Liberate me.

Он закрыл мне рот ладонью и отдал ключ от квартиры. Джим — И только попробуй пойти за мной. — Я верю тебе и в тебя, — бросила я удаляющемуся парню вслед. Руки вспотели, и только тогда я вспомнила про существование металлического стержня в моей ладони. «Иди, Элиз, иди…» — в своё время сказал мне мой друг из Айовы. Надеюсь, с ним всё хорошо. Прости, что не могу приехать. Но я приеду. Приеду. В апартаментах вновь пахло сладким и терпким одновременно запахом одеколона, который словно въелся в стены и мебель. Были разбросаны многие вещи. И хотя я старалась ступать осторожно, то всё равно запнулась о провод для гитары и рухнула прямо на пол, смахнув рукой фотографию в стеклянной рамке. Машинально закрыв лицо от осколков руками, я услышала звон и своё сбитое дыхание. Разбилась… Собрав осколки и выкинув их, я подняла фотографию. Он и… Сестра? (Но ведь у него нет ни братьев, ни сестёр.) Девушка? (Тогда кто она?) Подруга? (Вряд ли.) Ладно, не моё дело. Я заранее приготовила импровизированную аптечку для своего защитника. В голове пролетела мысль о маленькой экспедиции по комнатам квартиры 209. Нет, я, конечно, бывала в этой обители, и не один раз. Но каждый раз это место преподносило всё новые и новые сюрпризы, и возвращаться сюда было сплошной лотереей. Я разглядывала футболки и джинсы, что хаотично лежали на полках открытого шкафа в его спальне, считала стеклянные камушки в большой вазе, стоящей на комоде в гостиной, полила умирающий цветок на кухонном подоконнике. Всё казалось таким родным и знакомым, словно я здесь жила целую вечность или две. Или мне просто необходимо было отвлечься, переключиться на что-то другое. В дверь постучались. — Джеймс? Джим —… — Джеймс. Джим — Я победил, — радостно заявил юноша с порога. — У тебя всё лицо… — в ссадинах и крови, — Иди скорей на диван. Терпи. Перекись противно шипела. Рут морщился и сдавливал мою руку, но сидел смирно и не издавал ни звука. Джим — Но я всё равно победил, — подал он вновь голос и замолк, терпя процесс дезинфекции. — Победил-победил… Ты хоть в живых его оставил? — не сказать, что мне было интересно состояние моего обидчика. Меня волновал лишь Джеймс. Джим — Повезло ему. Какой-то мужик рявкнул на нас двоих, и этот трус убежал. Он и так мне проиграл минут за 15 до этого, — он закатил глаза, — Слабак. Слабак и выскочка. — Футболку снимай, силач. У тебя вся спина исцарапана и плечи. Ключицы повреждены и шея немного. У торса тоже не лучше дела. Ну, и да, футболку эту отстирать надо будет. И помыться тебе не помешает. Кровь с волос отмыть надо будет тщательно. Не смей тёплой или горячей мыть. Холодной, на крайний случай прохладной, водой тщательно промоешь пряди. И чем быстрее, тем лучше. Джим — Останешься? — Давай не об этом. Джим — Собралась звонить ему?! — Сдался он мне. Джим — Почему тогда… сука… Он зажмурился ещё сильнее. Моя рука лежала у него на плече. Я обрабатывала нежную, израненную, местами пыльную, тёплую спину Рута. Спустя какую-то 21 неделю я смогла дотронутся до человека в такой интимной зоне. Парень уткнулся носом в мою ладонь, чтобы постараться уменьшить мучения. Видимо, помогало. — Потому что мне завтра на работу, Джеймс, если ты забыл. А время уже позднее. На заметку: тело будет жёстко стягивать, пока раны будут заживать. Джим — Я могу проводить. — Тебе нужно отдыхать. Время на восстановление всегда очень ценно. Добрых снов. Я закончила «обслуживать» юношу, выкинула окровавленную вату и обняла парня. Его запах — вот что спасало меня всегда. Мне жизненно необходимо находиться рядом с ним. Или это психическая зависимость? Не важно. Я просто хочу быть рядом со своим единственным другом, обнять его со всей любовью, доверием и нежностью и никогда не прекращать эти объятия. Я не позволю отнять моего друга. Джим — Нет, я провожу. — Джеймс! Будешь упрямым — придётся самому себе и готовить, и раны обрабатывать, — я демонстративно начала отстраняться, но он прижал меня к себе крепче. Джим — Не уходи… Я прошу, останься. — Не могу… Даже не смотря на наши желания. Джим — То есть, ты всё же хочешь остаться? — лукаво усмехнулся он. — Мистер Рут… Джим — Не начинай… Если уйдёшь — я выброшусь в окно! Я холодно и резко отстранилась, забрала свои вещи и направилась в свою квартиру. Нет, ну вот зачем ты сказал это?! Джим остался сидеть в холодной, , квартире, а вскоре лёг, положив голову на мягкую обивку дивана. В голове была лишь одна мысль, подкрепляющаяся выражением лица девушки: ей не понравилось. Она была огорчена и в то же время в ярости. А у меня в голове, помимо этого, крутилось: я провинился. Провинился, не спросив её мнения на этот счёт. Не спросив о вещах, что ранят её. Чёрт, я опять наделал делов… Каким идиотом надо быть, чтобы чуть ли ни каждые две недели огорчать своего единственного друга? Да, я могу назвать её своим другом. Но я не могу двигаться. Стягивание кожи… Так вот что она пыталась до меня донести. Теперь я буду лежать не вставая? Будто атрофировался навсегда. — Дурак. Так ещё и смеётся над своей же «смертью». Он невиновен, но… Пережить ещё одну смерть мне не хочется. Страшно и опасно. Утром нужно зайти, а пока: доброй ночи, Лиз. У нас один девиз: «Работа, работа, и ещё раз — работа!» Холодный… холодный май. Он терзает мои мысли. «Я не хотела, чтобы так получилось. Я даже не думала о таком. Тот, кто убил сначала тебя, а потом мою сестру… Одно и то же существо. Карма или же неизбежная смерть. В твоём случае ты получил то, на что напоролся. Подливая масла в огонь и не имея при себе огнетушительных средств, ты проиграл. Фактически ещё тогда, когда только открыл масло и позволил ему пролиться на жизнь и судьбу. В тебе не было ничего гениального. Знаешь, мне всё равно. Но то, что ты начал подкатывать к моей сестре, а в течение обстоятельств вас двоих нашли мёртвыми, — не прощу. Никогда.» Видение. Преследование из прошлого. Но за что? Рядом с ним нашли наркотики. Плохо закончил. А мою сестру прибили рядышком, стоило только этой глупенькой девчушке бежать без оглядки под давлением общества. Наш с Джимом бывший одноклассник. Я говорю про него. Он очень долгое время пытался строить мне глазки, но рядом сидел мой рассудок, который потом заблудился в извилинах мозга. Что толкнуло меня начать отвечать взаимностью на «тёплые чувства» его брата-близнеца — наверное, слишком много травм и захламлённая голова. И кто ставит будильник на 6 утра? Солнца нет. Смотря что или кого вы называете солнцем. В любом случае, нет ни того, ни другого. Дискомфорт. Огромнейший, смазливый, томно и болезненно растекающийся в зоне декольте, талии, ног и, конечно же, лица с головным мозгом. Каждый отдал бы всё, ради дополнительного часа или двух в кровати. Рутина не нуждается в описании. Хотя иногда стоит разбавлять острые моменты серой кашей. Будто разорвали тетрадные листы на мелкие кусочки, залили водой и начали лепить из этого штуку под названием «Повседневность». Тук-тук-тук. Я была готова к упрашивающим взглядам парня и подобным элементам манипуляции, но нет. Нет. Абсолютно нет. Ни-че-го. Тук-тук-тук! Послышалось с новой силой и напором. ТУК-ТУК-ТУК! Я готова была снять входную дверь с петель в этот же момент. Джим — Который час? Я думал, меня в армию забирают. Ты так сильно стучишь. Силачка. — Я принесла тебе завтрак и обед сразу. Меня не будет до вечера, а объявлять тебе голодовку — паршивая затея. Джим — Через порог не передают. Зайди хотя бы на минуту. — Лучше ты выйди. Всё равно никого не— Он затянул меня в квартиру и закрыл дверь. На замок. — Забери, наконец, пакеты, и я уйду. Джим — Не уйдёшь. «С чего это вдруг? Захочу и уйду. Собственник.» Он отошёл в свою комнату и вернулся с открытым альбомом в руках, прожигая конкретную страницу и стиснув зубы. Джим — Кто «это»? — Покойный брат-близнец твоего вчерашнего соперника. Рядом моя покойная сестра. Ты разве не слышал о событиях 1987-го? Джим — Слышал, но, извини. Парень оторвал кусок общего портрета, оставив лишь мою улыбающуюся сестру на потёртом листке бумаги, а «его» — смял и с яростью кинул в урну. — Теперь я м-могу идти? Джим — При условии, что вечером у нас состоится встреча и разговор. — Добро. Я уже опаздываю. Буду ближе к семи. Джим — Жду… Всегда жду, — досадно выдохнул он, целуя меня в макушку и слабо улыбаясь на прощание. В его бездонных глазах промелькнуло сожаление. Он считает меня жалкой? Нет, давай только без сожаления в мою сторону, Рут. Я была готова ко всему. Без исключений. Смерти, перестрелки, передозировки, контрабанды, угрозы, подброс провинции, нелегальные действия и прочая суматоха криминальщины. Всё это и напрягало, и давало повод отвлечься от давно загрызающих тебя догадок и домыслов. «Я обещала» — я обещала, я обещала. — Я обещала, Джеймс. Отнюдь, я голодная и не предрасположена к разговорам. Джим — Не знаю, как реагировать. Нам надо поговорить на очень важные и серьёзные темы. — Когда твоя светлая золотая голова начала подавать сигналы серьёзности? Не принимай близко к сердцу. Мысли вслух. Джим — Наоборот принимать надо. Я задел тебя вчера своими словами о… — Ты не виноват, — чёрт, не хватало только возвратиться к этому. Ну почему мне просто не хватает смелости и раскованности довериться тебе как единственному и неповторимому? Ведь ты и есть тот, кого я искала и ждала всю жизнь. Так что же не так? Смешное сочетание слов. Где эта невидимая стена, что стоит между мной и тобой? Когда я или ты разобьёшь её? Или нам стоит разбить её одновременно? Но где ты, а где я. Мы по разные стороны баррикад. И я хочу кричать и рыдать из-за того, что ты не мой. Джим — Если кратко, что тебя ранит? Это действительно важно знать о вещах, приносящих тебе боль и… Стараться их оттолкнуть, уберечь человека, спасти его. В любом случае, я хочу заботиться о тебе. Я ведь не так часто спрашивал тебя об этом. — Давай начнём с тебя, раз уж ты подал идею. А я пока попытаюсь приготовить хоть что-то съедобное. Джим — Я ненавижу, когда лгут. У меня в семье не всегда всё было гладко, и я просто ненавидел ссоры. По сей день чувствую себя опустошённым конченным придурком, когда ору на кого либо. Меня ранит ложь и лицемерие; смазливых людей не люблю. Наверное, ненавижу всё то же, что и обычные люди. А ещё ненавижу смотреть, как ты грустишь, поэтому стараюсь быть рядом. Ну и иногда грустить вместе. Так же веселее и приятнее, правда? Твоя очередь. — Меня ранит прошлое. Настоящее тоже не посыпано блёстками, но сейчас я хотя бы одна; вдали от всех тех людей, но с тобой. Просто люди такие… упрямые и глупые. Вместо того чтобы начать разбираться в ситуации, а не в себе, они тупо орут, поддаваясь эмоциям и гневу, что передвигает шестерёнки в головах этих чудиков в такие моменты. Ссоры и конфликты — всегда вещи ужасные. Я вечно оказывалась в эпицентре этих ужастиков. Не хочу вспоминать о родителях. Джим — Тебя затрагивает тема про алкоголь, наркотики и про то, что я курю. — Знаешь ли, от тебя не несёт фимиамом, когда ты вновь затягиваешься. Джим — Репрессий за курение не несут. — Ну, ты и стиховой. Джим — Кто-кто? — Стиховой. Своенравный означает. Джим — Ты так выражаешься, будто мы в 19 веке. — В 19 веке общество и то было приятнее, чем сейчас. Только посмотри, на что идут эти… Ich habe nicht genug Power auf sie! Джим — Опять началось… — Садись за стол. У меня из-за таких мыслей даже аппетит пропал. Джим — Ты должна больше есть. Не пытайся скрыть то, о чём я знаю, — он посмотрел на меня взглядом бабушки, главная цель у которой — откормить непослушного внука, — И да, я видел разбитую рамку. — Извини, я запнулась и так вышло. Кто на фотографии? Джим — Давняя подруга. Недавно понял, какая же она гнилая персона. Так даже лучше. Это фото не будет никого мучать, и я его выброшу сейчас же. — Если осознаёшь, что потом не будешь жалеть об этом, — вперёд. Джим — Мне так легче жить будет. Тем более, у меня есть тот человек, с которым я хочу разделять время. И это не она. Не ответила. Лишь пожала плечами и отвела взгляд в надежде заснуть этой ночью. Этот вечер был как и все. Главным отличием было наличие компании и понимания. Я до сих пор не привыкла оставаться вечером у Джеймса на чай, но всегда напрашивалась. А он лишь улыбался и кивал. И так каждый раз, когда я понимала, что не выношу своего же тела. Почти каждый день. Джим — Слушай, мы просто обязаны побывать на море этим летом! Вода уже тёплая, университет мы закончили. Жизнь прекрасна! «Мне бы твой позитивный настрой. Всё равно перенимаешь часть энергии парня. Она такая молодая и свободная. Словно он не марионетка, которой управляют, а тот, кто стоит намного выше кукловодов.» — Я не была на море с 13 лет. И честно, страшно. Я не умею плавать. Лишь под водой, но это выглядит так нелепо. Джим — Я могу научить, но взамен ты отдашь мне ту картину. — Какую картину? Джим — Большой холст в твоей квартире, мой портрет. Я видел краем глаза, но… — Джим! Это было что-то вроде сюрприза, проныра! Джим — Теперь я ещё больше жду. Снова эти прикрытые глаза, чуть дрожащие ресницы и довольная беспечная улыбка. Ну что за страна чудес. Меня пошатнуло. С одной стороны это зрелище было превосходным, с другой — меня опять что-то отталкивало. И слава всему, что Джеймс не обратил внимания. В первые секунды. Но Джим никогда не упустит самого важного. И бесполезного тоже. Джим — Тебя трясёт. Быстро рассказывай, — его ладонь накрыла мою. Но моя рука была словно не живая: холодная, не подающая признаков жизни. «Ох, чёрт, Джеймс. Не должно было быть меня сегодня здесь и сейчас. Прошу, пусть это будет сон. Пусть это будет очередной кошмар. Как бы я не надеялась, от этого не сбежишь, но…» Джим — Лиз? — парень уже тряс меня за плечи, — Открой глаза, мать твою! Услышь, Лиз! Открой чёртовы глаза! Нет… Нет, поговори со мной! Поговори! Ты не можешь оставить меня одного! — блеснули серебряные слезинки. Солёная вода щипала глаза и мешала видеть лицо девушки, — Ты не можешь уйти от меня так просто… Ты не можешь умереть сейчас! Рут подхватил Лонт, положил на диван и начал сметать всё вокруг, чтобы найти мобильник, что так нужен ему именно сейчас. Джим — Нет, ты будешь жить. Слышишь меня?! Слышишь меня, Лиз?.. Пальцы соскальзывали с кнопок. Парень не мог успокоиться. Звонок в скорую. Я стою на коленях перед её телом, держу за руку Лонт и не прекращаю лить слёзы. Решаюсь быть сильным ради Лиз: укрываю подругу тёплой кофтой и выхожу с ней на руках, крепко держа и прижимая к себе. Джим — Потерпи ещё немного. Потерпи несколько минут. Я буду с тобой. Я всегда хочу быть рядом и всегда буду.