуверенно ответил Пак, переводя взгляд с Мина на Кима. Тот улыбался, пожимая плечами. — Хорошо, — всхлипнул старший и, развернувшись, позорно сбежал из комнаты. Но получилось только отойти от гримёрки Пака на пару метров и сесть в уголочке. Руки до сих пор тряслись от стресса. Он был готов к худшему, а Чимин кушал. Сам. Без напоминания или упрёка. Юнги, оказывается, отвык от этого. — Хён? — Чимин опустился на корточки рядом, обхватывая ладонями плечи старшего. — Хён, не плачь только, пожалуйста. Ты меня пугаешь. Я не знаю, что мне делать, когда ты плачешь, — взволнованно тараторил Чимин. — Что случилось? — Спасибо, что ешь. — Чимин понятливо выдохнул. Причина внезапных слёз старшего стала ясна. — Юнги-хён, я не обещаю, что… у меня не случится срыв опять. Но я буду стараться. Ради тебя, ладно? — Он крепче сжал пальцы на чужих плечах. Мин поднял мокрый взгляд на него, согласно кивая. Губ коснулась облегчённая улыбка. — Просто пообещай, что будешь говорить мне, когда тебе плохо. Я всегда буду рядом, чтобы помочь и поддержать. Ладно? — Как скажешь, — Пак легко коснулся его щеки, улыбаясь. — Пойдём, пока у меня обед не остыл. — Юнги согласно поднялся на ноги, обнимая Пака за талию. То, что тот поел уже второй раз за сутки — было отличным шагом. Маленьким и неуверенным, но способным привести к результату. Юнги надеется на это.