Пока Солнце веселится, Луна будет тихо плакать

Риндо приходил на берег каждый день. С раннего утра, когда солнце только поднималось, парень уже шел на свое любимое место и сидел там до заката, а иногда и больше. Там, на камнях, было спокойно, а шум волн, наоборот, помогал концентрироваться на мыслях, а не отвлекал, как подумали бы многие.    Возвращаться в этот богом забытый хостел не хотелось – хотелось домой. А помещение с обшарпанными стенами, окрашенными в белый, в какой-то степени «холодный» цвет, с огромными окнами и мебелью, он никак не мог назвать домом. Никакой декор, никакие гирлянды и фотографии, которые люди так бессмысленно клеят на стену, не сделают помещение красивее.    Можно ли человека назвать «домом»? Да, конечно. Можно тащить сотню растений, пытаться сделать свою комнату такой же, как на тех самых фото или видео из интернета, да хоть все стены гирляндами обклеить – не получится создать уюта, если в жизни все плохо. Сейчас младший Хайтани просто сломлен, и все эти декорации, которые они с Раном так старательно тащили в их квартиру при каждом удобном случае, сейчас не приносят никакого спокойствия и умиротворения. Каждая из этих безделушек будет напоминать о временах, проведенных с братом, что, следовательно, добьет его еще сильнее.    В хостеле ситуация почти такая же: ну стоят эти маленькие пылесборники, но, а толку? Все равно ничего положительного не ощущается. Сейчас Риндо думает, что все эти штучки – лишь мусор, который забыли выкинуть прошлые постояльцы. Это всего лишь захламление пространства, и каждая вещь – как бельмо на глазу.    Возможно, будь юноша сейчас ментально здоровым, он бы не относился так категорично к обстановке помещений и не придирался к каждой мелочи. Хотя, сейчас парень находится в таком состоянии, что даже пыль, лежавшая и никого не трогающая в углу комнаты его временного жилища – хостела – могла довести чуть ли не до нервного срыва. В какие-то моменты он немного успокаивался, забивал хуй, а в какие-то – заводился буквально ни с чего.    Учитывая то, сколько событий произошло в его жизни за столь короткий срок – неудивительно. По идее, ему бы начинать двигаться в правильную сторону, но… боязнь ошибок сковывает, не дает нормально мыслить и принимать адекватные решения. Однако одна проблема уже устранена – «друзья» проявили свою натуру.    Ран был прав.    Надо было слушать его раньше.    Не надо было выебываться и показывать свое «Я».    Вот только доходит поздно. Очень поздно. Теперь уже все так просто не исправить, но… попытаться надо, так ведь? Сейчас, по крайней мере, можно наладить связи с Какуче, потом с Изаной, а там рядом будет и Ран. Это ведь элементарно – можно было предугадать, что старший брат уйдет к ним… Почему раньше не додумался?    Тем не менее, уже есть хоть какая-то информация. Ран живой, с ним все в порядке (по крайней мере физически), продолжает общаться с остальными в банде, значит и район, скорее всего, все еще под контролем. По крайней мере, хочется так думать. А еще хочется наконец-то собрать свои яйца в кулак и поговорить с братом, а не бегать от него. В конце концов, они столько прожили вместе – Риндо уж найдет способ извиниться, в крайнем случае, подкупит старшего его любимыми сладостями. Но сначала разговор: надо хотя бы попытаться.    В квартиру вернуться все-таки надо. Юноша давно не появлялся там, да и Ран, как он понял, тоже. Возможно, там сейчас километровый слой пыли, последствия эмоций брата…в общем, бардак. Понять старшего тоже можно: слышать такие слова в свой адрес больно, особенно когда все детство пытался быть рядом, защищать и обеспечивать. Поэтому Риндо разделял чувства своего брата: было вообще стыдно за то, что он ляпнул такое, и что тем самым обидел его.    Быстро скидав рюкзак, юноша оплатил счет за проживание и направился в когда-то их с братом совместную квартиру. Погруженный в свои мысли, он шагал по тротуару, надеясь, что ничего плохого не случится. Конечно, иногда появлялось желание развернуться и сбежать обратно, но Риндо продолжал идти вперед. В конце концов, это и его дом тоже, так почему он не может туда прийти? Нет никаких причин, по которым он бы не смог этого сделать.    Тем не менее, сейчас юноша нацелен на серьезный разговор. Даже если Ран будет там, он не будет бегать – просто подойдет и извинится. Конечно, брат может простить не сразу, но первый шаг уже будет сделан. А там, постепенно, и восстановятся те отношения, которые вмиг оказались разрушены.    В какой-то момент стало сильно тяжело думать. Мозг уже пожирали плохие мысли, и голова от них уже начала раскалываться. Прийти в норму ему удалось тоже не с первого раза: Риндо пытался отвлечься, посмотреть на птичек на дереве, которые прыгали с ветки на ветку, чирикая, потом вспоминал какие-то анекдоты, любимые песни, только вот незадача – все, что когда-то его радовало, теперь не вызывает абсолютно ничего. Младшему Хайтани стало абсолютно плевать на все эти тексты и мелодии. Сейчас для него это – обычные слова, обычная музыка. Никаких эмоций от воспоминаний попросту нет.    Несмотря на это, Рин продолжал идти дальше. Каждый шаг давался с неимоверным трудом: нет, м ногами все в порядке, а вот с психикой, как раз-таки, все печально. Если сначала он был настроен решительно, что, мол, поговорит с братом, разъяснит все, извинится, то сейчас ему становилось страшнее и страшнее.    И этот же страх заставил младшего Хайтани остановиться.    Что, если старший брат отвернется и больше никогда не заговорит с ним?    Опасение, несомненно, было, особенно после всех тех снов, которые он видел ночами. В них Ран стоял прямо напротив, почти вплотную к Рину, и просто всматривался глазами, полными обиды и горечи, чуть ли не в душу, а может даже и сквозь нее. В какие-то моменты на щеках можно было заметить два тоненьких соленых ручейка. Что бы младший Хайтани ни пытался делать – все безрезультатно: брат все равно плакал.    «Я разочарован в тебе» – повторялось каждый раз.    И даже во сне юноша пытался извиниться: получалось, конечно, не всегда, так как сны он не контролировал, а все слова сами вырывались изо рта, но пару раз уж точно удавалось прошептать: «Прости». Ран тогда лишь медленно качал головой, на мгновенье сомкнув глаза, а потом уходил, оставляя парня в недоумении. Вокруг не было ничего: абсолютная тьма, так что разглядеть хоть что-то было невозможно. Когда брат стоял напротив, все, что было в близком доступе, освещалось, а когда уходил, то свет исчезал вместе с ним. Риндо казалось, что вот он – свет в конце туннеля, за которым он так отчаянно пытался угнаться, и вот сейчас осталось только его схватить, но…свет с ним быть не хочет. Он отдаляется, уходит во мрак все дальше и дальше, пока совсем не исчезнет. Пока не оставит Риндо одного, в кромешной тьме, со своими же терзающими разум мыслями.    И по итогу младший Хайтани просыпался либо в слезах, либо с чувством тоски, либо со всем этим сразу. «Комбо собрал, не иначе» – постоянно отшучивался он, а потом, горько усмехнувшись, шел на набережную, к волнам.    Конечно, причина всех этих кошмаров – нервные срывы, но Риндо просто не знал, как от этого избавиться. Идти к психологу не хотелось абсолютно: денег не было, да и парня бесило, когда кто-то пытается разобрать его же проблемы. Не хотелось сорваться на человека просто так, а потом ходить, извиняться и чувствовать себя вдвойне виноватым. Именно поэтому он решил, что проще будет разобраться во всем самим, но…по всей видимости, прогресса пока нет.    Вот сейчас идти к брату стало страшно, причем так, как никогда: даже на самых масштабных забивах он никогда не волновался, как сейчас. На душе было пусто, когда их с братом сажали в колонию в первый раз: неизвестность, несомненно, пугала, но юноша быстро с этим справился. Да и тем более, с ним рядом был брат, поэтому можно было обратиться к нему. Когда на Риндо неслись огромные амбалы с арматурой, ему тоже страшно не было: он умел отключать эмоции и концентрироваться на событиях, поэтому в большинстве случаев с легкостью мог уложить двухметровых шпал на лопатки.    Вот только тогда Ран был с ним, поэтому страшно не было.    А теперь Риндо совершенно один.    По мнению парня, у него не осталось почти никого. Несомненно, друзья есть всегда: тот же Санзу, ну или Какуче с Изаной. Эти трое были каждый в своем мирке, но Риндо никогда не прогоняли и не были против его компании. Когай, которого он считал чуть ли не самым лучшим человеком, по идее оказался крысой, и собирался им воспользоваться ради собственных целей. Но это все – совершенно не то. Не хватает чего-то, ну или кого-то, родного.    Ведь еще до момента ссоры он мог доверить старшему брату почти все: и рассказывал много, и пытался проводить с ним больше времени, пока не появился Когай и его «отряд припизднутых», как часто шутил Ран. Только вот, с момента появления друзей он все чаще и чаще отдалялся от родного брата, буквально отдавая теперь все свободное время Акиоре.    Как бы Ран ни старался – не получалось ничего: и в клуб звал, и просто поваляться дома предлагал, но на все это младший Хайтани лишь отмахивался и уходил гулять со своей новой компанией, возвращаясь поздней ночью пьяным в хлам. Старший, несомненно, ворчал, говорил, что скоро запрет того дома, если так будет продолжаться, но на утро все равно заботился. А потом не смел возражать, когда Рин заявлял, что идет гулять с Когаем. Провожая его слегка грустной улыбкой, он лишь закрывал входную дверь и уходил пить чай в одиночестве.    И вот только сейчас Риндо начинает осознавать, что, будь у него шанс вернуться в прошлое, он бы отказался от всех своих прогулок и пьянок ради старшего брата. Юноша мог бы предложить посмотреть фильм, или просто выбраться на вечернюю прогулку по Роппонги, как они делали в старые добрые времена, ну или просто валяться дома и ничего не делать – главное, что вместе.    Но магии в этом мире не существует.    Конечно, мечтать не вредно, но уже ничего не изменить. Сейчас парень только способен корить себя за то, что так мало внимания уделял единственному человеку, который ради него бы пошел по головам – своему брату. Парень винит себя в своей же наивности и тупости и удивляется, почему же сразу не заметил маску, под которой Когай прятал свою натуру. Тем не менее – что сделано, то сделано – именно этой фразой юноша пытается себя успокоить, но пока что выходит не очень хорошо.    Пару раз вдохнув грудью, он собирает силы в кулак и делает еще несколько шагов, но не в сторону квартиры, а в сторону парка – там, где есть лавочки и можно посидеть. Так, он стоял посреди какого-то двора, явно вызывая подозрения у прохожих, а сейчас может спокойно присесть, привести мысли в порядок и пойти дальше.    Минуя деревья, он проходит к одной из скамеек и сразу же, будто мешок картошки, падает на нее, откидывая голову к небу, при этом прикрывая руками лицо. Парень шумно дышит, пытаясь отогнать от себя этот не пойми откуда взявшийся приступ нахлынувшей паники, и поначалу даже вроде получается, но потом накрывает новая волна, причем сильнее предыдущей. Рину кажется, что его душа сейчас похожа на шторм в море, где с каждым разом волны становятся все сильнее и сильнее, постепенно разрушая берег. Вот только берег – он сам.    Именно поэтому он любил проводить время на набережной, вдали от людей, сидя ближе к воде – он просто ждал ту самую волну, которая нахлынет на берег, накроет с головой, да поможет «протрезветь» и опомниться наконец. С каждым днем парень все пристальнее вглядывался в ту самую даль, где корабли, и просто ждал конца. Почему же не пошел сам, раз так хотел быть омытым соленой водой? Да потому что сил не было. И желания тоже.    Он пытается вдыхать воздух медленно, как ему и советовали, но если раньше это помогало успокоиться, то сейчас – нет. Он прижимает руки к лицу так, что скоро, кажется, просто сдерёт с себя кожу. Он меняет свое положение, ставя локти на колени, но все также пряча голову в ладонях.    –Риндо?    Голос какой-то…знакомый, но не совсем. У младшего Хайтани складывается ощущение, что он где-то его слышал, вот только…где? Голоса Какуче и Изаны звучат совсем иначе, голос Рана – тоже. Кто это тогда?    Юноша медленно отрывает ладони от лица и в таком же темпе поднимает голову на собеседника. Перед собой он видит кудрявого синеволосого паренька, и сначала думает, что точно не знает его, а потом вспоминает битву с Тосвой и…осознает, что перед ним Соя, мать вашу, Кавата.    Да, тот самый Злюка, которому Рин когда-то сломал руку и ногу на битве, а потом за это получил. Кто ж знал, что он, обливаясь слезами, пойдет на сломанной ноге раздавать пиздюлей всем тем, кто его обидел…    –Эй, ты..чего? –Соя все еще пытался обратить на себя внимание.    Риндо смотрит на него глазами, полными отчаяния и боли, а еще какой-то…надежды, что ли. В этих фиолетовых омутах весь негатив смешался с просьбой о помощи, вот только сам парень об этом не скажет никогда – не привык, что испытывать слабость – это нормально. И Кавата это понимает: самому ведь было неловко за истерику посреди битвы, но и его можно понять – сломанные кости болят, и очень даже сильно.    –Все в порядке. –Как можно безразличнее пытается ответить Риндо. Хотя, наверное, больше отмахнуться – отстань, мол, я привык страдать в одиночестве. –А что ты…здесь делаешь? –Речь младшего Хайтани немного заторможена: слишком уж этот диалог кажется неловким.    –Гуляю. Вот тебя заметил, сидящего на лавочке и очень страдающего. –Злюка усмехается. –Тебе с такими навыками на актера бы пойти: в каких-нибудь драмах играть ты бы смог.    –Пришел посмеяться?    Риндо понимает – заслужил. За все то, что он когда-то сделал этому пареньку, смех – самая жалеющая месть, которую только можно придумать. Люди обычно мстят иначе: вылавливают где-нибудь на улице, ломают кости в ответ или просто заставляют извиняться на коленях, а тут – всего лишь колкие фразы. Хотя именно подобные фразы для младшего Хайтани были слабым местом: вот бить можно было сколько угодно – ни разу бы не пискнул, а вот из-за чьих-то замечаний мог уйти в себя и начать разбираться, можно ли так жить вообще. Спасибо, Соя, за то, что выбрал тот способ, который никто не предпочитает, но который действеннее всего.    –Не без этого. –Кавата усмехается вновь, а брови Риндо ползут вверх. –Но прежде узнать, из-за чего ж ты так страдаешь.    –Ты думаешь, что я расскажу?    –А почему нет? –Злюка смотрит выжидающе. –Это останется между нами.    –С чего бы тебе помогать мне? –Младший Хайтани уже не скрывает удивления. –Я тебе сломал ногу и руку!..    –А я тебе по носу за это хорошенько пизданул, и что теперь? –Перебил его Злюка. –Я отпустил и живу сейчас как раньше, отпусти и ты.    –Странно это слышать от тебя.    –То есть, проблема в прошлом? Тебя беспокоит твой поступок?    –Нет. –Выдыхает юноша. –Это, конечно, тоже просто так не забыть, но сейчас меня волнует совершенно не это.    Соя тем временем подсаживается к Риндо на лавочку – повезло, что она довольно длинная, и уместиться вдвоем получится с легкостью. Младший Хайтани смотрит как-то странно, а глаза так и бегают из стороны в сторону: то вдаль, то на собеседника.    –Ран?    В точку. Молодец, Злюка. Со второй попытки.    Судя по тому, как зрачки Рина сужаются, а дыхание на мгновение прерывается, парень понимает, что он угадал. И вот сейчас даже ему стало непонятно: что же такого могло произойти у этих двоих? Они ведь всегда вместе, будь то забивы или посиделки с друзьями, а сейчас младший Хайтани в парке совершенно один, без брата. И это очень странно. Конечно, они могут проводить время порознь – не на одной цепи же сидеть. У каждого есть своя личная жизнь, и оба могут провести время с друзьями, тем самым отдохнуть друг от друга, чтобы не создавать ссор. Но в таком случае Риндо бы беззаботно гулял по парку, а не убивался на лавочке.    –Тебе-то какое дело? –Огрызается. Соя знает, что такое поведение – вовсе не признак агрессии, а попытка скрыть свою боль. Оказывается, интернет заставляет людей не только деградировать, но и умнеть. Вот и комментарии психологов на каком-то форуме пригодились.    –Мне тебя просто уже по-человечески жалко. –Кавата вздыхает. –Ты так жалко еще никогда, кажется, не выглядел.    –И что ты предлагаешь сделать? –Риндо становится чуть злее. –Избить? Расстрелять? Посадить?    –Воу, и в мыслях не было такого… --Соя удивляется, поднимая две руки, тем самым как бы намекая, что ему можно доверять. –Я предлагаю выговориться.    –Ты…что?    –Расскажи мне, Рин. Что случилось?    И он сдается.    Поняв, что Соя отсюда не уйдет, пока не добьется своего, Риндо рассказывает все, начиная с момента появления компании. С тех самых пор, когда сдружился с Когаем, что души в нем не чаял и считал чуть ли не самым лучшим другом, который у него когда-либо был, что стал постепенно доверять и остальным в компании; про беззаботное «веселье», как тогда казалось, про пьянки, про мелкое хулиганство вроде воровства и подрыва банок во дворе с помощью петард; про то, как начал отдаляться от брата, снизив общение буквально до бытового, и как об этом жалеет сейчас, про то, как Ран пытался предупредить, какие на самом деле эти «друзья, а Рин не верил; про ту злополучную ссору, про то, как сказал тогда Рану, что лучше бы он не был его братом, и про то, что теперь не знает, где его найти и как извиниться; про то, что в конечном итоге его «лучший друг» оказался помойной крысой и просто хотел воспользоваться статусом Хайтани, про то, как Когай притворялся, играя роль заботливого друга…    А Злюка слушал, не перебивал. В какие-то моменты на его лице мелькали различные эмоции, от глупой улыбки до сильного удивления. Тем не менее, он не стал обрывать парня на полуслове, что, мол, спешить надо, а, наоборот, даже держал в голове какие-то вопросы и хотел в конце всего этого монолога их озвучить.    Тем не менее, было видно, что Риндо это дается тяжело: иногда юноша делал паузы, специально, чтоб собраться с мыслями, или просто перевесит дух, а иногда заговаривался так, что не успевал дышать. Воспоминания лились прямо как из рога изобилия, и поначалу парень даже пытался себя одернуть, мол, зачем все это рассказывать малознакомому человеку, но, видя реакцию Сои, продолжал говорить. Под конец он даже не выдержал: пару слез скатились по щекам. Испугавшись, что его сейчас высмеют, он попытался успокоиться и спрятать лицо, но не успел: наоборот, замер от удивления, таращась покрасневшими глазами на Сою, который положил руку ему на плечо в знак поддержки. Рин, конечно, прикосновения не любил, и терпел их только от близких ему людей, но сейчас не стал ничего говорить: ему тут Злюка, вообще-то, помочь пытается. Ради этого можно немного потерпеть.    –Продолжай, Рин.    И младший Хайтани повиновался. Впервые не стал кому-то перечить, не выпендривался, а просто послушался. Было сложно вновь влиться в колею и продолжить, но у него получилось: так, он просто вывалил все, что хотелось сказать бы брату, когда встретит его, но вот момент – они встретились однажды после ссоры, но старший прикинулся незнакомцем и сделал вид, будто не знает его. Это и настораживало: неужели родной брат мог так поступить?    –Я думаю… –Тихо начал Соя, когда Риндо сделал очередную паузу. –Думаю, так он хотел отомстить. Я не знаю Рана, но, могу предположить, что твои слова его очень задели, и он бы хотел, чтоб ты на миг ощутил всю ту боль, которую он чувствовал в тот день… –Соя, поняв, что сам еле как связал эти слова, попытался объясниться. –Я не мастер речей, но, надеюсь, ты понял.    –Понял. И думаю, ты прав... –Сипло проговорил младший Хайтани, вздохнув. –Я скучаю по нему, понимаешь? Я хочу вымыть рот с мылом, но не думаю, что это поможет…    –Что сделано, то сделано, Рин. –Злюка слегка улыбнулся. –Ты не можешь ничего изменить, но еще можешь все исправить.    –Вот я и собирался! Понимаешь, я шел в нашу с ним квартиру, я оплатил хостел и не намерен туда возвращаться! –Юноша прерывается. –Я думал позвать его в наш дом, да поговорить нормально, но!..    –Но?    –Но чем ближе я подходил, тем тяжелее давались мне шаги. Я не заметил, как ушел в себя, и сначала просто стоял на тротуаре, пока не догадался отойти в парк. Риндо не выдерживает и тянется в карман за сигаретой. Соя же не возражает: если ему так будет легче – пусть курит. Парень вдыхает дым, задерживает его в легких, а потом шумно выдыхает, выпуская дым.    –Хотя бы в парк пришел, а не на крышу. Молодец. –И Кавата реально им гордится: при всем пережитом дерьме каждый второй бы просто спрыгнул и не стал решать проблемы, а Рин хотя бы попытался.    От услышанного на душе становится тепло. Младший Хайтани, правда, сначала замирает от удивления, не понимая, к чему это слово здесь, а потом, осознав, что оно адресовано ему, не поверил своим ушам. То есть…его сейчас похвалили? Ему как раз не хватало какой-нибудь поддержки, даже самой банальной…    Какуче тогда не смог. Не справился. Несомненно, он пытался приободрить Риндо, но ничего не получалось: возможно, потому что не получилось пробить стену, которую младший Хайтани сам же вокруг себя и воздвиг. А у Сои получилось, причем, он толком ничего не делал – просто по-человечески попросил рассказать все, а потом выслушал.    Злюка был доволен своей работой: ему нравилось наблюдать за своим бывшим врагом. Парень старался уловить каждую эмоцию, каждый вдох и выдох, потому что такого Риндо – слабого, беззащитного, просящего о помощи, видели далеко не многие. Наконец-то нет этой нахальности и наглости – наконец-то маска спала.    Спектакль окончен, маски сняты.    Вот такой Риндо ему интересен. Без всех этих притворств и кривляний, искренний и на самом деле…нормальный. Теперь Кавата убедился: половина слухов – бред полный, но что-то из них правда. Наряду со сплетнями про жестокость братьев Хайтани ходили и другие, касающиеся душевных проблем. И вот какому-то чудаку довелось ляпнуть, что им обоим на душе тяжко. И если сначала Соя, ровно также, как и Нахоя, крутил пальцем у виска и смеялся, мол, этим дегенератам уже ничего не поможет, а теперь понял, насколько сильно недооценивал наблюдательность и проницательность случайного прохожего. С Раном ему так общаться не довелось, да и как-то не сильно хочется – он ведь далеко не психолог, и копаться в чужих мозгах – вовсе не его дело, но тут он просто не смог пройти мимо. Зато теперь он убедился, что Риндо – довольно интересный человек, если подобраться с другой стороны, когда маска «великих и непобедимых королей Роппонги – братьев Хайтани» снята.    –Это больно.    –Что?    –Упасть с крыши. Больно.    –Несомненно. –Злюка позволил себе усмехнуться. –Ты же буквально разбиваешься в лепешку, и летишь на огромной скорости!..    –А я боюсь боли.    Это был первый раз, когда Соя попросту не знал, что ответить. Ему, несомненно нравилось, что младший Хайтани сейчас как открытая книга – бери, да читай, но проблема в другом: юноша, возможно, не был морально готов к этому. Это даже в голове не укладывалась: сейчас он сидит с тем человеком, которого ненавидит вся Тосва, который отправил его на больничную койку и обеспечил ему «веселую жизнь» на пару месяцев. Он, конечно, отпустил прошлое, но все равно надеялся, что их встреча после той битвы пройдет…не так, если бы такое произошло. Злюка просто не думал, что ему придется выслушивать то, что происходит в жизни Риндо.    –Ты?? –Парень удивился. –Да ты же часто в забивах участвуешь!    –Да. –Риндо подумал, что лучше разъяснить. –Но все эти синяки – пустяк. А вот что-то серьезное, например, авария, или что-нибудь подобное… да…    –Я понимаю тебя. –Соя посмотрел в небо. –Это действительно страшное зрелище. А еще хуже, когда это происходит не по твоей вине, а из-за какого-нибудь идиота. Вот, авария, например… –Он прерывается. –Едешь себе спокойно, а в тебя врезается какой-то долбаеб на бешеной скорости…    Младший Хайтани постепенно отходит от всего случившего. Соя прав был – он выговорился, и действительно стало легче, причем намного: на душе появилась какая-то легкость, которой раньше никогда не было. Все потому, что все негативные эмоции ушли вместе с рассказом о личной жизни.    Айсберг растаял. Глобальное потепление началось.    –Но нет ничего хуже душевной боли… --Риндо говорит это также тихо, будто боясь прервать мысли Каваты.    –Это правда, но… –Соя вздыхает. –Ты сильный, Рин. –Тот подозрительно смотрит на него. В глазах читается вопрос: «А где подвох?». –Я серьезно. Ты справишься…    В ход пошли самые банальные фразочки, которые только можно представить. Злюка, так-то, далеко не психолог, и поэтому поддерживает, как умеет. Где-то в интернете парень читал, что такое не работает, но сейчас, видя реакцию младшего Хайтани, готов опровергнуть данное суждение. Собеседник сначала замер, словно не понимая, зачем это все говорится, а потом на лице появилось что-то наподобие улыбки. Тем не менее, прежний огонь в глазах начал снова разжигаться, и стал еле заметен, но зато произошел прогресс: блеклые, как будто мертвые, фиолетовые глаза снова наполнились жизнью.    И вот только сейчас парень осознал, насколько ему не хватало этих «соплей», как он называл все эти фразы про себя. Риндо долгое время пытался показать, что самостоятелен, что любое горе ему нипочем, но сам в глубине души надеялся, что придут люди вроде Сои и просто уделят ему внимание: выслушают, поддержат, приободрят немного, может быть, немного погладят по плечам или спине.    Такое внимание он, конечно, получал от Когая, но при одной мысли о старом друге на душе вновь становилось дурно, поэтому сейчас младший Хайтани пытается забыть происходящее. Теперь он просто надеется, что Соя сдержит слово, и не будет рассказывать всем направо и налево, что произошло в парке. Хотя… Злюка не кажется идиотом, да и вряд ли так поступит…наверное.    –Ты…точно никому не расскажешь? –Риндо решил спросить на всякий случай, потому что накручивать себя, не зная ответа – та еще жопа.    –Нет конечно. –Фыркнул Кавата. –Мне же потом хуже будет: слухи новые создам.    –Рад, что ты это понимаешь… –Юноша позволил себе улыбнуться.    Тем не менее, с Соей даже молчать было приятно. Не было какой-то тревоги, наоборот, в воздухе витало умиротворение. Сейчас не хотелось ничего: ни идти, ни разговаривать. Рин бы все отдал, чтобы вот так вот посидеть в тишине когда-нибудь еще. Но о будущем думать не было уже сил – все ушло на то, чтобы просветить Кавату в свою жизнь и дать ему попробовать помочь.    Злюке он был благодарен, ибо он не должен был сидеть и выслушивать это все – его никто не обязывал, но… он захотел этого сам. Он наплевал на ту ситуацию в прошлом, отпустил все и просто по-человечески выручил. Риндо, осознавая это, даже не мог понять, чем заслужил такое обращение к себе со стороны бывшего врага. Вроде, как бы, кости Сое переломал, а этот вместо того, чтобы нормально мстить, помогает разобраться в проблемах.    –Соя…спасибо. –Младший Хайтани выдохнул. –Нет, ну правда.    –Не стоит благодарности.    –Но…    –Я впервые видел настолько разбитого человека. –Кавата прервался, чтобы набрать в легкие побольше воздуха. –Я просто не смог пройти мимо… –Выдохнул он. –А ты явно нуждаешься в помощи.    Риндо не нашел подходящего ответа. Сейчас, когда в его душе борются несколько чувств одновременно, а разум заполнился тысячей мыслей, он может лишь смотреть в одну точку и пытаться восстановить дыхание. Справиться с этим тяжело. Самый главный вопрос сейчас – почему. Младший Хайтани реально не понимает, чем после всего содеянного заслужил такого обращения.    –Почему? –Решает выяснить он, надеясь, что ответ на вопрос поможет успокоить разум.    –Я же отвечал – не смог пройти мимо. –Злюка посмотрел на собеседника. –Я думал уйти, но ты выглядел слишком…разбитым. И теперь я хоть понимаю, почему.    –Навалилось много, и причем все разом. –Попытался оправдаться юноша.    –Это верно… –Кавата кладет руку тому на плечо. –Но это же не повод убиваться.    –А что ты предлагаешь делать? –Риндо слегка повысил голос, но не от агрессии, а от безысходности. –Как Рана-то вернуть?    –Вот смотри: ты шел, чтобы с ним поговорить, верно?    –Ну…да.    –А не проще ли позвонить и назначить встречу?    –Ты смерти моей хочешь?    –Нет, идиота кусок. –Соя начинает злиться. –Я помочь тебе пытаюсь.    Риндо предпочел промолчать. В голове ворох мыслей, и из-за этого ему сложно сейчас оценивать ситуацию здраво и принимать решения: тысячи вопросов не дают покоя мозгу, и, казалось, скоро к чертям разорвут сердце. Злюка, заметив это, снова попытался взять все в свои руки.    –Значит так. –Довольно грубо произносит он. Эта фраза заставляет младшего Хайтани вздрогнуть и полностью сконцентрировать свое внимание на нем. Юноша продолжать не спешит: лишь кладет руку на плечо и держит так, словно раздавить его хочет – мертвой хваткой. –Ты сейчас звонишь Рану и назначаешь встречу.    –…что?! –Отойдя от шока, реагирует Рин. –Ты хоть понимаешь, что сейчас сказал?    –Да. –Выдыхает Кавата. –А как ты собрался идти в квартиру, не предупредив его? Вдруг он тоже живет у кого-нибудь или, например, в отеле.    И правда… Младший Хайтани об этом почему-то не подумал, а вот зря – деталь-то важная. А вот пришел бы он, и что тогда? Сидел бы наедине с пустотой снова, как и раньше? Нет уж, ему нужен брат, а не безжизненная комната.    –Ты прав…    Риндо, честно, боялся. К этому он был морально не готов – реакцию брата предугадать было невозможно. Либо он наорет да пошлет куда подальше, либо просто тихо-мирно поговорит. Ран – человек-настроение: его может взбесить или, наоборот, обрадовать любая мелочь, и вот никто никогда не знает, что именно и в какой момент будет чувствовать старший Хайтани. Он, в отличие от младшего, не так прост: вроде тоже «открытая книга», да вот текст молоком написан. Остается поднести свечку и читать текст – единственный способ узнать информацию.    –Не бойся. –Соя тепло улыбается. –Я буду здесь.    И Рин действительно звонит.    Вот только сердце колотится, как бешеное. Угомонить его не получается – наоборот, ударов в минуту становится все больше и больше. А в какой-то момент парень перестает дышать.    –Алло? –В трубке раздается до жути родной голос.    Именно его он так желал услышать. Голос его старшего брата – самого близкого человека, который у него вообще есть. Настроение того, как обычно, не предугадать: даже нельзя понять, что он сейчас испытывает: радость или злость, но голос определенно дрогнул в начале. Значит ли это, что Ран ждал его звонка также, как и Рин? Может, он тоже хотел поговорить?..    Соя сжимает плечо Риндо.    –Привет, Ран… –Как-то сипло и в какой-то степени сдавленно отвечает он. Юноша чувствует, как необъяснимый, и с тем же временем неописуемый страх снова пронзает тело, только в этот раз осознание колет резко, а не постепенно. –Мы…можем встретиться и поговорить?    –Ок. Сегодня вечером в нашей квартире.    Звонок резко обрывается – вызов сбросили. Соя удивился не меньше: он вообще не думал, что старший Хайтани будет столь немногословен. Юноша представлял его более болтливым, ибо тот ни на одном забиве не упускал возможности перекинуться парочкой фраз со своим оппонентом. Да и от брата никогда не отходил – эти двое вечно таскались друг за другом, помогали, защищали, подставляясь под удары. Что же сейчас? Неужели Ран действительно настолько обижен? Злюка, конечно, услышав историю Риндо, полностью встал на сторону старшего, однако его беспокоил тот факт, что Ран не отпустил прошлое и, по всей видимости, все еще обижен на брата. Ну, или просто притворяется…    –Ты как? –Отойдя от шока, спросил Кавата.    –Нормально…вроде. –Риндо пытался привести дыхание в норму. –Спасибо еще раз.    –Да не за что. И ты это… –Соя слабо улыбнулся, позволив себе немного больше – потрепал того по волосам. Несмотря на то, что Риндо не особо любил прикосновения, останавливать парня он не стал. –Отпусти прошлое. Я на тебя не сержусь.    –Ты…серьёзно сейчас?    –Да. Что было, то было, Рин. –Кавата перемещает руку с головы на плечи, теперь уже приобнимая. –Мелкие были, много хуйни творили. Забей уже.    –Хорошо, и…спасибо еще раз за помощь... и еще за то, что не обижен. –Младший Хайтани улыбается, насколько может.    –Нечего меня благодарить – я почти ничего не сделал.    –Да в смысле? –Удивляется юноша. –Ты мог бы пройти мимо и не помогать мне вообще, а ты остался и выслушал, хотя мог бы просто посмеяться и отомстить.    –Месть – удел слабых… –Злюка перевел свой взгляд на небо. –Ты в итоге страдаешь еще больше, чем враг: чего стоит только постоянное чувство злости… Не проще ли отпустить?    –Проще, но на это не каждый способен.    –И то верно. –Кавата напоследок посмотрел на Рина. –Мне пора. Удачи с братом.    Больше он ничего не произнес – лишь встал и покинул парк. Младший Хайтани еще долгое время не мог пошевелиться и смотрел вслед уходящему бывшему врагу. Юноша до сих пор не понимал, почему же Соя так отнесся к нему, хотя тот уже сотню раз за вечер объяснял свою позицию. В голове крутился один вопрос: «Неужели действительно можно простить своего врага?».    Тем не менее, нужно было идти дальше. Дороги назад уже нет – хостел оплачен, денег мало, встреча назначена. Да и в конце концов – нельзя вечно же избегать собственного брата! В какой-то момент Риндо даже вновь обрел уверенность в себе – ему казалось, что он сможет выпросить у того прощения, даже если тот сначала будет выпендриваться. В конце концов, должен же когда-нибудь наступить прогресс.    Пару раз глубоко вдохнув, а затем медленно выдохнув, младший Хайтани встал с лавочки и направился в сторону квартиры, пытаясь поддерживать тот «боевой настрой», который у него появился после встречи со Злюкой. Теперь, после разговора, шаги ощущались иначе: ноги как будто сами вели его в их с братом квартиру, а сердце требовало только одного – скорейшего разрешения всей ситуации.    Назад пути нет.