Writober 2023: Arshelex

В Флёв Сандр душно, темно и сыро, а горячее марево-пар поднималось от труб, сколько Навия себя помнит, забивая легкие и спутывая разум. Тем не менее, она любила называть это «домом». Наивная глупая доченька, сказал бы Каллас (если бы сам не был таким). — У вас есть место, которое вы считаете родным, месье Нёвиллет? Нёвиллет качнул головой, точно ящерица отфыркивалась от конденсата на морде. Они в Спина-ди-Росула. Вернее, в штаб-квартире. Вернее, во Флёв Сандр. Одно и то же. Никто из них не понял, как так получилось, но Нёвиллет здесь — во всех трех местах одновременно, и пил пустой чай, который вроде должен был отдавать ламповыми колокольчиками и медом. Навия не спрашивает, потому что боится — «мне пора, мисс Навия. Ваш чай ужасен», с высушенной холодом интонацией отца. Мертвой, как те бандиты, из-за которых Нёвиллет заявился. «Это дело показалось мне крайне важным, с вашего позволения, я возьму его под личный контроль». «Ваш отец… эта история не должна повториться». Ему правда пора, но он говорит: — Боюсь, еще не бывал в таком. — пальцы в перчатках из лайки сжимают тоненькую ручку, недалеко оттуда, где скол, — Вас мучает бессонница, мисс Навия? Ну да, дела у Спина-ди-Росула не очень, чашка вон со сколом — для самого юдекса Фонтейна. Честь отца ныне кристально-чиста, но люди возвращаются к доверию неохотно, как стадо баранов. Навия чешет плечо, где спадает кружевная лямка домашнего платья. Кожа краснеет до оттенка крови, малины. — С чего вы взяли? — Уже три часа ночи, даже дежурные разошлись отдыхать. Прошу, если вы думаете, что я заскучаю, вам не стоит… — О. Бессонница иногда правда приходит, застревает в голове кучей облаков или ваты: спать тянет, но не получается, не поддаются сами веки. Она рада ей куда больше, чем кошмарам, которые впивались в мозг наоборот — острыми краями лезвий. Улыбкой Калласа. Раскрытыми губами в крови; пулей Клоринды посреди ребер, в конце концов. Она бы, может, рассказала Нёвиллету. Тот поймет, она знает. Поймет, как умеет только тот, кто путается в эмоциях и мыслях, и собственных воспоминаниях, от которых судьям принято открещиваться. Но… Сильно тянет вниз. Навия поджимает губы. «Я просто хочу поговорить с вами». Об этом она не расскажет, — точно. — Мисс Навия? Вы в порядке? — О, прошу вас, не переживайте… Бессонница обычна для людей. Я пью порошки, которые мне выписала наша медсестра, но иногда все равно не спится. Понимаете? Нёвиллет вздергивает тонкую белесую бровь. — Никогда не замечал подобного. Его туманные формулировки текут мимо ушей, как родниковая вода. Навия вечно забывает задуматься над ними — о его туманном «вы» и расплывчатом «люди»; не укладывается, но пусть. Она протягивает руку к этажерке со сладостями и снимает оттуда шоколадно-малиновый макарун: начинка из ягоды валится за бока. На языке становится сладко. Кладет в чужое блюдце. Нёвиллет едва заметно улыбается: он гость и его ценят. — Прошу, давайте поговорим о чем-нибудь еще, — Навия расчесывает локоны пальцами. Лишь бы не об отце, она думает. Им обоим больно, как бывает только от имени-ножа в сердце. — Так непривычно слушать ваш голос вне заседаний, — она расправляет тоненькую складку платья на бедре, шелк струится на пальцах. Ей тепло, словно приложилась боком об отопительную трубу — ожог где-нибудь под ребрами и упругими грудями. Смотрит на скол на чашке. Нёвиллет — на нее. — Благодарю за комплимент. В таком случае, я бы хотел рассказать вам легенду о Лорде Гидро... Навия слушает, будто детские сказки отца.