Иней на окнах

Ноябрьский вечер, тёмный и холодный, бездарно ускользал в небытие. Лиза щёлкнула пультом от телевизора, вздохнула, завертелась на диване. Она чувствовала себя столетней старухой, которая повидала в жизни всё и от всего устала. Но, в отличие от бабули, у Лизы ещё плескались в молодой крови гормоны, тем более сейчас, в середине цикла. Она открыла журнал с обнажёнными красавцами, стараясь не отвечать самой себе, почему залипает только на высоких брюнетов с глазами цвета коньяка, и минут десять разглядывала их, безуспешно лаская себя. Но возбуждение почти не накатывало. Блин, всё не то! Лиза разочарованно скривилась, взяла фотоальбом и безошибочно нашла нужную фотку с юга. С Михой. Конечно, с Михой. Он сидел в одних плавках на прибрежном камне и с хитринкой смотрел в объектив. Красивый до одури, сейчас, наедине с собой, это можно было признать. Брови вразлёт, густые, соболиные, улыбка абсолютно крышесносная, стройные длинные ноги, брутальные татуировки. Почти модель, прости господи, только б не сутулился и челюсть искусственную вставил. Лиза поразглядывала его тощий загорелый живот и опустила взгляд ниже, где угадывались через тёмную мокрую ткань очертания члена. Сильнее затеребила капюшон клитора, скользнула пальцами в мокрое влагалище. Застонала, двигаясь всё быстрее. Прикрыла глаза, вспоминая все сны, что мучили её уже несколько месяцев, нырнула в ящик комода за вибратором. Включила, ввела резко наполовину, и медленно протолкнула до конца, представляя Миху. Вот бы почувствовать сейчас на шее его губы. Ощутить тяжёлое сбивчивое дыхание, с привкусом табака, пива и, куда без этого, нечищенных зубов. Вздрогнуть от укола сильных клыков, чудом оставшихся целыми. Пусть рычит в ухо, пусть матерится, грубо цепляется за грудь, трёт меж пальцев соски. Пусть! Лишь бы двигался внутри, настоящий, твёрдый, горячий, живой, не то, что эта резиновая дылда. Лиза откинулась на подушку, считая яркие секунды удовольствия, пока всё пульсировало и сокращалось. Господь всемогущий, зачем ты сделал оргазм таким сладким и горьким одновременно? Невозможно устоять, удержаться, усмирить желание, а в голове гулко стучит запретное в другое время имя. Из подвешенного раздербаненного состояния Лизу выдернул звонок мобильника. — Привет, систер, — динамик едва не разорвало подозрительно радостным голоском тринадцатилетнего Борьки. — Чем маешься? Спросил, конечно, из вежливости, не стал дожидаться ответа и затараторил: — Лизка, к нам КиШи приезжают, афишу сегодня повесили. Пошли с нами, а то предки не пускают. Пожалуйста-пожалуйста! Ты же самая лучшая у меня, сеструха! Лиза замялась. Умом понимала, что делать ей на том концерте совершенно нечего, но пизда уже понеслась по кочкам, вереща от восторга. Ещё и Борька пришёптывал в трубку: плиз-плиз, Лиз, плиз-плиз. — Окей. Скажи маме, пусть не волнуется. Пригляжу за тобой, мелочь. — Лизонька, спасибо! Ма-а-м! Вызов сбросился. Лиза задумчиво протёрла экранчик и набрала Верке. Поболтала о том, о сём и наконец осторожно, но прямо сказала: — Шуты скоро в городе. Пойдёшь? — Лизка… — горестно вздохнула трубка. — А сама-то как думаешь? — Нет, значит, — закивала Лиза, зажигая на кухне газ, и поудобнее прижала мобильник к уху. — А как по мне… Вера засмеялась, увела разговор в сторону и вскоре отключилась, сославшись на усталость. Лизку было не обмануть напускным весельем. Она прекрасно знала, что подруга до сих пор рыдает в подушку по Князю. Никак не может успокоиться. Эх, дурочка… Лиза закатила глаза, даже немного завидуя её чувствительности, взобралась с ногами на стул и обняла большую кружку горячего чая. День концерта подкрался незаметно. Лиза заранее заехала за братом и его друзьями, ярыми фанатами, все как один в кишовских футболках и балахонах, с торбами за плечами. С красочных принтов скалился страшный и ужасный Горшок. На Мишу в таком образе у Лизы не вставало абсолютно ничего. Посмеиваясь над собой и своей жизнью, Лизка наблюдала издалека за мелкими, которые на подходах к ДК затянули песни, а в зале села в кресло и со скучающим видом заложила ногу за ногу. — Лиза! — орал ей в ухо Боря. — Сейчас уже начнётся, смотри-смотри! Погас свет, грянули гитары. Лиза еле сдержалась, чтобы не прикрыть ладонями уши, и замерла, вглядываясь в сцену. Так, барабанщик, басист, гитаристы… Ну где же, где?! Миха выбежал первым. Тряхнул спутанными длинными волосами, сверкнул бешено глазами, дёрнулся в такт музыке. — Привет, Новосибирск! — бодро крикнул подоспевший Князь. Кожаные штаны, наглый взгляд, жилетка на голое тело. Верка бы умерла. Лиза рассмеялась и уставилась на Мишу, а вокруг бесновались счастливые подростки. Горшок отжигал. Дурел, танцевал, нечеловечески выгибался, рычал, корчил рожи, общался с Князем и залом. Открытый и насквозь раскрепощённый, как рыба в воде. Таким Лиза его ещё не видела. Она обалдело моргала, отстукивала ритм ногой и хлопала, заражаясь всеобщим весельем. — Давай попробуем пробраться в гримёрку! — Боря потянул её вниз по ступеням, но Лиза удержала его. — Стой, там омоновцы. Не пустят. — Тогда на улице подождём? Хорошо? Лиза не хотела встречаться с Мишей и Андреем лично, но Борька состроил бровки домиком и вытянул губёшки, словно малыш. — Боря, я тебе это припомню. Идём, — они свернули к служебному входу, скрипя снегом. Лиза в модной короткой шубке, тонких джинсах и сапогах-ботфортах замёрзла в первые же полчаса. Борька шмыгал носом, приплясывал и весь сгорал от нетерпения. Наконец, толпа радостно завизжала. Лиза отошла в тень, стараясь не выпускать из вида брата, и украдкой косилась на Горшка. Уставший и, кажется, пьяный, он хрипло посмеивался, по привычке что-то шумно доказывая, и стойко расписывался, пока лысый мужик, директор наверное, не погнал фанатов прочь. Поднялась неразбериха, и Лизе пришлось подойти ближе. Группа садилась в автобус. Потерявшийся было братец оказался там же, на ступеньках, и радостно показывал всем факи. — Вот таракан мелкопузый. Борь, слезай! — Что за шум? Проблемы? — длинноволосый блондинистый музыкант, Балу, вроде бы, очаровательно улыбнулся Лизе, беря под локоть. Сзади уже ломился в автобус, наваливаясь, Горшок. Лиза обернулась, и их взгляды пересеклись. — Автограф? — приподнял брови Миха. Прикалывается или правда не узнал? — Нет, — гордо отказалась Лиза и закрылась, скрестив руки на груди. — Тогда, может, поцелуй со звездой? А, Лиз? — Миха перешёл на театральный шёпот. Помнит, значит. Конечно, помнит. Под рёбрами затрепетала невольная радость. Балу удивлённо округлил глаза и едва не выронил из рук гитарный кофр. Лиза чуть-чуть подалась вперёд, чтобы уйти, но Миха поймал её, широко раскинув руки, и неловко прижался губами. Борька и Балу присвистнули, подоспевший Андрей рассмеялся, где-то рядом сверкнула вспышка фотоаппарата. — Пусти, звезда сраная! — взвизгнула Лиза, схватила упирающегося Борьку и поволокла прочь. Губы горели, а внутри всё переворачивалось. — Лиз! Лиза, погоди! — чей-то голос, быть может, Андрея, не мог догнать её и тонул на ветру. — Систер, ты их знаешь настолько близко? — допытывался Боря, сжимая в руке бумажку с автографом. — Ну ты даёшь… Ты чё, мутила с Горшком? — Не мели языком, Борька, не было ничего, — Лиза сама не поняла, зачем оправдывается, дёрнула плечом и удачно остановила такси. Через пару дней фотографию нелепого поцелуя напечатала местная жёлтая газетёнка, снабдив жареным заголовком. Директор фирмы, в которой Лиза была практически лицом компании, долго отчитывал её за безрассудное поведение, но девушка, хоть и краснела, держалась независимо и защищала право на свою личную жизнь. — Лиза, ну ты и отожгла опять! — с хохотом встретила её в кафе Вера. — А что я? — возмутилась Лиза. — Это Горшок. Идиота кусок. Вообще берегов не видит, а про личные границы и свободу только в интервью горазд трындеть. — Он милый, — Вера всё смеялась, но вид её, утомлённый и бледный, не нравился Лизе совершенно. — Наверное, хотел позвать тебя на афтепати, а ты убежала. Зря. На фото вы смотритесь, как настоящая звёздная пара. — Во-первых, я была с Борей, мне до сих пор перед ним неловко. А во-вторых, пошёл Горшок куда подальше. Надоел сидеть в голове, — Лиза махнула рукой и вновь присмотрелась к подруге. — Ты хоть спишь, Верунчик, с этой своей диссертацией? — Да при чём тут диссер… — А что тогда? По Князю сохнешь? А у него всё хорошо. Пышет здоровьем, обжимается с девицами. А те и рады, пачками вешаются, — приврала Лиза, выходя из себя. Вера совсем побледнела и пальцами изорвала в клочья салфетку. — Лиз. Ты меня сейчас убьёшь, но… Не могу я больше это в себе держать. В общем, Лиза… Я беременна.