Нечто общее

Фредерик мог пропустить встречу клуба мыслителей только по двум причинам: если его не было в городе или если он был тяжело болен. С утра вернулась миссис Таббс, и он чувствовал себя немного неловко в доме, где она решила дать бой пыли и грязным вещам. Миссис Таббс справлялась с потерей хозяйки ударным трудом: она мыла, выбивала, тёрла, вытряхивала, проветривала. В прачечной уже полдня безостановочно шумела машинка, на кухне жужжал комбайн, а сама миссис Таббс методично обходила все комнаты с огромным пылесосом и влажной тряпкой. Поэтому мистер Хоффман, завязывая галстук, искренне ждал встречу в доме Герхарда Баумгартена, председателя их клуба: возможно, там у него получится думать о чём-то кроме своего горя. Перед выходом он положил в портфель заметки, написанные в процессе чтения труда Жака Лакана «Работы Фрейда по технике психоанализа» — сегодняшняя встреча была посвящена именно этому. Вчерашний обед с мистером Эдвардсом помог ему справиться с отупением, охватившем его после смерти Элизабет, и сейчас Фредерик чувствовал себя вполне готовым к дискуссии. Подъезжая к дому Баумгартена, он сразу заметил среди других автомобилей пыльный Пежо, и ему не требовалось ни секунды, чтобы узнать в нем «транспортное средство» (по иному и выразиться было нельзя) лейтенанта Коломбо. Сам Коломбо стоял около своего автомобиля и беседовал с доктором Мартином Ньюэллом — известным в узких кругах психоаналитиком и основным оппонентом мистера Хоффмана в дискуссиях. Спор для доктора Ньюэлла был некоторой разновидностью спорта, и, азарта ради, он мог сменить с десяток мнений, чтобы запутать и дезориентировать собеседника. — Мистер Хофманн! — Лейтенант слегка поклонился доктору Ньюэллу, и поднимая руку в приветствии, поспешил к Фредерику. — Я боялся, что вы сегодня не приедете. — Я не мог пропустить встречу, посвященную Лакану. — мистер Хоффман пожал руку Коломбо. — У вас есть какие-то новости о смерти Элизабет? Или вы решили узнать о моём досуге? — О да, мистер Хоффман, у меня есть результаты вскрытия. Простите меня, я забыл вам сказать вчера, но вы же понимаете… — Да, я был готов к этому. — Фредерик достал из кармана портсигар и зажигалку. Закурив, он продолжил: — Я не очень хорошо осведомлен, что происходит с телом, после того как его увозят в сопровождении полиции, но понимаю, что всё, что бы вы ни сделали, прояснит то, как случилось это… несчастье. — И мы узнали. Обследование тела показало, что миссис Хоффман незадолго до смерти приняла несколько таблеток снотворного, и именно того, что стояло на её тумбочке: отпечатки на банке принадлежат ей. Но это странно — она их не проглотила. Можно было бы предположить, что она просто решила спуститься вниз, чтобы запить их, но зачем? В спальне был кувшин с водой, а ещё она могла бы зайти в ванную. И это не дает мне покоя. Ещё сержант Томпсон — он осматривал спальню покойной первым, обратил внимание на следы на ковре. Вероятно, в комнате был кто-то, кто зашел с заднего двора, и этот кто-то был мужчиной. — Во время речи полицейский достал сигару, снял с неё обертку, прикусил и стал что-то искать в карманах. — Можно попросить вашу зажигалку? Фредерик молча зажег огонь. Коломбо прикурил, выпустил несколько клубов дыма и заговорил снова: — Так вот, о чём это я? Ах, да. Следы на ковре: они были довольно большого размера, и в ворсе ковра остались немного земли и несколько травинок. Ещё такие же следы мы нашли на лестнице. Но, что удивительно, ни на одном замке не было следов взлома, как не было их на окнах. Так что вашу жену убил кто-то, у кого был ключ от вашего дома. — Не понимаю. — мистер Хоффман едва разжал челюсти, чтобы хоть как-то отреагировать на слова полицейского. — Ни я, ни Элизабет — я уверен в этом — не давали ключей никому. Единственным человеком, кто мог как-то зайти в дом со своими ключами, была и является миссис Таббс, которая до сегодняшнего утра… — Да, именно! — лейтенант стал рыться в карманах. — Да где же он… А, вот он, блокнот, здесь у меня все записано. Миссис Дороти Таббс действительно прилетела сегодняшним рейсом, который приземлился в 9:14 — мы уточнили это в аэропорту. Поэтому она точно вне подозрений, да и эти следы. И не думаю, что у неё были какие-то личные мотивы. — И если в спальне Элизабет был мужчина, то тогда вы предполагаете, что это мог быть я? — Выходит, что так. Но я так не думаю. — Коломбо положил ему руку на предплечье: мистер Хоффман все так же держал её согнутой, сжимая зажигалку. Этот жест должен был быть успокаивающим, но Фредерик почувствовал себя только хуже. — Вы очень честный человек, я вам верю. Я вчера встречался с мистером Эдвардсом, он подтвердил многое из сказанного вами. Я не знал, что вы и миссис Хоффман были с ним так близки. Он ведь вам почти как отец? — Да, это так. — Фредерик попытался отступить от лейтенанта на пару шагов (три фута, не меньше!), но Коломбо держал его крепко. И улыбался немного виновато, будто ему было неловко оттого, что он сообщил мистеру Хоффману такие подробности о смерти миссис Хоффман. Откашлявшись и вернув своему голосу твердость, Фредерик продолжил: — Может, вы помните авиакатастрофу в мае пятьдесят четвертого года? Рейс Лос-Анджелес – Атланта. Ни одного выжившего. Мой отец с женой — как и родители Элизабет, летели в Атланту на переговоры с одной компанией, производящей высококачественную сталь. Это был практически решенный вопрос, и на этой встрече должен был быть подписан контракт о поставках. — Я помню… — лейтенант отпустил руку мистера Хоффмана, чтобы почесать затылок, и Фредерик наконец смог отойти на нужное расстояние. — Ужасная трагедия. Это ведь та, где неисправность в шасси самолета привела к тому, что лайнер взорвался при посадке. Конечно, такое сложно забыть. Я надеюсь, что вы простите меня за то, что я потревожил эти воспоминания. — Всё в порядке, мы отгоревали своё — и в этом, конечно, есть немалая заслуга мистера Эдвардса. Он с нашими отцами стоял у истоков CHECK Industry, как и мистер Купер, как и мистер Кинг. Ведь именно поэтому компания так называется — по первым буквам фамилий. Корал, Хоффман, Эдвардс, Купер, Кинг. — Да, это очень изящное решение. — докурив сигару, Коломбо достал следующую. — Могу я снова?.. Мистер Хоффман подождал, пока полицейский прикурит от протянутой зажигалки, затем закурил сам. Сигарета не имела никакого вкуса, дым наполнял рот горечью. Но курить — это было хоть какое-то действие, и благодаря ему Фредерик мог не чувствовать себя таким же каменным, как скульптура льва у входа в дом Баумгартена. — Но ведь мистер Эдвардс был близок только с вами и вашей женой, так ведь? Но не с младшей сестрой вашей жены? — спросил Коломбо, снова совершая несколько шагов вперед. Это напоминало самую медленную в мире игру в пятнашки. Мистер Хоффман все время старался держаться своей дистанции, но собеседник неуклонно сокращал расстояние между ними. За все время их разговора лейтенант ни разу не отводил взгляда от лица Фредерика больше, чем на десять секунд, смотря на него внимательно и слегка сочувственно, незаметно наклоняя голову то вправо, то влево. Лохматя свои волосы в задумчивости, слегка пожимая плечами, засовывая руки в карманы и вынимая их. — Нет, не с Кэтрин. — Фредерик снова шагнул назад и уперся спиной в свой Форд. Теперь для того, чтобы соблюсти то расстояние, на котором ему было необходимо общаться, он должен был как-то обойти Коломбо, что не представлялось возможным, не отстранив его. — Мистер Корал разорвал отношения со своей младшей дочерью и изменил завещание относительно неё, когда она бросила университет и вышла замуж за Поттса. — Вот оно как. И сёстры больше не общались? — лейтенант снова приблизился и окутал мистера Хоффмана сигарным дымом. Он был так близко, что Фредерик мог рассмотреть каждую ниточку на потёртом вороте светлого плаща. Растянутая прорезь для пуговицы у самого горла. Небольшое прожжённое пятнышко на левом лацкане. — Почти двадцать лет. Но около двух месяцев назад Кэтрин позвонила и предложила примирение. С тех пор раз или два в неделю она приезжала к нам. Они вместе занимались садом, рассматривали старые снимки, пили вино. Кажется, Элизабет была этому рада. Но кто был рад еще больше — миссис Таббс. Я уверен, что она ни на день не забывала то время, когда в доме жили обе сестры. Фредерик говорил это, стараясь направлять глаза чуть поверх головы Коломбо. Взгляд лейтенанта было сложно выносить, особенно после всех тех зароков, которые дал себе мистер Хоффман шесть недель назад. — А вы не знаете, где она живёт? — полицейский чуть отодвинулся, и Фредерик смог вздохнуть глубже. — Я должен поговорить с ней, может, она знает, кто мог желать смерти вашей жене. — Сожалею, лейтенант. — мистер Хоффман поправил галстук и сделал шаг в сторону. — Наверняка её номер есть в записной книжке Элизабет, и я думаю, что вы или кто-то из ваших сослуживцев записали его. А теперь прошу меня простить, я опаздываю на встречу. — Спасибо, мистер Хоффман, я обязательно посмотрю. Всего хорошего. — Коломбо улыбнулся, и с легким поклоном протянул руку. Фредерик улыбнулся ему в ответ, попрощался и направился к дому. — Мистер Хоффман! — Да, лейтенант? — Фредерик обернулся. — Есть ещё одна вещь: кажется, в тот вечер ваша жена в пятый раз за историю вашего брака хотела почитать. Это должны были быть «Кентерберийские рассказы» — именно их подпирала статуэтка льва на полке. Скорее всего, она передумала брать книгу, но не поставила статуэтку так, чтобы «Кентерберийские рассказы» стояли ровно. Я бы не обратил на это внимания, но поскольку ваша горничная несколько дней была в отъезде, на полке скопилась пыль, и видно, что статуэтка была сдвинута и чиста от пыли. И это не даёт мне покоя. До свидания, мистер Хоффман.