Гегемония веры

Принц продолжал следовать за своим проводником, отмечая, как бесконечные коридоры дома Блаженства заставляют его терять терпение. Архитектура менялась, каждое новое пересечение казалось знакомым, но настойчиво ускользало от памяти. Он был более чем внимателен, когда шёл здесь впервые и точно может сказать, что здание было пропитано духовной силой своего владельца. Коридоры змеиным клубком путались и перемешивались друг с другом. Красивые залы сливались в одно целое, а различные двери жили своей жизнью. Дом не менялся на глазах, это происходило тихо и не заметно. Но необратимо. «Поэтому он так беспечно позволил мне здесь гулять, не так ли?» — призраку нет смысла бояться пускать незнакомца в свой дом, если гость не будет способен сделать и шагу без помощи Бедствия. Хуа Чэн предложил ему комнату в доме Блаженства, возможность остаться до тех пор, пока их план не осуществится. Это логичное решение, куда легче иметь возможность постоянного контакта и доступа к переговорам. Призрак уверяет, что Се Лянь может путешествовать по всему дому без ограничений, но изгнанный принц осознаёт, что это лишь форма вежливости. Никому не будет комфортно, если какой-то незнакомец начнёт беспрепятственно влезать в их личное пространство. Но формальность данного предложения, не обозначает, что Се Лянь не воспользуется им. Никто не тянул демона за язык. — Какая интересная планировка, Господин Хуа. — Удивительно, как он смог сохранить свой тон мягким и «искренне» заинтересованным, а не полным сарказма. — Боюсь с таким же успехом, Вам придётся приставить ко мне личного слугу для постоянного сопровождения, иначе история принца Сянь Лэ окончится тем, как он бесславно сгинет в лабиринте дома Князя Демонов. Хуа Чэн улыбается, не сводя внимательный взгляд с лица Небожителя. — Вы не заблудитесь, Ваше Высочество. Я всегда могу быть рядом, чтобы подсказывать Вам верный путь. — Его голос звучал мягко, но слишком глубоко для проходной реплики. Близкое к обещанию о большем, чем обычная экскурсия по территории поместья. Естественный. Словно действительно готов появляться у покоев принца при малейшем желании того прогуляться по округе. Приставит клона, чтобы контролировать? — Свои пути я предпочитаю выбирать самостоятельно. Ему достаточно неспокойных демонов, следующих за ним по пятам. Но ему стоило промолчать. Нежные доброжелательные принцы так не отвечают. Он допустил слишком много холода в голосе. Не те интонации, что падший небожитель предпочитает демонстрировать Бедствию. Это не остаётся незамеченным. Хуа Чэн остановился. Се Лянь делает два шага, избавляя выражение лица от колючего холода, и только тогда поворачивается. Король демонов высокий, каждый раз вынуждает принца задирать подбородок. Как у него получается вопреки разнице в росте не смотреть с высока? — Этот демон никогда бы не посмел диктовать Его Высочеству, как следует поступать… Слишком серьёзный, слишком искренний. И эта его убеждённость… Снова закололо где-то под ребрами. Какое раздражающее ощущение. Могла ли еда в обеденной быть отравленной? -… Все чего я хочу, это иметь возможность сделать пребывание Его Высочества в этом месте наиболее комфортным. Быть для тебя полезным — все, на что я могу надеется. Се Лянь ощущает, как распадается в этой честности, буквально теряя дар речи. Слова Хуа Чэна повисают в воздухе. «Что с ним не так? Зачем он это говорит?» Принц чувствует, как желудок сводит от непонятных ощущений. Он не знает, как реагировать на эту искреннюю откровенность, которая звучит так неправильно для человека положения алого Бедствия. Этот естественный разговорный тон кажется пугающе интимным, когда демон произносит эти слова так… Хуа Чэн, стоящий перед ним, выглядит слишком красивым, чтобы произносить такие слова вслух перед кем-либо. В его глазах читается не только абсурдная преданность, но и что-то бьющее через край — эмоции, которые падший Бог едва способен прочитать. Это тревожит. Изгнанный Небожитель гордился своим умением понимать чужие чувства, в то время, как потерял возможность ощущать свои. Тревожит ощущение отсутствия контроля над ситуацией (над собственными реакциями на поведение Непревзойдённого). Пальцы зудят от волнения, в то время как мысли о ненадежности привычного положения дел начинают обступать его со всех сторон. Ему необходимо увести разговор от этого непонятного напряжения. — Но если Его Высочество предпочитает проводить досуг в одиночестве, я не смею навязываться. Кажется, призрак успел интерпретировать его напряжение и затянувшееся молчание по своему. Он не выглядит оскорбленным, слегка отводя взгляд. На его лице написано привычное принятие. Не в первый раз за день, он так легко потакает любому решению падшего Бога. Не задает вопросы, не навязывает свое мнение. Просто подстраивается. Колющее ощущение продолжает присутствовать. — Поместье достаточно большое. Если решите отправиться куда-то в конкретное место, прошу, воспользуйтесь этим. На раскрытой ладони с заметными мозолями от использования холодного оружия, быть может кисти и еще чего-то грубого, лежит пара игральных костей. Красные с черными отметинами. Магический артефакт, пропитанный сильной энергией своего создателя. Естественно, изгнанный принц не спешит их брать или даже прикасаться. Он знаком с Хуа Чэном меньше суток, находится на его территории и сам не обладает даже крохой духовных сил. Он достаточно обеспокоен вопросом собственной безопасности и более чем знаком с омерзительными уловками Королей призраков, дабы не брать из их рук неопознанные артефакты. — Для чего они? Очарование и волнение момента рассеялись и Се Лянь доволен, как ровно звучит его голос. Никаких покалываний под рёбрами, наконец-то. — Это артефакт, созданный на основе заклятья быстрого перемещения. В классическом виде такая пара кубиков привязана к определенным локациям. Каждая точка выхода — конкретная комбинация цифр. Как в рунических заклятьях. Голос мягкий и бархатистый, всегда когда призрак что-то объясняет или поясняет принцу. И Се Лянь НЕ ловит себя на том, как заслушивается каждый раз, когда такое происходит. — Означает ли это, что данная пара — не классическая? — Его Высочество очень проницательны. Да, это не совсем стандартная пара. Она имеет куда больше точек выходов и выпавшая комбинация лишь формальность. Ключом является запрос обладателя. Правда радиус использования у таких кубиков значительно меньше — не более границы поместья. Ключ от всех дверей и карта всех помещений. Звучит даже слишком хорошо. Но принц догадывается, почему Бедствие так беспечен и щедр. У тебя ничего не украдут, если не будут знать где и что искать. Да кто решится на воровство в доме Князя демонов? — Это очень щедро, я приму их. — Принц протягивает руку, забирая кубики с предложенной ладони. И пока прячет артефакт в рукаве, не замечает, как вздрагивает его собеседник, стоит их коже на мгновение соприкоснуться. Когда он возвращает взгляд на лицо призрака, шок, восторг и благоговение уже скрыты под лукавой улыбкой. — Если этот скромный демон вдруг понадобится Его Высочеству, он так же может воспользоваться кубиками, чтобы призвать меня. — О, я уверен, у господина Хуа есть дела по важнее, нежели прибегать по первому зову к этому незначительному человеку. Это риторический вопрос с и так очевидным ответом. Но скорее всего, демон действительно может послать на выручку к непутёвому небожителю кого-то из своих слуг, если тот окажется в затруднительном положении. С тем уровнем крайней обходительности и услужливости, что проявляет призрак, Се Лянь этого уже почти ожидает. — Его Высочество удивится, как много у этого призрака свободного времени. Непревзойдённый издает смешок и у Се Лянь не бегут мурашки от этого звука. Он не видит смысла отвечать на этот бесстыдный флирт со стороны Бедствия. Тот не первый и не последний, кто любил между строк позаигрывать с изгнанным принцем. Се Лянь уже давно не смущён этим (конечно же у него нет мурашек от слов, исходящих именно от этого безумно красивого мужчины). Невозможно краснеть каждый раз, когда это происходит на протяжении пяти столетий. Невозможно краснеть каждый раз, когда ты начинаешь использовать собственную внешность как рычаг давления для достижения своих целей. Небожитель дарит призраку смущенную улыбку и разворачивается обратно в сторону «своей» комнаты. По крайней мере, они двигались в этом направлении до сих пор. Уверенные шаги звучат следом, сопровождаясь перезвоном серебряных цепочек, украшающих обувь демона. Бедствие оказывается рядом, вновь шагая вровень. Легкая беседа заполнила пространство вокруг них. Когда они подошли к обещанным покоям принца, Хуа Чэн взглянул на падшего небожителя тем самым сводящим с ума взглядом, который не подвластен никакой логике, и Се Лянь почти ожидает от демона очередного кокетства, но… — Надеюсь, Ваше Высочество хорошо отдохнёт после долгой дороги. — Да, конечно. — Голос остаётся ровным, он запрещает себе вновь удивляться чуткости и заботливости призрака. Вежливый поклон и принц исчезает внутри. Он закрывает за собой дверь, ожидает пару секунд и только потом испускает утомленный выдох. Не смотря на то, что демон показал себя как терпимого собеседника (интересного, увлекательного, очаровательного, уважительного, слушающего), Се Лянь не привык к поддержанию столь долгих светских разговоров. Людям, как правило, не интересно общаться с ним. Кто вообще решит заговорить с путником в запыленных мантиях и явно ограниченного в средствах для выживания? Это не проблема. Се Ляню самому предпочтительно минимизировать контакт с кем-либо. Ему не интересны беседы с людьми. В большинстве случаев изгнанный принц презирает почти каждого из случайных встречных. Алый призрак не вызывает таких ощущений. На самом деле, все абсолютно наоборот. Он уже хочет вернуться и продолжить эту легкую приятную беседу. Это редкость, и падший не помнит, когда в последний раз он сталкивался с чем-то похожим. Но даже если беседа была приятна, в продолжении ее нет выгоды. А значит, в этом нет нужды. Он осматривается, подмечая, что комната, которую ему выделили все так же роскошна, как и остальное поместье, разве что… Не навязчивая. Просторная, светлая. Имеющая несколько секций, разделённых круглыми арками из белой бумаги с природными орнаментами написанными черной тушью. С высокими потолками, крупными окнами обрамленными резными ставнями. Меньше красного и черного, в отличие от большинства помещений в поместье алого призрака. Уютная, с живыми цветами в фарфоровых вазах. Дымящиеся палочки благовоний, орнаменты на стенах и мягкие подушками лежащие то тут, то там. Первое, что он делает — тушит благовония. Сандал — его любимый аромат. Напоминающий о доме и былых временах. Не то, что принц готов ощущать в данный момент. Или когда-либо ещё. Второе, что привлекает его внимание — зеркало. Принц вздрагивает, замечая красивую резную раму и чистую поверхность отражения. Вся комната, как на ладони, и прежде, чем падший небожитель сможет идентифицировать белое пятнышко, которым без сомнения является он сам, изгнанный Бог спешно отводит глаза. Руки мелко потряхивает от рефлекторного желание прикоснуться к своему лицу. Ему необходимо убедиться, что оно там. Почувствовать прикосновение собственных пальцев, знать, что не найдёт там маски. Изгнанный принц не может себе этого позволить. Прежде Се Лянь совершил эту ошибку. Около двух столетий назад, уже тогда избегая зеркал, в страхе не увидеть там самого себя, не узнать себя, он случайно сделал это. Лишь на мгновение встретился взглядом с сияющей золотом радужкой. Тогда была паника. Сильная и поглощающая разум. Она подобралась слишком быстро, как будто внезапно воздух выкачали из помещения, оставив его задыхаться в этой пучине. Мысли запутались, оставив только мелькающие вспышки. Бай, надевающий на него белоснежную маску. Крики народа, умирающих в огне, на войне, в пучине лавового ада, в болезненных судорогах чумы. Они зовут его. Они зовут своего принца, умоляя о спасении. Зовут своего Бога. Он подводит их. Всегда подводит. Изуродованное лицо Цзюнь У с омерзительными опухолями в виде человеческих ликов, сливающиеся с телом Белого демона, несущего беду. Его собственное лицо, которое он обнаруживает, когда снимает белую маску Безликого с поверженного врага. Он смеётся. Он плачет. Земля заполняет лёгкие. Он не знает, кто его враг, кто его друг, кто он сам? Воздух не поступает. Он под землёй? Божество? Небесный император или изгнанный бог? Кто он? Пальцы дрожат, когда он тянется вверх к своему лицу. Наследный принц? Сянь Лэ или Уюн? Кто? Кончики пальцев немеют, он видит себя со стороны. Это он? Почему он видит себя стороны? Он все еще преследует его. Всегда преследует. Это он сам? Вдох. Он не может дышать. Выдох. Он задыхается. Демон? Безликий Бай? Кто он? Неужели он сам сотворил это с собой? Скрючившейся, бледный, с каплями пота на висках. Пальцы касаются лица, но он ничего не чувствует. Там нет маски. Там нет маски. Там нет маски. Но почему он не чувствует своего лица? Пальцы все еще покалывает от онемения. Он пытается вдохнуть, легкие гудят. Воздуха слишком много. Не хватает. Так страшно оказаться вновь под землей. Фигура в комнате падает на колени. Он наблюдает как она дрожит, вгрызаясь ногтями себе в лицо. Царапает кожу щек и угол челюсти. Бордовые линии слишком яркие, кровь стекает вниз. Он не чувствует. Ему надо почувствовать. Ощутить прикосновение. Хоть что-то. Ногти впиваются глубже, сдирая кожу. Его терпимость к боли всегда была слишком высока. Пытается ощутить свое лицо. Впивается ногтями в края ранок и раздирает их сильнее. Ещё сильнее. Ещё, пожалуйста, лишь бы ощутить хоть что-то! Почему он ничего не чувствует? Комната слишком маленькая. В ней нет воздуха. Крик становится громче. Это кричат люди? Они проклинают его? Молят о помощи? Это он кричит? Вдох. Он задыхается. Задыхается. Как сделать вдох? Почему нет чувства боли? Где его лицо? Фигура в белом кричит. Воздуха нет, как она может кричать под землёй? Кровь стекает по шее и рукам, кусочки кожи и мяса забиваются под ногти. Глубже. Почувствовать хотя бы что-то. Сдирая кожу, разрывая ткани. Кровь пузырится, пальцы скользят вгрызаясь в мягкую плоть под глазами, у носа, расцарапывая виски. Он… …Встряхивает головой, делает несколько быстрых шагов, дрожащими руками накидывая на зеркало полотно, что лежало в основание его кровати. Несколько мгновений сверля раздражающий предмет интерьера взглядом. Руки зудят от желания прикоснуться к лицу и проверить, нет ли там маски. Его ли это лицо? Изгнанный принц не может себе этого позволить. Прежде Се Лянь совершил эту ошибку. Но он выучил урок, поплатившись монотонными часами (днями?) агонии, после попытки его тела отрастить плоть обратно. Принц скрещивает руки за своей спиной. Не дрожать. Белые одеяния развеваются за спиной, когда падший продолжает осматривать комнату. Чернильный камень, кисти и пергамент на столе высшего качества. Мебель из темного дерева, струящийся белоснежный балдахин над кроватью. Се Лянь прикасается подушечками пальцев к нежным лепестками цветов одного из растений, а через мгновение подцепляет нарезанную дольку сочного персика. Тот же сорт, который ему понравился во время дневной трапезы. Их было несколько, но именно этот, которому принц отдал предпочтение, теперь любезно оставлен в его покоях. Конечно же совпадение. Хуа Чэн был внимательным, учтивым, уважительным. Но у всего есть границы. Запоминать, какие именно фрукты понравились человеку, которого ты знаешь всего пол дня — не то, чем стал бы заниматься кто-либо в принципе. У Бедствия все еще нет причин производить на изгнанного Бога какое-либо впечатление. Еще одна долька сладкого сочного персика исчезает за плотно сомкнутыми губами. Нюанс. Он не верит в совпадения. Не с такими существами, как Бедствие. Удивительная забота, проявленная Хуа Чэном, ненароком заставила небожителя полностью остановиться. Остудить голову. Этот жест, хотя и казался невинным, раскрывал некоторые опасные горизонты. Какой бы дружелюбной ни была атмосфера поместья, каким бы подчеркнуто галантным не показывал себя демон, в этой благосклонности едва ли была простая вежливость. «Почему он так старается?» — думал принц, чувствуя, как холодок подозрения пробегает по спине. «Это всего лишь игра? Или у него есть планы на меня?» Он не мог игнорировать мысль о том, что призрак мог видеть в нем угрозу или шанс. Чего мог желать один из Непревзойдённых? Как мог извлечь скрытую выгоду из связи с падшим Богом? Всегда представляй наихудший вариант. Связан ли он с Цзюнь У? Скрытое соглашение небес и мира мертвых? Говоря о Небесном Императоре, презрение Бедствия казалось искренним. Так отличается от… — «Не думай об этом» Наблюдая за цветами, принц ощутил, как тревога поглотилась принятием. Умение Хуа Чэна быть внимательным и расчетливым было подобно тревожному колокольчику, который напоминал принцу о важном аспекте его плана, который нельзя было упускать. Если когда он найдёт прах короля демонов и подчинит его себе, то станет обладателем мощи, способной изменить баланс сил в этом мире. Не искать способ переманить Бедствие на свою сторону и уловками вынуждать действовать в его интересах, но и полностью подчинить своей прямой воле. Поглотить. Прах Хуа Чэна — не просто физическая субстанция, а ключ к внушительной силе, рычаг, который обеспечит изгнанному принцу власть. Ощущение контроля, дарующее безопасность. А главное, имея на руках прах демона, Се Лянь будет уверен, что тот более не сможет вернуться в их мир, после того, как Се Лянь поглотит его. Мощь Бедствия. Сила выкованная в пламени горы Тунлу и пополняемая на протяжении столетий. Даже оковы Небесного Императора не выдержат такой мощи. Он будет свободен. Он убьет Безликого. Вернёт свою силу. Убьет Цзюнь У. Больше не будет того, чье лицо он так боится увидеть в зеркале. Изгнанный Бог неспешно выпивает сока, выдавленного из персика, и чувствует сладость, перекрывающую горечь пережитого ранее стресса. Чувство слабости перед собственными страхами. Он освободится от своих оков. Всех, которые сковывают его на протяжении пяти столетий. Прах нужно найти, а силу Хуа Чэна — подчинить и поглотить. И не дать тому возродиться, ища мести. Се Лянь достаточно имел дел с неспокойными, желающими возмездия могущественными демонами. Достаточно. Он медленно учился на своих ошибках. Но он учился. В его планах не было места для осечек, и принц, покусывая сладкую дольку, направляется к выходу из комнаты. Нет смысла отсиживаться, пока время утекает. У него нет чёткого понимания, куда он направляется. Просто призрак, растворяющийся в пустых коридорах. Правда, его скитания не длятся долго в одиночестве. Не дольше пары поворотов, после чего за спиной раздаётся тихое покашливание. Се Лянь оборачивается, на автомате выдавая вежливую дружелюбную улыбку. Он первый приветствует того, кто оказывается позади. — Не думал, что так скоро вновь встречусь с тобой. — Этот человек рад видеть Его Высочество. Темные одеяния, высокий простой хвост на затылке, белая улыбающаяся маска на лице. Так до боли знакомо, но это никогда не будет тот голос, который изгнанный принц хотел бы услышать. Ранее он представился как офицер Убывающей луны, но сказал, что для Се Ляня может быть просто Инь Юем. Личный помощник градоначальника Хуа. Может быть полезным. — Я хотел немного прогуляться по поместью, надеюсь, ты не откажешь мне в компании? Офицер не посмеет ответить отрицательно, это было бы не вежливо по отношенитю к гостю его господина. — Этот человек полностью в вашем распоряжении. Ну конечно, а как иначе? Они двинулись вглубь, по коридорам и внутренним помещениям поместья. Просторные залы обставлены изысканной мебелью из темного дерева и украшены шелковыми занавесами, на которых вышиты замысловатые узоры. Под ногами простирался толстый ковер, приглушавший звук шагов. Потолок украшен лепниной с изображением фениксов. Ароматом благовоний, тонко наполняющим каждый уголочек этого поместья. Через окна можно увидеть пышные клумбы цветов и изящный пруд с золотыми рыбками. Се Лянь невольно залюбовался этим прекрасным видом. — Это место поразительно красиво. — Заметил он. — Градоначальник Хуа известен своим желанием окружать себя чем-то прекрасным, — ответил Инь Юй, его голос звучал ровно. — Он приложил немало усилий, чтобы создать это место. Принц на мгновение обдумывает эту мысль, слегка склонив голову. Желание окружать себя чем-то прекрасным? Можно ли также сказать и о нем? Мог ли демон согласиться на войну с небесами, лишь из желания удержать рядом красивого падшего небожителя? Изгнанный принц не удивился бы. Лишь слегка бы разочаровался. Се Лянь подошел к окну, разглядывая клубящийся туман над поверхностью воды. Игнорируя, как офицер пристально наблюдает за ним. Тревожно чуткий на любой поступок со стороны гостя, которого так тепло встретили. Он улыбается Инь Юю, оборачиваясь. — Откуда у тебя эта маска? — вырывается у Се Ляня, когда он вновь начинает разглядывать эту тонкую вырезанную улыбку. Белоснежная маска, с прорезями для глаз и дружелюбной улыбкой. Такая простая в исполнении, но это совершенно не распространённый дизайн. Он видел такую только однажды. Се Лянь редко позволяет себе вспоминать того призрака в своей жизни. Раньше — это вызывало раскаяние и сожаление. Сейчас — отсутствие эмоций при воспоминании о У Мине проявляет еще более тошнотворные ощущения. Это не правильно. И он не хочет чувствовать пустоту, когда думает о единственном, кто был готов принять его любым. Следовать вопреки всему, искренне веря в то, что падший Бог стоит того. Тот, кому было достаточно самого Се Ляня. Инь Юй молчит какое-то время. Но это нормально, по наблюдениям Се Ляня во время их недавнего взаимодействия на улицах города, служитель Хуа Чэна не многословен. Тихий, спокойный, вежливый, исполнительный — принц не знает наверняка, но офицер Убывающей луны ощущается хорошим помощником. Небожитель продолжает их прогулку, отходя от окна, и Инь Юй следует за ним, отставая на шаг. — Господин Хуа дал мне её, когда я решил работать на него. Я… предпочитаю анонимность, и он пошёл мне навстречу. Это имеет значение? Се Лянь качает головой. У него уже есть подозрение по поводу сущности правой руки алого демона. Нет аромата смерти, нет демонической ауры или энергии самосовершенствующегося. Он мог быть смертным, но при этом жить и работать в самом сердце призрачного города? Пара лет и несчастный бы умер от влияния темной энергии. Остаётся так мало вариантов. И Се Лянь пока не решил как относится ко всей этой ситуации. Но привычка Бедствия держать под своим крылом отщепенцев небес не ощущалась как способ поглумиться или самоутвердиться. Защищающий. Когда он успел заиметь о Искателе цветов под кровавым дождём такое хорошее мнение? — Нет, просто любопытство. — Вздыхает принц, сохраняя тёплую улыбку. Не упоминает о том, как знакомо выглядит белая маска. Изгнанный небожитель не планирует делиться этой частью прошлого с кем-либо. — Что привело тебя в Город Призрак? Осмелюсь предположить, это не ваша привычная среда обитания. Ты не похож на мертвеца. — Это так. — Говорит Инь Юй. — Наши пути с градоначальником Хуа пересеклись когда я… Меня… В общем, я потерял возможность оставаться там, где я жил и работал длительное время раньше, и он был любезен, что взял меня к себе. Инь Юй колеблется. — Я… — На мгновение офицер задерживает дыхание и вздыхает. Он ничего не говорит, но приподнимает свои руки, поправляя рукава. Черные руны канг мелькают на полоске белой кожи запястья. Инь Юй не говорит ничего в слух, но этого и не нужно. Принц удивлен, что тот вообще осмелился так открыться. Изгнание не то, о чем принято говорить. Само по себе изгнание небесного чиновника — редкое и исключительное происшествие, а среди тех, кто пал, было принято скрывать свою былую сущность. Стыд, позор, чувство вины. Се Лянь сдерживает презрительное фырканье. Цзюнь У всегда так банален в том, как мучает своих подопечных. Всегда один и тот же трюк и закономерный результат. Недостаточно потерять все. Пройти через ад, а после жить в агонии — все это необходимо воспринимать как покаяние. Как естественный и правильный порядок вещей. Изгнанный принц наблюдает за падшим Богом рядом с собой. За тем, как он прячется под этой безликой улыбающейся маской, не в силах раскрыть свое истинное лицо, и его тошнит. Пальцы снова покалывает и он сдерживается, чтобы не поднести их к лицу. Там ведь нет маски? Изгнанный принц не может себе этого позволить. Прежде Се Лянь уже совершил эту ошибку. Инь Юй решил не углубляться в детали своей истории. Се Лянь, может это понять, он бы тоже не стал. — Взял к себе? Только в плане работы или что-то еще? — Инь Юй ценный собеседник, достаточно близкий к Хуа Чэну, чтобы знать о нем более других. — Это место — мой дом. Инь Юй говорит об этом так просто, для человека, который должен понимать, что слово дом — обозначает не только деревянные балки и резные рамы на окнах. Это заставляет понимать, что он не шутит. Место обитания одного из Королей демонов стало для изгнанного небожителя обозначением безопасности, тем уголком в мире, где он смог забыться и спрятаться от груза прошлого. Иронично, бывший Бог нашёл гармонию лишь в сердце мира мертвых. — Когда мы встретились, я был сильно подавлен произошедшим. Но господин Хуа протянул мне руку помощи, позволил восстановиться в городе Призраке. А в итоге я остался работать на него. Вероятно, на несколько столетий, раз из обычного гостя смог стать доверенным лицом правителя этого места. — Конечно, я мог бы снять жильё в городе, если бы действительно захотел, но здесь оставаться удобнее — проще быть в доступе, когда появляется новое поручение. Нет нужды прятать лицо каждый раз, выходя из комнаты. Снова и снова надевать белый лик, стирая свое прошлое и свою личность. Се Лянь сдерживает порыв разбить её. Он не поднимает руки, чтобы прикоснуться к собственному лицу. — Жить в городе могло бы быть настоящим испытанием. — Произносит он вместо этого. — Удивительно, как в сердце этого места царит такая тишина. Наверняка здесь есть какой-то барьер, который не позволяет шуму улицы проникать внутрь. В поместье нет запахов жареного мяса и пряных трав. Не слышны крики горожан и гул барабанов. — Город… имеет свои особенности, — задумался Инь Юй. «Имеет свои особенности» — звучит крайне великодушно и одновременно, как огромное приуменьшение. — У призраков, обитающих здесь, нет особых причин покидать местные земли. Но их природа и суть… Они тяготеют к хаосу и разрушению, зачастую склоны создавать свои собственные проблемы в любом месте, где существуют. Хуа Чэн наводит порядок, позволяя им оставаться такими, какие они есть, но у него есть строгие правила на случай некоторых ситуаций. — Например? Какие законы Князь демонов счёл достойными существовать в своём царстве без правил. — Например, запрещено убивать людей для продажи, да и сама торговля кем-либо. Это было похоже на него. Сейчас Се Лянь начинает ощущать закономерность. Тягу Хуа Чэна к свободе выбора, к возможности творить свою судьбу своими руками (или же уничтожать ее) Отсутствие контроля над жителями его территорий, запрет на убийство во имя выгоды и рабство, даже игорный дом — место, где игроки всегда сами принимали решения о ставках, какими бы чудовищными они не оказывались. Это всегда личный выбор, не навязанный кем-либо. То, чего у Се Лянь никогда не было в его жизни. Его титул, его друзья, судьба и мечты. Даже небесное вознесение. Нет смысла говорить о падении и том, что было после. Вечная марионетка, которую подвешивали над пламенем и обвиняли в том, что она вспыхивала из раза в раз. — Это… на удивление милосердно. Это большее, о чем сам принц мог когда-либо мечтать. Покалывание под ребрами вновь даёт о себе знать. — Здесь так же запрещено поклонение каким-либо Богам. Ну или точнее, поклонение разрешено, но на строительство святынь наложен запрет. Любая молитва, отправленная из места поклонения Богу, дарует тому духовную энергию. Позволять кому-либо из местных жителей подпитывать потенциальных врагов Короля демонов силой — было бы не разумно. Но Се Лянь помнит о фанатичности жителей города Призрака по отношению к своему правителю. Он сомневается, что кто-то из них предпочтет поклоняться Небесным чиновникам, проживая на земле Искателя цветов под кровавым дождём. Скорее уж сожгут любое подобие святыни, посвященной не их градоначальнику. Хуа Чэн не может не знать об этом. Такая категоричность в запрете… Это ощущается большим. Чем-то личным? Укрывательство на своей территории изгнанного Небожителя (теперь уже двух), полное уничтожение духовной основы более тридцати Богов около четырёх столетий тому назад и регулярные стычки еще с несколькими, наложение вета на строительство храмов и святынь посвящённых небожителям в пределах его территории. Обида? Месть? Оскорбление? Се Лянь остро понимает, что отношение алого призрака с Небесным двором куда сложнее, чем тот хотел показать ему при последнем разговоре. — Эти правила всегда существовали в городе Призраке? — Да, с тех пор, как Градоначальник Хуа прибыл в эти земли и основал город. Именно он установил здесь порядок, который поддерживает до сих пор. Се Лянь приподнял бровь, погружаясь в собственные размышления. Он догадывался, что Хуа Чэн был тем, кто создал город Призрак. Как бы невероятно это ни было, но до него, мир демонов был раздроблен и большинство из них обитало близи смертных, борясь за территорию существования, что плохо кончалось для всех. Но другое в ответе Инь Юя привлекло его внимание куда больше. — Прибыл? Я всегда думал, что он родом из этих мест. Не из мира демонов, конечно, но, возможно, из близлежащих земель? В глубине души он надеялся узнать как можно больше о прошлом градоначальника, о том, где именно тот мог оставить свою главную уязвимость — прах. — На самом деле, — продолжил офицер, задумчиво склонив голову. Он кажется слегка напряженным, явно не уверенный, стоит ли вдаваться в подробности о своем начальнике, но потянув с ответом пару мгновений, приходит к какому-то решению, — при жизни он вырос на центральных равнинах. Центральные равнины… Эта мысль неприятна. Как искра упавшая в сухую траву. Се Ляню действительно тяжело не поморщиться в это мгновение и сохранить выражение спокойной доброжелательности на своем лице. Центральные равнины… Призрак, который пережил более четырёх столетий… Так знакомо. Опасные перспективы, которые нельзя игнорировать. Но прежде чем Се Лянь успевает спросить ещё что-то, рука Инь Юя тянется к виску. Внутренний массив. Принц не помнит, когда в последний раз видел его использование в живую. Он не смог бы вспомнить ощущение звучания чужого голоса внутри собственного сознания. То, что офицер Убывающей луны имеет к ней доступ даже с проклятыми кандалами означает, что Хуа Чэн не скупится делиться с ограниченным подчинённым своими собственными духовными силами. Падший небожитель сдерживает желание прикоснуться к собственным кангам. Зудят. Он не испытывает зависти в это мгновение. Это было бы ничтожно и жалко, но напоминание о том, чего он лишён… Все столетия его совершенствования, все его труды и прирождённый талант. Блага и возможности. Если бы он мог злиться, то вспыхнул от напоминания, что у него отняли. — Ваше Высочество, к сожалению, мне придётся покинуть вас, в городе появились срочные дела. Инь Юй кланяется, почти сразу растворяясь в тенях, а Се Лянь все еще стоит там, переполненный и растерянный. Он поднимает взгляд от мягкого ковра, по которому ступал, оглядывая просторный зал, в котором они прервались. Высокие своды потолка, алые ткани на белых стенах, дорогая мебель. Тут несколько резных диванов с мягкими подушками выставленные кругом. Низкий стол, на котором разбросаны какие-то свитки и несколько книг. Взгляд блуждает дальше и безошибочно находит в углу помещения широкую раму стоячего зеркала. Ореховые золотые глаза закрываются, не в силах смотреть в ту сторону. Жалкий. Напуганный. Закованный в цепи и обреченный на ничтожное существование паразита. В ужасе от перспективы увидеть собственное отражение в зеркале. Ненависть и отчаяние к самому себе — были главными двигателями в его существовании. Он отказывается принимать себя таким. Сломленным и искалеченным. Чтобы вернуть себе личность, имя, свое лицо — необходимо всего лишь выждать нужного момента, обманом поглотить Хуа Чэна, взобраться на небеса и уничтожить Цзюнь У. Принц отказывается сомневаться в своих действиях. Однажды один демон отобрал у него всё. Теперь, падшему Божеству плевать, как много жизней ему должно загубить, чтобы вернуть все обратно.