Вернись, пожалуйста, я так больше не могу

* * *

      Услышав о смерти Краткого, все обджекты отреагировали по-разному: кто-то тут же разрыдался, кто-то впал в ступор и ещё долго не мог из него выйти, а кто-то, стараясь хоть немного успокоиться, попытался побеседовать с Ёшкой, Брялком, Курасаном и Кнайфом. — Зачем было так долго держать всё в тайне? — допрашивала ребят Нансенсу. — Да, в самом деле, почему вы ни о чём не говорили нам? — соглашалась с ней Пшика. — Может, мы бы смогли все вместе как-то с этим побороться, и Краткий сейчас был бы… жив?.. — Да тебе, по-моему, уже сотню тысяч раз объяснили, что к чему! — не выдержав такого давления в свою сторону, яростно закричала Брялок. Да так чувственно и громко, что на глазах у неё аж слёзы навернулись. Очевидно, на спокойную беседу она была не особо настроена. — Сколько ни повторяй одно и то же, вам что в лоб, что по лбу! Секрет это был. Сек-рет! Краткий решил ничего не афишировать. Мы что, должны были в тот же миг к вам прибежать и всё растрындеть? Он доверился нам, понимаете? Доверился! И не надо его сейчас ни в чём обвинять! Да, может, надо было с вами поделиться, сейчас я тоже думаю об этом… Но, твою дивизию, с другой стороны, чем бы вы могли нам помочь? Правильно, ничем! И не надо сейчас ко мне придираться! Я здесь и так ничего не решаю. — Да к тебе никто и не придирался. — насупилась Пшика, отведя взгляд в сторону.       И на этих словах разговор их зашёл в тупик, и в воздухе повисло нагнетающее атмосферу молчание, которое было сейчас совершенно не кстати. — Аз может всех вас убить. — внезапно заявил Ёшка, оборвав тишину. — И сделать он теперь это может в абсолютно любой момент. У него появилось полное право на это… Поэтому решение проблемы надо начать обдумывать как можно скорее. — А что ты предлагаешь сделать? — поинтересовался Курасан.       Ёшка в ответ на это задумался, поразмышлял с полминуты и всё так же внезапно заявил: — У меня есть… несколько идей по этому поводу. Немного боюсь их озвучивать, вдруг нас прямо сейчас как-нибудь подслушивают. Аз ведь хитрый, он при желании придумает, как это сделать… Хотя… с этого дня мы больше не сможем быть уверены ни в чём. Угроза нависла над нами. И угроза эта постоянна. Поэтому нам всем нужно быть предельно осторожными. Так что для начала я лучше посоветуюсь с Верховным Садовником насчёт всей этой ситуации, а уже после разговора с ним мы всё обсудим с вами… — Ё на миг запнулся, отвёл взгляд куда-то в сторону, а затем добавил, — Но если что, будьте готовы к тому, что я превращу вас в предметы. В крайнем случае, придётся действовать именно так. Для спасения ваших же жизней.       Ёшка поднялся с земли на ноги и, слегка отряхнувшись, снова произнёс: — Посидите пока здесь. Мне нужно побыть одному, чтобы здраво всё рассудить…       И Ё уже было двинулся туда, куда глаза глядят, как вдруг его окликнула Брялок: — Эй, Ё, а может, ты нам какое-то средство связи оставишь? Вдруг в твоё отсутствие что-то серьёзное случится… — Кстати, хорошая идея, Брялок! — опомнившись, похвалил её в ответ Ёшка и, зажмурившись, со всей силы взмахнул волшебной палочкой. В это же мгновение перед обджектами появилось нечто наподобие рации. — Брялок, ты, я думаю, если что, сама разберёшься, как с этой штукой обращаться. Ты ж не глупая, как-никак… — Спасибо! — отблагодарила было его Брялок на прощанье, однако Ё уже и след простыл.       Придётся теперь как-нибудь справляться самостоятельно: веселить друг друга, пытаться развеять эту напряжённую атмосферу, повисшую над всеми в воздухе, и ждать предложений Садовника и Ёшки о том, что же делать дальше…

* * *

      Обджекты старались держаться вместе. Мало ли, когда на их остров нагрянет тот самый полоумный Аз? Ребята тихо сидели на поляне: Брялок не сводила глаз с рации, что отдал ей Ёшка, Бутылыч сидел вплотную к Брялку, слегка приобняв её за туловище, в паре шагов от них уселись Сока с Чарджери, смиряя всю поляну меланхоличным взглядом, а ещё в паре метров от них сидела «Банда» в полном составе. Никто из них не имел ни малейшего понятия, о чём же можно завести беседу. Все сидели тихо, не смея вымолвить ни слова, несмотря на то что на поляне было полно народу. Всем им было и тяжело, и скучно, но развеять эти тяжесть и скуку было, казалось, совершенно нечем. Хотелось поболтать, пошутить, повеселиться… только вот о чём? О недавно умершем Кратком? Ну уж нет, спасибо. Уж лучше в таком случае вместо идиотских разговоров посидеть в гнетущей тишине и дать скорби и тревоге заполонить каждую клеточку твоего организма…       На поляне отсутствовал лишь один-единственный обджект — Кнайф. Только один Кнайф сидел чуть поодаль: в густых кустах около поляны, где никто не смел бы его потревожить. Его отстранённость от остальных лишь сильнее нагнетала атмосферу на поляне. Однако Кнайфу было на это глубоко плевать…       Боль. Единственное, что беспокоило Кнайфа в тот момент, когда он покидал излюбленную обджектами поляну, — это боль, противно занывавшая внутри него. Это была не резкая и внезапная боль, от которой раздирает во все стороны и на глаза наворачиваются слёзы. Нет, это была именно ноющая боль, противно тянущая сердце вниз, от которой в голове начинало создаваться напряжение, из-за которого хотелось плакать, злиться и царапать своё лицо в кровь. Однако слёз, как назло, не было ни капли. На плачи, злости и печали попросту не оставалось сил. Общество товарищей напрягало, давило, казалось, было готово размазать Кнайфа тонким слоем по земле. Ребята не давали выпустить все свои чувства наружу. И Кнайфу ничего не оставалось делать, кроме того как отойти в ближайшие кусты, спрятаться в их густых ветвях и дать Лесе высвободить все те противные ощущения, что испытывал ножик, наружу вместе с парочкой капелек крови. Чтобы на их месте после этого обряда осталась тишь да гладь…       Забравшись поглубже в кусты, Кнайф сжался калачиком и впился в свои ноги острыми, давно не стриженными ногтями. Однако сие действие не сильно облегчило ту омерзительную тяжесть прямиком под сердцем. Вряд ли помогло бы что-нибудь ещё. Оставался только один выход — пригласить на сцену долгожданную гостью, которую Кнайф очень любил и уважал, даже несмотря на то что в жизни ни разу не был с ней знаком, и если верить рассказам Краткого, знакомство бы это не кончилось ничем действительно хорошим…       Кнайф положил одну руку на колени, а другую, в которой он держал Лесю, занёс у себя над головой. Взмах. Лёгкое движение руки. Кнайф больше не щурился и не отводил взгляд в сторону. Теперь он спокойно смотрел, как острый край лезвия проникает ему под кожу, как из свежего пореза начинает маленькими каплями сочиться кровь, как боль через этот порез стремительно улетучивается. Это ощущение было превосходно. Его было необходимо повторить, чтобы полностью избавиться от всех внутренних тягот. И за первым взмахом последовали и второй, и третий, и четвёртый…       Еле слышимый стон сорвался с губ Кнайфа. Он зажмурил глаза от переполняющих его эмоций, а затем, резко распахнув их, тяжело задышал. Всё предплечье его руки было изрезано маленькими ранками, из которых медленно вытекала заманчивая алая кровь… Какие странные, двоякие ощущения вызывала у Кнайфа эта картина. С одной стороны, он смог наконец, искромсав себе всю руку, высвободить душевную боль наружу. Но вот с другой… Кнайф долго разглядывал руку, побагровевшую от крупных капель крови, как вдруг заметил, что сердце его снова завыло от боли. Практически от такой же боли, как и до этого: противно-медленно тянущейся, не особо сильной, но и ничем не приглушимой. Нет. Как бы Кнайф ни старался убежать от внутренних страданий, порезы на предплечьях не смогут спасти его от Аза, не смогут вернуть к жизни Краткого и Лампчку… Как же это унизительно! Тогда с какой же целью он оставлял те порезы, зачем избавлялся от того омерзительно груза на сердце, если буквально спустя пару секунд всё уже вернулось на круги своя? Зачем Кнайф так нагло себя калечит, если это вовсе не имеет никакого смысла? — Господи, как же я жалок… — посмеиваясь, пробормотал Кнайфи себе под нос. К горлу в тот же миг внезапно подкатил ком воздуха, встав вдруг поперёк его стенок, и уже через пару секунд Кнайф, не силясь его проглотить, залился горькими горячими слезами и сжался калачиком в тихом плаче, которого совсем никто не мог расслышать…

* * *

— Кто-нибудь знает, где сейчас Кнайф? — нарушив могильную тишину, задал вопрос Курасан. Всё это время он был погружён в свои мысли настолько, что даже не заметил, куда успел утопать Кнайф. — Да он тут рядом, в кустах сидит вроде. — пожав плечами, хмыкнула Стёрка. — Ладно, я его сюда тогда, наверное, приведу. — поднявшись наконец с земли, заявил Курасан. — А то что он там один сидит, вдали ото всех. Как неприкаянный… — Ой, ну, тогда я с тобой! — воскликнула Пшика, в тот же миг резко, как ни в чём не бывало, вскочив на ноги. — А то здесь скука смертная, а с Кнайфом хоть развеяться и поболтать, может, можно будет…       И двое ребят вместе двинулись в сторону кустов, где сидел Кнайф. Пока же остальные провожали их печальным, но вместе с тем почти что безразличным взглядом…       Дорога, ожидаемо, не заняла много времени, и уже спустя пару минут Пшика и Курасан стояли у самого пышного и густого куста, который только находился неподалёку от поляны и внутри которого запросто смог бы поместиться Кнайф. «Скорее всего, он тут», — рассудили ребята. — Эй, Кнайф, ты здесь? — окликнул ножа Курасан и слегка потеребил ветви куста. — Оставь меня в покое! — донёсся оттуда знакомый голос. Значит, Кнайф всё-таки находится там… — Ну, Кнайф, ну что ты там сидишь один? — закатив глаза, вздохнул Курасан. — Пойдём-ка лучше на нашу поляну… Там веселее всем вместе… — Ну, Кнайф, и вправду, давай, вываливайся отсюда! — поддержала Курасана Пшика. — Видишь, даже я пришла, чтоб вытащить тебя к остальным! Не дело же в кустах одному так сидеть…       Кнайф ничего не ответил. И раздражённая этим Пшика, уже совсем на него рассердившаяся, раздвинула ветки куста…       И тут же, вместе с Курасаном, застыла в лёгком шоке. Кнайф не просто сидел в кустах. Он сидел прижав колени к груди, по его щекам крупным градом катились слёзы, а в ладони он крепко сжимал… лезвие для бритвы. То самое, которое он когда-то забрал у Краткого в лесу. И теперь его предплечье, лежавшее на коленях, было покрыто множеством кроваво-красных полосок, капли крови на которых с каждой секундой становились всё крупнее и крупнее…       Курик и Пшика уставились на Кнайфа, не в силах вымолвить ни слова. Кнайф же, в свою очередь, тоже уставился на них. С неким испугом во взгляде, который он безуспешно пытался утаить.       Опомнившись самой первой, Пшика закричала на Кнайфа: — Едрить-колотить, Кнайф, какого лешего ты это делаешь?! Что это, боже, зачем?.. — Твою мать, Кнайф, какого хрена?! — также занегодовал Курасан. — Зачем ты это делаешь с собой? Ты что, решил повторить судьбу Краткого?.. Погоди, а откуда у тебя это лезвие? — Мне очень плохо стало… — попытался максимально спокойно ответить Кнайфи, однако голос его так или иначе немножко подрагивал. — А так мне легче становится… Уйдите, прошу вас… — Ну уж нет, я тебе подобным заниматься не позволю! — с усилием топнув ногой, воскликнул Курасан. — Да, Кнайф, никогда больше не повторяй ничего такого! Это же не лечится… — соглашалась с Куриком Пшика. — Где ты достал это лезвие? — Ты что, стащил его у Краткого?! — внезапно возмутился Курасан, посмотрев на Кнайфа как на последнего мародёра. — Это произошло ещё тогда, в лесу. — растерянно объяснил Кнайф. — Краткий его выронил… вот я и поднял. И забрал себе. Авось пригодится… — Идиот! Полный идиот! — простонал Курасан. — Как тебя только угораздило… — Не знаю. — протянул со вздохом Кнайфи. — Я думал о том, как Краткий боролся с душевной болью. Он говорил, что ему это помогало. И я не знал, как облегчить свои страдания, кроме как начать повторять за ним. Я ведь больше ничего не в силах сделать, в любом случае. — Послушай, Кнайф… — к великому удивлению Курасана и Кнайфа, Пшика осторожно уселась на траву возле ножика и начала тихо и спокойно говорить с ним, глядя в глаза. — Тебе только кажется, что тебе становится лучше. На самом деле, ты только вредишь себе подобными действиями. Пойми, уж я-то знаю, что подобная херня не лечится от слова совсем!.. Ну, если быть точнее, лечится, но с очень большим трудом. Это самоистязание войдёт у тебя в зависимость, от которой ты потом вряд ли сможешь сам избавиться, даже при большом желании. Так что прекращай! Выброси это лезвие к херам собачьим!       Кнайф и Курасан первое время глядели на Пшику молча, пытаясь переварить только что услышанную информацию. Однако вскоре Кнайф, опомнившись, глубоко вздохнул, наскоро вытер ладонью слёзы с ресниц и робко спросил: — Извини, Пшик… Ты что… пыталась делать с собой что-то похожее? — Ну, представь себе, пыталась. — усмехнулась та в ответ. — Я вообще много чего перепробовала за всю свою нелёгкую жизнь. Всё-таки в своём родном городе я была изгоем, и ноша эта достаточно тяжёлая. Иногда просто хотелось, чтобы тебя полюбили и поняли по-настоящему… И именно в такие моменты я прибегала ко всякой саморазрушительной херне. Мне хотелось убежать от проблем таким образом. Благо, это заметил мой единственный друг и присёк это дело практически на корню. Так что сейчас по мне, наверное, и не скажешь, что нечто подобное имело место быть в моей жизни. — Да уж, что правда, то правда… — тяжело вздохнув, протянул Кнайф. — Вот поэтому я тебе настоятельно рекомендую бросить это дело. — продолжала рассказ Пшика. — Возможно, на словах всё звучит легко и просто, знаю, в жизни дело обстоит абсолютно иначе. Я вот долго пыталась, например, отучиться: первое время меня всё равно к этой дряни тянуло. Однако тягу эту я смогла перебороть. Но сил на это хватает далеко не у каждого. Многие, не получая никакой поддержки, продолжают истязать себя, и в конечном итоге всё заканчивается очень плачевно. Была у меня, к примеру, одна знакомая… Добрая такая, в целом, приятная была девчонка. Многие пользовались её добротой и беззащитностью, издевались над ней по-всякому. Так и довели до того, что она в речку с моста сбросилась… Да нам даже за примером далеко ходить не надо, на Краткого посмотри! Вы столько времени пытались его спасти, помочь ему, однако он всё равно свёл счёты с этой жизнью. И дело здесь далеко не в том, что вы плохие друзья. Дело в том, что Краткий, насколько я могу судить, в течение долгого времени разрушал себя, и этот процесс саморазрушения стал необратим. Подумай об этом, Кнайф. Хочешь ли ты стать таким же?.. Ты давно режешься? — Вчера в первый раз попробовал. — стыдливо понурив голову, пробурчал в ответ Кнайфи. — Ох, ну, тогда срочно прекращай это дело! — легонько толкнув его в бок, усмехнулась Пшика. — Шанс бросить эту шнягу у тебя ещё пока что есть! — Да, Кнайф, обещай, что больше никогда не будешь так делать! — присоединился к ней Курасан. — Ты же понимаешь, что ты себе в первую очередь вредишь? Как бы ни было сейчас тяжело, не стоит убивать себя из-за этого. Так всем станет только хуже.       Кнайф поводил глазами из стороны в сторону, помялся и засомневался: может, действительно стоит бросить это дело? Хотя, с другой стороны, оно же никому не мешает. Значит, можно не бросать? Или всё же ребята дело говорят?.. — Хорошо. — тяжело вздохнув и убрав лезвие для бритвы за пазуху, пообещал Кнайфи. — Обещаю, что больше ни разу в жизни не притронусь к этой херне. Как бы хреново мне ни было. — Ура! — хором радостно воскликнули Курасан и Пшика. — Только я прослежу, чтобы ты отдал это лезвие Ёшке, когда он придёт! — пальцем пригрозил Курасан. — Разумеется… — раздражённо прошипел ему в ответ Кнайф сквозь зубы. Всё-таки подобный исход его не очень устраивал: резать себе руки ему всё равно хотелось, хотя бы втихаря. Однако делать теперь, похоже, ничего не остаётся. — Вот и отлично! — довольно кивнул головой Курасан. — Пошли на поляну!       И ребята, поднявшись на ноги и отряхнувшись от травы и листьев, зашагали в сторону поляны, на которой всё так же восседали их дорогие товарищи…

* * *

      Ближе к вечеру Ёшка вернулся обратно на поляну к обджектам. Завидев его, ребята тут же вышли из некоего транса и с живым интересом уставились на только что пожаловавшего к ним гостя. Когда же Ё дошёл до самой поляны, Брялок, как самая главная из всей компании, задала ему вопрос: — Ну, и чего вы придумали? Каков наш план? — Ох, ну… — попытался собраться с мыслями Ё, однако с первой попытки у него ничего не получилось. После этого Ё замер, закрыл глаза, глубоко вдохнул воздух, затем выдохнул его и начал свою речь сначала. — В общем. Мы с Садовником посоветовались и решили, что самым лучшим решением проблемы будет переселить вас всех в город, откуда родом Пшика. Там Аз навряд ли станет вам вредить. Как вы относитесь к этой идее?       «Город»… О да, о том, чтобы хоть раз побывать в городе, после того, как на шоу появилась Пшика, мечтал, наверное, каждый из обджектов. Город казался ребятам чем-то необычным, неизведанным, полным разных новых интересных вещей! И обджектам, которые, кроме своей родной поляны, отродясь ничего не видели, как никому другому хотелось попасть в родной город Пшики. Пускай даже если им придётся расстаться с их родным домом. Всё равно здесь нет ничего интересного… Так ведь?.. — Ого… — удивлённо протянула Брялок. — И подумать не могла ни о чём подобном… Я однозначно за! — Я тоже за! — поддержала её решение Стёрка. — Мне давно хотелось увидеть город! А здесь мало того, что нет ничего интересного, так ещё и опасно теперь стало находиться. — Да уж, это точно! — согласился с ней Замазыч. — Здесь жить теперь в постоянном страхе приходится, а город — место куда более защищённое, должно быть. Да и кроссворды мои, наверное, будут без задержек приходить…       И вслед за ними с предложением Ёшки соглашалось всё больше и больше обджектов, пока в конце концов не согласились все. — Прекрасно! — обрадовался такой реакции Ёшка. — Тогда решим для начала жилищный вопрос. Пшика, ты поможешь нам сориентироваться в своём городе? — Да без проблем! — ответила Пшика. — Хорошо… — задумчиво произнёс Ё. — Пшик, у тебя есть предложения, где твои приятели будут жить? — Ох, ну, даже не знаю. — хмыкнула Пшика. — Первое время можно и у меня на хате. Хотя… меня в городе не особо жалуют, поэтому лучше вам будет съехать при первой же возможности. Многоквартирных домов у нас в городе навалом, места рабочие тоже есть, цены не слишком высокие. Думаю, всё пройдёт хорошо. — Тогда всё решено! — воскликнул от радости Ёшка. — Спасибо тебе, Пшика! Квартиры мы вам постараемся обеспечить на те самые миллион тысяч, которые были призом к нашему шоу. Теперь они ваши. Чуть позже я разделю их между вами поровну. Договорились? — Ура! — воскликнули обджекты все вместе в знак согласия. — Тогда всё супер! — довольно произнёс Ё. — А пока что пошли переночуем в подсобке, про которую я вам так долго сегодня рассказывал. Там будет явно безопаснее.       И ребята все дружно зашагали по дороге в подсобку. По дороге, которую Брялок, Кнайф и Курасан уже давным-давно изучили как свои пять пальцев, а остальные ребята впервые в своей жизни пошли по ней осознанно…       Спустя четверть часа вся компания уже добралась до порога подсобки. Лёгким движением руки Ёшка открыл дверь. Ребята по очереди вошли в коридор и длинной шеренгой зашагали в сторону единственной комнаты в здании.       Комната эта была не очень большая, однако ребята с горем пополам таки смогли в ней уместиться. Тело Краткого куда-то исчезло, и если бы не свёрнутый ковёр в дальнем углу комнаты, о сегодняшней жуткой находке не напоминало бы ровным счётом ничего. — Ого, я и подумать не могла, что у вас тут такие хоромы! — восхищённо воскликнула Стёрка. — И не говори, Стёрк! — кивнул ей в ответ Замазыч. — Я вообще не думал, что здесь неподалёку есть какие-то здания. — Ё… — обратилась к хосту Брялок. — Позволь поинтересоваться… а куда ты дел труп Краткого? — Я телепортировал его к нему в особняк, чтобы Садовник и другие его подчинённые решили, что с ним делать. — объяснил ей тот. — Завтра, судя по всему, будут похороны. Вы на них пойдёте? — Лично я пойду, если вы не против. — ответил Курасан. — Краткий стал много значить для меня в последнее время. Действительно много значить. Я правда им дорожил… и то, что произошло сегодня, вряд ли когда-нибудь выветрится из моей памяти. Я считаю своим долгом проводить Краткого в последний путь. Как бы пафосно это ни звучало… — Полностью с тобой согласен. — поддержал его Кнайф. — А ведь я и не думал, что моё отношение к Краткому так кардинально переменится за столь короткий промежуток времени… — И я с вами согласна! — закивала головой Брялок. — Я считаю, мы все обязаны пойти на похороны Краткого. Он изменил нашу жизнь и оказал на нас большое влияние.       Все остальные обджекты, — некоторые не с особо большой охотой, — постепенно согласились с Брялком. — Вот и отлично! — обрадовался Ёшка. — Тогда всё наконец-то понятно, и план действия на завтра готов. Спокойной вам ночи, ребята! — Спокойной ночи! — дружно ответили ему обджекты и уже было собрались лечь спать…       Однако вдруг раздался голос Курасана: — Ё… Постой, тут Кнайф хотел тебе кое-что передать.       Все с удивлением и интересом уставились на Кнайфа. Ножик поначалу и сам смутился: он же вроде как ничего и не собирался передавать Ёшке. Однако в следующий же миг в его голове всплыли воспоминания о сегодняшнем разговоре, и Кнайф всё сразу же вспомнил. Лезвие. Кнайф должен будет отдать лезвие Краткого Ёшке. — Возьми… — пробурчал Кнайф и, достав наспех лезвие из-за пазухи, протянул его Ё.       Ё даже не сразу поверил своим глазам. — Откуда это у тебя?.. — изумился Ёшка при виде до боли знакомого предмета. — Да Краткий выронил в лесу, вот и подобрал. — пожал плечами Кнайф. — Курасан сказал тебе отдать. — Ладно, спасибо… — ответил Ё, забрав лезвие, и сунул его себе за пазуху, после чего, тяжело вздохнув, произнёс, — Так, ладно, а вот теперь точно ложимся спать. Спокойной всем ночи. — Спокойной ночи! — пожелали ему в ответ ребята, и вся компания отправилась на заслуженный отдых…

* * *

      Вскоре наступило утро. Настал день похорон Краткого. День этот выдался пасмурным: небо было полностью укрыто одеялом из мрачных серых облаков, периодически накрапывал дождь. Прохлада создавала некое подобие тумана. И туман этот отлично отображал душевное состояние обджектов: конец всему привычному, разлука, жизнь с чистого листа. И совершенно неизвестно, как всё по итогу обернётся…       Утром Ё наскоро накормил голодных обджектов, а затем, сразу же после завтрака, сказал собираться. — Больше вы сюда, скорее всего, не вернётесь. — объяснил он ребятам.       Хотя, собственно, собирать этим бедолагам было практически нечего. Разве что маршрутка Замазыча занимала много места из всех этих вещей. Недолго подумав, Ё решил её уменьшить, поклявшись Замазычу, что вернёт её к прежнему размеру как только они доберутся до города. И напоследок, когда все уже практически были готовы отправляться в дальний путь навстречу неизвестности, Ёшка опомнился. Точно! Он ведь забыл сделать самое главное! Ё достал из-за пазухи до боли знакомые клубок ниток и картинную раму. Он положил их на землю перед ребятами, взмахнул своей волшебной палочкой и…       Перед ребятами в тот же миг очутились их давние товарищи. Товарищи, про существование которых некоторые из них уже даже начали забывать. Перед ребятами очутились Пикчер и Клеви, собственной персоной. — Г-где это я? — озираясь по сторонам и слегка покачиваясь, пробормотал Клеви. — Боже… боже, мы где? — вздыхал Пикчер, не в силах успокоиться. — Ребята… это и вправду вы? — Да-да, мы, мы… — заверил его Курасан, ещё не до конце осознав произошедшее.       И сразу после этого обджекты наконец поняли, что случилось. Пикчер! Клеви! Их друзья! Их старые добрые друзья, которых они не видели уже, казалось, целый миллион лет! Как же они соскучились! Как же им их не хватало! И обджекты набросились на Клеви и Пикчера с распростёртыми объятьями и поцелуями.       Когда же радость немного поутихла, к ребятам пришла новая волна осознания. Точно, ведь Клеви и Пикчер знать не знают о том, что произошло за последние несколько дней. — А что это за сиреневый чудик? — спросил Клеви. — Куда вы засунули Краткого? — Да, правда, куда делся Краткий? — поддерживал его Пикчер. — А… Лампчка тут? Что тут с вами успело произойти, ребята? — Краткий… Краткого сейчас мы едем хоронить. — со вздохом ответил им Ё. — Только, пожалуйста, пока что не задавайте лишних вопросов. Мы опаздываем. Ребята вам обо всём потом расскажут, если что.       И Ёшка, прежде чем кто-либо успел задать какие-то вопросы, вновь взмахнул своей волшебной палочкой, и ребята погрузились в состояние забвения, окинув взглядом родную поляну напоследок и покинув её теперь уже навсегда…

* * *

      Очнулись ребята в совершенно незнакомом для них месте. Первое время они никак не могли прийти в себя: голова после такого перемещения очень кружилась. Однако, когда обджекты полностью оклемались, они оглянулись по сторонам и поняли, что находятся в саду у какого-то особняка. Только вот что же это за особняк-то такой? — Ой, а где мы вообще? — растерянно спросил Замазыч. — Без понятия… — процедила сквозь зубы Брялок. — Ё! — закричал Курасан в попытке подозвать хоста. — Ё! Ты где?! — Да тут я, тут… — вышел вдруг из-за дерева Ёшка.       Стоит отметить, что сад был полон различных деревьев, кустарников и прочих растений. Куда ни глянь — везде растёт что-то интересное, что радовало глаз. Выглядело это просто превосходно! Таких растений обджекты отродясь не видывали! Они были явно откуда-то привезены, не иначе. И за ними, вероятно, был нужен очень внимательный уход… — Ё, не подскажешь, пожалуйста, куда мы попали? — любезно попросила его Стёрка. — О, я телепортировал вас в особняк Краткого. — ответил ей Ё. — Здесь живут Верховный Садовник и другие его рабочие. Потом, наверное, буду жить и я… Не уверен. В любом случае, тут должны будут пройти похороны. Пойдёмте.       Обджекты поднялись с земли и проследовали за Ёшкой. Вскоре они дошли до низеньких полупрозрачных теплиц. Внезапно из-за одной из теплиц выскочил Верховный Садовник, одетый во всё чёрное. — Ой, вы уже пришли!.. — воскликнул он, завидев ребят. — Ага… — кивнул ему в ответ Ёшка. — Я тут это… цветочки пришёл проведать. — рассказал Садовник. Глаза его глядели как-то странно, словно были полны отчаяния, которое Садовник старательно пытался скрыть. — Мне легче на душе становится, когда я смотрю на них. Всё плохое забывается… А вы, в общем-то, как раз вовремя. Церемония скоро начнётся. — он на мгновение замолк, смерил всех обджектов неоднозначным взглядом, а затем, нервно сглотнув, добавил, — Ё… отведи ребят к яме, пожалуйста. Пускай там постоят. А мне, пожалуй, уже пора идти…       И Ёшка, послушно кивнув, повёл всю толпу своих подопечных в дальний уголок сада, частично ограждённый живой изгородью. Судя по всему, эта часть участка до недавнего времени была не так хорошо оснащена, и некогда рабочие Краткого прихорашивали её наспех. В конце концов Ё довёл ребят до свежевырытой прямоугольной ямы, рядом с которой было воткнуто в землю нечто наподобие памятника, и повелел им постоять рядом с ней. — Постойте тут пока. — сказал он обджектам. — Никуда не уходите. Не путайтесь лучше ни у кого под ногами, а то контингент здесь будет… самый разнообразный, скажем так. Да и процесс этот… достаточно тяжёлый, причём как с моральной, так и с физической точки зрения. — он замолчал на мгновение, а после со вздохом добавил, — А я пока отойду ненадолго…       И с этими словами Ё направился в сторону особняка Краткого, оставив обджектов стоять напротив ямы, которая в скором времени должна будет стать могилой их бывшего хоста…

* * *

      Сам процесс похорон обджекты запомнили смутно. Всю процессию они простояли в стороне, наблюдая за тем, как петрушки несут к могиле гроб и несколько венков, за тем, как все немногочисленные гости прощаются с умершим, оплакивая его, за тем, как Садовник забивает гвозди в крышку гроба и петрушки кладут этот самый гроб в землю, после чего зарывают его. Ребята не решались подойти к покойнику. Одни только Кнайф, Брялок и Курасан прислонились на прощанье к окоченевшему телу Краткого. Слишком уж сильно они привязались к нему за последнее время, что поделать. Однако остальные обджекты просто отстоялись в сторонке, рассеянно наблюдая за всем происходящим вокруг.       Нужно отметить, что слова Ёшки о том, что контингент на похоронах соберётся самый разнообразный, вполне себе подтвердились: кроме него самого, Верховного Садовника и других работников И Краткого, сюда пришли ещё несколько интересных личностей. Особенно внимание на это обратили Кнайф, Брялок и Курасан, уже о многих из них наслышанные и с лёгкостью угадавшие, кто есть кто. Прямо напротив них, с другой стороны могилы, стояло несколько букв «Й». По цвету и размеру они слабо отличались от Краткого, однако спутать их друг с другом было всё же проблематично. Также рядом с ними стояла и бирюзовая буква «И». Вероятно, это и был тот самый Ижек, троюродный брат Краткого, про которого он однажды рассказывал. Все они периодически косо поглядывали на обджектов, словно с ними было что-то не так. Однако вслух они ничего не говорили.       Только потом, после окончания церемонии погребения, когда Краткий оказался уже глубоко под землёй, одна из букв «Й», — судя по всему, это была мать Краткого, — отвела Ёшку в сторону и, в надежде, что их двоих никто не слышит, заговорила: — Ёшка, ну ты же уже взрослый парень, в конце-то концов! Хватит играть в детство! Зачем ты всякой хернёй маешься и приводишь это безмозглое зверьё на похороны моего сына? — «Зверьё»?! — саркастично процедил в ответ Ё. — Разве оно кому-то мешает?       Мать Краткого в растерянности замолчала. — Ну, вот, я ж говорю, это зверьё поумнее многих собравшихся здесь будет. — усмехнулся в ответ Ёшка и отошёл вместе с обджектами восвояси.       И оказавшись наконец за калиткой, Ё взмахнул своей волшебной палочкой, и ребята снова начали терять связь с реальностью. Правда, на этот раз это было уже не так страшно…

* * *

      Очнулись обджекты на просёлочной дороге, рядом с полем, в дали которого виднелись верхушки городских зданий. — Шурики-мышурики! — воскликнула Пшика. — Так это ж окраина моего родного города! А я уж и не думала, что когда-нибудь и вправду снова её увижу. Думала, вы меня обманете, хе-хе... — Да, как видите, мы добрались до места назначения. — хихикнул в ответ Ёшка. — И Аз за это время съесть нас так и не успел.       После этого Ё достал из-за пазухи большую пачку денег и разделил её между ребятами поровну. В итоге у каждого из них осталась довольно-таки крупненькая сумма. Затем Ё достал уменьшенную маршрутку Замазыча, взмахнул палочкой, и она приобрела свой прежний размер. В точности так, как он и обещал. — Ну, что ж, потратьте эти деньги с умом! — сказал на прощание Ё. — Пшика вам, я думаю, если что случится, всё расскажет и покажет. А мне с вами пора прощаться…       И Ё уже хотел было взмахнуть своей волшебной палочкой и удалиться, как вдруг раздался чей-то взволнованный голос… — Ё, стой!.. — окликнула его Брялок. — Чего? — спросил тот, удивлённо захлопав глазками. — А ты… может, будешь нас навещать периодически? — поинтересовалась Брялок. — Ну, там, не знаю, раз в месяц хотя бы… — Хорошо, если вы этого хотите! — смущённо ухмыльнулся Ё. Ему весьма польстило, что ребята хотят продолжить с ним общение, несмотря на то что шоу уже было закончено. — А теперь… — после небольшой паузы, опомнился Ёшка, наигранно кашлянув. — до скорых встреч?.. — Пока, Ё! — дружно попрощались с ним обджекты. — Мы будем скучать! — добавила после от себя Брялок. — Спасибо… — в очередной раз смутившись, вздохнул на прощание Ёшка. — Люблю вас. Пока!       И Ё взмахнул своей волшебной палочкой и… исчез. А обджекты, убедившись, что Ё теперь уже и вправду нет рядом, забрались в маршрутку Замазыча и направились в сторону города. Навстречу совершенно новой жизни…