Writober 2023: Arshelex

Рана в теле хиличурла разрослась с добрый кулак, и когда тот рухнул - кровь хлынула в песок. Чжунли задрал голову к ядру-глазу исполина. Заржавевший огромный Страж руин молча наблюдал за ними, как за детьми, резвящимися в песочнице. Аякс засмеялся. Обтер окровавленные пальцы об штанину. - Очень недурно, Чайльд. «Будто тебе нужна похвала, чтобы чувствовать себя героем», подумал Чжунли, рассеивая копье. Раньше он никогда не гадал, не подозревал, что «старость» в смысле смертных будет... подобна: песочная, как крошащиеся угощенья Лиюэ из лотоса, и потная - соленая жидкость стекала по спине, впитывалась в длинные темные одежды. Старость ли шесть тысяч лет (с хвостиком, как бы выразился Аякс)? Наверное, да. Итэр ткнул в точку на карте, и они пошли, отряхивая сапоги от пустыни Сетеха. Милая Паймон, разумеется, осталась наедаться в деревне Аару, а Чайльд предложил: легкая прогулка перед сном. «Даже Архонтам будет полезно». Этот же Чайльд повел их к машине смерти, которой некогда управляли Рыцари Лебедя, однако от этих воспоминаний Чжунли кривился. В желудке крутилось подозрение: Крио богиня не так уж много рассказала любимому сыну о катаклизме и королевстве. А Чжунли помнил отлично. Чайльд едва не прыгал от восторга, с возвышенности тыча в Стража: разве что палку не схватил, чтобы ткнуть, пробуя - «авось оживет». Они с Итэром прикрывали носы; смердело ржавчиной, кислым металлом и сгнившими внутри Рыцарями. Никто из них двоих не сказал: ни тогда, ни сейчас. Аякс шел рядом, вытягивая высоким голосом народную песню Снежной, что-то там про ягоды и сугробы. Помахивал любезно одолженным копьем Чжунли. Одной ранней ночью их компания изрезала тропами Верхний и Нижний Сетех, успела полюбоваться прозрачно-голубыми оазисами, что искрились под луной, древними гробницами, увязнуть в барханах, а Чайльд и вовсе сдружился с караваном проходивших мимо Пустынников. Выторговал у них крапленую карту. Итэр зарекся - «с Чайльдом больше не играем». Чжунли поддержал, осуждающе покачав головой. Его старость слабо отдавала потом, но вместе с тем - свежестью пустынных водоемов и орехами аджиленах. Увлеченный Чайльд хотел потащить их к возникшему из песчаной бездны Хадж-нисут, но в последний момент Итэр дернул его руку в сторону Аару. Горячий воздух грел, щипал полости легких, как никогда в Лиюэ и даже в Разломе; подошвы стоп ныли, но Чжунли казалось, что смертная старость прекрасна, пока у тебя есть вода для больных суставов и некто вроде Чайльда под боком: тот как раз размечтался о прохладном источнике и мясе с рисом, приготовленных Кандакией. Та им, конечно, не отказала. В деревне Аару даже ночью пахло пряными специями, сырой говядиной с кровью, рынком и сумерскими розами в горшках с черноземом; последних смуглых детишек загоняли домой родители, кошки валялись на спинах и подставляли животы луне, а вьючные яки сонно фыркали в загонах. Чайльд влез ему под бок: плечо к плечу, расплескав воду. На его плечах были шрамы и бурые точечки - веснушки, родинки, будто на кожу рассыпали кофейные зерна. Чжунли едва улыбнулся. - Полагаю, мне стоит поблагодарить тебя за эту прогулку, - он хрустнул спиной: от воды позвонки будто бы расслаблялись, и становилось легче. Или это все Чайльд, - Вряд ли бы я увидел красоты пустыни без твоего... вмешательства в мои планы. На лице Чайльда озарилось - хитрость, но параллельно расползлась трепетная улыбка. Такой обычно любовались или стирали кулаком. Пробивали до кости. - Разве это моя заслуга? Думаю, тебе, сяньшен, стоит поблагодарить того, кто все это здесь настроил. - Аль-Ахмар был действительно великим властителем. - Кто? - спросил Чайльд, прежде чем ушел под воду по глаза. Чжунли вздохнул. Не было ничего удивительного в том, что Чайльд пропустил его лекции мимо ушей. Снежнийские частушки всяк веселее. Он ушел первым, оставив целомудренный поцелуй Предвестнику у виска. В доме старейшины - «лучшем доме деревни», как выразилась Защитница Кандакия - ему предложили пахучие сумерские масла, льняной халат и липкие сладости, от которых вязало во рту. Когда Чайльд вернулся к нему, словно нагоняющая тень, Чжунли уже лениво раскуривал кальян. Его окружили подушками с золотым тиснением, так что было легко подумать, что он все еще Рекс Ляпис, все еще Моракс и Гео Архонт, которого уважают и боятся, как городского палача. «Просто лучший дом деревни», отмахивался Чжунли. Ненужная полуправда. В руках у него была зажата «Повесть о Шируе и Сирин», подобранная ими недалеко от Гюрабада (ему рассказывали, копия хранилась в библиотеке Академии, но он никогда не доверял ей) - как раз дошел до гнева Лилуфар, дочери Водяной лилии, когда распахнулась дверь. Вместе с разморенным рыжим юношей в дом скользнул ветер, облизал поочередно ступни. Он скривился, как лимон проглотил: - Неужели и боги этим балуются? - Чайльд смотрел на трубку кальяна, похожую на слоновий хобот и пахшую персиками-зайтун; кальян на козьем молоке. - Как видишь, - расслабленно покачал головой Чжунли. - А это что за чтиво? Первое, что взлезло на диван рядом с ним - ноги Чайльда: белые и длинные, сильные. Потом он сам - плечом к плечу, как часом раньше, от этого что-то дрогнуло внутри, словно огонек в керамической лампе сумерского стиля, но Чжунли предположил - старость: нервы и всякое такое. Или просто Аякс. Опять. - Пустынные легенды Сумеру, - ответил Чжунли. - «Повесть о Шируе и Сирин» рассказывает историю пустыни от правления Кисры-Парвeзравана до гибели величественного города Гюрабад. Я слышал это от рассказчиков в гавани, но никогда не думал, что... - Прочтешь мне вслух? Аякс завозился, уложил голову на него. Из-под края халата торчала острая косточка лодыжки. Чжунли залюбовался, несколько мгновений помолчал, а потом прочистил горло, лишь на секунду представив, что он на дебатах Академии. Аякс, воспользовавшись заминкой, закинул себе в рот кусочек пахлавы. - Разумеется, Аякс, - его имя было медовым, как губы после пахлавы, произносить - проще просто, тем более мудрому полиглоту Властелину Камня, и Чжунли не сдержался, коротко улыбнувшись. Он перелистнул страницы на начало: - «Следующая моя история относится к эпохе Чумного короля Шируе. Правда, в те времена никто и в помине не знал о чуме Шируе, и подданные его еще не рассеялись по всему темному миру, превратившись в диких существ, лишенных облика и дара речи...» Чжунли считал себя старцем, гораздо старее опутанных сухим плющом и духом сожалений руин Гюрабада, старее возможно Лилуфар и Аль-Ахмара, но пока Аякс слушал его, сопя у уха, отчего-то ему казалось, что старость людей спокойна, как гладь оазиса.