Writober 2023: Arshelex

Он склонился перед ней на коленях, похожий на муху под стеклянным куполом. Проклятая плоть, старый шрам, под маской изнывала, гудя влажным от крови мясом. Пьеро казалось, «шрам» — не совсем то: под маской гнила пустота, пережеванная кожа. Ее Величеству Царице было, кажется, все равно — она подняла руку, и полупрозрачные, словно сотканные изо льда и снежинок рукава потянулись следом за белой конечностью. «Так красиво», подумал Пьеро, прежде чем его вновь согнуло в лопатках. — Подойди ближе, — прозвучало из-под вуали. Там, где она сходилась с резным снежнийским кокошником, блестели сапфиры и прозрачные голубые топазы. В глаз ему бил блеск серебра. Он повиновался. Как, впрочем, и всегда. Под маской как будто бы шевелилось, отдавая острыми импульсами боли прямо в мозг, но, чувствуя пальцы Царицы в остатке лица, можно было подумать, что боли нет: та растворилась, словно сугроб под солнцем. Поверить, что проклятие — тоже. — Ты страдаешь, Пьеро. Могу я… помочь тебе? — Царица кивнула. Вокруг ее тонкокостных шелковых пальцев собралось Крио. Пьеро стоял перед ней и высоким ледяным троном на коленях, тяжелая шуба лежала на синем ковре. От трона разило таким холодом, что синели обморожением и гангреной пальцы, губы и ногти; Пьеро остался. Кем он был, чтобы… отказать? — Ваше Величество… — Забудь. Мне не нужно твое дозволение. Я помогу тебе, ведь ты верен мне. Он думал о проклятии Селестии и о том, как горело родное королевство, а кожа слазила с его ладоней после огня, когда кончики чужих пальцев очертили края маски. Царица подцепила один, и маска опала, стукнувшись об пол — «словно панцирь», подумалось обоим. Под панцирем плоть переливалась синим по линиям вен и артерий, им же и гноилась, зубы выступили из кожи ниже скулы, глазница была стыдливо-черной от пустоты. Женское лицо над ним осталось беспристрастным, будто она любовалась бабочками. Пьеро все казалось, что он наг пред ней: глупый мальчишка, ведь взгляд за вуалью вскрывал до костей черепа. Царица тяжело вздохнула. Чуть придвинувшись на троне, поцеловала в лоб. «Так холодно», подумал Пьеро. Ее губы спустились ниже, прошлись по густой седой брови — застыли у пустующей глазницы, но потом поцеловали и туда. Он дернулся, будто от удара плетью. Вместо губ ему почудились миллионы крошечных сосулек, что раздирали до кровавой рвоты от боли, до спокойствия от смерти. А потом все… исчезло. Сугроб под солнцем. Кошмарный сон или быстрое воспоминание времен придворного мага, глупого одноглазого короля и Каэнри’ах, все лживое рядом с ней, прозрел Пьеро. Ее Величество Царица. «Моя любовь», удивился Пьеро. — Вот и все, — улыбнулись царицыны узкие губы, — Не так уж и больно, правда? Пьеро коснулся собственного лица. Он вздрогнул, когда вместо шевелящейся проклятой плоти, старого шрама, почувствовал гладкость почти что кости, холод Крио. Половину головы покрыла блестящая ледяная скорлупа, запечатавшая под собой боль и все, что не преданность и любовь. Пьеро кивнул своей царице. Это правда — не так уж и больно.