Недобрый мотив

24 октября, 1982 года

POV Уильям

      Темно… Я чувствовал скованность во всём теле. Ощущение было, будто мне вкололи лошадиную дозу снотворного. Раньше я не чувствовал ничего схожего на то, как твоё тело резко тяжелеет, а слабость распространяется со скоростью вращения света. Теперь твоё тело — чужое. Имея духовную оболочку, бесцельно существующую по ту сторону реальности, мои слабые места не были так заметны, как сейчас. В человеческом мире каждое существо, от человека до микроба, имеет свою осязаемую форму, и теперь я принял такой вид из-за своего собственного интереса. Однако рано или поздно всё хорошее должно заканчиваться, верно?       Неприятное ощущение на запястьях. Я почувствовал запах лекарств и медицинского спирта, и, слегка приоткрыв глаза, увидел перед собой такую картину: незнакомая мне комната в бледных, пастельных тонах. Шторы были плотно задернуты, а надо мной горело несколько флуоресцентных лампочек. В комнате не было особых примечательных деталей, только кровать, и, вероятно, эта комната когда-то служила гостевой. Сейчас она была отремонтирована, но почему-то в ней всё еще витала таинственная атмосфера.       Попытка встать не увенчалась успехом. Что-то остановило меня. Прохлада на запястьях и ногах говорила о сковывающих меня цепях. Я мог освободиться от них, если бы захотел, но ощущение беспомощности вперемешку с вялым состоянием не давали даже как следует рассмотреть оковы через пелену собственных глаз. Это заставило меня неосознанно копаться в мыслях, пытаясь вспомнить, что могло привести к подобным последствиям. Что я такого мог сделать, что всё завершилось таким исходом? В голове были только слегка безумные и при этом пытающиеся меня успокоить глаза Форда.       В момент самокопания послышался скрип двери. Кто-то зашёл, а потом закрыл за собой дверь. Я услышал щелчок, словно комнату закрыли изнутри. Наконец мой взор встретился с Фиддлфордом. Он стоял у двери. Взгляд его был презирающим и возвышенным, словно он был королём в сложившейся ситуации. Кроме того, от него чувствовалась гордость за свой поступок. МакГакет наконец добился того, чтобы его бесчисленные попытки получили какой-то отклик. Он словно немо говорил: посмотри, чего мне удалось достичь! Перед ним была небольшая тележка на колесах, полная хирургических инструментов. Всё на ней было до блеска отполировано, словно кто-то был дьявольски одержим в чистоте.       Мне захотелось попятиться. Руки и ноги почти по инерции двинулись прочь с одноместной койки, но столкнулись с препятствием. Меня захлестнула паника. Набрав в легкие воздух, я закричал: — Отойди! Не подходи ко мне или я не знаю, что могу с тобой сделать! Ни шагу больше…       Фиддлфорд остановился. Он постоял на небольшом расстоянии от меня, доставая из упаковки инсулиновый шприц и заполняя его смутно знакомой жидкостью из колбы. Он вдруг непринужденно и мило улыбнулся, но именно это действие вызывало ещё больший ужас. Какой нормальный человек будет улыбаться в такой ситуации, если он был психически здоров? — Не волнуйся. Всё будет быстро, и ты совсем ничего не почувствуешь. У меня есть… Кое-какие планы, Уилл. Я могу называть тебя Уилл? Мы ведь уже так близко познакомились.       Он подкатил тележку прямо к кровати, напевая мотив в стиле альт-кантри. У МакГакета было довольно задорное настроение. Он отложил шприц и обработал руки спиртом. Следом за этим он натянул белые резиновые перчатки и присвистнул, оглядывая представшую перед ним работку. Чуть опустив взгляд, я заметил, что вместо моей привычной одежды на мне была белая больничная рубашка. — Что всё это значит? — спросил я мрачно и без намёка на положительный исход. — А значит это всё то, что я проведу парочку экспериментов. Я введу тебе вчерашнюю сыворотку, ты довольно быстро заснёшь, а потом я осуществлю всё задуманное. Было бы слишком жестоко делать такое с тобой, пока ты находишься в сознании, не так ли? Хотя, признаюсь, соблазн сделать именно так слишком велик.       Учёный встал у изголовья кровати. Он с равнодушием приоткрыл мои глаза пальцами, рассматривая их с явным интересом. Моё тело непроизвольно вздрогнуло, и я тряхнул головой, стараясь избавиться от его худощавых рук. — Симпатичные. Они разного цвета, да? — поинтересовался Фиддлфорд. — Что именно ты собираешься со мной делать? Я более чем уверен, что именно ты подговорил Форда на это… Ведь его здесь нет. Он бы не стал делать это со мной. Он обещал… — последние слова я пробормотал с заметной меланхолией.       В ответ на мои слова мужчина недолго помолчал и поджал губы. Казалось, ему неприятно было понимать, что Стэнфорд мог быть близок со мной. Больше, чем он или кто-то другой… В каком-то смысле мы были родственными душами. МакГакету было до этого далеко. За годы жизни он не смог даже приблизиться к такому уровню отношений с кем-либо и не будь он моим мучителем, я бы даже смог проявить сострадание. — Люди лгут, Уилл. Поверь мне, ты ещё не раз разочаруешься в паршивой человеческой натуре. Форд рассказывал тебе о том, что он позволяет мне ставить эксперименты на всех аномалиях, попадающих в нашу лабораторию? Хотя ты наверняка всё видел, наблюдая за нами… Что ж, я открою тебе глаза: ты тоже аномалия. Вернее, аномальный неопознанный объект, каким-то чудом материализовавшийся на планете нашими стараниями. Мы же с Фордом учёные, которые готовы на всё, чтобы докопаться до правды.       Говоря об этом, Фиддлфорд снял колпачок со шприца и резким движением ввёл иглу в мягкую часть моей руки, пуская снотворное по венам. По коже прошлись мурашки. Мои угрозы были не оправданы. Я чувствовал себя обессиленным и, по правде говоря, любое действие этого ужасного человека пугало меня. Мне хотелось, чтобы всё это поскорее закончилось, и с этой единственной мыслью я смотрел в потолок. — Если хочешь знать, то я немного расскажу о процессе… Я возьму немного твоей крови для анализа, а потом посмотрю, до каких пределов может доходить твоё мнимое тело. Быстро ли твои раны регенерируют, можно ли отнять частичку твоего тела без последствий. Это всё так любопытно! Разве за это можно осуждать? — гадко посмеиваясь, спросил Фиддлфорд.       Глаза слипались. Его слова улетучивались быстрее, чем оседали в мозгу с неприятным осадком. Я смогу обдумать это, когда проснусь… Если это, конечно, случится. В руках МакГакета я вовсе не чувствовал себя в безопасности. Я ощущал себя пустой марионеткой, набитой ватой, в которую можно втыкать иголки и спицы. Голос учёного отдавался в моей голове смутно, подобно эху, отталкивающемуся от стен пещеры с характерными признаками. Потом я погрузился во тьму, не ощущая ничего, кроме невесомости. Тело будто оторвалось от кровати, и я впал в почти полную бессознательность. Это было похоже на мою жизнь в другом измерении. Я почти уверен, никакие больше внешние факторы не могли заставить меня вновь открыть глаза, до того, как действие в крови этого проклятого наркотика сойдёт на нет.

***

      Раньше я мог бодрствовать вечно. Я был совершенным созданием, повелителем разума и сновидений, которому не требовался отдых. Но мне нравилось общаться с людьми, которые не были идеальными. Они молниеносно уничтожали всё на своем пути, стремились к власти и выгоде, но при этом обладали свободой выбора. Среди них было много творческих и хороших личностей. Их жизнь была короткой, но в этом и заключалась прелесть бытия. Жизнь демона по сравнению с этим кажется бесконечностью. Для человечества существовало слишком много неизведанного, и я был той частичкой, которую никто никогда не познавал. Никто, до этого рокового мгновенья.       Пустота поглотила всё вокруг. Никогда раньше мне не снилось снов, но на этот раз всё изменилось вместе с моим телом. Я оказался на краю обрыва, и передо мной простирался бескрайний океан, наполненный загадками, которые ещё не были известны людям. Оглядевшись, я заметил Стэнфорда, который стоял передо мной. Этот доселе прелестный учёный мило улыбался мне, его очки отражали солнечные лучи. Мне пришлось прищуриться, как будто он был огромным источником света. Поверхность воды внизу выглядела спокойной. Мы оба стояли на краю, и Глифул нежно держал меня за руку, перебирая каждый палец. И только сейчас я понял, что никогда по-настоящему не видел его душу — глаза Форда обычно были беспристрастными и холодными, но здесь, в этой непонятной обстановке, они не отражали всю красоту его личности.       Когда я стоял рядом со Стэнфордом, то ощущал весь спектр его чувств. Горечь из-за потери семьи, множество внутренних переживаний, недоверие по отношению к окружающим и поиск истины в том, что когда-либо находилось рядом. Его взгляды были весьма необычными. Натура учёного была многогранной и двуличной, но, даже зная об этой стороне Форда, я согласился заключить с ним опасную сделку. Я должен был снабжать его информацией, пока он не испустит свой последний вздох. Для него эта сделка была выгодной, но для меня — не очень. Чувства появились позже, и мне показалось, что мы оба испытывали их, но Глифул с самого начала не был полностью уверен в своем решении. В его глазах я видел сомнения, нерешительность и колебания.       Шестипалая рука прикоснулась к моей груди, я последовал за толчком и начал падать вниз. Как правило, у берега глубина небольшая, но когда я столкнулся с морской гладью, то начал погружаться всё глубже и дальше, в бездонные глубины. Лёгкие наполнились водой, но я решил не сопротивляться этому кошмару и позволил себе увязнуть ещё сильнее, сдаться на волю судьбе. Обычно люди обращались ко мне за помощью. Это был далеко не единичный случай, когда что-то или кто-то просили моего покровительства. У меня достаточно знаний в голове, чтобы помочь любому, кто предложит мне что-нибудь взамен. Сделки не всегда были выгодны, но моим главным приоритетом всегда было вдохновлять существ на новые свершения, а не губить. Удивительно, что меня называют демоном, ведь я не связан ни с Адом, ни с Раем.       Воздуха не хватало, но я так и не достиг конечного исхода в этом сне. Я был жив. Чем ниже я опускался, там меньше водных обитателей плавало красивыми стаями. Яркие цвета сменились на опасных глубинных монстров и удильщиков, которые манили своим огоньком на фоне тёмной синевы. Затем я дернулся и почувствовал острую боль, пронзившую левый глаз. Ощущение было такое, будто меня резали заживо, а изо рта начали вырываться остатки воздуха. Мне следовало предположить, что это ощущение было вызвано внешними факторами, не связанными со сном. Это длилось около получаса, затем мои пальцы крепко вцепились в поврежденную часть лица, а спиной я ударился об океанское дно.       Стоило немного успокоиться, как в нескольких метрах от меня появилось огромное существо. Оно напоминало древнего морского динозавра, а его размеры достигали 20 метров. Одним взмахом пасти оно полностью поглотило меня. Во сне нельзя чувствовать запахи, но я ощущал, как зловонное содержимое кишечника обвилось вокруг меня и окончательно лишило воли, вызывая тошноту и холод. Все события здесь были наполнены зловещими знаками, которые могли стать пророчествами. Я не хотел быть жертвой, однако именно таким я стал из-за чужих решений. Двое человек могут представлять опасность, если их мозги как следует работают.

***

27 октября, 1982 года

      Мои веки словно были налиты свинцом, когда я вновь разлепил их с неохотой. Пытаясь отличить реальность от выдумки, я отчетливо слышал тиканье настенных часов, щебетание птиц за окном, и… Капающий шум. Сосредоточив внимание на последнем звуке, я заметил капельницу, стоящую рядом с моей кроватью. Затем сел и постарался прийти в себя, чтобы понять, где нахожусь.       Это была моя комната. Точнее, помещение, выделенное мне для отдыха. Дух этого места создавал ощущение дома — моя собственная энергия окутывала комнату. Вещи, приобретенные для меня, частое пребывание ночами, согласие Форда — всё это вместе делало эту комнату такой родной. Сейчас я находился уже не в том ужасном помещении, что раньше. Голос Фиддлфорда и его вид до сих пор вызывали у меня ужас. Может быть, я попал в бесконечный кошмарный сон, который наконец закончился? Но почему тогда в моем теле такая сильная усталость?       Эта комната была просторной и наполненной светом. Она находилась на солнечной стороне на углу поместья Глифул. Множество окон позволяли солнечному свету проникать внутрь. Комната нравилась мне своей живостью и старинными вещами. Мебель была старой и почти антикварной, но на удивление крепкой и надёжной. Эти маленькие детали вызывали у меня чувство удовлетворения. Старье казалось золотой жилой, и часто ценилось любителями антиквариата, если оставалось в хорошем состоянии. Многие вещи здесь сохранили товарный вид.       Размышляя обо всём, я внезапно осознал, что это место выглядит темнее, чем обычно. Я почувствовал, что мой левый глаз всё ещё горит. Это неприятное чувство осталось у меня и после пробуждения, поэтому я приложил ладонь к лицу, наткнувшись на препятствие. На моём лице была повязка, что обеспокоило меня. Я встал, держа одной рукой капельницу, и покатил её за собой. Перемещаясь немного неуклюже из-за физического упадка, я без спешки подошел к старому зеркалу, гадая о том, почему оно закрыто тканью. С каждым шагом я всё больше понимал, зачем это нужно. Мне не хотелось смотреть на то, что могло быть в отражении, потому что там был бы я… Но что-то явно было не так…       Мне казалось, будто все болевые ощущения в моем физическом теле в унисон кричат о боли в левой глазнице. Я сконцентрировался и снял ткань с зеркала, чтобы посмотреть на свое отражение. То, что увидел, заставило мое тело содрогнуться. Мои ноги подкосились, я упал на колени перед зеркалом. Лицо в трюмо выглядело опухшим и имело повреждения, аккуратно скрытые бинтами. Все это освещалось ярким светом. Кроме того, на мне была белая ночная рубашка. Та же, что и… Вчера? Я немного потерял связь с временем.       Дрожа всем телом, я начал развязывать бинты, скрывавшие мое лицо. Руки дрожали, а лицо обжигали горючие слезы. После нескольких минут борьбы с бинтами, я наконец сорвал марлю, мешавшую увидеть истину. Это потрясло меня еще больше. Глаза не было, осталась лишь пустая глазница, покрытая небрежными надрезами и кровоподтёками. Внутри ничего не было, и она все еще кровоточила. Все это выглядело просто ужасно. От моей прежней внешности остался лишь бледный призрак. Это увечье изуродовало моё лицо, доказывая то, что я меньше всего хотел признавать — вина Стэнфорда была полностью доказана. Моё предчувствие не подвело меня, и я получил наказание за то, что не прислушался к нему. В этот тяжелый момент осознания раздался стук в дверь…

Конец POV Уильяма

      Уильям встрепенулся. Ощущение присутствия кого-то за дверью заставило его почувствовать желание убежать. В доме не было никого, кроме Форда и МакГакета, но он не хотел видеть никого из них сейчас. Он чувствовал, что его предали. Ему потребуется много времени, чтобы залечить свои раны, но прямо сейчас он не был готов встретиться с хозяином дома. Единственное, чего он хотел, — это открыть окно, сбежать как можно дальше и исчезнуть из поля зрения. Уилл должен сам захотеть, чтобы его нашли. Раньше… у него была такая возможность. В любое время он мог бы пройти сквозь измерения и отвернуться от мира. Найти более интересные занятия, чтобы отвлечься от всего этого. Но с физическим телом у него такой возможности нет. Когда он принял решение воплотиться, он не учёл всех недостатков. Это была его самая большая ошибка. — Можно войти? — раздался знакомый голос.       Это был Стэнфорд. Его красивый голос, который когда-то манил его, теперь казался отвратительным. Где-то глубоко в груди Уилла жгло, а сердце стучало быстро, но это было не от радости при виде теплой улыбки Глифула, а от страха его приближения. Он понял, что палитра эмоций может быть гораздо разнообразнее, чем казалось сначала. Любой человек может испытывать давление, которое влияет на его психическое здоровье, как он читал в некоторых книгах по психологии. Ему не хотелось испытывать то, что испытывают люди, когда чувствуют себя загнанными в угол. Раньше Сайфер был смелым, но что случилось с ним сейчас?       Уильям с трудом поднялся на дрожащие ноги, которые казались ватными, и медленно побрёл к двери. Он волочил за собой штатив капельницы, так как ему было тяжело переставлять ноги. Чем ближе он был к выходу, тем труднее ему становилось передвигаться. — Ты спишь? В любом случае, я сейчас войду… — предупредил Форд и ручка двери начала поворачиваться.       Ослабленный, Уилл мёртвой хваткой схватился в эту ручку. — Я не сплю, — сказал Уилл, — но всё равно не хочу, чтобы ты входил…       Он говорил слабым голосом, давая понять, что всё ещё не окреп. — Прости, но я должен сменить тебе повязку. И я принёс поесть. Пожалуйста, дай мне возможность открыть дверь. Когда я всё объясню, ты сможешь задать мне любые вопросы, если захочешь. Фиддлфорд не придёт. Можешь не беспокоиться об этом, — осторожно начал Форд. — Не хочу есть… Меня мутит, — пробормотал в ответ Сайфер. — Если ничего не съешь, дальше будет только хуже. Так ты отпустишь ручку или нет?       Уильям вздохнул и неохотно выпустил ручку двери из рук. Дверь вскоре открылась, и перед демоном предстал Стэнфорд. На нём была выглаженная рубашка и брюки свободного кроя. Учёный обеспокоенно осмотрел его. Жалость убивала Уилла. Он не хотел казаться таким слабым, поэтому не выдержал долгого молчания и опустил голову. Форд обошёл его и поставил поднос на тумбочку. Сайфер исподлобья наблюдал за ним. — У тебя кровь опять пошла… — пробормотал учёный, поворачиваясь к демону.       Стенфорд заметил, что плечи Сайфера были напряжены, его поза выглядела сгорбленно и скованно. Он старался избегать прямого взгляда, и по всему его телу пробегали мурашки. Но Форд оказался прав: Уилл почувствовал, как что-то теплое потекло по его лицу, а затем догадался приложить к нему руку. От прикосновения она вся побагровела. Рана все еще была слишком свежая, чтобы снимать бинты, и, кроме того, теперь он не сможет видеть этим глазом — это было очевидно.       Вид крови и ощущение боли заставили его здоровый глаз вновь наполниться слезами. Уильям знал, что сейчас выглядит ужасно, потому что успел посмотреть на себя в зеркало перед этим. Он затаил обиду на Форда и не смог выразить её прямо. Однако Глифул замер без движения, наблюдая, как Уильям закрывает лицо руками и начинает горько рыдать. Сложней всего было сейчас сказать слова поддержки, положить руки ему на плечи. Ведь всё это было полностью его виной, а её признание только сделало бы его слабым. Раньше он никогда не видел, чтобы этот демон плакал. Он всегда казался таким счастливым во время их встреч. Будто наивный ребёнок, Уильям стремился к своей мечте и желал познать как можно большее количество радостей жизни, но теперь всё было утрачено.       Когда несколько капель крови смешались со слезами и упали на пол, Форд наконец пересилил себя и сделал шаг вперед, чтобы обнять Уилла и погладить его по волосам. Сейчас утешать его… Имело ли это хоть какой-нибудь смысл? Сайфера не просто сломали, его уничтожили. Его ранил ножом в спину друг, которому он доверял. Признание своей вины сейчас точно ему не поможет. Глифулу нужно было сделать то, ради чего он пришел. Наложить повязку и оставить Уилла в покое, однако что-то мешало ему просто уйти и позволить демону продолжать плакать. Всхлипы в комнате были отчаянными. Уильям принялся слабо отталкивать его, убирая руки со своего лица. Восстановить своё имя в глазах этого святого создания сейчас точно не получится. Особенно после всего того, что он ему сделал. Вот так просто, без предупреждения или сигнала.       Стенфорд знал, на что идёт. Возможно, со временем он сможет извлечь выгоду из этого решения, но сейчас он хотел оглянуться на допущенные им ошибки. В итоге ему пришлось принести жертву, и это был явно не он сам. Глифул в первую очередь всегда думал о своих интересах. Зачем думать о других людях, если хочешь добиться успеха? За его стремленьями идут по головам, не оглядываясь. Так поступал его далекий предок. Так поступил его брат. Так поступил он сам. Однако, если бы ему понадобилось, смог бы он снова вонзить кинжал прямо в это кровоточащее сердце? Смог бы он примириться с тьмой внутри собственного сердца? Ведь оно трепетало от мысли о могуществе и влиянии, которых он мог бы достичь благодаря своей подлости.       Учёный подавил все попытки ослабевшего демона к сопротивлению и прижал к своей груди, в то время как Уилл недовольно вскрикнул. То ли от боли и страха за свою жизнь, то ли просто от неожиданности. Стэнфорд хотел бы показать, что бояться его сейчас не нужно. Вместо того, чтобы успокоить, он только внушил ещё больший страх. — Тише, всё будет хорошо, — солгал Форд, пытаясь быть максимально мягким. — Нужно заняться твоим лицом. Вот так. Я помогу тебе сесть.       Глифул попытался вывести его из нарастающей истерии, усадив на кровать и взяв за плечи. Теперь они оба были в крови, и белая рубашка Форда была безнадёжно испачкана. — Хватит! — строго сказал Стэнфорд. — Если ты продолжишь рыдать как девчонка, то это ситуацию не исправит! Сейчас нам нужно подумать о том, чтобы привести тебя в чувства. Почему ты до сих пор не регенерируешь?       Колкий голос учёного заставил демона всхлипнуть ещё раз и беспомощно посмотреть на него. — Ты намеренно сделал всё это со мной и теперь не понимаешь таких очевидных вещей? Своими действиями вы оторвали от меня часть моей силы! Спрашиваешь, почему я не восстанавливаюсь? Ответ прямо перед тобой! Точнее, ты сам вырвал его из меня.       Уильям отодвинулся. — Отлично! А теперь позволь мне помочь тебе. Раз ты не можешь исцелить свой глаз, то нужно остановить кровь и перевязать его. О чём ты думал, снимая повязку? — Хотел убедиться, что меня предали, — съязвил Сайфер. — Ну что, убедился?       Стэнфорд нахмурился и поправил сползшие на нос очки. На столе уже было всё приготовлено. Он подошёл к столу, наполнил чашу водой, взял полотенце и аптечку, а потом вернулся к Уильяму. Сел рядом с демоном и принялся медленно смывать кровь и слёзы с его лица. Это был кропотливый процесс.       После долгого молчания демон заметил: — Да… Мне не стало легче.       Теперь он не сопротивлялся. Уилл смиренно замер в ожидании, пока Глифул о нём позаботится. Однако после всего произошедшего это выглядело довольно странно. Сначала он убил всю его уверенность и лишил сил, а затем пытается помочь ему, чтобы… Что? Снова разбить вдребезги? — Я всё ещё думаю о том, что произошло, и не понимаю… Зачем? У тебя есть всё, — с беспомощным видом спросил Сайфер. — Мы с Фидлфордом обсуждали это. Он хотел проверить некоторые моменты. Если бы я не выдал инструкции, тебе бы досталось гораздо сильнее. Мы всё обсудили перед операцией. Он заверил меня, что не причинит тебе много вреда, но, в конечном итоге… Ты сам знаешь.       Маленькое полотенце в руках Глифула окрасилось в красный цвет. Он снова окунул его в воду и продолжил свою работу. — Ты не ответил на мой вопрос. Я знал, что Фидлфорд недолюбливает меня. Это было очевидно по его глазам. Но… После всего того, что ты говорил… Как ты мог? — продолжал спрашивать Уилл. — Пойми, Уилл… У меня нет всего. У меня есть цели, которых я хочу достичь. Мысли и желания, которым я хочу следовать. Ты видел, что мы делали с пойманными в клетку существами в нашей лаборатории и сам помогал их ловить. Почему ты считал, что тебе удастся избежать той же участи? — Потому что думал, что между нами есть нечто большее, чем дружба или привязанность. Когда ты… Когда ты поцеловали меня, то выглядел увлеченным и одурманенным. Неужели все, что выходило из твоих уст, было ложью? — Любовь причиняет боль, Уилл, — заключил Форд, закончив очищать рану и начав накладывать повязку.       Сайфер выглядел разбитым. Он кивнул в ответ на его заключение, полностью уходя в свои мысли. Форд понимал, почему тот так изменил своё отношение к нему. Ведь, по факту, он сам признавал, что использует его для своих достижений. До этого момента Уилл мог называть Глифула благородным или привлекательным, но сейчас ему требовалось переосмыслить всё. — Ну вот, теперь совсем другое дело… — вновь заговорил учёный, завершая последние штрихи с повязкой. — Как ты себя чувствуешь? — Я чувствую сильное жжение с левой стороны лица. Ещё… Головокружение, слабость в теле… — Если боль сильная, я могу добавить ещё немного морфина в твою капельницу. Это облегчит боль. — Морфий? Теперь понятно, почему сны были такими насыщенными… — Его часто используют как обезболивающее после сложных операций. Ты сладко спал три дня подряд. Да, он вызывает привыкание, но… Лучше, чем ничего, верно? — Три дня? — Всё верно.       Глифул взял из аптечки маленькую ампулу, наполнил шприц, а затем пустил содержимое в инфузионную систему, смешав с остальным препаратом. Через несколько минут Уилл почувствовал небольшое расслабление, ощутив, как это вещество циркулирует в его венах, значительно ослабляя бдительность. Морфин действительно помогал, хотя и временно. Боль начала ощущаться менее интенсивно. Вероятно, она возвращалась, когда в капельнице оставалось совсем мало, но теперь все снова стало на свои места. Он почувствовал спокойствие и даже некоторую эйфорию. — Раз, два… — щелкнув пару раз пальцами перед лицом Сайфера, мужчина постарался вновь привести его в чувства. — Тебе ещё нужно поесть.       Когда демон вышел из непродолжительного транса, то увидел перед собой лицо Форда. Странные ощущения внутри не позволили ему заметить, как учёный взял тарелку с бульоном, чтобы покормить его. Однако Уильям вёл себя очень послушно. Он больше не хотел рыдать или кричать, обвиняя в чём-то Глифула. Возможно, это было связано с чудодейственным средством в капельнице. В любом случае ему стало намного лучше. Плохие мысли ушли, и все остальное перестало вращаться вокруг боли в глазнице. Может быть, ему нужно было немного полежать и поддаться ещё нескольким бредовым сновидениям, отдаляясь подальше от реальности. Так было бы лучше… — Ну вот и всё. Я вернусь завтра, чтобы наложить новые бинты. Сейчас тебе нужно больше отдыхать, чтобы восстановиться, хорошо? Ни о чём не думай. Просто отдохни… — с этими словами Форд удалился.       Дверь за учёным закрылась, а потом Сайфер услышал оглушительный щелчок закрывающейся двери в своей голове. Он с легким дурманом вновь поднялся на ноги и проверил замок. Оказалось, теперь он был закрыт в этой комнате. А чего ему ещё стоило ожидать? Отдыхать… Так сказал Глифул, предварительно запутав его мысли. Он не разглядел лжи в его словах, хотя может этот мужчина просто был первоклассным лжецом. Ему так хотелось верить…       Уилл не хотел ложиться спать, поэтому решил прогуляться до окна и открыть его. С трудом справившись с защелками, он запустил в комнату свежий воздух. В таком состоянии ему казалось, что всё вокруг стало немного веселее. Он сел на подоконник и свесил вниз ноги, наслаждаясь прекрасным видом со второго этажа. Здесь он чувствовал себя легко и свободно, словно парил в воздухе. Так уже не казалось, что он является заложником сложившейся ситуации.       За окном была ясная для октября погода. Только вдалеке можно было увидеть надвигающиеся на город темные облака, которые говорили о возможной смене условий. Многие растения в саду уже отцвели. На землю опадало много пожелтевших листьев, скрашивая землю золотой россыпью. Только сосны оставались гордо зеленеть вдали, игнорируя окружившую их прохладу. Реверс Фолз, тихий городок Орегона, казался успокоением для души любого человека, приехавшего сюда в это время года для отдыха или вдохновения. За это Уильям и любил это место… Его таинственность и спокойствие.       Внезапно, в процессе своего наблюдения, он заметил Фиддлфорда, прогуливающегося в саду. Мужчина напевал что-то себе под нос, держа небольшую книжку в руках. Что могло произойти с ним? Особенно после всего того, что тот сделал с Уиллом? Или, возможно, именно эти действия делали его таким позитивным? Птицы щебетали вокруг, но демон продолжал пристально следить за этим человеком. Он казался полностью осознающим свои действия и гордящимся своим успехом. МакГакета действительно можно было назвать жутким. Его теоретические рассуждения и улыбка, когда он рассказывал о своих планах. Был ли этот человек счастлив? Возможно. Однако, был ли он здоров? Его нападки не выглядели слишком адекватными.       Когда Сайфер наблюдал за этой миролюбивой сценой, Фиддлфорд вдруг остановился и бросил взгляд прямо на Уильяма. Это заставило демона напрячься. Он почувствовал себя так, словно в ясный день в него ударила молния, и застыл на месте. Они смотрели друг на друга некоторое время, прежде чем уголки губ Фиддлфорда приподнялись в жуткой хищной ухмылке. Внезапный порыв ветра поднял листья в воздух и разбросал их по желтеющим садам. Внутри демона все похолодело. Попытавшись отступить, Сайфер упал с подоконника, приземлившись на пол с громким грохотом. Что же это было? Уилл обхватил себя руками, чувствуя сильное потрясение. Этот человек… Нет, это создание в его глазах было настоящим монстром.       Уилл уже не помнил, как долго лежал на полу в такой позе. Занавеси медленно покачивались от ветра, и в комнате по-прежнему раздражающе стучали часы. Сайфер снова поднялся, только когда почувствовал себя более спокойным. МакГакета за окном больше не было. Возможно, всё произошедшее было лишь плодом воображения, смешанного с морфием, циркулирующим по венам. Последнее заставило его вернуться в постель, чтобы восстановиться. В таком состоянии бежать отсюда было невозможно. Надвигающаяся непогода только усугубляла ситуацию. Спускаться со второго этажа с окна… Сейчас демон был слишком слаб для того, чтобы использовать магию. Ему нужно было немного отдохнуть, набраться сил и трезво оценить ситуацию.       Как только голова коснулась подушки, на него нахлынула усталость. Сон пришёл быстро, заставляя Уилла уже в который раз за последнее время уйти в забытье. Теперь всё произошедшее было не важным до того момента, как он вновь прийдёт в себя.