Вернись, пожалуйста, я так больше не могу

      Наступило утро, и холодный густой туман опустился на остров, поглотив собою всё вокруг. Эта леденящая, до жути завораживающая серо-голубая дымка не давала проходу ничему и никому: только она да поблекшая трава виднелись на горизонте. Дальше десяти шагов ничего не разглядеть...       Впрочем, так было на поляне, где находилось большинство обджектов. Но как же дела обстояли в лесу?..       Как красив лес, окутанный утренним туманом! Высокие стройные сосны словно растворялись в воздухе, создавая впечатление огромных деревянных столбов, ставшими для несчастных путников самым настоящим лабиринтом. Земля от полупрозрачного пара будто бы светилась под ногами. Выглядело это воистину волшебно! Словно в какой-нибудь сказке, где главные герои попали в ловушку злодея и, столкнувшись лицом к лицу со страхом неизвестности, дрожат от переполняющих чувств и ещё не знают, что их ждёт дальше...       Тело Кнайфа пробила дрожь. Противный холод постепенно проникал внутрь, вынуждая парня проснуться. Ножик снова вернулся в реальность. В первые мгновения он ничего не понимал и лишь беспомощно озирался по сторонам, пытаясь вспомнить, как он вообще оказался в этой глуши. Но спустя некоторое время воспоминания вновь возвратились к нему. "Отброс" вспомнил всё. Вспомнил тщетные попытки утешить Ёшку, вспомнил драку со скандалом, вспомнил свою нелепую истерику и то, как он чуть не испустил дух, грохнувшись с обрыва со всей дури... Да уж, весёленький был денёк. И как его так угораздило? И где все обджекты, неужели они совсем его не ищут?..       "Инвалид", чуть потянувшись, неторопливо поднялся на ноги. Он не до конца понимал, как ему нужно реагировать на происходящее. Нож осознавал, в каком плачевном положении сейчас находится – он совсем один, один-одинёшенек в этом чёртовом лесу, и если что, не дай бог, случится, никто не сможет прийти на помощь. Позвать совсем некого. А главное – Кнайф не имел ни малейшего понятия, куда он забрёл, и в какую сторону отсюда нужно идти, чтобы достичь столь желанной поляны. – Ау?.. – растерянно крикнул парень, в глубине души уповая на то, что кто-нибудь да услышит его мольбы о помощи. Но никто ему не ответил – только собственный голос эхом раздался по лесу, пробудив собой ото сна несколько птиц. И птицы эти вспорхнули и улетели. Улетели прочь, забрав вместе с тем самую последнюю дольку надежды у Кнайфа.       Парень стоял в оцепенении, не в силах пошевелиться. Стоял так смирно и зажато, что можно было подумать, будто он находится в каком-то умиротворении, во внутренней гармонии с самим собой и окружающим миром. Однако на деле всё было с точностью до наоборот. Зачем Кнайф зашёл так далеко? Где он вообще находится? Как выбраться из этого туманного плена? Кто поможет? Никто не поможет. А сможет ли нож сделать что-то самостоятельно, без посторонней помощи? Что ж, очень хороший вопрос. Маловероятно, что у паренька что-нибудь получится. И почему "инвалид" не промолчал? Почему он начал вступаться за подругу, которой сейчас нет до него ни малейшего дела? Стоило ли оно того? Конечно же, не стоило! Он ведь отброс, овощ, инвалид, он неполноценен, его мнение ни в коем разе не может быть учтено. Ну зачем, зачем он ударил тогда Курасана? Они ведь итак враждовали, и эта ссора всё только усугубит. Но волнуется ли о том же лидер "Банды"? Нет. Ни капельки. Нисколечки. С чего бы он должен переживать за такого отброса, как Кнайф? У него ведь есть своя команда, свои друзья, его все любят и уважают... А что же есть у ножичка? Лишь репутация морального урода и ни на что не годного нытика. Он её себе заработал сам. Друзей у Кнайфи не осталось. Да, были Пикчер и Клеви, но где они сейчас? На мусорке? Ещё есть Лампчка... но можно ли эти отношения назвать дружбой? Нет, это не дружба, это просто какое-то тупое безумие. А что касается остальных... ответ на этот вопрос они дали вчера во время стычки. Им не важен никто, кроме себя любимых. И хоть бы кто из них попытался найти ножика, хоть бы кто побродил по сосновому лесу да поискал бы его... Но нет. Нет. Им плевать. Им абсолютно плевать. Плевать, даже если Кнайфу здесь так холодно и плохо, что им и не снилось. Плевать, даже если он тут сгинет, в этой леденящей мгле, и его тело навсегда останется разлагаться в дебрях тайги...       От неприятных тревожных мыслей, что беспорядочно вились в голове, в груди ножа начинало резко, и в то же время как-то тягуче покалывать. Ах, эти противные мыслишки! Они нагнетающе метались из стороны в сторону, то и дело ударяя по вискам. В какой-то момент сердце бешено заколотилось. Захотелось взвыть на всю округу, разрыдаться, истерично застучав кулаками по земле. Выплеснуть все эти переживания к чёртовой матери... Но Кнайф не мог. Его словно что-то сковало, не разрешая избавиться от накопившегося внутри. И обджект был совершенно беспомощен. Он лишь сверлил взглядом пустоту, словно умоляя её о защите, и стоял. Просто стоял, не издавая ни звука и не шевелясь.       Из столь удручающих раздумий Кнайфа вывела, как ни странно, одна совершенно противоположная идея. Парень смирил взглядом округу и, внезапно для самого себя, подметил, что здесь довольно-таки красиво. Туман так нежно, и в то же время сурово обволакивал каждое деревце и каждый кустик, что этой картиной просто невозможно было не любоваться. И всё-таки, кто бы что ни говорил, а природа всегда будет прекрасна! Она безжалостна ко всем, но в то же время такая близкая и родная... Кнайф вдруг почувствовал, что вот он, его настоящий дом. Эти сосны, эта колючая хвоя под ногами, этот бодрящий свежий воздух – всё дарило ощущение домашнего уюта. И несмотря на то, что тело ножа мёрзло, сердце его разгоралось от переполняющего тепла. Нет, никакие обджекты, буквы, испытания или опилки не заменят этот пейзаж. Теперь никто ему не нужен! Отныне он свободен!       Чтобы совсем не окоченеть, Кнайф решил пойти прогуляться по лесной чаще. Всё равно делать больше нечего. Заодно и провизию поищет – всё-таки он не ел уже целые сутки, и желудок его то и дело напоминал об этом, подвывая что-то невнятное. Ножик не был экспертом в плане выживания в дикой природе, однако какие-то смутные представления об этом деле он при себе имел. Ему ведь не раз доводилось ощутить всю прелесть этих дурацких испытаний, что готовил для него Краткий... Ох уж эта малиновая тварь! Сколько всего пришлось Кнайфу от неё натерпеться! Благо, появился Ёшка, который хоть чуточку смягчил всю эту ситуацию... Впрочем, какая ножу разница? Этих двоих он больше не увидит. Как не увидит и своих бывших товарищей по несчастью. По крайней мере, в ближайшее время. Навстречу им идти он не намерен. По доброй воле он не оставит этот туманный лес, ни за что и никогда!..

* * *

      Персональное испытания для Курасана под названием "Поиски Кнайфа в глубине труднопроходимого леса" продолжалось. А если быть точнее, шло полным ходом уже десятый час. За это время Курочка смертельно устал. Он засыпал на ходу. Ноги его еле держали. Ступни из-за множества иголок и ветвей, лежавших на земле, были исколоты чуть ли не в мясо, каждый шаг сопровождался противной, пробирающей насквозь болью. Но круассан старался обращать на это как можно меньше внимания. Нет, он не сдастся, пока не найдёт своего друга! Ведь "отброс кухни" убежал по его вине, и Курик постоянно напоминал себе об этом. – Если бы я не начал публично унижать его, ему бы не пришлось бродить здесь всю ночь напролёт... – повторял рогалик про себя. – Всё как всегда из-за меня! От мысли о том, что ножику пришлось целые сутки гулять среди деревьев, тщетно пытаясь согреть свои оледеневшие конечности и найти дорогу назад, по спине Курасана пробегали мурашки. Нет, так не должно было быть! У Кнайфа ведь были только добрые, светлые намерения, он не заслужил такой ужасной участи. А вот что касается булочки... лучше бы уж он в лесу заблудился! Плутал бы тут до конца своей жалкой, никому не сдавшейся жизни, мучился бы, мёрз и голодал, умирал бы долгой болезненной смертью... Кура этого действительно заслуживает! В отличие от некоторых.       Измотанный хлебобулочный герой, казалось, прошерстил уже каждую тропинку, заглянул под каждый кустик, но итог всему один – от Кнайфа ни слуху ни духу. Нож как будто сквозь землю провалился!.. А вдруг так оно и есть?.. – А что, если Кнайфа и вправду под землю как-то засосало... – рассуждал про себя Курасан, продолжая тем самым накручивать себя. – Или вдруг он в яму какую упал... Или в колодец... Мало ли, куда его занесло, может, он и впрямь сейчас в колодце!.. Ну нет, во второй раз он бы уже туда не побежал. Он точно должен быть где-то в этом лесу... Или под ним... А что, если на него вдруг упало дерево? Или раздавил в лепёшку камень? Или... или... Курик устал терпеть такие предположения. Ну что за глупости, ей богу! Не может такого быть! От злости он со всей силы хлестанул себя ладонью по щеке, дабы перенаправить свои мысли в нужное русло. – Прекрати! – прорычал он вслух. – Хватит придумывать всякий бред! Рассуждай логически... Сделав глубокий вдох, а затем шумно выдохнув, рогалик изо всех сил постарался настроиться на серьёзный лад. – А ведь Кнайф пропал примерно также, как и Ё, совершенно бесследно... – вновь начал рассуждать Курасан у себя в голове. – Что, если эти случаи как-то взаимосвязаны? Вполне возможно, что к их исчезновению причастна одна и та же личность... Только вот кто бы это мог быть? Маньяк у нас завёлся, что ли?.. А ведь Инвалид частично похож на Ёшку характером. Они оба тихие, стеснительные, просто эта робость по-разному выражается. Или, может... Может это просто очередная задумка Краткого? Ну, новое испытание, к примеру? Или он просто решил над нами поиздеваться... Что ж, этот вариант из виду тоже упускать не стоит. Он ведь вполне возможен, учитывая садистские наклонности этой малиновой заразы... "Лучшая буква русского алфавита", тоже мне, нашёлся тут... Да будь ты проклят, урод! Небось всё подстроил специально! Инсценировал он, а страдать должны мы! Уверен, что это был Краткий! Брялок же рассказывала про то, как он Ё до белого каления доводит. Что же ему мешает над другими таким образом потешаться... Да уж, Брялок была права, как никогда! Во всём виноват этот гадкий, мерзотный хост, который насильно сюда нас затащил... И почему я к её догадкам тогда скептически отнёсся?.. Может, прислушался бы, и Кнайф на месте бы остался... Подобные думы всё больше одолевали Курасана. С каждой минутой он всё сильнее убеждался в том, что в обоих пропажах виноват никто иной, как И Краткий. Совершено ли было похищение с целью какой-то выгоды или просто забавы ради – неизвестно. И неясно, что с ребятами сейчас. Может, их уж и вовсе нет в живых... Тогда тем более нужно подтвердить их смерть. Найти тела, рассказать остальным обджектам, вместе сделать могилку беднягам... А если они ещё живы, то нужно немедленно их спасти от Краткого! Как можно скорее! Каждая секунда драгоценна. Нельзя задерживаться ни на мгновение...       Булочка начал всматриваться в каждое растение, что попадалось ему на пути, и во многих из них он узнавал до боли знакомые очертания одиннадцатой буквы алфавита. Вот, к примеру, лежит на земле поваленная сосенка, а через мгновение она уже становится умело замаскировавшимся малиновым садистом, который так и жаждит заполучить свою третью жертву. От таких бурных фантазий внутри Курасана бурлящий гнев перемешивался с щемящим страхом. Хотелось схватить первую попавшуюся палку и, преодолев собственный испуг, наброситься на хоста, воскликнув: "Прочь с дороги, Краткий! Я тебя не боюсь!". Но в глубине души паренёк понимал, что никакого Краткого здесь нет и в помине, а деревце – лишь невинная, погибшая при случайных обстоятельствах сосна... – Может, у меня галлюцинации уже пошли на нервной почве? – в какой-то момент шёпотом спросил себя обджект. – Всё же больше суток не спать – и не такое привидится... Хотя возможно, что это тоже какие-то уловки Краткого! Что, если он как-то проникает в мой разум... с помощью магии! У него же есть волшебная палочка! Вполне вероятно, что он вторгается в моё сознание!.. Ладно, это уже точно бред какой-то. Не всесильный же он, как ни крути. Но что, если он сделал что-то с Кнайфом? Вдруг он его убил? Вдруг ещё что?.. Господи, только не это! Что угодно, только не это!.. Где же Кнайф?.. Это всё моя вина! Он потерялся из-за меня! И кто тут ещё отброс, кто инвалид... Все случилось по моей глупости. Будь я хоть чуточку умнее и добрее, ничего бы не произошло... Ох, Господи, лишь бы Кнайф был жив!.. Пожалуйста, пусть он будет жив, пусть с ним всё будет хорошо! Я больше ни разу его не обзову и не ударю, никогда впредь не стану его унижать! Только пожалуйста, пусть он найдётся... пусть он будет жив... Я что угодно сделаю, что угодно отдам, просто пусть он будет жив...       Теперь Курасан в туманных фигурах деревьев видел уже не лучшую букву русского алфавита, а своего верного приятеля ножика. Казалось, вот он, этот остроголовый придурок, за деревом спрятался и смеётся над ничего не понимающей булкой. И всё с ним хорошо, никуда он не пропадал, а всего лишь решил поиграть с другом в прятки. Он тут, просто выжидает нужный момент, чтоб эффектно выскочить из-за угла... С одной стороны, Курику хотелось выкрикнуть имя ножа, позвать его к себе. Но с другой, он боялся, что на зов этот отзовётся не тот, к кому он был обращён, а какой-нибудь Краткий. А может, что ещё страшнее, никто не отзовётся вообще. Никак, ни коим образом. Лишь эхо раздастся оглушительным гулом над лесом, однако ответом ему будет одна только гробовая тишина...       Курасан не сдавался и продолжал искать и всматриваться, несмотря на то что с каждой минутой надежда всё угасала. Казалось, шансов уже нет, всё потеряно, все возможности упущены, а бедный рогалик плутает здесь только потому, что другого выхода нет. Он словно мотылёк, летящий к пламени свечи – бежит к ложной надежде, к самообману, и ничего не понимая, копает себе же могилу. Но взять и бросить поиски парень не мог – начатое нужно доводить до конца. Да и потом, поздно уже было отступать. Он ведь прошёл такой длинный опасный путь, неужели все старания были напрасны?..       Но неожиданно во мгле показался какой-то очень знакомый силуэт. Силуэт, который ни с чем иным не спутаешь. Курасан поначалу не мог поверить в увиденное. Он пытался заверить себя, что это очередная галлюцинация, тёр глаза руками, однако это не помогало. Некто был всё на том же месте... Вернее, он не исчезал, а медленно продвигался вперёд, создавая при этом ещё уловимый шум шагов. Вот деревянная рукоять, вот широкое острое лезвие... можно даже шрамы при желании разглядеть. Сомнений быть не могло – там, вдалеке, шёл никто иной, как Кнайф. – Это что, в самом деле он?! – мысленно воскликнул Кура. – Хвала небесам, он живой!.. Что ж, радует, что он хотя бы может идти. И как он так, всю ночь ходил, что ли?.. Надо позвать его к себе, чтоб он обратил внимание на меня!.. Хотя нет, он наверняка обижен и не хочет меня видеть. Нельзя быть резким, действовать надо осторожнее!.. Недолго подумав над тем, как лучше будет поступить, Курасан принял решение подбежать к ножу со спины. Он уже было занёс ногу в воздухе, смело и неаккуратно опустил её на землю... и еле удержался, чтобы не взвыть от боли на всю округу! Израненные после ночных походов пятки давали о себе знать. А это могло означать лишь то, что быстро достигнуть Кнайфа не получится. – Вот зараза-то! – ругался Курик про себя. – Далеко утопал, гад... Ну ничего, я всё равно до него доберусь. Подкараулю в нужном месте и доберусь! Устроим мальчику засаду!       Довольный своим хитрым решением, Курасан тихонько и незаметно покрался за своей "жертвой". Ему не хотелось кричать что-то ножу издалека: это могло бы его вспугнуть, и тогда он бы уже точно убежал насовсем. Такой исход, разумеется, круассана не устраивал. Самым лучшим и комфортным для обеих сторон выходом из положения он посчитал спокойные переговоры, без дерзости и угроз. Теперь итоговый план Курика был таков: он загонит Кнайфа в какой-нибудь уголок, откуда он попросту не сможет сбежать, там они всё разъяснят, попросят друг у друга прощения и всё уладят. Должно получиться, так ведь?..       Рогалик с особой старательностью обходил любую сухую веточку, которая могла бы выдать его присутствие. Так осторожно он, наверное, не ходил ещё ни разу в своей жизни! Курасан внимательно смотрел себе под ноги, в попытках ни за что не зацепиться. И, честно сказать, попытки эти были довольно-таки удачными. Кнайфи даже не оборачивался в его сторону, а просто шёл вперёд, словно позабыв обо всём. – Интересно, о чём он сейчас думает? – задумчиво задал вопрос Кура. Про себя, конечно: он бы не рискнул сказать что-либо вслух в такой ответственный момент. Что сказать про самого Курасана, он периодически задумывался, куда в конечном итоге приведёт его Кнайф. Знает ли он дорогу или просто несётся наугад? Неизвестно... Хотя, возможно, неведение это продлится недолго.       Сие шествие продолжалось ещё около двадцати минут. За это время Курасан сотню тысяч раз успел возненавидеть и проклясть себя и всё своё семейство. Он уже думал, что никуда их дорога не приведёт, и нужно было действовать по первому варианту, проигнорировав боль. Однако каково же было его удивление, когда где-то вдалеке, скозь деревянные столбы показался... просвет?..

* * *

      Кнайф уверенно и быстро шагал вперёд по впервые представшей взору лесной дорожке. Не было разницы в том, что может случиться в следующее же мгновение. Ножа перестало волновать что-либо, кроме собственных сиюминутных желаний и интересов. Он начал искренне считать, что жить нужно сегодняшним днём, а о последствиях задумываться лишь в последнюю очередь. Как же долго пряталась от него эта жизненная истина! Такая простая и понятная, но почему-то недосягаемая! И почему он не понял её раньше?       Шёл обджект наугад, куда глаза глядят. Собственно, почему бы и нет? Ведь это теперь его дом, его владения. Весь этот бескрайний таёжный простор принадлежит только ему! Ему и никому другому! Он здесь хозяин, остальные ничтожны...       С головой погрузившись в подобные мысли, Кнайф не заметил, что где-то за спиной раздалось странное шуршание, порой сопровождавшееся хрустом и приглушенными стонами. Нет, ножик не то, чтобы не предавал этим звукам значение, он всего-навсего в упор их не слышал! И, откровенно говоря, не хотел слышать. Ведь Кнайфи был абсолютно уверен, что он здесь один. Он – король! Никто ему не указ! Так что даже если за ним кто-то в самом деле следовал, то ему стоило бы дрожать от страха, потому что ни одна живая душа не в силах будет помочь этому несчастному! Поэтому сомнений в том, что всё идёт по плану, у "деревянного овоща" не было.       Кнайф долго гулял по туманным просторам. Сосны, чьи верхушки поглотили небеса, росли нескончаемым потоком. Казалось, это никогда не прекратится. Однако не может же чаща быть настолько однообразной, в самом деле! В какой-то момент деревья внезапно поредели. Ножик не сразу понял, что это значит. Лишь спустя пару минут до него дошло, что вышел на некую... поляну. Нет, вовсе не на ту, где обычно собираются его друзья-обджекты. Это была совершенно новая, никем ранее не изведанная поляна! Просвет среди леса, иными словами.       Кнайфи робко – уверенности внутри него отчего-то резко поубавилось – вышел из "хвойного лабиринта" на новое, доселе неизвестное ему место. Это была небольшая прогалина, покрытая высокой травой. Местами на ней росли различные кусты: порой совсем низкие и едва заметные, а иногда и густые и раскидистые, способные скрыть внутри себя любого обджекта или даже хоста. Вдалеке, практически над землёй, виднелись и могучие сосновые верхушки. И в испарении эта картина выглядела ещё более завораживающе, чем если б это было в ясный солнечный день. Дикая природа! Неотразимая и величественная...       Чтобы вдоволь насладиться всей этой красотой, впитать всю прелесть сегодняшнего дня, ножик вышел на самую середину поляны. Ему хотелось разглядеть оттуда этот пейзаж получше. Он шёл, вдыхая воздух полной грудью, и, озираясь по сторонам, лишь сильнее погружался в свои мысли. Как же здесь свежо! Тут влажно, но влага эта вовсе не противна, а скорее наоборот, служит дополнением ко всеобщим прекрасам. Эта атмосфера... Кнайф давно не ощущал ничего даже отдалённо похожего! Он словно возвратился в прошлое. Вернулся домой... Эта прогулка пробудила в нём чувства, мирно спавшие в глубинах подсознания. Он запомнит её навсегда.       Совсем ничего не предвещало беды и не вызывало ни малейших подозрений.       Как вдруг... – Инвалид ты кухонный, чтоб тебя! Куда так рванул-то?! – раздался недовольный крик прямо за спиной ножа. Причём кричал эти слова чересчур знакомый голос... Голос, который Кнайф узнал бы из тысячи. Голос Курасана.       Ножика тотчас же переклинило. Ощущение было такое, будто его ударили чем-то тяжёлым по голове. Все те забавы и радости, вся та напыщенная уверенность... в один миг все рухнуло.       Время замерло. Даже не неприятно-медленно тянулось, оно просто замерло. Казалось, ребята стояли молча посреди поляны целую вечность. Холод пробирал их изнутри. Открытый воздух неприятно гложил, чувствовался, как никогда прежде. Сердца обоих обджектов сжались в тревожном ожидании.       Наконец Кнайф решился нарушить это молчание. – Ты чего пришёл? – спросил он тихо, но в то же время с какой-то угрозой в голосе. Безо всякого дружелюбного настроя.       Курик опешил от такой реакции. Он-то, наверное, думал, что друг обрадуется его визиту и радушно встретит, сжав в крепких объятиях! Ведь так должна проходить встреча со своим заклятым врагом?.. Однако же, рогалик ждал менее агрессивного ответа. – К тебе пришёл... – уже не так бодро, как при появлении, произнёс он. – Ах, ко мне пришёл?! – вдруг вспылил Кнайф, повысив голос. Он наконец-то обернулся в сторону обидчика, дабы посмотреть ему в глаза. Но смерив того взглядом, внутри что-то ёкнуло: видок у Курасана был, мягко говоря, жалкий. Стоял Кура зажато, держась из последних сил, чтобы не свалиться навзничь на землю-матушку. Всё тело его было в каких-то ранах, а в глазах угасала последняя надежда, уступая место противной грусти и безнадёге. Тут же, однако, "овощ" вспомнил все обиды, нанесённые ему тем самым существом, что сейчас стоит прямо напротив него и словно умоляет о прощении. Жалость как рукой сняло. – К тебе, к тебе. К кому ж ещё... – смущённо отвёл взор куда-то в сторону круассан. Он уловил всё то, что испытал при виде него Кнайфи, и совесть с новой силой начала его одолевать. – Ну и зачем я тебе нужен? – по-злобному громко вскричал "отброс". – Зачем? Нужно что-то от меня?! Вещь какая-то? Открою тебе секрет, нет у меня ничего! Вообще ничего! Так зачем же я тебе понадобился? Зачем ты пожаловал сюда, безмозглая идиотина? – Зачем, спрашиваешь?! – возмущённо воскликнул в ответ "гость". Терпение у него тоже не резиновое, выносить такое отношение к себе он не намерен. – Потому что волновался за тебя, дубина стоеросовая! Тебя, на секундочку, больше суток не было! Понимаешь, как я за тебя переволновался? Вот кто тебя просил убегать так далеко? Если бы я знал, что ты уйдёшь так надолго, я б, может, и не стал говорить тебе ничего!!! Где ты был всё это время, а?! В лесу, что ли?! И чем же ты тут занимался?       Кнайф расплылся в самодовольной ухмылке. Ему безумно льстил факт осознания того, что Курасана действительно терзала совесть за свой мерзкий поступок. – Наслаждался твоим отсутствием! – также громко, но уже без явного раздражения ответил "инвалид". Курик просто вскипел от такого дерзкого заявления: – Ты понимаешь, что ты нас всех извёл?! Что и я, и Брялок, и все остальные ребята очень за тебя переживали! А тебе... тебе это будто совсем безразлично! А я ведь знаю, что небезразлично, знаю, что ты вовсе не эгоист!.. Просто ты мне назло не хочешь это показать!       Ножик в ответ как-то странно хмыкнул. – Надо же, какой ты умный... – с ноткой иронии проговорил он. Услышав, что тон собеседника стал поспокойней, желание Куры вопить на всю округу резко улетучилось. – Ага, умный... – сбавив пыл, выдохнул рогалик. – А ты остришь всё...       После они некоторое время простояли в тишине, по ощущениям, лет эдак сто. Пускай на деле это и были считанные мгновения. Но мгновения эти лишь нагнетали и без того напряжённую обстановку. Молчание снова прервал Кнайф: – Вот скажи... – более-менее нейтральным, спокойным голосом обратился он к Курасану, – Ты вправду за меня переживал? – Вправду, вправду... – рявкнул тот, как бы говоря, что спрашивают очевидные вещи. – Неужели, я смог хоть чего-то добиться?.. – издевательски протянул ножик. – Да уж, добился ты... – усмехнулся Курасан. – Знатно нам нервы потрепал... – Ой-ой-ой, а из-за кого это всё произошло? – не унимался отброс кухни. – Да прекрати ты, прекрати! – чуть повысив интонацию, замахал руками его давний враг. – Знаю, что во всём виноват я. – Хорошо-хорошо, повелитель, прекращаю. – коротко засмеялся Кнайф, поставив очередную точку в разговоре. И снова это молчание, снова эта гнетущая тишина...       На сей раз первым заговорил хлебобулочный самоотверженец. – Ну чего... мир?.. – застенчиво искал он нужные слова. Как же трудно их порой произнести! Как же тяжело выразить то, что шепчет тебе подсознание... Кнайф вдруг замялся. Поначалу он хотел ответить, мол, "да, конечно, зачем нам эта вражда?", но события вчерашнего дня вновь всплыли в голове. А за ними и череда других обид... С чего это он должен прощать Курасана? – Знаю я твой "мир". – грубо отрезал нож, породив тем самым новую порцию негодований. Теперь уже скорее специально, чтобы позлить ненавистную булку. – То есть, ты не хочешь закончить нашу нелепую вражду?! – выпал в осадок Курик. Наивный, уже было понадеялся всё уладить... – Может, и хочу, но прекрасно понимаю, что мир с тобой возможен только на словах. – с наигранной задумчивостью начал свою речь Кнайфи. – Ты же первый начал эту войну, сам не хотел её прекращать. А я тебе не раз предлагал это сделать. Но ты остался неприклонен. Ты лишь подкидывал новые поводы, чтобы тебя ненавидеть. Верно ты подметил, что вражда нелепая. Так в чём же состоит смысл такого перемирия? Если через неделю всё опять вернётся на круги своя?.. – Да не вернётся же! Не вернётся! – не сумев сдержать порыв злости, завопил Курасан. – Я тебе навсегда предлагаю! Навсегда! – А ты меня не перебивай. – также невозмутимо продолжал нож. – Ты всегда кормил меня одними и теми же обещаниями. Говорил, мол, "так не будет, так больше точно не будет, это последний раз"... Но сдерживал ли ты хоть однажды своё слово? Нет! Всё повторялось. День за днём, одно и то же... А ведь мы ещё когда-то дружили с тобой, помнишь? Вот и я помню! И это был незабываемый опыт! Такой тряпкой я себя ещё никогда не чувствовал!.. – Да прости ты меня! – закричал Курик. – Прости меня, это ведь так давно было... – Было давно, а ты нисколько не изменился! – прибавил громкость Кнайф. – Ведёшь себя в точности также! – Да это потому, что враждуем мы с тобой! А помиримся – я не буду так вести... – голосок булочки заметно дрогнул. Ощущение собственной никчёмности накатило ещё одной волной. – Знаю, было, проходили... – пуще прежнего усмехался "отброс". – И после такого я ещё должен тебя прощать? – Но я правда сожалею о содеянном. – сбавил тон Курасан в попытке уговорить ножичка простить его. – Я давно хотел помириться с тобой, но ты был таким... упрямым, что ли? А гордость мне не позволяла сделать первый шаг. Сейчас я понимаю, как это глупо с моей стороны. Я дурак, Кнайфи. Я раскаиваюсь. Ради этого я и притопал сюда. Я искалечил себе все ноги по пути. Я бродил здесь в полном одиночестве ещё с вечера, искал тебя, и наконец нашёл. Я надеялся искупить свою вину. Я больше не обижу тебя. Прости меня. – Долго, ты, конечно, тут проторчал, не поспоришь. – начал свой очередной монолог "инвалид". – Но не легче ли было сразу отдавать отчёт своим действиям? Ты задумался о своих поступках? Мне что-то слабо в это верится. Но если ты меня не обманываешь – молодец, горжусь тобой, ты сделал хоть какие-то выводы! Надеюсь, пойдёт на пользу. Настрадался в лесу за ночь? Прекрасно! Тебе удалось ощутить то, что мучило меня годами! Может, научишься думать об остальных. Знаешь, я не уверен, что смогу простить тебя. Я ведь чего только не натерпелся! Тебе придётся пройти через настоящую агонию, чтобы я извинил тебе все твои грехи. К слову, бить ты больно умеешь. Но кулаками махать – твоя единственная способность. А я... я тоже драться неплохо умею. Вот так и получился тот инцидент... Ну, зато, справедливости ради, стоит заметить, что тебе хотя бы стыдно бывает! А им, этим нашим "товарищам"... Им фиолетово! Та же Брялок, вроде вся из себя такая добрая, заботится обо всех, с Ё этим хрен знает что замутила... А на деле грош цена её поддержке! Пусть бегает за своей фиалочкой, скатертью дорога! Только вот Ёшенька наш – сторонник Краткого, и забывать об этом не стоит. Он лишь пляшет под его дудку, сам ничего не делает. А Краткий этот скотина ещё та! Как он над всеми только не издевался... а надо мной в особенности! С чего это вдруг он меня возненавидел-то? Чем я ему насолить успел? Пошёл он в баню со своим дружком! И пусть Брялка с собой ещё прихватят! Вот компания будет!.. – Стой... – вдруг ни с того ни с сего шепотом прервал гневную тираду Курасан. – Ты тоже это слышишь?.. – Чего это я услышать должен? – спросил Кнайф, подумав, что его разыгрывают или просто-напросто пытаются заткнуть. Но он всё же затих и, навострив уши, стал вслушиваться в шорохи леса.       И вдруг он услышал какие-то странные звуки, доносившиеся из густого куста, росшего в десятке метров от ребят. Звуки эти были громкими, и в то же время прирывистыми, жалобными, словно взывающими к защите. Отчётливо слышался чей-то голос, но разобрать, кому он принадлежал, не представлялось возможным. Однако кое-что ножу понять удалось: там, в кустах, кто-то плакал навзрыд...