Пока Солнце веселится, Луна будет тихо плакать

Ран просто не может не думать о своем младшем брате. Он сидит на кровати, пока Курокава суетится на кухне, убирая оставшуюся посуду. Сам он давно переоделся, однако волосы не расплел – привычка каждый день заплетать косы все еще осталась, да и парень, если честно, не хочет от нее отвыкать. Гораздо лучше они получаются у Риндо, но сейчас его нет, и поэтому приходится заплетать самому. Тем не менее, спать с распущенным намного приятнее, поэтому юноша берет одну из кос в руки и распускает ее, немного играясь с прядями.    После того злополучного звонка, после услышанного голоса, он просто не может успокоиться. Изана часто спрашивал, что происходит, все ли в порядке, и на все вопросы старший Хайтани глупо улыбался и отвечал слегка глуповатое «Да». Знал бы Курокава, что это – лишь притворство.    Беспокойство за брата берет верх и полностью берет под контроль мысли и чувства юноши. Да, младший сам виноват, да, гордость не позволяет Рану просто взять и найти брата самому, но… в груди все равно что-то колет при его упоминании. Сколько бы старший не пытался себя убедить, что ему все равно на Риндо, что тот не будет его искать…не смог.    При одной мысли о своем брате у старшего Хайтани начинала кружиться голова от переизбытка эмоций. Как там он? Что с ним? На эти вопросы дать ответы никто не может.    Не хочет, чтобы Ран был его братом? А он все равно будет! Это – родственная связь, которую, к сожалению или счастью, не выбирают. Они, конечно, могут перестать навсегда общаться, никогда больше не видеться, забыть имена друг друга и врать всем, что схожая фамилия – лишь совпадение, но разве это выход? Разве это наилучшее решение? Нет! Старшие всегда должны заботиться о младших, вне зависимости от их характера и поступков. Даже если тот вечер, мягко говоря, не задался, то Ран, как хороший брат, должен был побеспокоиться о состоянии младшего. А он что? Залечивал свои душевные раны, пока Риндо шляется где и с кем попало!    Вот черт! Черт-черт-черт-черт-черт!    Надо было не слушать Изану и не блокировать его. Хотя… может, это пошло на пользу? Хочется верить, что это так. Может, он действительно обошелся с младшим слишком жестоко? По сути, если тот понял, что произошло, то прибежит сам, в слезах, моля о прощении. А если младшему везде ограничен доступ, то куда бежать? К кому идти? К тем оболтусам? Нет уж!    Ран не допустит того, чтобы Риндо спрашивал у них, как поступить в той или иной ситуации. Эти друзья ему – далеко не советчики. Наговорят всего, запутают, а потом слухи неприятные пустят. И все – плакал авторитет Хайтани. Потом же уважать никто не будет – будут лишь смеяться и позорно тыкать пальцем, вместе с этим оскорбляя. Такое будущее Ран хотел для брата? Такое будущее хотел для себя Риндо? Нет!    Пару раз вдохнув и выдохнув, тем самым успокоившись, юноша берет телефон и постепенно начинает убирать аккаунт брата из черного списка. Приведение мыслей в порядок не помогло: мозг опять атакуют вопросы, словно назойливые мухи, а пальцы дрожат так, будто парня только что ударили электрошокером на полной мощности, причем не один, а несколько раз. Сердце при этом стучит, как бешеное: создается ощущение, что Ран либо выпил двадцать банок энергетиков и каким-то чудесным образом остался жив после такой огромной дозы, либо только что пробежал марафон.    –Все хорошо? –В комнату невовремя заходит Какуче, который перед этим, как оказалось, стоял на протяжении минуты в дверном проеме.    –Да. Что может быть не так?    –Ты нервничаешь. –Не спрашивает, а утверждает юноша. –И не отрицай это.    –…и не буду. –Спустя несколько мгновений отвечает старший Хайтани. Хитто читает его, как открытую книгу – это факт, который бесполезно опровергать.    –Расскажешь? –Тот смотрит, как юноша мнется. –Ты можешь мне доверять, не переживай…    Признаться честно, Ран никогда не видел такого заботливого Какуче. Обычно тот ко всем тепло относится, но сейчас… это было намного теплее, чем обычно. Голос его тихий, мелодичный – он ложится на душу как бальзам, залечивая все раны юноши, успокаивает, рассеивает загоны, благодаря которым длинноволосый уже успел себя накрутить. Старший Хайтани все же пытается сдерживать эмоции, но ему хочется разрыдаться от всего накопившегося.    Хитто, замечая это, лишь присаживается на край кровати и легонько гладит его по голове, тем самым даря поддержку, намекая, что он явно не должен справляться с проблемами один. Словами выражать поддержку он не умеет, да и сейчас, кажется, это не очень-то и нужно. Прикосновения и тишина – вот настоящее успокоительное. Ран не выдерживает и буквально падает в объятия друга, сжимая лопатки того буквально до побелевших костяшек, зажмуривается и утыкается в плечо. Парень шумно дышит, рвано вдыхая и выдыхая воздух. Разрыдаться хочется, но… он не может. Правило, установленное отцом в детстве, все еще плотно сидит в голове, и старший Хайтани слепо следует ему, хотя детство давно миновало, и сейчас он взрослый, независимый человек.    –Можешь плакать… –Тихо, почти шепотом произносит он, наклоняясь к уху Рана. –Я никому не скажу.    Это и дало начало нахлынувшей истерике. Юноша старался быть тише, чтоб Изана не догадался – ему и так достаточно того, что уже Хитто видит его слабым.    С каждой слезинкой, с каждым вздрагиванием и всхлипом выходит вся та боль, которую Ран держал в себе с момента ссоры с братом. Дорожки, оставленные на щеках, буквально горели, а когда капли падали вниз, парню казалось, что они прожгут ему всю одежду и оставят следы на коже – такие горячие, жгучие они были. С собой они забирали злость и обиду, растворяясь где-то в ткани пижамных штанов.    Какуче сидит, не уходит – понимает, насколько плохо его другу и удивляется, как тот все время держал эмоции в себе. Парень не считает это слабостью, ни в коем случае – все мы люди, и каждый из нас имеет право испытывать разные чувства. Наоборот, он против этого «маскарада», когда кто-то пытается казаться лучшей версией себя: кто-то слишком оптимистичен, кто-то слишком хладнокровен. Примеров может быть множество, если больше и глубже изучать психологию человека, анализировать личности окружающих… Но зачем ему остальные, когда сейчас в беде один из самых близких людей Хитто?    Пару раз, в знак выражения понимания и заботы, юноша гладит Рана по волосам, запуская пальцы в расплетенные волосы, играясь с прядями, которые на этот раз не прямые, а кудрявые. Волны частично окрашенных локонов приятно, но почти невесомо щекочут пальцы, и парень не отрицает, что ему это нравится. Он ловит дикий кайф, поэтому сильнее прижимает старшего Хайтани к себе и, замечая, что не одному ему это нравится, начинает слегка массировать волосы у корней, переходя на макушку. Слова им не нужны – всю поддержку Какуче выражает прикосновениями, которые действуют намного лучше, чем типичные клишированные фразы по типу «держись» и «все будет хорошо».    –Расскажешь? –Повторяет Хитто свой недавно заданный вопрос тогда, когда дыхание парня приходит в норме, когда тот затихает в кольце рук и перестает дрожать – лишь рвано хватает воздух ртом.    –Я не могу без Рина… –Сдавленно, сипло произносит Ран. Собеседник надеялся на большее, но...тянуть слова клещами тоже не хочет. Достаточно того, что сейчас старший Хайтани открыт, искренен, и не прячет эмоции за глупенькой улыбочкой.    «Как я и предполагал – долго не продержится…» – думает он, смотря на поникшего юношу.    –Что конкретно беспокоит? –Какуче, конечно, понимает, что к чему, но хочет услышать это именно из уст Хайтани, чтобы подтвердить догадки.    –Он не чужой мне человек. Далеко не чужой… –Шепотом говорит юноша. –И я должен его защищать и быть рядом. Не просто потому, что он мой брат… –Он прерывается, не в силах найти подходящие объяснения, надеясь, что Хитто поймет. –Я прожил с ним всю свою жизнь. С детства мы были вместе. Даже когда человека убили – тоже держались вместе…    –Никто не думал, что вы настолько сильно поссоритесь. Вы практически неделимы…    –Вот именно, что лишь практически… Везде есть маленький процент плохого исхода.    Какуче не знает, что ответить. Он просто смотрит на Рана, думая, что понимает его, но на самом деле нет. Парень видит лишь верхушку айсберга, и может понять его только благодаря тому, что услышал сейчас. На самом деле все серьезнее, глубже, да настолько, что поймет лишь тот, кто оказывался в похожей ситуации. А из всего Поднебесья таких людей не найдется…    Возможно, поняли бы Соя и Нахоя – те парни из Тосвы, с которыми сражались Хайтани. Правда, старшего устранили еще до самой битвы, а младшему Риндо собственноручно сломал ногу и руку уже на поле боя. Помогли бы они? Нет, ни за что, тем более после всего произошедшего. Да и в принципе, имеют право на отказ – на месте братьев Кавата любой бы отказал.    Остается как-то самому вытаскивать Рана из всей этой заварухи, в которой виноват, так-то, его брат, а не сам юноша. Тем не менее, почему-то сейчас получается так, что от жгучей, душераздирающей боли страдает старший, который просто пытался уберечь своего ненаглядного родственничка от опасностей.    У Хитто появляется желание набить ебало Риндо, притащить его сюда и заставить извиняться на коленях до тех пор, пока Ран не простит. Как только тот будет уверен, что вина брата искуплена, Какуче отстанет от него. Сейчас же младший Хайтани для него предстает типичным избалованным подростком в пубертате, который пропил и прокурил себе мозги и уже не знает, хорошо или плохо он поступает. Таким бедолагам нужна особая помощь – во-первых, чтобы побороть все зависимости, а во-вторых, чтобы наладить отношения.    Без сомнения, парню было даже в какой-то степени жалко Риндо. О той компании он слышал только плохое – ничего положительного не было слышно. Да и информации мало – будто скрывают что-то. Хитто удивлен, что его отряд не смог найти почти никаких сведений – только те, которые всем известны: ребята плохие, не ведают, что вытворяют, преступают закон похлеще, чем Поднебесье и Тосва вместе взятые. На этом все. Больше ничего не было. Как будто бы сама компания не хочет, чтобы кто-то что-то узнал.    После агрессии у юноши появляется новое желание – встретиться лично да поговорить с младшим Хайтани, вразумить его, вправить мозги и просто подсказать, как нужно делать. Поразмыслив над ситуацией, тот пришел к выводу, что те твари, которых он зовет друзьями, сделают только хуже. Уж лучше он сам поможет ему решить проблему и помириться с Раном, чем это сделает шайка недоразвитых животных, как он прозвал эту «банду» у себя в голове.    –Что ты знаешь о них, Ран? –Какуче решает во чтобы то ни стало узнать хоть что-то новое об этой ситуации, чтоб наконец-то помирить братьев. –Расскажи мне все.    –То же самое, что и ты. –Лишь сипло отвечает он. –Ничего нового.    –А Риндо каков с ними?    –Я видел его, гуляющим с ними, лишь пару раз. Тогда он выглядел… счастливым, наверное… Он улыбался, обнимал, я так предполагаю, Когая… ну или как там его зовут?..    –Риндо знал об этом? Видел тебя?    –Не уверен. Все это происходило случайно – мы оба оказывались в одно время в одном месте. Может, он видел меня, но он ничего не говорил мне по этому поводу. –Взгляд Рана ускользает вниз, а сам парень снова погружается в себя. Хитто это не нравится: надо вытаскивать из парня информацию, пока тот склонен философствовать. –Он мне вообще ничего не говорил с того момента, как встретил их. Если раньше я знал о каждом его шаге, то сейчас – нет. Рин часто твердил, что я не должен совать нос не в свое дело, и залипал в телефон – как я понял, там был чат с друзьями. Так, он лежал, изредка смеялся, уткнувшись в телефон, а потом начинал быстро печатать что-то.    –То есть…тебя вообще не просвещал?    –Именно. Даже когда я спрашивал о его делах, он отвечал что-то вроде «да нормально» или «хорошо, а твои», но… это было так сухо, будто он отвечает ради того, чтобы я отстал. После этого он шел в комнату и почти не выходил.    –А ночные побеги…часто такое?    –Я в тот момент проснулся, вот и заметил. Возможно, Риндо и раньше сбегал, просто я не просыпался.    –А почему не догадался поставить камеры по квартире?    –Было бы больше поводов для скандала… –Вздыхает Ран. –Как я понял, его не устраивает то, что я якобы контролирую каждый его шаг. Поставь я камеры – разорался бы, что я вообще личной жизни ему не даю.    –Как ты смотришь на то, что я встречусь с ним? –Какуче обычно никогда не спрашивает, но тут решает выяснить, чтобы понять, как к данной затее отнесется старший Хайтани. Ранить его еще больше не хочется – и так уже достаточно настрадался.    –Про меня ни слова. –Встретиться, конечно, хочется, но... он просто не готов морально. Обида, хоть уже не так сильно, но все же гложет. На эмоциях он может наговорить всякого, что только усугубит ситуацию.    –Хорошо, я понял… –Тот все также тихо встает, уходя куда-то. –Подожди немного, сейчас вернусь.    Не обманул: спустя минуты две он вновь заходит в комнату, только уже со стаканом воды и какой-то непонятной таблеткой. С виду – ничего необычного: круглая, белая, но…    –Что это? –Тихо спрашивает Ран.    –Успокоительное. –Хитто решает не тянуть с ответом, не ходить вокруг да около, иначе Ран сам выпытает информацию. –Выпей и ложись спать.    У того сил уже нет отпираться, спорить, ну или торговаться, да и тем более, он немного не в том положении. Изана и Какуче приютили его, буквально чуть ли не пылинки сдувают, а он… если начнет выпендриваться, то самому же стыдно будет. Разве он не может отплатить друзьям покорностью и спокойствием?    Повинуясь, тот быстро проглатывает таблетку и чуть ли не залпом выпивает воду. Хитто забирает стакан, выключает свет, повторяет, что тот должен спать, и уходит на кухню. Старший Хайтани отключается, как только его голова соприкасается с подушкой. Курокава тем временем наконец-то закончил мыть посуду – лучше переделать все сейчас, чтобы утром не напрягаться. Да и пока силы есть, то почему нет?    Увидев вошедшего в комнату друга, тот инстинктивно оборачивается на источник шума (хотя парень старался передвигаться тихо), отставляет тарелку и смотрит своими невероятными глазами чуть ли не в душу Какуче: хочет выяснить, что происходило.    –Я позволил ему высказаться… –Лишь тихо отвечает пришедший. –Я принял решение встретиться с Риндо и поговорить.    –Уверен, что это хорошая идея?    –Судя по его состоянию – самая лучшая. Я, конечно, далеко не психолог, но ему что-то вроде немножечко…множечко хуево. –Хитто мнется, подбирая слова так, чтоб не наговорить лишнего, но и донести всю информацию. –Ран буквально убивается без своего брата, а тому вообще все равно!    –В прошлый раз он сказал, что не знает, как начать поиски…    –Вот именно! Я хочу просто натолкнуть его на путь истинный, а дальше пусть делает, что хочет. Я ему не нянька – не буду уговаривать пойти со мной к старшему братику и извиниться.    –И это верно. –Изана улыбается. –Я бы и сам поговорил, но я немного плох в поддержке людей. Я могу лишь выслушать и дать совет.    –Мои знания в этом всем ничем не отличаются от твоих, но желание спасти Рана из омута загонов гораздо сильнее.    –Если что, я постараюсь помочь тоже.    Курокава смотрит на друга так тепло, что тому остается лишь поверить и согласиться. Обычно юноша просто так свою помощь не предлагает – наоборот, остается в тени, поручая задания своим подчиненным. Сам же приходит только под конец, когда результат уже почти достигнут. Помогает он только в тех случаях, когда понимает, что ему это выгодно. Да, немножко эгоистичный, но каков уж есть.    Несомненно, состояние Рана его беспокоит. Во-первых, он потерял одного из своих подчиненных, то есть младшего Хайтани. Сейчас он непонятно, где, о жизни его тоже ало что известно – нигде не засветился за все время. Во-вторых, второй подчиненный – старший Хайтани – готов буквально впасть в депрессию из-за разрыва связей со своим братом. Две боевые единицы, чуть ли не самые лучшие, сейчас не в состоянии даже жить. Что-то как-то невыгодно.    Первая, довольно веская причина – в обоих юношах он видит своих друзей. А «друзьями» он называет немногих – только самых близких и верных людей. Остальные у него в основном «знакомые». Нередки случаи, когда те выручали либо только Изану, либо все Поднебесье. Многое они уже сделали для него, поэтому парень не мог бросить Рана и Риндо на произвол судьбы. Ему что, сложно их выручить? Нет, не сложно. Именно поэтому он всеми силами помогает сейчас старшему и ищет всю информацию про недо-друзей младшего. Ну а потом уже подумает, как вернуть «блудного сына» на «базу». Младший, тем временем, возвращаться пока что не планировал. Он сидел в каком-то богом забытом хостеле, за который платил копейки, и просто обдумывал все происходящее. В общую квартиру тоже не было сил вернуться – вдруг он там Рана встретит? Как объясняться тогда будет, если он просто морально не готов к этой встрече?    Ему, если честно, просто было стыдно заявиться к брату. За все свои слова, сказанные в тот роковой день, ноше так дурно, что аж голова кружится. Вот кто ж его за язык тянул, а…    Будь он менее агрессивным, все было бы лучше. Он ведь знает, насколько трепетно и бережно относится к нему Ран, и теперь просто не может простить себя за то, что наговорил тогда. Жаль он понял это поздно…    Сейчас парню просто не позволяла совесть позвонить старшему брату, ну или же найти его через общих знакомых. Вот он придет, весь такой жалкий и раскаявшийся, с видом побитой дворовой собаки, посмотрит своими до невозможности огромными фиолетовыми глазами на Рана, а дальше что?    У Рина было несколько вариантов развития событий. Первый, и самый, наверное, очевидный – брат выгонит его и скажет катиться к своей компании. Зная старшего Хайтани, это вполне могло произойти, учитывая то, что он та еще истеричка, когда обижен на что-то. А еще злопамятный до мозга костей. И вот он второй вариант – тот прикинется, что простил, а на самом деле будет искать подходящий момент, чтобы просто отомстить и заставить младшего брата чувствовать все то же самое, что он испытал на протяжении всей ссоры. И третий, который менее реальный, но желанный больше всех – Ран просто простит его. Может, поорет немного, выскажется, но потом обнимет и скажет, насколько сильно он скучал. Прижмет к себе, спросит, все ли в порядке, погладит по волосам и просто закроет собой от всех проблем. Зная Рана, «оттаивать» тот будет долго, но тем не менее это не будет длиться вечность. В конце концов лед в его душе растает, обиды пройдут, и они начнут жить как раньше…    Риндо уже успел пообещать себе, что больше никакого игнорирования Рана в жизни не допустит, не сбежит в клуб поздней ночью, как часто любил это делать, и не будет доставлять брату проблем. Единственное, чего ему хочется сейчас – взаимопонимание. Парня напрягает, что старший Хайтани буквально с ноги вламывается в его личную жизнь и решает, с кем он дружит, а с кем нет. Все ведь давно уже выросли! Не дети же!    И изначально юноша пытался себя убедить тем, что брат просто волнуется и не хочет, чтобы с Риндо что-то произошло, но потом… это переросло, по мнению младшего, в собственничество. Он часто замечал косые взгляды Рана на тех, кто крутится вокруг Рина, и не важно, девушка это или та самая бесящая компания.    Почему Харучие свободен в плане выбора? Почему его не ограничивают? Он ведь может идти, куда только душе угодно! Захочет – завалится в бар и будет сидеть до победного, вернется в итоге только на следующий день, захочет – пойдет в пять утра гулять по утреннему Токио, наслаждаясь сначала темнотой, а потом уже рассветом. Почему тот же самый ненавистный ему Соя тоже ни в чем себе не отказывает? Да потому что у него брат такой же наглухо отбитый: лишь бы потусоваться, поржать да слегка выпить. И, конечно же, старший везде за собой тянет младшего. У них, наоборот, Соя за то, чтоб сидеть дома, а Нахое некуда девать свою энергию.    Почему буквально каждый в его окружении может общаться с тем, с кем хочет? Никто никого не ограничивает, и все могут спокойно проводить время в любых компаниях. Почему именно Риндо так не везет?    Младший Хайтани помнит, как однажды попытался выведать у Харучие информацию о взаимоотношениях с Такеоми. Тогда они сидели на берегу моря в восемь утра, как любит Хару. День он ненавидит, поэтому на прогулку его можно вытащить только утром или вечером.    Тогда они сидели на берегу моря, наблюдая за тем, как медленно солнце поднимается на небо. Облака подсвечивались то розовым, то оранжевым, то темно-желтым, и это один из самых лучших пейзажей, который Риндо лицезрел вживую, а не в интернете на чьих-нибудь профилях.    –А у тебя…в семье как? –Спросил тогда Рин. Он знал, что о таком лучше не начинать разговор – немного больная тема для друга, но…опека над братом настолько достала. Юноша хотел спросить совета, как быть и что делать. Как жаль, что сейчас Санзу – единственный человек, который может хоть как-то помочь избавиться от вечного контроля.    –В семье? Моя семья состоит из брата и сестры, ты же знаешь. –Холодно ответил Харучие.    –Ну да, я про них. Как к тебе относится Такеоми?    –Тут все просто… –Ответил тогда юноша, затягиваясь сигаретой. –Ему на меня поебать.    –Прям поебать? –Удивился Рин.    –Да, прям поебать. –Повторил он. –Ему важна Сенджу. Вот он за ней и смотрит. Мне говорит делать тоже самое.    –И не контролирует? –С каждой фразой удивления было все больше и больше. Неужели действительно так?..    –Нет. Я же взрослый уже.    –А Сенджу?    –Она меня любит. И Такеоми любит. –Санзу достает из пачки одну сигарету, подносит ее к губам и щелкает колесиком на зажигалке. Как только она подожглась, парень делает первую затяжку, выдыхая. Вспомнив, что не один сейчас, протягивает пачку Риндо, и тот проделывает тоже самое. –Она всех любит. Я еще ни разу не встречал человека добрее нее.    –А Такеоми всегда на тебя похуй было? –Понимая, что молчание напрягает, спрашивает младший Хайтани.    –Да. Он всегда смотрел больше за Сенджу, объясняя это тем, что девушки намного больше нуждаются в защите, чем мы с ним. –Очередная затяжка, а затем выдох. –А с чего вдруг такие вопросы?    –Устал от опеки Рана… –Парень не видел смысла утаивать правду, поэтому решил сразу сказать все в лоб. Слова вылетают вместе с дымом, уносясь куда-то к небу.    –А что такого?    –Я тебе завидую: делаешь что угодно, когда угодно, с кем угодно и где угодно. –Младший Хайтани начинает загибать пальцы, перечисляя. –Меня же в тени брата замечают редко. Помнишь, я говорил тебе о компании? –Санзу кивает. –Так вот, они впервые заметили меня. Меня, черт возьми. Они видели во мне не младшего братика, вечно таскающимся за старшим, а личность. Вполне самостоятельную и не зависящую ни от кого.    –А Ран тут причем?    –А Ран запрещает с ними общаться! –Кричит Риндо.    –Значит есть за что… --Бычок летит куда-то в воду, но Харучие сейчас все равно на это. –Он тебе никогда просто так ни с кем общаться не запрещал.    –Вот именно!    –Я, наоборот, тебе завидую, дурень. –После долгого молчания начинает он. –У тебя есть тот, к кому ты можешь прийти в случае чего, а у меня – нет.    –Но у тебя же есть я!    –Не в этом плане. Я имею ввиду из близких. Друзья – дело понятное, но родственники – это другое.    –А Сенджу?    –Не хочу грузить ее проблемами. –Вздыхает он. –Давай закроем эту тему. –Рин кивает в знак согласия. Если его другу так угодно – пусть.    Размышления перетекли в воспоминания. Сначала младший Хайтани думал, что Харучие повезло. А что? Хорошо ведь, когда брату на тебя похуй! Он не звонит, не интересуется, как дела, как состояние, не помогает – по сути, ты предоставлен сам себе! Это же рай – ощущать свободу, ни от кого не зависеть, иметь право выбора буквально для всего, которое, кстати, никто не отнимает! Ты – вершитель своей судьбы, строишь жизнь так, как захочешь! Гуляешь, общаешься, выпивает, да что уж греха таить, трахаешься с кем хочешь! Покупаешь, что хочешь, да черт возьми, делаешь, что хочешь!    А сейчас мнение резко изменилось. Разве это хорошо, когда собственному брату на тебя…поебать? По сути, будь он на месте Харучие, он бы сошел с ума. Ран – его единственный родственник, самый любимый и неповторимый старший брат, который буквально отдавал все, лишь бы поднять настроение младшему. Холодно? Окей, не вопрос, в рюкзаке всегда лежит вторая кофта, ты же знаешь. Грустно? Расскажи, постараюсь помочь. Одиноко? Хорошо, я с радостью составлю компанию на вечер. Счастлив? Я буду счастлив вместе с тобой, и не важно, что произошло. Обижают? Скажи имена, я с ними разберусь, и больше они тебя и пальцем не тронут. Что-то серьезное? Могу весь район на уши поднять – уж они помогут разобраться с проблемами. Страшно? Могу обнять и быть рядом.    Не важно, что происходило, Ран всегда был готов предложить свою помощь. Абсолютно всегда.    А Риндо этого не ценил.    Осознание этого факта полностью добило юношу. На глазах сразу появились слезы, которые никак не хотели исчезать, как бы юноша не старался успокоиться. Они мокрыми дорожками сползали по щекам, падая куда-то на ноги, сразу же впитываясь в ткань брюк. Младший Хайтани потянулся к очкам, чтобы снять их да убрать мешающую влагу.    А ведь Ран обычно вытирал слезы с щек большими пальцами, целуя при этом то около лба, то у глаз, то щеки.    Зачем эта мысль всплыла именно сейчас?! Из-за этого состояние парня еще больше ухудшилось. На данный момент ему как раз-таки не хватало того тепла, которое дарил брат, когда было плохо. Не важно, когда морально разбит, когда получил серьезную травму на очередном махаче, когда просто приснился кошмар – Ран всегда был рядом. Да, в некоторых случаях мог сначала поворчать, как дед старый, но в конце концов все равно успокаивал. Что бы младший ни натворил, старший всегда оставался на его стороне – поддерживал, успокаивал, защищал, если потребуется.    –Черт… –Слово растворяется в комнате, смешивается с углекислым газом и кислородом. –Почему я такой еблан…    Истерика накрывает с головой, и сейчас парень уже не сдерживается. Он понял, что это жутко бесполезно – слезы не рабы, и по приказу не остановятся. Поэтому юноша падает на подушку, утыкаясь в нее лицом, тем самым заглушая всхлипы. Сердце больно кольнуло пару раз.    Ран в такие моменты обычно усаживался рядом и прижимался к спине, тем самым показывая, что Риндо не один.    –Боже! –Не выдерживает парень и просто пытается заставить мозг не работать. Не думать. Не сейчас, пожалуйста. Почему просто невозможно поплакать в одиночестве? Он и так знает, что поступил не особо хорошо, и готов извинится за свои слова, так почему совесть продолжает добивать его?    Потому что только так до тебя доходит.    –Да захлопнись уже! –Кричит Рин в пустоту. Он обращается к какому-то голосу в голове, и даже не понимает, как он там возник. Неужели совесть проснулась? Так она его мучает на протяжении всей этой ссоры. Сейчас решила добить?    Риндо не замечает, как проваливается в сон. После долгой истерики все силы иссякли, а голова начала болеть так, будто по ней треснули арматурой несколько раз. Или телескопкой.    Телескопка…    Сон снится какой-то странный. Здесь они с братом, вдвоем, в их общей квартире. Старший что-то готовит, и, вроде как, яичницу, а младший сидит за столом с двумя кружками зеленого чая.    Брат здесь – не злится, не игнорирует, не избегает и не контролирует. Все тот же самый, привычный Ран…    Как такового ничего не происходит – типичные утренние домашние посиделки. Братья просто едят и общаются обо всем и ни о чем: о жизни, о каких-то новинках в сфере кино, о делах на районе и с другими бандами.    Только вот… под конец, когда младший отвлекается на какую-то птицу за окном, старший исчезает. Буквально растворяется в воздухе. Грязная сковорода все также стоит около плиты на какой-то специальной подставке – по всей видимости, остывает. На столе две тарелки, причем в тарелке Рана все еще есть еда.    –Ран?.. –Рин делает первые попытки позвать брата. Ответа не следует. Возможно, тот отошел в ванную или на балкон, чтобы покурить. Парень решает в этом убедиться. Он выходит с кухни, проходит мимо двери в ванную и замечает, что дверь не заперта, в туалете -- также, свет не горит – значит, там никого сейчас нет. Комната у них общая, там дверь они тоже никогда не закрывают, но сейчас там тоже пусто. На балконе – та же история.    –Ран? –Уже более уверенно зовет Риндо. Без брата становится страшно. В квартире его нет, но, а если тот вдруг решил прогуляться, то обязательно предупредил бы. Что сейчас пошло не так? Забыл?    Младший Хайтани уже предпринимает попытку позвонить, однако мобильник вибрирует на столе на кухне. Странно, что брат оставил его здесь. Обычно он бережет его как зеницу ока, буквально не выпуская из рук и расставаясь только ночью, когда уже надо спать. Часто бывало так, что старший засыпал с телефоном в руках, а потом тот оказывался в каком-то случайном месте на кровати или вообще на полу.    –Ран?! –Уже намного громче, чем раньше. Ответа все также нет. Решение позвонить кому-то буквально не покидает разум, поэтому он уже хватает свой мобильник и звонит Изане.    –Алло? –Раздается в трубке.    –Привет. Не знаешь где может быть Ран?    –Ран? А кто это? –Удивляется Курокава.    –Ты чего?.. Брат мой. –Рин удивляется не меньше Изаны.    –Почему ты до сих пор не сказал, что у тебя есть брат? –В голосе собеседника мелькает любопытство. –Познакомишь нас?? –Вот тут Риндо вообще выпал и, пока что, не впал обратно.    –Да, конечно… –Спустя несколько секунд отвечает младший Хайтани. –Обязательно познакомлю вас…    –Буду ждать! –Собеседник сбрасывает вызов.    Выходит, Ран – всего лишь галлюцинация Риндо?