Writober 2023: Arshelex

— Да вы зассыте, господин Предвестник. — Еще чего! — взвизгнул Чайльд, опрокидывая в себя рюмку «чистой, как слеза младенца» «Снежнийской». Его главным преимуществом неожиданно вскрылось панибратское отношение с подчиненными. Или то была слабость… В распоряжении был широкий арсенал, выбирай не хочу. По утрам в рабочий чат Чайльд сбрасывал короткие, временами туповатые, как некоторые новобранцы «Фатуи», видео из глубин соцсетей. Вечером — звал в бар. Те всегда тускнели где-то посередине столицы, а на утро их компанию ждали кислый вкус похмелья и гудящая голова. Временами между вклинивался слюнявый минет, затерянный на периферии опьянения и аяксового «если расскажешь кому — яйца отрежу». Пореже — ленивый секс: полутьма одной из «рабочих» квартир и «награда за заслуги перед Фатуи». Ну, это самым везучим. Преданность Чайльд всегда ценил, как и сильных мужчин. Лохи думали, он только сосать в заплеванном туалете горазд. Капитано был и тем, и другим, а собственные подчиненные, опьяненные вседозволенностью и снежнийской огонь-водой, улюлюкали над рыжей головой. «Брали на слабо», недовольно цыкал Чайльд. В рыжей голове невовремя всплыла идея возгордиться. Предвестничье самомнение, как известно, сильно и ядовито, как гадюка или мухомор какой. Не траванешься — просто везунчик, покупай лотерейный билетик. Миша хлопнул его по спине так, что огонь-вода бультыхнулась в желудке. В голове становилось теснее и теснее. — Да вы издеваетесь надо мной… — Чайльд зажмурился, колупая чехол смартфона. Мишина ладонь потрепала и сжала плечо, как загривок котенка. Того гляди, и поднимет в воздух. В смартфоне мелькали туда-сюда его фотографии: от движения смазывались в один оттенок, будто он еще надеялся что-то утаить. Знаменитый и хуевый «двадцать пятый» кадр, разглядит только зоркий. Ну, в «Фатуи» слепых не брали. На фотографиях — его крепкая, но худая фигура с подтянутым треугольничком пресса, обвитые венами предплечья, выступающая косточка на запястье. Бледные мелкие соски. Изгибающаяся линия ключиц — диадема принцесс из старых мультиков. Одним коленом он стоял на кресле, фотографируясь в зеркало. В завершение образа напялил плиссированную черную юбку. Бедра облегли чулки, и мясо с кожей даже не вывалились за края, словно обтянутая нитками колбаса из подросткового порно. С самого начала было понятно, что затея сомнительна, но черт дернул переть до конца. С самого, мать его, начала. С мишиной фразы — «а правда, что у Капитано новый роман?», и у Чайльда засвербило в желудке: Капитано и роман. Роман и Капитано. Поверит только придурок с отсутствием хромосом. Потом кто-то из компании добавил — «чистейшая правда!», и все они узнали по сколько раз за день Капитано видели с той женщиной и какой у нее, по скромным ваниным предположениям, размер груди. У Чайльда вот, например, был нулевой. И видели его с Капитано рядом почти никогда. И он по-идиотски, глупо и бессмысленно им восхищался, втайне мечтая, чтобы тот согласился на все его предложения драки, чтобы Капитано одолел его и прижал к раскалившемуся полу, а потом исполинские ладони сжали бедра до гематом, сдернули с него юбку и… Вот как он здесь оказался. Все они, если быть точным, и Миша с Ваней в тандеме над ухом запели, мол, что вам терять, сейчас у него хотя бы кольца нет, а через пару лет… «Мы думали вы воин, а вы так — течная фанатка». Чайльда передернуло, будто по венам пустили ток, палец застыл над кнопкой отправки, когда они прикончили вторую бутылку «Снежнийской». Свет от экрана бил по глазам. Картинка расплывалась — он уже с трудом узнавал в ней себя, а не звезду черно-оранжевого сайта. — Это ваш последний шанс. Мужайтесь, босс. — напомнил голос рядом. Тот уже даже в интонациях горел перегаром и пьяной бессмыслицей, от которой хотелось отмахнуться. Аякс подумал о шаге в пропасть — и нажал «Отправить», окунаясь в ледяную воду. Контакт «Капитано» в его телефоне был молчалив, а чат с ним пуст. Теперь — нет. *** Он вполне был готов к тому, что люди Капитано зажмут его где-нибудь в темном углу, и если не выебут, то выпустят кишки, обозвав легкодоступной женщиной и плюнув в лицо. Казалось невозможным, да: в конце концов, где какие-то «люди», а где один из Предвестников. Да и он не рохля. «Людям» можно отрубить руки еще раньше, чем они протянут их к тебе. Бабушка говорила — «надейся на лучшее, готовься к худшему». На лучшее надеяться не приходилось. Совсем скоро его отослали в Мондштадт, наказав наладить поток информации от «доверенных лиц»; между строк он прочитал: вскрой пару глоток, если потребуется. Между тем, сообщение Капитано даже не открыл. Проспавшийся Аякс с утра кинулся его удалять, когда вспомнил, что наделал, но с ужасом узнал, что удалить можно только в течение пяти часов с момента отправки. Прошло уже десять. Он проебался. Билет на самолет до Мондштадта ему прислали на дом в черном конверте — и это помогло немного забыть, что он идиот. Что у Капитано роман с женщиной. Что он вряд ли дрочит на мужиков в юбках и чулках, да и не факт, что дрочит вовсе, храня себя для той самой, как священный Грааль. Огромный черный доспех, стащенный из средневекового музея в век технологий, бионических протезов и органов из пластмассы, — таким он казался. Дверь за агентом Арлекино закрылась, оставив витать пыль в прихожей. Чайльд закрыл лицо ладонями и застонал. «Мондштадт так Мондштадт». Там хотя бы не водилось всяких Капитано. *** Поздней ночью он возвращался в отель «Гете», насвистывая народную песенку, от которой у мондштадтцев с их нежными ушами кипел обычно мозг. Перед этим помахал девочке на ресепшене, поправлявшей при нем лифчик под видом съехавшего бейджика, и — пришлось — «подарил» щедрую пачку моры в купюрах охранникам за молчание. Те, как понятливые псы, сделали вид, что на Чайльде нет никакой крови, а волосы не слиплись красным кое-где. Его оружие уже доставили в номер. Они кивнули, «с возвращением, мастер Чайльд». Непонятливые агенты «Фатуи», перебежавшие к «Академии» из Сумеру, остались трупами в своих кабинетах и длинных вытянутых коридорах полутайных квартир. Его не впечатлило ничего, кроме запаса оружия и боеприпасов в сейфе. Мелкая миссия: Пьеро сдавал позиции, если счел, что нужен Предвестник. Он даже не размялся, в мышцах не появился лактат. В ушах еще хрустели дряблые кости, но пройдет через пару часов или разговоров с Тоней по видеосвязи. Аякс успокаивал себя — ну, здесь хотя бы не… Капитано стоял в конце коридора. Чайльд пешком поднялся на третий этаж и застыл. Среди алых, будто вывалившийся язык, ковров вдоль стен, среди этих блестящих сапфирово-серебряных обоев, имитировавших богатство, терроризировал взглядом дверь его номера сам, прости Царица, Ка-пи-та-но. Его, должно быть, пристрелили бешеной псиной. Или накачали чем-то. Наркотическая нереальность-приход пластична и податлива, и в ней есть Капитано, как константа, или стержень. Чайльд развернулся на пятках, чтобы дать деру. «Не позорно отступить, а позорно…» Капитано окликнул: — Не в твоем стиле сбегать, Одиннадцатый. Он развернулся обратно. Еще бабушка, хранительница старушечей мудрости, говорила — «перед смертью не надышишься». Если ему суждено быть убитым Капитано за те фотки, то на хер Пьеро, который решил, что одного Чайльда в Мондштадте мало. Удар в спину, а может, чуть пониже… Он сунул руки в карманы и постарался придать лицу вид дурачка — с полным и безапелляционным отсутствием хромосом. — Капитано! — чуть не всплеснул руками, — Чему обязан таким сюрпризом? Он подошел к Первому Предвестнику бесшумно, едва касаясь ботинками ковров. Под маской сгущалась чернота. Аякс больше почувствовал, чем увидел, как Капитано осмотрел его — наверняка прищурился: кровь сворачивалась на коже, одежде и волосах. — Пьеро посчитал, что одного тебя для этой миссии может не хватить. — подтвердив догадки, ответил Капитано. Возмущение встало у Аякса в груди. — Да он!.. — Аякс поперхнулся: негодование сродне «Снежнийской» под пятьдесят градусов. — Все больше и больше агентов не выходит на связь. — Неужели нельзя было передать мне это сюда? Пьеро думает, я бы не справился? Еще и выдернули именно тебя… — Какие-то проблемы? — судя по интонации, Капитано вздернул бровь; если те, конечно, были. С (не)приличным таким опозданием Аякс заметил: его нос — ровно на уровне чужих ключиц. Замечание вскрылось… возбуждающим. Впрочем, не время, подумал он, — сейчас бы пред объектом вожделения не выставить себя дураком, а потом думать о всяком. И, самое главное, не вспомнить о фотографиях. — Нет, но… — Аякс перебирал пальцами в карманах. — Ты же, ну… Первый Предвестник… Неужели дело настолько важное? Серьезно, я… — Чайльд. — голос Капитано был твердым, как его мышцы. — Тебе не кажется, что коридор отеля — неподходящее место для таких разговоров? — О, точно… Обтер заляпанный кровью ботинок о шерстистость ковра. Подумал — «а что, красное на красном. Идеально». Тупые мысли. Как всегда, не к месту. — Можем пойти в посольство Снежной, тут недалеко, или в мой кабинет в Банке, или куда ты предложишь. Где точно нет крыс. Капитано двусмысленно повел головой в сторону двери. Чайльд нащупал ключи. Дело было не в том, что он тупой, и даже не в том, что рядом с Капитано член в штанах дергался, как больной эпилепсией в припадке, потому что и к такому привыкаешь, аклиматизируешься, что называется, но с ним такое вообще нечасто. Гребаный первопроходец. Он просто не подумал. Немного нервно засмеялся, правый глаз дрогнул. — Да ты гений, Капитано. «А я все еще идиот». *** Если вспоминать другие бабушкины мудрости, можно было наскрести на плотненький сборник. О ней у Аякса всегда были самые лучшие воспоминания, особенно когда мама говорила ему — «вы похожи, как две капли». Он не знал, как к этому относиться. Сродне комплименту. Весьма странному. Даже когда бабушке было давно за пятьдесят, она красила губы ярко-алой помадой и собирала вокруг себя кружок воздыхателей. Престарелых и не очень, но всех объединяло — готовых убить ради нее и принести в зубах букет или окровавленную голову со свисающим корешком-позвоночником. Бабушка смеялась и заправляла рыжую прядь ему за ухо. Может, она что-то знала. Ходило о ней… всякое. Она говорила — «упорством можно добиться всего, даже трона Царицы». В юности, без всякого упорства, но и без стеснения, она добивалась лучших мужчин — полковников, генералов, политиков, бизнесменов, дипломатов, простых рабочих и далее. В коллекции они пылились без дела. Даже пыль порою не смахивала. Сердца она ела, а Аяксу пекла пироги из вишни; с бесконечной любовью наставляла. «Уроки не пропали зазря», подумал он, когда ладони Капитано сжали его бедра. Сильно пахло кровью и химозной смазкой, промеж ягодиц хлюпало, а кожа как будто трескалась под чужими пальцами. Под узелком пупка жгло. В номере их ждал темно-голубой ковролин, разноцветные фрукты в фарфоровой вазочке на входе, пару неинтересных букетов сесилий тут и там и замутненная возбуждением атмосфера. Если как в порнухе, то отнюдь не подростковой. На кровать горничные накинули плед, выложили, как по линейке, подушки, — Аякс смял одну в кулаке, когда Капитано сунул средний и указательный, не мешкаясь. Перед этим Чайльд предложил ему присесть. Капитано отказался, расслабившись за закрытыми дверьми, снял шлем. Лицо оказалось вполне себе человеческим. Симпатичным человеческим — лицом взрослого мужчины, но сквозь обе губы, на виске, через переносицу и над левой бровью тянулись плоские темноватые шрамы, напоминая, что «человек» — совсем не то же, что «Предвестник». Чайльд, вот, сел. Закинул нога на ногу, откинувшись на велюровую спинку дивана. Ждал чего-то конкретного — о Пьеро, например, или о замолчавших агентах, дела «Фатуи», в конце концов, касались их обоих. Даже разговор о мондштадтской погоде он бы поддержал. Правда, коротким словом — «херня». Даже замерзнуть невозможно, после Снежной здешние прохладные дожди напоминали игривый теплый бриз. Вместо этого Капитано молча повесил плащ Предвестника. Из кармана брюк вытащил телефон. «Фейс-айди» приветливо пиликнуло, и Чайльд напрягся всем телом, подтянулись мышцы, будто готовое к нападению животное. «Твою мать». Капитано задал один единственный вопрос. Аякс едва не расхохотался пьяным или шизиком каким, кому место в диспансере. Капитано с телефоном сам по себе зрелище иррациональное. Он открыл его, Аякса, фотографии. Юбка и чулки. Спросил: — Что это? «Вот и все». — Это я. Не узнал? — Зачем? Ты перепутал мой контакт с кем-то? Чайльд пожал плечами, кончиком пальца тыкнув в лепесток сесилии. — Я отвечу «нет» и мне, пожалуй, интересно, что ты сделаешь. …И Капитано сделал многое. Перед этим, естественно, поломался, будто правда рыцарь или восьмиклассник, но когда Аякс подумал, что зря это затеял, а Мише с Ваней надо прописать целительных пиздов, Капитано дернул его за руку, поднимая с места. Грудь у него была… широкая. Сильная — это как минимум. Чайльд уперся носом, вдыхая слабый одеколон и запах железок на костюме, те бряцали на каждом шаге. Почувствовал, что чужая кожа холодная, как ступни у трупа. Ладони Капитано сползли к ягодицам, ощутимо сжав. Между позвонков Аяксу стало и щекотно, и тепло, и сам Капитано, этот огромный непобедимый рыцарь в век технологий, склонился к его уху: — Твоя глупость тебя однажды убьет. Чайльд улыбнулся и вздернул голову, мотнув все еще окровавленными волосами. — В таком случае, я не против умереть именно под тобой, Первый Предвестник. Вот так Чайльд дошел до кондиции. Ошеломительная, нахер, история. Скулеж рвался из горла, а член Капитано, казалось, доставал ему до ребер, трахая сердце в желудочек. Бедра дрожали. Набухший член терся о плед из микрофибры, оставляя вытянутые позорно-мокрые следы: он бы слизал языком, дразня, но войдя внутрь, Капитано втиснул ему в рот пальцы. Чайльд никогда не сдерживался в бою, рубя наотмашь и уповая на удачу — кому повезет, а кому нет, как Царица на душу положит. Ведь секс — тоже бой. Капитано был хорош, просто отличен в обеих ипостасях, как и подобает Предвестнику. Капитано был охуителен. И бой, и секс с ним — просто охуительны, думал про себя Чайльд. Вскрикивал, артачился и сжимался, как обеспокоенная агрегатом девственница, но, вспоминая, что его имеет сам Ка-пи-та-но, успокаивался. Ведь кого еще, кроме него, имел сам Капитано? Если такие и были, пошли они нахуй. Тот здесь, в его мондштадтском номере, слизывает прохладным языком кровь с разлета лопаток. Щекочет темными прядями, — и давит на бедра, даруя то, что Аякс забирает без остатка: предвестничья жадность, как и гордость, бесконечна, будто власть самой Царицы. Аякс вернется в Снежную и скажет своим болванам-подчиненным — «я трахнул самого Капитано на спор. Спасибо вам».