Во всём мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протёкших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины…
Б. Л. Пастернак
День 1, запись 1.
Лонт Элизабет Марил. Возраст: 23 года. Симптомы: ??? Состояние: без сознания.
Плюс дружок на побегушках.
Док. — Ваше полное имя, пожалуйста.
Джим — Кхм, Джеймс Дональд Рут.
Док. — Ваша дата рождения.
Джим — Такое чувство, будто меня увезли, а не её… 2 октября 1971 г. 22 года.
Док. — Успокойтесь. Теперь информация о ней.
Джим — Элизабет Марил Лонт, дата рождения 28 апреля 1971 г. 23 года.
Док. — У неё есть родственники?
Джим — Здесь — нет. Только родители живут в Хендерсоне.
Док. — Какие-то ещё близкие люди?
Джим — Только я, насколько мне известно.
Док. — Хорошо. Во сколько это примерно произошло и как? Желательно во всех подробностях.
Джим — Всё произошло достаточно быстро. Я… не особо понял почему. Когда её увозили, время было 21:20. Примерно минут 15 я ждал скорую, до этого минут 5 старался привести её в чувства. Так что думаю около 21:00. Мы просто разговаривали, и тут она прикрыла глаза, побледнела и упала со стула на пол, даже не крича, как делала это раньше. Естественно у меня была паника, и я делал всё возможное…
Док. — Стоп. А теперь подробнее. То есть она отключалась и до этого?
Джим — Было пару случаев, но тогда мы оба списывали это на усталость и невнимательность. Лизабет очень занятый человек, и энергия на работу для неё словно кислород. Какой кошмар…
Я отодвинул стул от до скрежета натёртого медицинского стола, нагнулся вперёд, растирая лицо руками, и просто старался не потерять сознание вслед за подругой от стойкого запаха спирта и других медикаментов.
«Отвратно. Грёбанные медицинские центры. Если я выйду отсюда живым — посвящу этому целое письмо матери и отцу… Письмо, которое никто никогда не должен будет увидеть. Даже
ты. Я не отправлю его. Похороню в себе.»
Док. — Мистер Рут, как давно Вы знаете мисс Лонт?
Джим — С самой начальной школы. Мы не общались вплоть до последнего курса, но так распорядилась судьба.
Док. — Отмечали ли Вы раньше какие либо отклонения или странные особенности поведения девушки?
Джим — Нет, никогда. Она всегда была тихой, трудолюбивой и доброй. Говорю же, мы не общались примерно 14 лет. Думаете, я обращал на это внимание? Могу сказать только то, что у меня всегда было предчувствие, будто у Лиз что-то за душой, что-то не то в её жизни, какие-то огромные тёмные убийственные пятна.
Док. — Достаточно, молодой человек. Я Вас услышал. Простите, кем Вы приходитесь пострадавшей? Мгм, может, парнем? Мужем?
Джим — Лучшим другом.
Док. — Просто друг?
Джим — Без намёков. Друг. Друзья. Дру-зья.
«Не скажу никому, что без неё я умру. А ей… Не готов. Я не готов. Я должен всё обдумать.»
В комнате нарисовалась скользкая медсестра в белом коротком больничном халате, что уже успела начать строить мне глазки, стоило мне лишь зайти сюда.
«Ох, чёрт. Только попробуй меня тронуть за плечо опять. Не знаю, что я сделаю с твоей рукой, мисс сука. Меня никто не смеет трогать, кроме Лиз и членов семьи.»
Мед. — Я принесла дело, доктор ***.
Она назвала имя, но я так был занят мыслями и догадками о состоянии Лонт, что ни разу не запомнил его. Так даже лучше.
Мед. — Мне жаль, мистер Рут, но ваша подруга скончалась от передозировки наркотиков…
Джим — Какие нахуй наркотики?! Она в жизни ничего не принимала! Вы вообще соображаете, о чём говорите?! Причину смерти определяют лишь после вскрытия, а для этого минимум нужен день.
К сердцу с новым, и каждый раз всё более болезненным, толчком приливала кровь. Оно работало, будто вовсе было каким-то насосом, элементом какой-то машины, а не тела человека. Адреналин. Я накричал на сотрудника, но ни на секунду не возьму свои слова назад.
«Она не могла умереть. Такого не должно быть. Не могло такое произойти! Я слишком мало провёл рядом с ней! Я не успел ей сказать столько слов и показать всего себя! Это ложь.»
Док. — Кхм, медсестра ***, пожалуйста, будьте более внимательны. Это дело принадлежит не Элиз Лонт, а Эвелин Лот.
«Эвелин Лот… Ещё одна подружка наркоманов. Вот что оно оказывается. Встретимся на кладбище, дорогие одноклассники.»
Мед. — Ох, да?! Простите. Извините, мистер Рут!
Опять эти прикосновения. Отвали!
Никто-не-смеет-меня-трогать-кроме-неё!
Джим — Хватит лапать меня!
Сотрудница медперсонала тут же отскочила в стену, стоило мне только встать и кинуть осуждающий разъярённый взгляд в сторону этой шайки. Все такие гордые, делают вид, будто хотят помочь, а что в итоге? … Я растворился в узле всех этих коридоров с противным белым светом и скользкой плиткой на полу. За мной непонятно волочился одноразовый халат. Клянусь, я был готов разорвать его в клочья и лично завязать всем сотрудникам бантики на их головах. Я вёл себя словно Див. Потому, что думал, что умираю без присутствия Лонт.
«Где. Где палата? Как искать? Где я и где ты. Где мы. Где все. Well, all hope is gone…»
Мед. — Лежите, пожалуйста, мисс Лонт. Вы можете навредить себе. От лечения нет прока, если Вы не хотите этого.
— Что случилось? Почему в моём теле иглы?
Мне было неинтересно. Я лишь хотела обратно к себе в квартиру. Обратно к нему и его запаху. К его объятиям. ЭКГ? Аппарат противно пищал. Моё сердцебиение постоянно изменялось: то было стандартным, то становилось менее активным, то резко учащалось.
Джим — Здесь.
Мед. — Молодой человек, послушайте, покиньте палату немедленно!
Джим — Женщина, послушайте, всего пару минут, прошу!
Сотрудницу больницы явно не устраивало такое отношение к себе. Она ядовито цокнула языком, закатила глаза и направилась к выходу.
Мед. — Не более.
— Ты.
Джим — Я… Я Джим, Лиз. Джим. Ты помнишь меня? Я друг. Твой, — парень неуверенно сглотнул, словно следующее сказанное будет продиктовано кем-то, кто взял верх над бедным Джеймсом, — лучший друг.
— Джим-Джим… Джеймс!
Я вскочила и тут же припомнила слова медицинской работницы. Чёрт… Отстой. Ему пришлось в который раз меня спасать от падения. Да и в принципе спасать. Чёрт… Чёрт-чёрт-чёрт. Прости меня, Джим. Я приношу тебе столько хлопот. Я навешиваю на тебя столько обязанностей и бед. И всё же ты продолжаешь быть рядом. Я такая проблемная. Мой мозг прогнил от своей тошнотворной натуры. Скажут лучше оставаться вдали ото всех. Единственный, кому я доверяю. Доверяю слова и жизнь. Словил меня на полпути и уложил обратно. Тот единственный, кому я позволяю больше, чем остальным, вновь спас меня.
Джим — «Время на восстановление всегда ценно.»
Тонкие струйки текли по его щекам. Капилляры противно лопались в глазных яблоках. Из-за этого глаза начинали побаливать и зудеть. После этого тебя ещё несколько часов будет потрясывать из-за сильнейшего стресса, что ты испытал. Тебе поможет лишь сон. Тянешь ко мне руки и мягко обнимаешь, поглаживая по волосам и спине.
— Джеймс, нет, не плачь. Пока я была в отключке я видела тебя, но не могла вспомнить твоё имя и… Ты пытался вывести меня на свет. А потом я проснулась и… Я рада, что ты здесь. Так рада!
Я не видела его лица, но чувствовала, что он одарил меня своей мягкой заботливой улыбкой.
Джим — Я пытаюсь сдерживаться. Нам повезло. Мы нашли друг друга практически вовремя.
«…практически вовремя.»
…
В глазах темнело. Неужели я отравила несчастного мальчишку своими неудачами и своей судьбой? Неужели я так повлияла на него? Так серьёзно?
Джим — Когда поправишься, то можем возобновить занятия музыкой.
— Тебе хочется возиться с такой обузой?
Джим — Ты заставляешь меня плакать от слов. С чего ты обуза? Забудь про то, что тебе плохо из-за себя. Я не хочу, чтобы это продолжалось.
— Полюбить себя не всегда выходит. И не всегда любовь к себе обходится тебе выгодой. Это происходит годами. Когда-то я залечила все раны и, наконец, научилась принимать свою личность. Из-за обстоятельств пришла в ярость и содрала корки со всех не до конца восстановившихся участков кожи.
Джим — Разве мы не поклялись, что сломаем всё и будем рядом друг с другом?
— Я тебя обожаю. Правда, — я улыбнулась. Мне было смешно с его слов. Естественно мы клялись. И мы держим обещание, — Знаешь кто ты? Mon ange!
Было выгодно разговаривать с Рутом на иностранных языках: парень глупо хлопал ресницами и расспрашивал о значении той или иной фразы. Один нюанс — отголоски французского он держал в голове и знал примерно столько же, сколько семилетний ребёнок уроженец Франции. Я научила.
Джим — Belle.
Мед. — Время вышло, голубки. Покиньте палату, юноша.
Что за бред. Почему когда тебе просто легко, и ты не ненавидишь себя рядом с человеком, то вы сразу любовники? Мне плевать, кто верит и придерживается стереотипов, а кто нет. Но хватит распылять это на всех. Надоело слышать подобное в свою сторону. Хочется просто оказаться под водой, где ничего не слышно для тебя. Плавать я не умею. А может… В таком случае, правда проще прикидываться любовниками, чем тратить время и силы на объяснения?
Джим кисло улыбается работнице и всё так же сидит на постельной койке, держа мою холодную руку. Его взгляд расплывчат, будто он принял что-то, относящееся к психотропным веществам. Мы давно разорвали объятия.
Джим — Разве ты справишься в одиночку? — шёпотом спрашивает он меня, оборачиваясь, — Я не имею в виду, что ты слабая, — а стоило бы, Рут, стоило бы, — Но я сказал, что буду оберегать тебя. Я пообещал.
— Мне нельзя оставаться в больницах. Последний раз закончился тем, что я разлила щёлочи на столешнице в коридоре. Притворилась, что в бреду и выговор мне не вынесли. Прописали таблетки, которые я даже не купила, не то что бы пила.
Джим — Не повлияло ли это на то, что происходит с тобой сейчас?
— Не думаю.
Джим — А если честно?
— Что значит «честно»?
Джим — Не ухудшилось ли твоё психическое здоровье из-за пропуска приёма таблеток?
— Пхах… Улучшилось.
Парень шмыгнул носом, но не ответил. Я почувствовала себя лузером ещё больше. Ну, ладно. Что в этом такого, да?
— Ты заберёшь меня домой?
Джим — Обязательно.
— Когда?
Джим — Я не могу сказать точно, Лиз.
— Забери меня сейчас. Забери!
Джим — Не могу же я выкрасть тебя.
— Почему нет?
Джим — Элиз, нет.
«Ну и пожалуйста!»
