Хил для кэрри

      На первое дополнительное задание он предсказуемо опаздывает — в конце концов речь шла о присутствии, а не четко выраженных таймингах. Профессор может сказать спасибо уже за то, что он вообще соизволил явиться. Только вот никакого любителя клетчатых заплаточных пиджаков на нужном месте не оказалось.       Аудитория с тусклым светом и вовсе кажется пустой. Феликс уже разворачивается, чтобы уйти, как слышит до отвращения знакомый голос.       — Ли Феликс, присаживайтесь.       Чертов Хван Хёнджин, вынырнув из-под профессорского стола, рукой показывает на первый ряд, второй поправляя очки. В голове у Феликса одно лишь «какого хуя?!», потому что он уж точно не рассчитывал увидеть эту высокомерную рожу на дополнительных занятиях. Но все же молчит, впиваясь взглядом в розовый пластырь с Hello Kitty, мягко наклеенный на чужую переносицу.       Порез на руке ноет словно в ответ, учуяв своего близнеца с близкого расстояния.       И оправа, вроде как совсем другая, только вот злости в чужих глазах совсем нет — разве что усталость и легкое раздражение от зависшей в воздухе ладони и многозначительного кивка на учебный ряд.       — Я пришел на дополнительные занятия с профессором, — с прищуром тянет Феликс, делая пару шагов вниз по ступенькам. Слушаться Хвана он вовсе не собирался, но орать на всю аудиторию — та еще идея.       — С каким профессором? — не скрывая легкой улыбки наклоняет голову набок невыносимый ботаник. Рука сжимается в кулак сама по себе, растягивая едва затянувшийся коркой порез до острого зуда.       — Ты прекрасно знаешь с каким, — шипит Ли, сокращая расстояние еще больше.       — Если ты о профессоре Киме, то дополнительные занятия по его предмету провожу я.       Ну уж нет. Феликс уж точно не собирается торчать два раза в неделю до конца семестра в спектакле, где Хван строит из себя главного.       — Что ты хочешь? Новый айфон? Ноутбук? Проститутку? — Ли не удерживается, толкается языком за щеку со злобным прищуром. Отчаянно хочется, чтобы заумник стушевался и покраснел, но тот лишь кивает на черную коробку на крае преподавательского стола.       — Хочу, чтобы ты положил свой телефон туда, где он будет следующий час, и сел на свое место, закрыв грязный ротик, — невинно и едва ли не по буквам произносит Хван. Часть Феликса требует немедленно взять за грудки и вздернуть, а лучше приложить розовым пластырем прямо о столешницу. Другая — реагирует внезапным волнением, предвкушением и разгорается повисшим в воздухе вызовом. Малыш Джин-и хотел поиграть в старшего.       Только соигрока выбрал не того.       Феликс послушно кладет в коробку смартфон и усаживается на первый ряд, прямо напротив Хвана. Все так же примерно достает из сумки тетрадь на кольцах и черную ручку, аккуратно укладывая перед собой. Моргает послушным щеночкам, не отводя милого взгляда от своего «преподавателя» на ближайший час — тот ощутимо напрягается и едва заметно прищуривается, вставая из-за стола. Обходит его полукругом, усаживаясь на край, скрестив ноги.       — Раз уж Ли Феликс был столь любезен, что все же присоединился к нам, вернемся к тому, на чем мы остановились в прошлый раз, — спокойным, каким-то странно непривычным тоном произносит Хван, и только сейчас Феликс понимает, что в аудитории они все же не одни. Обернувшись, он заметил несколько макушек, спрятанных в разных углах помещения — все, как один, смотрели вперед в полусумраке.       Разве им не нужен свет для того, чтобы писать?       — Если так вышло, что нам пришлось подождать одного-единственного, думаю, с него и стоит начать, — улыбается Хван, встречаясь с ним взглядом. Феликс готов поклясться, что за стеклами новых очков плещется нечто опасное и дерзкое, жаждущее отомстить хотя бы за порез на носу. Сжимая в ладони ручку, он все так же фальшиво-очаровательно улыбается, задирая подбородок. — Ли Феликс, расскажите о каком-нибудь преступлении на рабочем месте, за которое можно подать в суд на работодателя.       Он даже не думает, прекрасно зная, на что стоит надавить, чтобы надменный Хван стушевался и потерял свой высокомерный запал.       — Харассмент, — нахально улыбается Феликс, но Хёнджин лишь скрещивает руки на груди, наклоняя голову набок.       — Продолжайте.       — А что тут продолжать? Ты приходишь на работу, а твой начальник пытается тебя зажать в каждом углу или нагнуть прямо над рабочим столом, не интересуясь твоим мнением или играя на том, что его положение выше твоего.       — И что следует делать в таком случае, Ли Феликс?       — Разложиться перед его носом и пошире раздвинуть ноги, потому что начальник ужасно хорош, — на грани полустонов отвечает Феликс, но Хван даже и не думает вестись. Ни намека на красные щеки, разве что позади кто-то удивленно хрюкает.       — В таком случае харассмент считается не действительным и переходит в соблазнение начальства на рабочем месте и обратный харассмент, — парирует Хёнджин, прищуриваясь за стеклами очков. Легкий рыжеватый свет бликует, отбрасывая нежные полосы поверх его щеки — Феликс ни в коем случае не любуется и не заглядывается на ботаников, которые не знают про косметику и модельные стрижки.       Но, возможно, хвостик на затылке стал бы отличным зацепом для его пальцев, если бы…       Нет.       — Если два привлекательных человека решили заняться сексом на рабочем месте, разве это преступление? — подыгрывает спору Ли, подтягиваясь на локтях вперед и вверх, едва не ложась грудью на стол. И, черт возьми, взгляд этого книжного задрота опускается ниже — явно с намерением узнать, а не раздвинулись ли ноги пошире.       — И вот поэтому мы здесь и собрались, — улыбается Хван, отрываясь от стола и возвращаясь обратно на место преподавателя. — Как Ли Феликс прекрасно нам продемонстрировал, закон стоит выше вздорных попыток оправдаться. Поэтому открываем тетради и записываем тему сегодняшнего занятия…       Феликс раздраженно сверлит макушку недо-профессора, крепко сжимая ручку в ладони. Только вот ответного взгляда так и не дожидается, лишь повторение той лекции, которую он потратил на слив из-за Айена.       На самом деле, Хвану стоит отдать должное — он не бормочет монотонный свод правил, как это делал мистер клетчатые пиджаки с заплатками. Напротив, приводит примеры из жизни, рассказывает, где то или иное понятие могло бы пригодиться. Подкрепляет все шутками из каких-то фильмов, которые Феликс никогда не видел, но позади раздаются смешки тех, кто явно оценивает отсылки. Это немного раздражает, как и то, что слушать становится действительно интереснее.       И, все же, недостаточно, чтобы не заскучать через полчаса, пока Хван ведет увлекательную беседу с каким-то там Миеном. Мысли плавно утекают к тому, что вместо всего этого Феликс мог бы сейчас тренировать новых героев, а то и вовсе стратегии — рука сама собой тянется к телефону, и лишь тогда Ли вспоминает, что тот лежит в коробке на преподавательском столе. Искушение слишком велико, а вот мнимая угроза вылететь из университета из-за незачета кажется ничтожной. Не стесняясь, он встает с места и подходит к столу, протягивая руку к коробке.       — Ли Феликс? — твердо спрашивает Хван, успевая подцепить телефонное хранилище за противоположную сторону и притянуть к своей груди.       Это бесит.       Даже не сам факт противодействия — скорость реакции, которой у ботаника быть не должно было. Не у того, кто пропускает удар по носу. Не у того, кто днями и ночами торчит за книгами. Не у того, кто дрочит на юридические термины.       — Мне нужно проверить сообщения, — требовательно говорит Феликс, решая для большего успеха еще и соврать. — Мама должна была написать, это очень важно.       — Рад, что такие как вы заботятся о своих родителях, — миролюбиво начинает Хван, и Феликсу вновь хочется ударить его по самодовольной роже. Особенно когда тот вытаскивает из коробки его телефон и щелкает кнопкой блокировки, демонстрируя пустой экран уведомлений. — Но, как видишь, никаких сообщений от мамы.       — У меня отключены уведомления на аймессадж, — прищуривается Ли, наклоняясь вперед и сжимая обеими ладонями край столешницы. Хван хотел поиграть? Так пусть отбивает, раз уж нашел в себе смелость язвить, пусть и в своей невыносимой манере «я ничего не говорил, ты сам додумал».       Только вместо отбитого крученного, заместитель чертового профессора лишь откидывается на спину стула, устало моргая в своем привычном ленивом темпе.       — Неужели так сложно высидеть час занятий? — вздыхает Хван, практически закатывая глаза. Феликс не видит, не понимает — лишь чувствует, как пальцы крепче вдавливаются в дерево. Потому что это раздражает. Этот надменный тон в духе «я устал объяснять тебе что-то, как глупому ребенку». В духе «у меня есть дела поважнее». В духе «ты заебал со своими доебами, Феликс». Будто в подтверждение, заучка проводит рукой по лбу, откидывая назад отросшую челку, и бормочет так, что расслышать могут лишь они оба, — Тебя хоть что-нибудь интересует кроме твоего болота?       — А ты сам-то сможешь высидеть час в моем болоте? — хрипло, практически до рыка бросает Феликс, пока перед глазами заранее появляется картинка отмахивающегося Хвана.       Только вот действительно не стоит недооценивать своих противников.       — Два часа твоих дерьмовых вечеринок, и ты больше не срываешь мне занятий, — протянутая ладонь и прямой взгляд, в котором даже не вызов — твердое решение, которому сразу веришь. Феликс недолго взвешивает все «за» и «против». Один факт Хвана на тусовке, потерянного и поглядывающего на часы в отсчете минут, как можно будет вернуться домой, стоил равнодушного молчания на последующих дополнительных.       Не то что бы он собирался посетить их все.       Суть ведь даже не в проигрыше.       В том, что Хван повелся и готов играть по его правилам.       Дай противнику почувствовать свое преимущество, чтобы напасть со спины.       — Идет, — ладонь оказывается до невозможного мягкой и немного прохладной на контрасте с его горячей кожей. Рукопожатие — средней твердости, но с противным большим пальцем поверх наклеенного на порез пластыря. Феликс сдерживает шипение, растягивая губы в язвительной улыбке. — К счастью для тебя, она как раз через два часа. Надеюсь, мамочка тебя отпустит, Джин-и.       Он не ждет ответа — лишь усаживается обратно на место, не произнося больше ни слова до окончания дополнительного занятия. Как только время выходит, Феликс подрывается с места первым. Скидывает вещи в сумку, забирает телефон и даже не смотрит на Хвана. Тем более не уточняет адрес сегодняшней вечеринке. Захочет — сам узнает, в университете при наличии соцсетей это уж слишком просто. Раз уж кто-то себя считает умником, то пусть пораскинет мозгами — у него самого времени на подсказки, как и желания, абсолютно нет.       Путь до дома проходит бесследно, спрятавшись за чередой переписок и сбором накопившегося лута. Конечно, на сегодня были планы куда важнее, чем тусовка у Чанбина, но вызов есть вызов. Феликс обязан знать, что Хван стушуется и никуда не пойдет, а если и заглянет, то сбежит меньше, чем через полчаса. Для неподготовленного заучки, который видел лишь учебники, всего будет слишком.       Тем более — посреди недели, когда на следующий день нужно вставать на пары. Ли немного жалеет, что не приплел к своему пари обязательство выпить.       Для сегодняшнего выхода Феликс подбирает наряд тщательнее, чем обычно. Черт его там знает, кто нравится Хвану, но быть на высоте он сегодня просто обязан. Кожаные черные брюки с порнушным латексным блеском, короткая жилетка из того же материала. Несколько цепей поверх голой груди, еще одну — на талию, чтобы свешивалась вдоль бедра. Кольца и браслеты, идеально приподнятая зачесанная назад челка и идеальный макияж в коричневых тонах — веснушки Феликс тщательно замазывает, после проходясь золотистым хайлайтером по скулам. Влажно, мокро, заманивающее и определенно пошло. Идеальный вид для тусовок у Чанбина, если речь идет о том, что бы кого-то смутить и заставить пожалеть о визите.       Идеальный вид для того, чтобы подцепить кого-нибудь после, будто уверенности в себе и подвешенного языка недостаточно.       Телефон пищит уведомлением уже на подъезде к нужному дому.       PuppyM: ушел на пенсию, малыш?       BbokAri: все еще дрочишь на мой профиль?       Новичок не отвечает — конкретно сегодня Феликсу и дела нет. Он еще успеет доказать свое, как только разберется с той проблемой, что мешает тренироваться больше. Решать все по мере поступления, расставляя приоритеты и не отвлекаясь на чувства. Смотреть на несколько шагов вперед.       Устранить Хвана.       Избавиться от дополнительных заданий.       Надрать роумеру задницу так сильно, что навсегда исчезнет в унынии.       Слишком простой план, для которого все складывалось как нельзя лучше.       — Ты же вроде тренироваться собирался, — вскидывает брови Чанбин, когда Феликс протягивает ему руку для тесного рукопожатия с дружескими объятиями. Музыка орет до невыносимого громко; Ли привык прислушиваться в игре, и это действительно кажется оглушающим до боли. Глоток какого-то странно намешанного дерьма с водкой, мартини и фруктовым соком заставляет морщиться от сладости и запаха спирта, зато уносит моментально, заставляя расслабиться и пульсировать в такт тяжелым битам.       — Кое-что интересное наметилось, — кричит Феликс на ухо лучшему другу, закидывая руку ему за шею.       Толпа расходится, улыбается, провожает взглядом, гудит его именем — Ли наслаждается, подмигивая и целуя в щеки избранных. Внимание, к которому он привык, неизменно возбуждало эго до поднятой головы и расправленных плеч. Его знали, боялись и хотели. Достаточно, чтобы почувствовать себя на вершине пищевой цепочки, даже если речь лишь про университет.       Знакомое лицо внезапно находится прямо посреди гостиной. Умостившись на краю дивана, задрав одну ногу, расслабленно держа в руке красный пластиковый стаканчик. Все в тех же очках, все с тем же идиотским розовым пластырем на переносице, лениво разглядывающий двух девчонок, целующихся на ковре перед ним.       — Давно он тут? — кивает на Хвана Феликс, и Чанбин спокойно пожимает плечами.       — Полчаса или около того.       Ли фыркает в свой стакан прежде, чем сделать глоток.       — Тебе-то что с него? — внезапно заинтересовывается друг, и в его прищуре ощутимо читается желание докопаться до истины. Словно сам факт присутствия Хвана на вечеринке не вызывал вопросов. В отличие от того, что Феликс это заметил.       — Кое-что, — коротко бросает он, ускользая от прямого ответа. Проводит языком по зубам, не открывая рта, и ловит обращенный к нему взгляд.       Прямой. Спокойный. Равнодушный.       — Правда или вызов? — специально занижая тембр своего голоса, предлагает Феликс, и толпа в гостиной одобрительно гудит. Кто-то тащит текилу и стопки, другие рассаживаются на все возможные поверхности, пока оттаскивают в сторону журнальный столик. Когда круг наконец формируется, центральное место на ковре занимает зеленоватая бутылка дешевого пива, наверняка принесенная кем-то из гостей. Чанбин, во всяком случае, такое дерьмо не пил — но стоит ли об этом вообще думать?       Как назло, горлышко каждый раз пролетает мимо Хвана. Вызов щекочет Феликсу язык; так и не сев, он опирается локтями на спинку кресла, в котором развалилась какая-то девчонка, отказавшаяся принимать участие в игре — и выжидает, катая во рту то, что станет победой. Содержимое стакана пустеет слишком быстро, пока неинтересные ему люди делятся историями о лишении девственности, показывают задницы или целуются на потеху другим. Кто-то приносит новую выпивку, стоит только поманить двумя пальцами высоко в воздухе. Кто-то трется о него сзади, раздражая нос слишком сладкими духами. Кто-то задерживает дыхание, надеясь попасть именно на него.       Феликс упивается вниманием и тем, как Хван прячет взгляд в ковре, все в той же позе развалившись на краю дивана.       Поворот, другой, и бутылочка показывает прямиком на гребанного ботана, что не собирается уходить.       Глупая девица, задающая типичное «правда или вызов», удовлетворяется «правдой» и спрашивает какую-то хреноту про идеальный тип девушки. Хван что-то затирает про то, что идеальных людей не существует, и нет смысла создавать в голове образ человека заумными словами. Феликс, не скрывая отвращения, морщится на каждую букву, демонстративно игнорируя взгляд Чанбина.       Когда длинные пальцы опускаются на зеленое стекло, они впервые встречаются взглядами. Феликс лишь задирает повыше подбородок, отпивая хороший глоток переслащенного пунша. Бутылка крутится слишком долго, съезжая с места и едва не укатываясь под диван.       И все же, горлышко указывает именно на него.       Иронично до смеха.       — Правда или вызов, Ли Феликс, — спокойно спрашивает Хван, наконец перестав избегать его взгляда.       — Вызов, — в той же манере отвечает он, догадываясь о том, что последует дальше. Какое-нибудь «ходи на все занятия» или «пробеги сто кругов вокруг кампуса». Это же Хван, с его вечными очками, свитерами и дурацкими классическими брюками. С противным лучшим дружочком с брекетами, дедовскими сумками и открытым ртом в сторону преподавателей. Чего вообще от него ждать, кроме детских вызовов?       — Отсоси мне, — спокойно говорит Хван прежде, чем едва заметно ухмыльнуться. Повисшая тишина отдается звуком собственного сердца, которое Феликс слышит отчетливо. Моргает, едва заметно сдвигает брови. Он точно услышал не то. Но список похожих слов никак не находит верное. В самом деле? Он сказал именно то, что все слышали?       Ли оглядывает круг, в котором каждое выражение лица соответствует предыдущему. Шок. Смятение. Недоумение. Неверие. Полное охреневание Чанбина, подавившегося пивом.       Еще больше растянувшаяся ухмылка Хвана.       — Я, по-твоему, похож на шлюху? — тихо, на гране угрозы убить. Настолько, что остальные подаются назад, пока чертов ботаник опускает ногу вниз и упирается обоими локтями в собственные колени, укладывая голову на ладони. Едва заметно склоняя в сторону. С прищуром глядя через стекла очков, которые определенно стоит разбить.       — Ты собираешься играть, или у нашего крутого Феликса кишка тонка? — насмешливо произносит Хван, и Ли кожей чувствует, как на него начинают смотреть.