Не прячь свои раны

Я убью себя, и мне на это хватит силы Моя музыка больная, в ней призывы к суициду Подростковые проблемы, я король в этой шалаве Я убил в себе ребёнка, запинав его ногами

— Идиот, блять, стой!

***

      Такая реальность была мне не по душе. Если еще пару секунд назад я находился чуть-ли не на вершине экстаза, то сейчас из остекленевших глаз невольно текли слезы. Ноги подкосились, из-за чего удержать равновесие стало настоящим испытанием, а по всему телу прошлась волна жгучей боли, сковавшая быстро бьющееся сердце в ржавые цепи, проедавшие его с необычайной скоростью.       — Антон, все нормально? — поинтересовалась девушка, наскоро напялившая на себя заранее поднятую с пола футболку.       Что ей ответить? Соврать? Нет, так не пойдет. Катя открылась мне, так что ложь будет довольно подлым поступком с моей стороны. Сказать правду? Да я бы с радостью, только вот для начала нужно окончательно осознать ее самому. Каждой клеткой своего бесполезного мозга, разрываемого на части бесконечным потоком деструктивных мыслей.       Давай же, тряпка. Сейчас ты вытрешь слезы и спокойным голосом скажешь...       — Мамы больше нет. — фраза вырвалась из моей груди смешавшись с нервным смешком, отчего казалось, будто сказана она была не шестнадцатилетним абсолютно здоровым мальчиком Антоном, а психопатом шизофреником, проведшим большую часть своей жизни в психиатрической лечебнице. А может там мне и место? Кажется, я потихоньку схожу с ума.       Не могу в это поверить... Не могу в это поверить. Я не могу в это поверить блять. Я остался совсем один...       А как же Оля? А что Оля..? Может хватит убеждать себя, что та авария унесла только жизнь отца? Может хватит врать самому себе?! Ни папы, ни мамы, ни Оли больше нет в живых. Жизнь забрала у меня все самое ценное... Все, чем я дорожил, все, что давало мне стимул двигаться дальше.       — Как нет..? — Катя громко охнула, слегка содрогнувшись. Ее голос вырвал меня из состояния забвения, в которое я, в последнее время, вхожу слишком часто.       — Машина, на которой она ехала в город, разбилась в щепки. — как можно более спокойно проговорил я, кое-как выравнивая сбившееся донельзя холодное дыхание, пропахшее табаком.

***

      Всю следующую неделю я, по понятным причинам, ходил без настроения. Мысли были забиты смертью близкого человека и тем, что мне делать дальше. Как быть?       Несколько раз дом, ставший только моим, посещал Тихонов, сверяя какие-то данные и оформляя документы, благо человек он понимающий и путем недолгих уговоров поддался и согласился урегулировать вопрос с детским домом, позволив мне остаться в родном жилище на самообеспечении.       Только вот правильно ли это? Теперь день изо дня серые стены пожирают меня изнутри, давят на сознание, время от времени напоминая о так резко наступившем одиночестве.       «А есть ли смысл вообще жить дальше?» — пронеслось в голове одним мрачным пятничным утром, спустя ровно семь дней после утраты матери.       Я же могу закончить это буквально за мгновение. Прямо сейчас. А в понедельник в дом приедет полиция из-за того, что Катька с Ромкой поднимут шумиху на фоне моего внезапного исчезновения. Тело найдут. И все. Конец.       — Конец... — еле слышно пробормотал я, стряхивая пепел на заледеневший снежный покров.       Десять часов утра. Стою на морозе босиком лишь в спортивках и той самой футболке с Вольтроном. В правой руке тлеющая сигарета, от которой вот-вот останется один лишь фильтр, а в левой папин табельный «макаров», по счастливой случайности оставленный им на верхней полке сырой кладовки аккурат за пару дней до смертельной поездки.       В голове сейчас столько мыслей, но одновременно с этим сосредоточиться не получается ни на одной из них. Даже как-то не верится, что через десяток минут все ее содержимое выбьет прямиком на снег, окрасив его в темно-бардовый цвет.       — Как жаль, что уже не успею ни с кем попрощаться... — прошептал я, выдыхая последний в моей жизни клуб дыма в морозную природную атмосферу.       А может оно и к лучшему? Будут еще пытаться переубедить меня. Только больнее этим сделаю, а хотя... Кому это вообще надо?       В сознании всплыли улыбающиеся Ромка с Бяшей, хлопающие меня по плечам и оживленно что-то рассказывающие. В моменте затылок Игоря содрогнулся от упавшей на него руки Пятифанова, которого тот, по всей видимости перебил. Затем силуэты друзей растворились во тьме, сменившись Смирновой, протянувшей руки к моей шее, ожидая ответной реакции, дабы провалиться в крепкие объятия... А ведь они все сильно поддерживали меня, особенно последние несколько дней, в которые Катька не отлипала от меня почти ни на секунду, впрочем, как и команда Вольтрона, явно удивленная моей со Смирновой «дружбой». Как же им благодарен...       На лице невольно проступила печальная улыбка.       Погрузив ствол пистолета в волосы в области виска, я нервно сглотнул. Металл уперся в кожу, причиняя небольшой дискомфорт. Ну ничего, скоро его не будет... Как и всех остальных ощущений, всего остального в принципе.

Раз.

Два.

Три.

      — Идиот, блять, стой! — разнесшийся по округе крик заставил мою и без того дрожащую руку дернуться, но было уже слишком поздно. Обмерзшие пальцы инстинктивно сжали металлическую рукоятку, провоцируя щелчок, ради предотвращения которого Ромка и бежал в мою сторону на пределе возможной скорости. Бежал задыхаясь, поскальзываясь, а в последние пару секунд истошно рвя глотку в надежде, что я его все же услышу, обернусь на зов, передумаю...       Снег, промявшийся под весом отцовского табельного, хрустнул в такт оглушающему выстрелу. Где-то вдали послышалось недовольное ворчание потревоженных птиц, лай разбуженных бездомных собак, притаившихся в подворотнях поселковых улиц, и легенький ветерок, что, казалось, прибавил обороты своего посвистывания, поднимая упавшие снежинки обратно в воздух. Эти звуки сливались в самый безумный какофонический оркестр из всех существующих, но один... Один выделялся сильнее прочих. Его не должно там быть... Он резал слух словно единственная фальшиво взятая нота в безупречной игре талантливого музыканта, именуемого природой. Тихий, едва уловимый девичий всхлип...

Все закончится именно так? Точнее, уже закончилось...

Темно, холодно, печально — эти три слова как нельзя кстати описывают состояние, в котором я сейчас пребываю.

Если то, что происходит, вообще можно назвать пребыванием.

Так вот, что чувствуют люди после смерти.

Или я еще жив?

Получается, последние мгновения моего существования в этом мире...

А может я все-таки уже умер?

Не знаю.

И не хочу знать.

Я умру в Североморске Среди гор и снежных стен Я умру в Североморске В клетке бытовых проблем Я умру в Североморске Абстрагировавшись от мира Я умру в Североморске Все забудут моё имя