Ножны

      Санджи никогда не оставит человека голодным. Даже Зоро, который голоден всегда и который жаждет большего, чем просто еды. Санджи знает, что такое голод, — знает отлично, как свои пять пальцев. Он чует его за милю, как запах тухлых моллюсков; то, как Зоро задерживается в дверном проёме кухни, пока Санджи занят готовкой, то, как он ощупывает постепенно заживающие швы на груди и судорожно сглатывает.       — Ты хорошо управляешься с ножом, — хрипло произносит он, наблюдая за тем, как Санджи нарезает лук-шалот.       — Я просто фантастически управляюсь с ножом, — отзывается Санджи, откидывая с глаз мешающую чёлку и не прерывая своего занятия. Потому что еда важна — это непреложная истина. Никто не осознаёт, насколько она важна, до тех пор пока она не заканчивается, — а её отсутствие столь же глубоко и ужасно, как чёртов океан. Санджи прочувствовал это на собственном опыте, — поэтому он понимает и, следовательно, уделяет готовке всё своё внимание.       — Немного поработав, ты смог бы использовать их в бою. Я мог бы... я мог бы обучить тебя, если хочешь.       У Санджи невольно вырывается смешок. Он выкладывает лук-шалот на смазанную маслом сковороду, — тот постепенно размягчается, и помещение наполняется скворчащим шипением и пикантным ароматом.       — Без обид, приятель, но я не думаю, что нуждаюсь в твоих советах касательно способов сражения.       — О, значит, ты полагаешь, что если кто-то нападёт на тебя с мечом, ты сможешь просто отпинать его ногами? — В голосе Зоро звучит сомнение.       — До сих пор это срабатывало, разве нет?       Санджи приступает к грибам и, зная, что Зоро по-прежнему наблюдает за ним, не может не покрасоваться: немного поработав бёдрами и задом, он крутит по ножу в каждой руке, а затем использует оба ножа одновременно, чтобы нарезать грибы на тончайшие маленькие кусочки.       Он слышит — и кожей чувствует, как Зоро подходит к нему сзади.       — Ты думаешь, что ты лучше меня, потому что не пользуешься оружием, — говорит Зоро. Это не вопрос.       Санджи снова смеётся и перекладывает грибы в кастрюлю.       — Я не поэтому думаю, что я лучше тебя.       — Ты не лучше меня.       Улучив момент, Санджи поворачивается лицом к Зоро и подмигивает ему.       — Хочешь поспорить?       — Я... нет! Я пришёл сюда не за этим.       Санджи пожимает плечами. Он тщательно перемешивает рис с липкой смесью грибов и лука-шалота: так, чтобы каждое зернышко полностью покрылось скользким маслом и соком. Нет смысла торопить события.       — Тогда зачем ты пришёл сюда, милый? Уроки кулинарии?       Зоро с шумом втягивает воздух. Санджи прикусывает губу, старательно сдерживая улыбку.       — Я не знаю. — Зоро резко выдыхает через нос, невольно заставляя Санджи подумать о рассерженном драконе — зелёном и поросшем мхом. — Забудь об этом, — выдавливает он и разворачивается, чтобы уйти.       — Зоро. — Санджи произносит его имя таким тоном, будто оно само по себе является командой. Приказом. И Зоро — чёрт возьми — Зоро останавливается спиной к нему, застыв на месте как вкопанный.       Это весьма... лестно.       — Сейчас я занят. Найди меня после ужина, если всё ещё будешь голоден.       Санджи наблюдает за ним через плечо. И несколько мгновений спустя, дождавшись короткого, почти незаметного кивка, возвращается к готовке.

***

      Санджи знает, что после ужина Зоро всё ещё голоден, — потому что тот не ел никакого грёбаного ужина, просто бездумно гонял еду по тарелке так, что Санджи захотелось что-нибудь пнуть. С силой.       После того, как остальные расходятся — Луффи засыпает на носовой фигуре корабля, точно лунатик, Нами возвращается к своим картам и навигационным приборам, которые она использует, чтобы отслеживать курс, а Усопп несёт первую вахту в вороньем гнезде, — Зоро прокрадывается обратно на кухню, и Санджи заставляет его мыть тарелки. Все, кроме его собственной, еда на которой осталась нетронутой: эту он ставит на стол, кладя твёрдую ладонь на широкое плечо Зоро и подталкивая того сесть.       — Никто не уходит с моей кухни голодным. Так что сядь и съешь свой долбаный ужин, как хороший мальчик.       Судя по выражению лица Зоро, он смущён тем, что Санджи заметил, что он ничего не съел раньше, и намерен продолжить упрямиться. Идиот. Разумеется, Санджи заметил: он замечает всё, что происходит на его собственной кухне, знает каждый продукт в магазинах с точностью до грамма. Талисман от голода.       — Что, если мне не понравится твоя стряпня?       — Да? А что, если я подумаю, что твой меч — кусок дерьма?       — Скажешь это ещё раз — и я выпотрошу тебя им.       — Точно. — Санджи крепко хлопает Зоро по плечу и на мгновение с теплотой вспоминает Зеффа. Вспоминает, как сам был маленьким засранцем и воротил нос от еды, которую ему подавали, лишь из желания поступить наперекор, — и, однако же, его всё равно заставляли сесть и съесть её.       — Не оскорбляй мою еду, придурок. И не оскорбляй себя ложью насчёт неё: она чертовски вкусная, и ты это знаешь.       Санджи пристраивает свой — по общему признанию, тощий, но в остальном чертовски привлекательный — зад на краю стола, берёт вилку и, подцепив крошечный кусочек изысканного ризотто с грибами, подносит его к неблагодарному рту Зоро. Приподняв бровь, он ждёт, пока Зоро осторожно, не прерывая зрительного контакта, приоткрывает свои распутно-розовые губы и берёт его.       — Ну вот, детка. Это было не так уж сложно, правда?       — Пошёл ты.       — Не разговаривай с набитым ртом. — Он похлопывает Зоро по щеке. — Хотя знаешь что... лучше вообще не разговаривай.       Зоро сглатывает, — и это внезапно звучит так отчётливо и громко, что кадык Санджи невольно дёргается в ответ.       — Вкусно, — с неохотой признаёт Зоро.       Санджи одаривает его улыбкой.       — Разумеется. Это было так сложно? — Его ладонь всё ещё на щеке Зоро, и он чувствует, как к чужой коже, которую он поглаживает большим пальцем, приливает жар. — Теперь доедай остальное, — и, может быть, я дам тебе что-нибудь на десерт.

***

      Когда Зоро заканчивает, тарелка становится такой чистой, что Санджи видит в ней собственное самодовольное лицо. Он заставляет Зоро вымыть её и положить к остальной посуде.       — Не хочешь рассказать мне, почему ты в последнее время ничего не ешь?       — Я о многом думал, — отвечает Зоро и вновь касается собственной груди. Эти швы нужно будет снять в ближайшее время. — Обычно я пью, когда нервничаю.       Санджи смеётся.       — Это многое объясняет.       — На что ты намекаешь?       — Ни на что, приятель. Расслабься. — Подойдя к двери, Санджи закрывает её и поворачивает защёлку в замке, который он установил, чтобы Луффи по ночам не таскал закуски из общего буфета.       — Из-за чего ты нервничаешь, Зоро?       — Ты знаешь.       — Всё равно скажи мне.       Да, Санджи знает. Зоро почти открылся ему на днях, когда Санджи сшивал его рану, а затем снова разбирал его на части. Зоро никогда не делал подобного раньше, раньше к нему никогда не прикасались мужские руки — да и женские тоже, — он никогда не изливался в чужой кулак, не выдыхал чужое имя. И он хочет сделать это снова. Жаждет этого. Санджи знает.       Но, тем не менее, он хочет услышать, как Зоро сам признается в этом.       — Ты сказал, — произносит Зоро и снова сглатывает. — Ты сказал тогда, что в следующий раз я мог бы...       Он тянется к Санджи, затем опускает руку. Его челюсть двигается, но слова замирают на губах, как будто Зоро толком не знает, как назвать то, чего он хочет.       Санджи сжаливается над ним.       — Давай принесём тебе десерт прямо сейчас.       Зоро беспомощно кивает. Он даже не понимает, на что соглашается, думает Санджи, не осознаёт в полной мере.       Но это нормально. Санджи терпелив, он может научить его.       На этот раз их поцелуй выходит менее нерешительным. У Зоро появилось чуть больше уверенности, немного его фирменной развязности, — он жадно впивается ртом в рот Санджи, и Санджи прикусывает эти прелестные розовые губы, кладёт ладони ему на бёдра, прижимает его к кухонному столу, чувствуя, как Зоро задыхается, когда от неосторожных движений растягиваются уже почти зажившие швы. Когда он приоткрывает рот, впуская Санджи, тот ощущает привкус грибов и шалфея, масла и соли, и преданности.       — Хороший мальчик, — нараспев тянет Санджи. — Хорошенький мальчик.       — Кого ты называешь хорошеньким, ты, грёбаный...       Санджи успокаивает его языком: скользит им по языку Зоро, позволяет ему почувствовать собственный вкус. Он крепко прижимается своими узкими бёдрами к бёдрам Зоро, притискивается собственным напряжённым членом к его члену. Он на пару дюймов выше Зоро, — поэтому они не совсем идеально совпадают.       — Чёрт, — выдыхает Зоро. — Ты... твёрдый. — Он произносит это слово почти шёпотом, и Санджи, не в силах удержаться, смеётся прямо в губы Зоро. Конечно, он твёрдый едва ли не до боли, — он был возбуждён с тех пор, как Зоро, словно вышедший из мокрого сна — отчаявшийся, робкий, сгорающий от желания, — переступил порог кухни и положил приготовленную Санджи еду себе в рот.       — Да, — говорит он, берёт Зоро за руку и подносит её к своему окрепшему члену, позволяя ему коснуться его. Чужие пальцы — тёплые, неуверенные. Любопытные. — Тебе нравится, милый?       Лицо Зоро снова вспыхивает румянцем, но он не отвечает. Вместо этого он говорит:       — Я твой должник. С прошлого раза.       Санджи хихикает.       — Нет уж, с меня хватит. Я ведь говорил тебе перестать лгать самому себе, так? — Он грубовато сжимает ладонь Зоро вокруг собственного члена сквозь ткань брюк, небрежно толкается ему в кулак, будто пробуя новое лакомство.       — Ты хочешь заставить меня кончить, потому что тебя заводит сама мысль об этом. Ты хочешь знать, каково это, мучаешься, не спишь ночами. Признай уже. — Он целует Зоро в пылающую щёку, в уголок глаза. Горячо шепчет ему на ухо: — Ты хочешь впечатлить меня. Хочешь доказать, насколько ты хорош. Я знаю, детка.       Как язык знает рот, думает он. Как суша знает море.       — Ты ни хрена не знаешь, — огрызается Зоро, берясь за застёжку брюк Санджи.       Санджи позволяет ему. Позволяет неловко, очаровательно возиться с ней, сопротивляется желанию помочь ему, пока тот наконец не расстёгивает брюки и не стягивает и их, и синие шёлковые трусы в тонкую полоску вниз по мощным бёдрами Санджи.       Санджи весьма и весьма доволен собственным членом, поэтому он слегка отклоняется назад, чтобы Зоро мог хорошенько его рассмотреть.       Он розовый, красивый и стройный, — как и всё остальное в нём. Слегка изгибается к правому бедру, гордо возвышаясь над завитками аккуратно подстриженных светлых волос.       Зоро просто глядит на него, как загипнотизированный, поэтому Санджи ухмыляется и демонстративно, неторопливо поглаживает член от основания до головки, отчего под крайней плотью выступает капелька смазки. Он собирает её большим пальцем и подносит к губам Зоро.       — Попробуй.       Зоро на мгновение хмурится, и Санджи не уверен, что у него хватит смелости, — но затем медленно, очень медленно он берёт кончик большого пальца Санджи в рот и посасывает.       Чёрт возьми.       — Каково это на вкус?       Зоро медленно выпускает палец Санджи из плена своих горячих губ. Санджи не может отвести взгляд от его чудесных тёмно-карих глаз.       — Как море.       В ответ на это Санджи может лишь вновь поцеловать его: глубоко, вдумчиво, словно пытаясь ощутить собственный вкус на языке Зоро.       — Хочешь попробовать ещё? — спрашивает Санджи прямо ему в губы. — Или ты сыт?       Судорожно выдохнув, Зоро опускается на колени. Прямо здесь, на кухне Санджи, — как будто это не самая непристойная вещь, которую тот видел за всю свою грёбаную жизнь. Зоро поднимает глаза и твёрдо, бесстрашно встречает пристальный взгляд Санджи. Человек, который никогда в жизни не отступал перед вызовом и не собирается делать этого и сейчас.       Санджи должен признать, что это очень впечатляет.       Он мягко касается уголка губ Зоро.       — Ты уверен, детка? Знаешь, в том, чтобы не торопиться, нет ничего плохого.       — Не опекай меня.       — Я пытаюсь быть милым, придурок.       — У тебя ужасно получается.       Санджи поглаживает нижнюю губу Зоро и улыбается ему. Нежно, снисходительно. Забавляясь.       — Правда?       Зоро утыкается лицом в ладонь Санджи и беспомощно целует её.       — Нет, — наконец признаёт он.       — Хорошо. Мне нравится быть с тобой милым.       Зоро — ей-богу! — всхлипывает. Это в голове не укладывается, думает Санджи, — то, какая отчаянная потребность в одобрении, в нежности скрывается под его стальной оболочкой. Как он жаждет поступать правильно, быть хорошим, жаждет, чтобы его лелеяли. Он склоняется ближе к твёрдому телу Санджи, — подобно стрелке компаса, направленной на север, его лицо обращено к ложбинке между пахом и внутренней стороной бедра. Санджи запускает пальцы в растрёпанные зелёные волосы и собственнически обхватывает его затылок.       — Ты знаешь, что делаешь, или тебе нужна помощь?       Напряжённый момент молчания, а затем:       — Помоги. Пожалуйста.       — Конечно. — Он дёргает Зоро за волосы, достаточно сильно, чтобы заставить его слегка отстраниться. — Открой рот, сокровище. Дай мне посмотреть, какой ты розовый внутри.       Зоро поднимает взгляд и, удерживая зрительный контакт, послушно размыкает губы.       — Теперь обхвати мой член руками. Вот так. Отлично... Ты готов попробовать?       Зоро кивает, шире открыв рот и терпеливо ожидая, когда Санджи накормит его своим членом. И — проклятие! — это самое потрясающее зрелище, которое Санджи когда-либо наблюдал.       Он мягко тянет Зоро за волосы, чтобы снова подтолкнуть его вперёд, осторожно вводит головку члена в этот роскошный маленький ротик и потирает ей язык.       — Чёрт. — На деле этот рот оказывается так же великолепен, как и выглядит. Это всё равно, что погружать член в бархат — горячий, влажный и шелковистый бархат. — Держи зубы подальше, а ладони... Да, вот так.       Он прижимает ладони Зоро к основанию члена, чтобы случайно не толкнуться ему в рот слишком быстро и слишком глубоко и не спровоцировать рвотный позыв.       — Давай, трахни меня ртом.       Он отодвигается ровно настолько, чтобы потереться членом о губы Зоро. Тот закрывает глаза, сильнее высовывает язык, пытаясь поймать ускользающее ощущение, поэтому Санджи вновь проникает в его рот и некоторое время покачивает бёдрами взад-вперёд, чувствуя, как влажные мышцы языка Зоро трутся о местечко под головкой его члена, как мягко растягиваются чужие губы.       По подбородку Зоро стекает слюна. Он выглядит совершенно разбитым, одурманенным. И — чёрт подери, какой он мокрый, влажнее женской киски... Санджи хочется оттолкнуть его руки и начать вбиваться в узкую девственную глотку до синяков.       Но вместо этого он обхватывает щёку Зоро одной ладонью, а другую запускает ему в волосы.       — Соси, — инструктирует он. — Осторожно, нежно и непринуждённо.       Зоро делает, как ему велят. От его послушания, а также от ощущения тёплого всасывания по спине Санджи словно пробегает разряд молнии.       Он позволяет себе проникнуть чуть глубже. Недостаточно для того, чтобы Зоро затошнило, но достаточно, чтобы обхватывающие член Санджи ладони соприкасались с влажными, нетерпеливыми губами при каждом толчке.       — Хороший мальчик, — выдыхает Санджи, чувствуя, как Зоро стонет в ответ. Его веки по-прежнему сомкнуты, у него рассеянное, блаженное выражение лица, как будто он медитирует. Санджи поглаживает его по голове своими длинными пальцами и ощущает, как тот вздрагивает.       — Как только я увидел тебя, то понял, что твой рот предназначен для этого.       Руки Зоро, мокрые и скользкие от слюны, двигаются в рваном, сбивчивом, небрежном ритме, но в этом есть особое удовольствие.       — Ты позволишь мне кончить тебе в рот, Зоро? — Эти прелестные карие глаза наконец открываются. Зоро, моргая, смотрит на него снизу вверх. — Да? Тебе нравится мысль об этом?       Он слегка дёргает Зоро за волосы, насаживая его на себя чуть сильнее, чуть жёстче, — так, что одна из ладоней Зоро соскальзывает, и внезапно член Санджи упирается в заднюю стенку его горла: всего на секунду, однако этого оказывается достаточно, чтобы Зоро поперхнулся. Этот звук и пульсация мышц гортани вокруг члена Санджи восхитительны, поэтому он ещё дважды глубоко толкается ему в глотку, а затем наконец оттягивает Зоро от себя. Удерживая его, задыхающегося, за волосы, Санджи исступленными движениями свободной ладони подводит себя к грани, прежде чем срывающимся голосом приказать Зоро: «Откройся же, открой рот, дорогой, приготовься к этому», — а затем обильно кончает на его ошеломлённое красивое лицо и на его порочный язык.       Он замедляется, но продолжает ласкать себя, пока не изнемогает окончательно, пока дрожь возбуждения не уступает место почти болезненной чувствительности.       Зоро по-прежнему беспомощно смотрит на него, словно не уверенный в том, что ему следует делать дальше.       Санджи протягивает руку, сжимает пальцами его подбородок, вынуждая сомкнуть челюсти.       — Проглоти это.       Это не просьба.       Весь дрожа, Зоро подчиняется. Санджи мягко поглаживает его по горлу, затем стирает с его лица столько спермы, сколько может, и помогает ему подняться на ноги, — прежде чем сесть на один из деревянных стульев и усадить Зоро к себе на колени.       Тот зашёл уже слишком далеко и потому почти не сопротивляется. Покорно обмякает в руках Санджи, приваливается спиной к его груди, откидывает голову ему на плечо и смотрит на него, точно на какое-то грёбаное божество.       Санджи ловко расстёгивает брюки Зоро одной рукой, затем обхватывает его твёрдый член другой — той, что всё ещё покрыта его собственной спермой, — и с нажимом поглаживает его.       — Ты в порядке?       — Я... — Зоро прерывается на полуслове, прочищая горло. Его голос звучит ужасно хрипло. Санджи сочувственно морщится. — Я в порядке. Это было... это было нормально?       — Да, милый. Это было идеально.       Он снова гладит его рукой, всего липкого и расхристанного, и вновь прижимает к груди, — это довольно нелепо, учитывая тот факт, что они почти одного роста, а Зоро сидит у него на коленях, но, похоже, тот совершенно не возражает. Он скулит и цепляется за руку Санджи, словно за якорь в неспокойном море.       Не прекращая ласкать его, Санджи проводит большим пальцем по швам на чужой груди и задумчиво хмыкает.       — Их скоро придётся снять.       Зоро всхлипывает — прерывисто, с придыханием.       — Ты не хочешь этого? Тебе будет легче двигаться.       — Я не... я не хочу...       — Не хочешь чего, драгоценный? Не хочешь, чтобы рана Михоука затянулась? Или ты не хочешь, чтобы у меня закончились причины касаться тебя?       Зоро со стоном прячет лицо на шее Санджи.       — Или, может быть, ты просто не хочешь, чтобы это перестало причинять боль?       Он надавливает на один из швов. Зоро коротко вскрикивает, обдавая его кожу горячим дыханием.       — Не волнуйся, любовь моя. Я позабочусь о том, чтобы ты всё равно получил то, что тебе нужно.       Он снова погружает палец в рану — чуть более жёстко — и чувствует, как напрягается всё тело Зоро. Тот накрывает руку Санджи собственной ладонью, сильнее прижимает её к своей груди, подаётся навстречу его мизинцу.       Чёртов мазохист. Санджи не может перестать задаваться вопросом: осознавал ли Зоро свои необычные пристрастия раньше или всё происходящее для него в новинку? Каким же потрясением оказалось бы узнать нечто подобное о себе здесь, посреди долбаного океана, и благодарить за это открытие едва не ставшую смертельной травму.       — Да, — Зоро тяжело дышит прямо в ухо Санджи. — Да, Санджи, сделай мне больно, пожалуйста, сделай мне больно, заставь меня...       — Ш-ш-ш, — нараспев тянет Санджи. — Я рядом. Просто позволь этому случиться.       Свободной рукой он скользит выше по его груди, находит маленький розовый сосок и теребит его пальцами до тех пор, пока Зоро не начинает скулить. Его жаркое дыхание обжигает кожу Санджи, его тело словно каменеет, а зелёные как водоросли волосы темнеют от пота. Санджи крепко сжимает сосок и задумчиво мурлычет, чувствуя, как Зоро вновь напрягается в его объятиях.       — Я думаю, твоему Михоуку понравилось бы играть с ними, — говорит он тихо и интимно, будто это какой-то секрет. У Зоро перехватывает дыхание, он едва ли не захлёбывается воздухом, пока Санджи перекатывает затвердевший бутончик между большим и указательным пальцами, а затем жёстко выкручивает его, чтобы услышать судорожный всхлип. Другой рукой он всё ещё оглаживает его член, уверенно, настойчиво, не позволяя подрагивающим бёдрам Зоро ускорить темп. — Ты ни за что не смог бы победить его в бою, правда, Зоро? Пока нет. Но ты ведь такой хорошенький, я уверен, он смог бы найти тебе и иное применение...       Продолжить ему не удаётся. Зоро срывается на крик, содрогаясь всем телом в его руках, забрызгивая собственную грудь спермой и снова и снова повторяя сквозь хныканье что-то, чего Санджи поначалу не может разобрать.       Через некоторое время он наконец понимает, что это «спасибо».       Он нежно целует Зоро в губы.       — Не за что, сокровище. Всегда рад помочь.       Сам того не осознавая, он размазывает сперму по красивой, рассечённой шрамом груди Зоро своими длинными пальцами. Затем подносит их ко рту Зоро, позволяя ему обсосать кончики.       После этого Зоро становится вялым и прилипчивым, как котёнок, которому дали слишком много молока, и издаёт жалобный звук, когда Санджи в конце концов убирает свои тщательно вылизанные пальцы.       Всегда такой голодный.       Санджи кладёт руку на мускулистый, израненный живот Зоро, воображая, что может почувствовать, как тот слегка выпирает после хорошей еды, которой Санджи его накормил. Он медленно потирает его ладонью, ощущая, как дыхание Зоро постепенно выравнивается, замедляется, как он становится сонным и довольным.       В какой-то момент ему даже кажется, что Зоро задремал. Он снова уткнулся носом в шею Санджи, словно теперь, когда всё кончено, ему невыносимо, что его видят таким: мягким и уязвимым, с его всё ещё неприкрытым членом, всё ещё липким от спермы торсом и тяжёлым задом, под весом которого у Санджи немеют ноги.       А затем...       — Не только Михоук, — бормочет Зоро.       — Хм?       — Я имею в виду... я мог бы быть полезен и тебе. Наверное.       Санджи тихо хихикает.       — Держу пари, это так. — Он осторожно двигает бёдрами, и Зоро наконец поднимает голову и выпрямляется, затем встаёт, нетвёрдо держась на ногах.       Они встречаются взглядами, — и это кажется менее неловким, чем, вероятно, должно было быть.       — Давай устроим спарринг, — предлагает Зоро. — Завтра утром.       И хотя Санджи не может точно истолковать его взгляд, он, тем не менее, кивает. Почему бы, чёрт возьми, и нет?       — Это свидание.