Пока Солнце веселится, Луна будет тихо плакать

Риндо просыпается не в самом лучшем состоянии: голова, казалось, не то, чтобы раскалывается, а перемалывается через мясорубку или комбайн – настолько адская боль. Подавив в себе болезненный стон, Хайтани переворачивается на другой бок, шарит рукой по пустому месту рядом с собой и понимает, что Когая нет.    Это заставляет его насторожиться: обычно, когда они ночевали до этого, Акиоре спал до победного – пока его не пинали, он не вставал от слова совсем. Сейчас же все наоборот. Одиночество сковало парня и не хотело отпускать, а все мысли были лишь о том, где сейчас его друг и не кинул ли он его. Даже вопрос «что вчера было вообще и как я здесь оказался?» отошел на второй план.    На самом деле, Риндо с детства не любил одиночество. Если была возможность – всегда шел за братом, и неважно куда: на разборки между бандами, на очередное заброшенное здание, на квартиру к каким-то малознакомым людям, в общем – на все, лишь бы не оставаться одному. Если не получалось пойти с Раном, уговаривал его остаться дома хотя бы ненадолго, чтоб потом приходилось мучиться меньше. Когда старший отсутствовал дома по нескольку дней, Риндо буквально готов был уже бросить все и пойти искать брата, не в силах больше терпеть одиночество. Спустя десять лет принципы не поменялись: младший хоть и не показывал, но ему все равно было тоскливо оставаться без брата. Не так, как в детстве, конечно, но все равно было тоскливо осознавать, что какое-то время он будет снова один.    По всей видимости, страх одиночества распространялся не только на брата, но и на друзей. Раньше он не сталкивался с такой проблемой, и знать не знал, что сейчас он будет цепляться за Когая как за спасательный круг, и надеяться, что тот будет всегда рядом, особенно после всех вчерашних событий.    Были предприняты попытки успокоиться и подождать, но они все оказались проваленными. Хоть Рин и понимал, что Акиоре, возможно, просто вышел покурить и скоро вернется, тревожность его не отпускала.    Прождав минут десять и поняв, что друг, по всей видимости, приходить не собирается, младший Хайтани аккуратно встал, придерживаясь рукой за комод, чтоб не упасть где-нибудь. Сейчас его даже перестало волновать отсутствие друга: теперь его целью было найти таблетки, которые помогли бы от этой надоедливой головной боли. Отойдя от комода, опираясь на стену, ему удалось сделать несколько шагов до кухни, по пути миновав коридор и огромное зеркало, в которое даже смотреть не хотелось – и так понимал, какой пиздец творится на его голове. Тем не менее, дойдя до места назначения, Когая он заметил не сразу.    –Уже проснулся? –Заботливо спросил друг, и Риндо вздрогнул. Только после этой фразы он понял, что Акиоре все это время был здесь, в квартире, и никуда отсюда не уходил. –Как себя чувствуешь-то после вчерашнего?    –Так хреново…    –Оно и понятно: выжрал две бутылки в одну харю! –Рассмеялся юноша, чуть не уронив на себя сковородку с только недавно приготовленной едой. –Ты из-за брата так?    –Да.    –Может расскажешь подробнее? –Увидев смятение в чужих глазах, парень попытался объясниться. –Ну, не заставляю, но просто интересно, что между вами могло произойти такого, чтоб ты так нажрался, ха-ха!    Хайтани промолчал. Смех друга заставил его смутиться: точно ли ему можно доверять? А может быть, он спаивал вчера специально? А может им пользуются?    Риндо не мог справиться с этими вопросами. Они давили на плечи, туманили разум и вызывали страх. Не хватало еще, чтоб тот человек, кому он доверился, предал его. Но Когай не будет так поступать, верно же?..    Голова и так раскалывается. Думать в таком состоянии – себе дороже, но прекратить это Хайтани не может: чем усерднее он пытается хотя бы ненадолго отключить мозг, тем больше мыслей захватывает разум. Друг его одновременно и спасает, и заставляет страдать вновь – он явно хочет подробностей недавно произошедших событий.    –Вы же с Раном более-менее нормально ладили…что конкретно между вами произошло? –Когай старается говорить потише, но его друг все равно думает, что он орет. –Ты, конечно, рассказывал, но пойми, этого недостаточно. Я ведь не смогу тебе тогда помочь...    Риндо смотрит на него прожигающим взглядом, только вот непонятно, почему: либо сейчас парень не очень хорошо себя чувствует, и просто не может ответить на вопрос, либо Акиоре лезет не в свое дело. На самом деле оба варианта правильные. Хайтани с радостью бы рассказал ему, что и как в последнее время, но не может – у него никогда не было нормальных друзей, а единственным человеком, которому он всегда мог довериться, был Ран. Сейчас брата нет, кому можно рассказать все то, что на душе? Когаю? Можно было бы, но тот смех заставляет сомневаться.    –Давай так: мы просто сильно поссорились, а случай с клубом просто добавил масла в огонь... –Измученно отвечает Рин, надеясь, что Акиоре отвяжется и не будет докапываться до мелких крупиц правды.    –А кто виноват?    Риндо снова погружается в свои мысли. Он вспоминает, как вопреки запретам брата все равно убегал в клуб с друзьями и отключал телефон, чтоб никто не мог дозвониться, а утром дверь ему всегда открывал Ран: отходил в сторону, придерживал, если было необходимо. Старший брат, правда, выглядел так, будто всю ночь картошку копал без перерывов, и младшему всегда казалось, что еще немного, и тот свалится прямо здесь. Тем не менее, он помогал Рину дойти до кровати, а потом и сам уходил в свою комнату. Бывали моменты, когда Ран уже собирался на подработку, ибо в какой-то момент денег перестало хватать даже на базовые продукты, а Риндо все еще не возвращался. Старшему приходилось задерживаться, вызванивать и ждать, пока тот не объявится домой.    Вот только младший не придавал этому значения. Он веселился от души вместе с новой компанией, и ему было абсолютно все равно на брата. Юноша почувствовал свободу: у всех в компашке были связи, поэтому они могли и в кальянную сходить, и в клуб пойти, и в баре посидеть… Можно было даже на квартиру к Когаю проституток заказать и трахнуть… И все это, конечно же, оплачивалось с денег брата – он же работал.    Ран, конечно же, обо всем этом не знал. Ну, по мнению Рина. Однако юноша поначалу даже не догадывался, что у брата тоже есть свои связи, и при всем желании он мог запросто узнать, где и с кем сейчас тусуется младший, и наверняка этим пользовался, особенно в тех случаях, когда Риндо «пропадает» на двое, а то и на трое суток, оставаясь ночевать у Акиоре, и даже не предупреждая Рана.    В целом, если сосчитать, сколько раз младший не предупреждал старшего о том, куда и с кем идет, то всех пальцев членов их банды не хватит. Доходило до Риндо долго, но он действительно виноват, и не только в той ситуации с клубом.    –Я.    –Что «ты»? –Отвечает Когай, который уже и забыл, что задал другу вопрос.    –Во всех ситуациях виноват я. –Риндо опускает голову вниз и тяжко вздыхает. Не будь здесь Акиоре – разрыдался бы.    –Расскажешь?    –Нет. Пойду возвращать доверие брата, пока не поздно.    –Окей, если что звони!    Акиоре открывает дверь, и Риндо буквально выбегает из квартиры. Он несется по ступенькам вниз, где-то перепрыгивая, чтоб быстрее было. В доме, конечно, лифт есть, но он уже года два как не работает, если верить рассказам жильцов, или, если называть их согласно условиям проживания – «выживальцев». Да и ноги быстрее в любом случае – даже если бы лифт работал, он бы еще мог останавливаться на других этажах – людям же тоже куда-то надо, так ведь?    Как только Когай видит, что гость покинул дом, он набирает номер их общей подруги – по совместительству, заводилы компании – Мелиссы.    –Даров, Миса!    –Я тебя просила не называть меня настоящим именем! –Вздохи и возмущения девушки слышатся довольно громко: создается ощущение, будто она рядом стоит, а не на другом конце Роппонги живет. –Так чего ты хотел?    –Рин почти открылся мне! Почти-и-и-и!    –То есть…мы близки к свержению власти? –Девушка ухмыльнулась. –Мне, кстати, он вообще не пишет и не звонит...    –Ага! –Улыбается Когай. –Сейчас, если он поймет, что я – единственный, кому можно доверять, и что у него больше никого не осталось, то у него будет единственный выход – примкнуть к нам.    –А если он откажется? –Девушка накручивает прядь золотых волос на палец, а потом распускает получившийся локон.    –И такой вариант есть, но надо сделать все, чтоб он был с нами.    –Как свергнем власть, если Роппонги правят двое?    –Сейчас он в ссоре с Раном, поэтому его чувствами управлять легче: он разбит, и ищет в ком-нибудь поддержку. Так, он нашел ее во мне.    –Причем тут это? –Не выдерживает Мелисса.    –Дослушай, блять! –В таком же тоне отвечает Акиоре. –Когда человек сломлен, на него легче воздействовать. Но ты права: их двое. Сейчас в наших интересах заставить братьев помириться и внушить Рину, что нам необходима власть. А там, возможно, он сможет втянуть сюда и Рана. Может, в свою банду примут…    –А есть варианты без «возможно» и «может»?    –Нет. Понимаешь, будущее легко меняется, поэтому сейчас ничего стопроцентного нет.    –Понятно. Ладно, меня Тадаши ждет, мне надо бежать.    –О-о-о-о, тот папик? –Ухмыльнулся Когай.    –Ага. Расскажешь нашим – убью.    –Тогда с тебя пиво! –Девушка ответила что-то вроде «угу» и сбросила вызов.    Так и завершился разговор. Акиоре, пообещав, что никому не расскажет, сбросил вызов. Теперь, когда вроде как даже пожрать есть, можно сгонять за пивком и завалиться смотреть сериал. Правда, одному выпивать – не самый лучший вариант, но иногда у Когая бывает подобное: звать никого не хочется, потому что надоели. Еще и Риндо этот… Столько мороки с ним, да и в целом, человек сам по себе иногда скучный, но терпеть приходится. Как он когда-то говорил: «Хочешь власть в Роппонги – пойми и прими братьев Хайтани такими, какие они есть». Правда, пока что получилось принять и хотя бы немного понять только одного, но ничего страшного, правда ведь?    –Риндо тем временем бежит в их с Раном квартиру. Под ноги не смотрит, да и зачем это – сейчас это не так важно. Запнется – и пусть, встанет, отряхнется, да побежит дальше. Будут синяки или раны – тоже не страшно, и не такое переживали. Сейчас главное – добежать до дома, поговорить с братом и просто хотя бы извинится за то, что убегал без предупреждения.    Братом… А ведь младший недавно хотел, чтоб у него никогда не было брата. Во всяком случае такого, как Ран. А сейчас он хочет помыть рот с мылом – уж слишком скверные слова он произносил. И сейчас стало так стыдно за ту фразу… Понятное дело, что парень произнес ее в порыве гнева, но черт…это не оправдание. «Неважно, насколько человек зол, он должен держать в себя в руках» – правило, которое юноша вычитал в какой-то книжке, которого придерживался всю жизнь, и от которого единственный раз оступился.    По пути парень решает позвонить Рану, но…аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети. Риндо надеется, что с братом сейчас все хорошо. Ну, тот явно не будет как-то вредить себе, но ведь больно может быть и морально тоже… Наверняка тот сейчас спит после нескольких часов истерики, а телефон просто вырубил, чтоб никто дозвонится не мог. Рин на это очень надеется, потому что извинится все-таки надо, ну и хоть как-то наладить отношения тоже.    Юноша не помнит, за сколько добрался до дома, но судя по ногам, которые сейчас вот-вот отвалятся – бежал он быстро. Голова немного кружится – еще недавно он помирал от похмелья, а сейчас уже бегает так, будто ничего не было. На деле же, он просто наплевал на головную боль, и несся так, будто от встречи с братом зависит дальнейшая судьба мира. Хотя, какая-то правда, все же, в этом есть – от этого зависит судьба маленького, хрупкого внутреннего мира Риндо. Да, может быть, внешне младший Хайтани не похож на ранимого мальчика, но по характеру таковым как раз-таки таковым и являлся. Ну а в банде «слабых» людей не любят, поэтому надо подавлять ненужные эмоции.    Сейчас, к сожалению, избавиться от нарастающей паники не получается. В голове мелькают какие-то мысли, вопросы касаемо брата. Парень размышляет, где сейчас может быть Ран, и просто надеется, что он дома. Лифт слишком долгий, поэтому Риндо выбирает лестницу. Ноги уже начинает жечь от перенапряжения, но юноша все равно продолжает миновать лестничные пролеты, и кое-как забирается на свой родной восьмой этаж. Сам дом будет получше и по комфортнее по условиям жизни, чем у Когая. Сейчас это не самое главное, но Рин мысленно порадовался, что нет того блевотного запаха (из-за которого младшего Хайтани тоже чуть не вырвало, кстати), который вечно стоит в подъезде дома его друга.    Немного постояв, чтоб можно было спокойно отдышаться, он достает ключи, открывает дверь и буквально вваливается в квартиру.    –Ран! –Кричит парень, проходя вглубь квартиры. –Ран, ты где? Квартира толком не изменилась: все та же мебель, причем целая, не сломанная, тот же запах мандаринов, исходящий от ароматизатора, который недавно приволок брат, только вот…почему-то здесь пусто и одиноко. Риндо ходит по комнатам и замечает, что вещей Рана нет нигде: остались лишь воспоминания о былых временах, царящие в этих стенах, фотографии, и те уже испорчены.    Риндо сначала думал, что ему показалось: ну не может же быть, чтоб старший ушел, вот просто не может. Он не из тех, кто сбегает, ничего не выяснив, наоборот, он бы остался и поговорил. Возможно, сейчас младший действительно перегнул палку, поэтому Ран тоже сбежал в какой-нибудь клуб или бар да напился, а сейчас отсыпается. По крайней мере, в это очень хочется верить.    Юноша подходит к фотографиям и видит на стекле малярный скотч, который полностью закрывает фигуру брата. Ни одна фотография не смогла избежать этой участи: теперь казалось, что его действительно нет на снимках. Создавалось ощущение, что Рин – единственный ребенок, а Рана никогда не существовало. Только вот…младший все еще не понимал, что сподвигло старшего так поступить. Сам же ведь почти всю жизнь говорил, что фотографии – это память о тех событиях, которые делают людей счастливыми, или о тех, кто сильно дорог, но почему тогда так легко смог испортить «воспоминания»?    Я бы очень хотел, чтоб у меня либо не было брата, либо был, но не ты.    Эта фраза всплывает тогда, когда он вновь смотрит на малярный скотч, который красуется на снимках вместо брата, и наконец-то понимает всю ситуацию. Юноша старается успокоиться, подавить негативные эмоции хотя бы для того, чтоб адекватно оценить ситуацию. Получается, Ран ушел из дома, забрав все свои вещи, заклеив себя на фотографиях, потому что очень сильно обиделся на эту фразу.    Риндо невзначай ставит себя на место брата и понимает, что тоже бы не был в восторге, услышав подобное. От осознания, что он ляпнул в разгаре ссоры, его накрывает паника. Теперь парень понимает: одиночество – худшее, что есть в этом мире. У него больше нет того, к кому можно обратиться за советом, кто поможет в трудную минуту, да и просто того, кто будет рядом, защищая от всех опасностей, насколько это возможно.    Младший вспоминает, как Ран в битвах несколько раз жертвовал собой, отталкивая брата и подставляясь под удары, как обрабатывал все ссадины после махачей сначала ему, а потом себе, как всегда, отдавал кофту, если вдруг сильно холодало, а сам рядом шел в футболке, говоря, что ему не холодно, что, естественно было ложью. Действительно, он делал все ради комфорта Риндо, отдавал последнее, чтоб младшему было хорошо.    «Я, блять, еблан… Так проебаться-то…» – проносится в мыслях младшего Хайтани. Хочется вернуться в то время и пару раз ударить себя по лицу за такие высказывания в адрес брата – единственного человека, который всегда был на его стороне, даже если он творил лютейший пиздец. Вымыть рот с мылом – тоже мысль хорошая, но это уже не поможет: да хоть сожри кусок мыла – Ран не вернется.    Парень пробует позвонить, но слышит все ровно то же самое, что и раньше: аппарат абонента выключен… Абонент, скорее всего, тоже выключен, только из-за алкоголя. Хочется верить, что со старшим все в порядке. Может быть, снял себе номер в отеле на несколько дней, ну или у друзей находится, а не лежит где-то в обоссанной подворотне. «Почему тебе вдруг стало интересно, где он?» – какой-то грубый, басистый мужской голос, явно не похожий на его друзей и знакомых, мелькает в мыслях, и Риндо вертит головой, пытаясь прогнать его. «Три дня с момента ссоры прошло, а очухался ты только сейчас?» – продолжает неизвестный, пока юноша пытается вспомнить какую-нибудь мелодию или анекдоты – то, на что можно отвлечься. И без того на душе паршиво, а тут еще какой-то голос, что-то вроде совести, дает о себе знать. Но...он так схож с голосом Рана...    Когда становится совсем невыносимо, Рин берет подушку, лежащую на диване, утыкается в нее лицом и кричит – в итоге получается тихий скулеж, из-за которого соседи ну уж точно никого не вызовут – ни экзорцистов, ни копов. Вдоволь прооравшись, младший Хайтани наконец успокаивается, и пытается понять, что же делать дальше. Решение рождается незамедлительно – надо возвращать Рана и его доверие. Неважно, каким способом, главное, чтоб рядом был родной, предназначенный Риндо кем-то свыше, брат.    После нескольких минут самоунижения парня начало клонить в сон, и он, не став сопротивляться, буквально отрубился.    Ран тем временем отсыпался после всего пережитого стресса. Пить абсолютно не хотелось – он еще в подростковом возрасте понял, что алкоголь хоть и заглушит моральную боль, но потом все равно добьет физически, и в итоге получится только хуже. Да и тем более, у Изаны всегда на полках стоял вкусный чай, за который старший Хайтани был готов душу продать.    Именно это и разбудило парня. Вспомнив о том, что неплохо бы выпить чай с утра, он встал, несмело огляделся по сторонам и пошел на кухню. За столом, с кружкой ароматного кофе сидел Хитто. Он выглядел явно помято, но достаточно хорошо для того человека, кто всю ночь проспал на диване. Было видно, что он был бы не против хотя бы немножко подремать еще, но, к сожалению, не мог.    –О, привет… –Слегка устало произнес Какуче, подняв взгляд на Рана. –Ты сегодня рано. Не похоже на тебя.    –Я выспался…    –Поздравляю. –Дальше юноша наблюдает, как старший Хайтани аккуратно перезаплетает хвост чуть потуже, чтоб резинка не спала, и спустя мгновенье тихо пытается отодвинуть стул. –Ты хотя б чаю себе налей…    Тот, услышав разрешение, так и делает. Конечно, в обычной жизни Ран довольно наглый, но здесь он просто не позволяет себе вольности. Что-то мешает ему жить так, как у себя в квартире: перекладывать вещи, врубать музыку по утрам и просто уничтожать запасы еды в холодильнике. Совесть и уважение, наверное.    Пока парень наливает кипяток в кружку, ищет коробку с чайными пакетиками, Какуче с него глаз не сводит. Буквально прожигает взглядом, да так, что скоро в спине дыра образуется.    –Что-то не так? –Не выдерживает Хайтани и оборачивается на Хитто.    –Я вот все понять не могу: ты реально выспался или притворяешься?    –Реально…    –Ты обычно раньше двенадцати не встаешь.    –А сейчас сколько?    –Семь утра. Ровно.    Ран на это лишь округляет глаза, но все еще пытается доказать своему другу, что действительно выспался за столь короткий промежуток времени. Тот верит, но с трудом. Где-то вдалеке слышится шорох, как раз-таки со стороны спальни, что означало только одно – Изана проснулся.    –Да чего ж вы так рано? –Не скрывая удивления, произносит Какуче.    –Судьба такая. –Заспанным голосом отвечает Курокава.    Он отходит к холодильнику и достает оттуда три покупных онигири с тунцом. Вариант неплохой, особенно, когда готовить не хочется, а есть надо.    –Не хочется заставлять, но может расскажешь все, что знаешь о компании?    –Да, мне тоже интересно. И кстати, сегодня ты спишь на диване. –Взгляд у Какуче был суровый. Было явно понятно, что он не шутит. Ну и диван, видимо, не особо мягкий и комфортный. Теперь стало понятно, почему Хитто не спал с утра…    –Ну, ладно… –В недоумении ответил Ран. –Я мало о них знаю, поэтому нового вы ничего не услышите. Ублюдки, стремящиеся к власти – вот как я могу их описать.    –А ты, кстати, почему сам не въебал им хорошенько?    –Не хочу приближаться к этим отбросам.    –Ладно… Выкладывай все, что знаешь. Попытайся вспомнить все подробности.    –Знаю только одного, Когая Акиоре. А все остальные с ним ходят. Там есть две девушки, на шлюх больше похожие, какой-то молчаливый уебан, и еще два каких-то выблядка. Все они считают нормой избивать тех, кто им ничего не делал: животных, детей и стариков. А, еще говорят, что пить и курить – круто. Причем, не выпивать, а именно нажираться. Руководствуются принципом «жизнь одна – живем сегодня»... –Ран делает небольшую паузу. –И все бы ничего, но Рин не видит масштаба сей проблемы. Он считает, что я плохой, раз запрещаю ему общаться с «друзьями»! –Он демонстративно показал кавычки пальчиками.    –Отбросы какие-то… --На выдохе произнес Изана.    –Так а как они туда Риндо втянули? –Недоумевает Какуче. –Он же вроде не настолько дегенерат…    –Они притворяются хорошими. Ну а еще говорят, что избавляют этот мир от «мусора».    –Я до сих пор в шоке, как Рин им верит…    –Я тоже, Хитто, я тоже…    Старший Хайтани рассказал все, что знал. Младший никогда не знакомил его со своими друзьями близко, не приводил их к себе домой, если дома был Ран, да и в целом ограничивался информацией только про Когая. Как зовут остальных, чем они занимаются – юноша не знал, и поначалу, даже не особо интересовался.    Они, так-то, договорились соблюдать личные границы друг друга, и старались сильно не лезть. Да и тем более – они уже не маленькие, контролировать никого не надо… Да, Ран изначально тоже так считал, и только сейчас понял, что нужно было любым способом ограничить общение брата с этими ебланами. По-другому не назовешь, к сожалению.    Возможно, где-то он все же перегнул палку. Может, где-то надо было чуть мягче объяснить, или наоборот – надавить, и тогда, возможно, этого бы удалось избежать. Однако сейчас уже ничего нельзя исправить – телепорт еще не изобрели. Сейчас бы он с радостью переместился в прошлое, и может быть, попробовал в самом начале общения с этой компашкой остановить неугомонного, вечно ищущего приключения, брата.    –Я придумал. –Полным уверенности голосом говорит Изана, убедившись, что старший Хайтани закончил свой монолог. –Сейчас ты везде блокируешь Риндо, ограничиваешь полностью общение, и мы идем спасать твою менталку фильмами и сериалами! –Улыбается Курокава. –А ты… –Он смотрит на Какуче. –Задействуешь свой отряд для поиска информации про Когая Аки..о..ми..ре и его компании. Ах да, еще так, чтобы Риндо не был в курсе.    –А потом я присоединяюсь к вам?    –Естественно!    Слава богу, на дворе век информационных технологий, поэтому он просто рассылает подчиненным СМС о том, что завтра в восемь вечера важный сбор, ну а тех, кто опоздает, жестко отпиздят. Убедившись, что сообщение доставлено, он возвращается к своим друзьям, которые уже открыли какой-то боевик.