Writober 2023: Arshelex

В особняке возле Водного вокзала Кур-де-Фонтейна темно. На окнах — стальные черные решетки в форме роз, шипов и листьев, но ничего из этого не остановило Лини в его плане. Он пробирается по коридорам, выложенным алыми сумерскими коврами, украшенным портретами кисти великих мастеров и бюстами, скульптурами голых женщин и мужчин, звенящим тишиной и густой тревогой. В окнах, огибая стальные розы, играет жемчужно-холодный лунный свет. Лини сжимает клинок за пазухой, накрывшись драным плащом с прорехами в капюшоне. Кровью в ушах стучит — «Линетт». Моя дорогая, бедная сестренка. «Если я тебя не найду, я вскрою себе глотку этим клинком и залью всем собой Его портреты, которые тут везде, будто иконы». С портретов на него смотрит уродливый толстяк с заплывшей мордой свина, пуговица его фрака трещит на жирной груди, пытаясь сдержать лезущую во все стороны плоть. Седые залысины блестят жиром и лоском. Он похож на их прошлого «отца», разменявшего их, как валюту в Банке Фатуи, — тот тоже был уродлив и требовал от них иного слова: «покровитель». Меценат. «Меценат», думает Лини, когда с пульсирующим в кишках холодным страхом толкает дверь в спальню. «Я убью сначала Его, а потом тебя, меценат». «Только бы ты была тут, Линетт». Но в спальне темно. Шершавый красный ковер под ногами скрадывает его шаги и скрип двери. У одного из краев ковра валяется выломанная решетка — розы, шипы, листья; окно открыто настежь, шуршат от ветра парчовые шторы, а с улицы несет маркотами, парфюмом и сырым кирпичом. Лини застывает, сжимая рукоятку клинка до белизны. В центре спальни стоит женщина. С ногтей — когтей? — капает на красный ковер кровь. Ее руки черны, ноги неустойчивы, как у пьяной или больной артритными суставами. Лини не кричит, готовый к тому, что сегодня убьет человека, — оборачивается женщина. Медленно и не хотя, так, что кажется, что загустел вокруг нее сам воздух. Черты лица типично фонтейновские, но руки… И глаза. Красный крест-накрест — будто в детской игре. Лини набирает в мальчишескую грудь побольше воздуха. Говорит: — Где он? Она смотрит. Потом склоняет голову к плечу, явно заинтересовавшись, и протягивает правую руку — абсолютно черную, чернее некуда. Щелкают пальцы с когтями, создавая Пиро искру и хоть какую-то видимость в непроглядной темноте. В углу спальни лежит толстяк: новый «покровитель» Линетт. Брюхо вспорото, оттуда таращатся уложенные петли кишков, опадая на его белую рубашку; блестит от света луны пленка-оболочка. Лицо тупое, будто у оглушенной ударом по голове рыбины. Бесконечно-мертвое. Лини не знает, чем он насолил этой женщине, возможно, он не единственный, кто пришел сюда за похищенной сестрой. Но он кивает женщине, и это ее очаровывает. — Не боишься, мальчик? — голос тягуч и по-хозяйски расслаблен. — Нет. Ты не видела мою сестру? Ее аккуратные пепельные брови изгибаются в подобие «домика». Удивление детской смелостью прячется в красных крестиках, ни следа человечности, кроме взрослой женской красоты. Ей приходится подойти и чуть склониться, чтобы взять мальчишку за подбородок. Окровавленный коготь царапает щеку — Лини молчит, жуя губу, смотрит смело. Красный рот женщины открывается, и лезут оттуда змеи-слова. — Служи мне, если не боишься, мальчишка-фокусник. Я отведу тебя к сестре. Стану вашим «Отцом» и покровителем, если вы захотите. В ее глазах темно — ни единого чувства, эмоции. Спазмом Лини бьет в мозг, вышибая пол из дорогой древесины из-под ног; только рука женщины: красно-черные когти, расцарапывающие лицо до жжения и боли, держит его в этом мире. И Линетт. Она отведет его к ней. Разве можно сомневаться? — Я согласен. — отвечает Лини. Через полчаса из особняка их с Линетт выводит их новый «Отец» и покровитель.