Че по чем

Альбина четко решила, что с Дементьевым ей следует поговорить. Ночь спала беспокойно, сна не было, а на душе было не лучше, чем физически после битья груши в зале. Осознание приходило очень и очень медленно. Тим сказал, что звонка ждать из морга не стоит, о нем позаботятся, что ещё сильнее разбирало. Не надолго же ее хватило, а сколько павлинилась о собственном терпении… Плохим оправданием было то, что ее подкосило происходящее. — Привет, впустишь? — поинтересовалась с усмешкой Альбина, и рот изогнулся в неприятной ухмылке. В руках не было ничего даже к чаю и о визите не предупреждала. Надеялась, что ей не откроют. Дементьев, впрочем, безучастно взмахнул рукой в сторону кухни молча, выпуская дым изо рта. Кинул окурок в пепельницу, которую она дарила ему на день рождения. Хотя он никогда не курил в квартире, сетовал все на то, что мебель провоняет и одежда. Слава ушёл накинуть футболку. Сама же Родионова поставила тяжелый чайник на плиту. Опёрлась на стол и подпрыгнула, забыв, что он разложен и, если на него присесть, складывается. Не самое лучшее время для визитов, а если и время, то с пивом из палатки на станции, где добрая и равнодушная к чужим проблемам тетя Света продаёт не только после одиннадцати, и не только малолеткам. Губы лишь красит, в зеркало смотря, розовой помадой, которую сжирает, пока ест MilkyWay. А на коленях журнал женский со статьей: «Семь способов вдохнуть в ваши отношения новую жизнь». Альбина не часто бывала у него дома, всего пару раз, кажется. Думает, что для дружбы какой-то маленький срок, который можно пересчитать по пальцам. Она окидывает взглядом завядшие цветы на окне, стоящие в банках из-под дешевого кофе и разрезанных пакетах молока, грязную посуду в раковине и полупустую бутылку водки под столом. Открытую банку пива «Хамовники» на столе. Вечеринка идёт полным ходом. Только что-то аромата нефтедолларов Альбина не чует. Он не делился своими потаёнными мыслями, насколько бы не был силён угар. Альбина слишком много видела и знала. Огребалась за это регулярно. И ловила себя на мысли, что почему-то продолжала молчать. Когда есть намеки на лихие темы для разговоров - молчать и не спрашивать. Не считала не своим делом, но было неудобно. Чужие проблемы - чужими проблемами, если они у близких людей, то они автоматом становятся общими. Просто ими не делятся, а если не делятся... То зачем спрашивать? Каждый из их компании достаточно молчал о себе, но при этом, это совсем не мешало их отношениям. Даже несмотря на то, что она или кто-то из них знал, возможно, абсолютно чужих им людей и дорожил тем, чего по факту нет. Забавно, зная все, не знать ничего. Альбина думала, что это не дружба уже совершенно. При этом оказалась крайней, когда Слава сказал, что она изменилась. В полной тишине находиться было непривычно. У самой всегда были шум, возня, телек, разговоры, перекрики из комнат. Здесь же ни помех, ни радио, ни даже пьяных криков с улицы, которые бы не стали новостью, у Славы был очень буйный район. Известный лишь тем, что здесь через дом пьянь дохла под забором через день. И сожжением друг другу дверей, бросками коктейлей Молотова, гранаты в окна, это было в порядке вещей, не ново. Тем и известен. Хотя, ничего и никого криминального, просто загнивающее Подмосковье, которое пытается жить по законам столицы, и у него неплохо получается. Где-то даже оно перегибает и обгоняет. Слава был… Всегда последовательным. Непредсказуемым, но последовательным в своих действиях. Спокойным, но неравнодушным. Альбине было неуютно. — А мать как, че? Где? — Отходит, — на вежливость Дементьев ответил угрюмостью, будто Родионова не знает о том, что его мать пьёт. Некоторые мысли, как раковая опухоль, сжирают с самого естества. — В той комнате, спит сейчас. Ты зачем, давай сразу? Не люблю этого всего. — Да мне реально было интересно, — разочарованно вздохнула Альбина, опуская взгляд. Но это не чувство стыда, в опущенных глазах смешок. —Поговорить хотела, ты мне звонил. — Ошибся, — надменно произнёс Слава под улыбку девушки. — Пять раз вусмерть пьяный? — Валяй давай тему. Водку будешь? — Слав, давай и ты не будешь, с тебя на сегодня уже хорош, башку не соберёшь воедино потом. — Это будет потом, — отозвался с нотой нерадивой легкомысленности мужчина. Родионова качнула головой. Допился до принципа, что все бы ей вразрез, а лицом был не розовее желтой стены. — Сколько ты пьёшь уже? — Да какая разница, все в порядке, я соображаю. Не надо морали только читать, — огрызнулся Слава. — Да я и не собиралась, я не ты, — сложила руки на груди девушка, глядя в мутные глаза напротив. — Узнать хотела просто, правда, думаешь, что я могу предать? Знал ли он, что она думать будет? Слишком хорошо знал, чтобы не знать. С каждым ее словом его все больше полнили неуверенность и яд. За чем-то высоким он видел лишь сломленность, а речи и истинное отношение, принимал за ложь, наглую и целеустремлённую до чего-то другого. Больше того, что ему врут, парень, разве что, ненавидел, когда ему недоговаривают и пытаются убедить, что все в порядке. — Я жалею о тех словах, — спустя некоторую паузу сказал Дементьев, скинув сигаретный пепел в пустую банку из-под кукурузы. Мальборо его был слишком сладким, вязал. Парню было зябко. И не от алкоголя. От чужой руки на плече. Он всего лишь хотел тепла, но от этого чужого тепла мёрз. — И тем не менее? — Да. Ты либо делаешь «хорошо», либо делаешь «никак». Тебе пришлось выбрать вариант, в котором было «хорошо» по меркам ситуации, ибо на половине пути Магомет не останавливается. Потому что у него есть цель. А когда есть цель, то средства, дело вторичное. — А как же разделить победу с друзьями? — Предлог, если они к тому времени в живых ещё остались. — Посмотри ты на меня, куда ты смотришь все время! — Альбина встряхнула парня за плечи, на что тот без сопротивления поддался, как мешок с картошкой. — Ты все равно меня осуждаешь! Почему?! — Да. Но и понимаю, что по-другому было нельзя. Предлагаю закрыть эту тему, — равнодушно сказал Дементьев, глядя на девушку снизу вверх. Он бы не смог объяснить чужой поступок личным разочарованием. Не сейчас, когда ещё не перегорело. Да, не его лично, но он бы так никогда не смог. — все дальше - бравада. «Нужен ли тебе хоть кто-то? Кроме себя?» читалось в его словах. Призывом было продолжить, но Родионова нахмурилась, ничего не сказав. — Слава… — послышался томный голос из-за спины. Альбина от косяка спиной не отлипла, даже не обернулась. Она увидела испугавшуюся ее нахождения на кухне, распаренную после душа, рыжую девицу в атласном и пошлом халате грязно-розового цвета. — А, ты тут не скучаешь во всех смыслах, — дёрнула уголком губ Родионова, горячий чай не согрел рук. Девушка вылила его в раковину, уличив отличный предлог, чтобы уйти. — Ну, удачи в продолжении, спасибо за чай. — Аль, погоди, — Родионова видела краем глаза, как Дементьев небрежно отпихнул рукой незадачливую спутницу. Излишне грубо для близких отношений. «Проститутка» мелькнуло в голове. Альбина не видела ничего больше незаконченного разговора, который, вообщем-то, в продолжении и не нуждался. Он не должен ничем был закончиться. Родионова не испытывала ревности или чувства должного, правда, не хотела мешать. Он не должен сейчас оправдываться или извиняться, она ему не девушка, не мать. Максимум, закрыть дверь после ее ухода. Он, вроде, вставил новый шпингалет. Вообще ничего не должен. — Провожать не надо и заставлять даму ждать, кстати, некрасиво. Набери потом, как время будет, если захочешь, — Дементьев хотел что-то сказать, но она скинула его руку со своего плеча, прикрыв дверь. Напоследок даже не махнула рукой. Она шла медленно, неспешно, как человек, которого никто не ждёт. По дороге Родионова купила себе бутылку водки.