Горящий порт, тихая гавань

Наутро его все еще преследовали мысли об этом. Он потратил кучу времени ворочаясь, спал не слишком спокойно и теперь едва ли мог ощущать себя выспавшимся. Но его сонный вид и зевки были скрыты от чужих глаз за надежной пеленой невидимости. Наверное, Акутагава просто немного притерся к присутствию Ацуши. Прикосновения стали чем-то более приемлемым. Они держались за руки, когда шли куда-то, Акутагава часто дотрагивался до Ацуши, чтобы дать ему хотя бы простой ответ на простой вопрос. И все же инициатором этих прикосновений обычно являлся сам Акутагава, что не ставило его в уязвимое положение. Но вчера в их шутливой борьбе, когда Ацуши буквально пытался вслепую нащупать его руки, Акутагава не почувствовал себя уязвимым. Скорее, наоборот, ему было комфортно и даже весело. И когда они после лежали в объятиях, выбирался из них он в некотором смысле с неохотой, скорее из неловкости самой ситуации, нежели от желания разорвать контакт. Все это порождало в голове настоящий сумбур. В какой-то момент, размышляя о том, что он едва ли сможет смотреть Ацуши в глаза ближайшее время, Акутагава вдруг обнаружил, что его невидимость весьма кстати. И когда после завтрака Ацуши пытался добиться от Акутагавы, хочет ли тот какого-то совместного досуга, Акутагава смотрел в его сторону беспомощно, ощущая себя абсолютно обезоруженным. Ему никогда раньше не хотелось прикосновений так ощутимо. В итоге никакого совместного занятия они не нашли, так что просто убивали время вместе, засев в комнате. – Акутагава? – окликнул вдруг Ацуши. Акутагава, было, достал телефон, чтобы написать ответ, но вдруг передумал и подошел к Ацуши, чтобы коснуться его плеча, обозначая свое присутствие. Тот выглядел немного смущенным. Почувствовав прикосновение он кивнул и несмело произнес: – Можно я посмотрю книги с твоей книжной полки? Акутагава без колебаний дал утвердительный ответ. Ацуши бегло пробежался взглядом по корешкам, пальцами он замер на одной из книг в нерешительности. Акутагава с интересом наблюдал, какую книгу все-таки он возьмет. – А какая твоя любимая? Услышав вопрос, Акутагава сначала даже впал в некоторый ступор на мгновение, но не смог сдержать улыбки. Он взял ладонь Ацуши в свою, чтобы сместить ее на несколько корешков в сторону до нужной книги. – Ты любишь поэзию? Я не знал, – Ацуши выглядел искренне удивленным, что было забавным. «Как будто ты мог знать такие вещи, как будто я стал бы говорить тебе невзначай об этом», – подумал Акутагава. – Глупый Тигр, – произнес он все еще с улыбкой, зная, что его в любом случае не услышат. Он наблюдал за Ацуши, совершенно нагло пользуясь своей невидимостью. Он просто смотрел, надеясь, поймать тот момент, когда это прекратит вызывать в нем эмоции. Если съесть слишком много даже самого изысканного деликатеса, неизбежно пресытишься, а вкус прекратит ощущаться таким же приятным, как раньше. Момент пресыщения упорно не наступал. Ацуши поправил свою длинную прядь, заправляя ее за ухо для удобства. Слегка улыбнулся. Черт. Акутагаве хотелось бы знать, что за строчка это была. Каждый раз, когда Акутагава был рядом с Дазаем, он не мог не чувствовать тревогу. Иногда она была подобна морскому шторму – обычно когда он знал, что в чем-то провинился. Иногда она лишь подтачивала изнутри колким напоминанием о том, что Дазай еще не признал его. Но так или иначе, эта тревога никогда не покидала его полностью, лишь принимая разные формы или причины, то усиливаясь, то становясь почти неуловимой. Симпатия к Ацуши в этом плане была другой: удивительно спокойной. Да, Акутагаву беспокоила целая куча вещей, но боль словно бы затихала. – Знаешь, стихи прекрасны, но я все еще так мало понимаю в поэзии, – вдруг произнес Ацуши. – В приюте я тоже читал и поэзию, но в основном все же прозу. Ты, должно быть, хорошо разбираешься... Может, когда нам удастся снять с тебя невидимость, расскажешь мне что-нибудь о поэзии? Пораженный мыслью, что Ацуши так непринужденно говорит о том, что они потом могли бы просто болтать на подобные темы, Акутагава забыл, что ему следовало бы что-нибудь ответить. Он сидел, ощущая, как его сердце бешено заколотилось от одной мысли, что они могли бы продолжить просто так общаться в нерабочее время. И Ацуши сам этого хотел! Акутагава в глубине души знал, что какая-то часть его находила всю историю с его невидимостью неплохой возможностью без обязательств сократить дистанцию, чтобы понять свои чувства по этому поводу. Но пытаясь оценить свои чувства, он совершенно упустил тот факт, что необходимо учитывать не только свои чувства. – Ох, прости, должно быть, это слишком, я так много болтаю, извини, – принялся тараторить Ацуши, когда затянулась пауза. Вместе с уколом вины пришло какое-то неуловимое невыразимое чувство. Акутагаве хотелось сказать что-нибудь, что угодно, пусть даже чепуху, лишь бы сломать возникшую неловкость, словно воздвигавшую между ними стену. Эта в мгновение появившаяся стена вызывала на душе нечто сродни панике, и имей Акутагава возможность говорить, точно сказал бы что-то необдуманное. Вероятно, хорошо, что такой возможности не было. Он взял телефон и набрал: «Я не против потом обсудить поэзию, если предоставится случай». Когда Ацуши прочитал смс, его лицо просияло: – Правда? Акутагава сдержал порыв ответить сарказмом. «Неужели это было похоже на шутку?» – написал он в итоге. – Просто не думал, что ты все-таки согласишься. Сначала мне показалось, что я слишком навязчивый, – произнес Ацуши, отводя взгляд куда-то явно в сторону, хотя его взгляд и изначально был направлен не совсем идеально на Акутагаву. Акутагава не спорил с тем, что любая неосторожная попытка сократить дистанцию в отношениях с ним рисковала эту самую дистанцию лишь увеличить. Он понятия не имел, почему Ацуши так легко удавалось расположить его к себе даже после всего, он сидел, ожидая, что вот-вот ощутит отторжение, но вместо этого лишь сильнее ощущал странную привязанность. Так что любой ответ на слова Ацуши был бы неосторожным. В тот день они вместе готовили. Вечером Акутагава решил попробовать поискать какую-то информацию по Герберту Уэлсу используя ресурсы Мафии, но ранее тот не был замечен в каких-то делах, так что ничего нового узнать не вышло. А завтра предстоял новый день в агенстве. *** Акутагава всегда просыпался заранее. Зато впритык всегда просыпался Ацуши. Когда он влетел на кухню, завтрак уже стоял. Он пожелал Акутагаве доброго утра и поблагодарил того, сразу после принявшись проявлять чудеса скорости поглощения еды. Они в последний момент запрыгнули в автобус, но в агенстве оказались все-таки вовремя. Ацуши со всеми поздоровался. Взгляды детективов явно бегали в поисках чего-то незримого рядом с ним, и Акутагава, ощутив неловкость момента, коснулся его предплечья. – А? – Ацуши сначала удивился, но быстро понял: – И от Акутагавы всем тоже привет. Акутагава сделал это из практических соображений, но на удивление, все поздоровались с ним довольно приветливо. – Понимаете друг друга без слов? – спросил Дазай, когда обмен приветствиями был завершен. Эту как бы мимоходом брошенную фразу никто не стал комментировать, так что Дазай просто продолжил: – Акутагава-кун, я посмотрел тот отчет, что ты написал позавчера. Я удивлен, что ты способен на подобную инициативу, но что касается твоих действий ранее... я думаю, ты понимаешь, что по-хорошему тебе полагается выволочка. Воспоминания о пущенных в него пулях прокручивались в голове от этих слов, заставляя снова и снова вспоминать всю тяжесть последствий того, что оказался для Дазая разочарованием. Он ожидал как минимум удара. – Никому не сказать о том, что ты ранен, по меньшей мере самонадеянно, – произнес Дазай. – И Ацуши-кун? Я не поверю, что ты был не в курсе. На самом деле эти слова раздавались для Акутагавы уже как через какую-то пелену. Он знал, что он облажался во всех отношениях. – И все же это так очаровательно, что ты решил написать хотя бы отчет после того, как ворвался в убежище Уэллса в одиночку, никого об этом даже не уведомив, – добавил Дазай. Не то чтобы Акутагава имел возможность что-то выпалить в ответ, но даже если бы и имел, он не смог бы издать ни звука. Что-то в его голове твердило о том, что Дазай в нем абсолютно бесповоротно разочарован. Его внутренний голос язвительно критиковал его, заставляя ощущать приступ паники. – Акутагава? – послышался голос Ацуши. Это вдруг смогло выцепить Акутагаву из мучительного падения в свои мысли. Он посмотрел на Ацуши, чей взгляд лихорадочно бегал в волнении, не в силах зацепиться за невидимого собеседника. На секунду Акутагава пришел в замешательство от непонимания, что вызвало волнение у Ацуши, и машинально протянул руку в его сторону. Он замер, так и не коснувшись его. – Акутагава?.. – повторил Ацуши еще более встревоженно. Он дернулся, задев Акутагаву рукой. Обнаружив невидимую фигуру все еще рядом с собой, он попытался поймать Акутагаву за руку, на что тот по привычке ушел от касания. Взгляд Ацуши стал каким-то растерянным. В голове Акутагавы творился полный хаос. Он не мог даже с уверенностью сказать, были ли это в тот момент его чувства или ему передалась растерянность Ацуши, но он, даже оставаясь невидимым, ощущал, словно все вокруг сейчас уставились на него, как будто требуя ответов, требуя действий, требуя искупить свою вину. И он не мог сделать абсолютно ничего. Будучи даже не в состоянии защитить себя способностью, он ощущал себя беспомощным. Акутагава едва помнил, что именно его побудило выскочить на улицу, но должно быть в какой-то момент всего стало просто слишком много. Так что теперь он сидел на скамейке в ближайшем парке, размышляя о том, что в итоге повел себя очень жалко. На самом деле Дазай говорил все эти слова с достаточно дружелюбным лицом. Никто в агенстве не чувствовал в этом никакой опасности, но Акутагава знал, что за этим лицом может скрываться настоящая угроза. Но также он знал, что во всем виноват был только он сам. Странным образом чувство вины и позор, что он испытывал, смешались в голове с взволнованным Ацуши. Акутагава не мог не думать о том, почему вообще Ацуши был так встревожен. Он переживал из-за него? Почему? И то, каким растерянным стало лицо Ацуши в момент, когда его рука напоролась на пустоту, заставляло Акутагаву испытывать какую-то глубокую боль. И вину, снова вину. Он словно сам разрушил что-то только начавшее зарождаться между ними. И теперь он еще и сбежал. Он крутил в руках телефон, но в голову ничего не приходило кроме тревожных мыслей о том, что он разочарование для Дазая. Возможно, он разочарование даже для Ацуши. Он не заслуживал ни одного из них. Все эти мысли одолевали его по кругу. Обычно каждое новое не признание Дазая заставляло Акутагаву сжимать зубы и упрямо идти вперед, но сейчас – невидимый, неслышимый, без способности – он не мог предпринять ничего существенного, не мог сделать ничего достаточно важного, ощущал себя уязвимо. Сначала его очень беспокоила тема того, что он рискует сойти с ума от того, что живет практически на правах полтергейста. Сейчас он находил что-то приятное в том, что люди шли по своим делам,не бросая в его сторону даже мимолетного взгляда. Да, это было удобно, что момент его ужасной слабости и позора был надежно скрыт от чужих глаз. – Акутагава! – чужой голос вырвал его из размышлений. Буквально в паре метров от скамейки стоял Ацуши и смотрел прямо в сторону этой самой скамейки. Акутагава на мгновение запаниковал, но после решил, что Ацуши не может быть уверен, так что если он продолжит тихо сидеть на месте, тот решит, что ошибся и уйдет сам. – Не убегай, пожалуйста, я тебя везде искал, – произнес Ацуши несколько подавленно. – Я знаю, что ты где-то здесь. Это уже не звучало как что-то, высказанное наугад. Акутагава наблюдал за ним с настороженностью. Ацуши осторожно сел на другой конец скамейки. – Я серьезно, пощади меня, я всего лишь тигр, а не собака-ищейка. Я боюсь, что не смогу найти тебя снова, – добавил он к своим прошлым словам. Эти слова заставили Акутагаву в удивлении приподнять брови: Ацуши действительно нашел его по запаху? Насколько нужно было быть упрямым... – Я тебя все равно даже не вижу. От чего ты бежишь? Вопрос повис в воздухе. Ацуши молчал, Акутагава не спешил как-то реагировать. Если он никак себя не проявит, они оба могут притвориться, что на самом деле Ацуши сидит один на пустой скамейке со своими домыслами. Но невольно Акутагава думал о том, как ему бы следовало ответить на этот вопрос. За исключением очевидных язвительных вариантов. Не было никакого смысла бежать от Дазая: он все равно появлялся сам в тот момент, когда это было ему выгодно. Бежать от него это лишь выставлять себя дураком. Бежать от агенства не было нужды. Агенство просто не проявляло к фигуре Акутагавы какого-то особого интереса, воспринимая его, очевидно, как напарника Ацуши. Что касается Ацуши... Он сидел сейчас всего в метре от него. И хотя сначала Акутагава, увидев его, немного запаниковал и думал устроить новый побег, сейчас его присутствие было вовсе не напрягающим. Все еще хотелось закрыться, но не сбежать. Пока Ацуши не пытался сократить расстояние, все было хорошо. И что тогда оставалось? Обычно не в правилах Акутагавы было вот так сбегать. Любой его побег являлся продуманным стратегическим отступлением с целью вернуться с новым планом и новыми силами. Но не сегодня. Обычно он бы язвил или пустил бы в ход Расемон. Пока речь шла о Дазае, он бы делал бы вид, что все под контролем, пытаясь вести себя так, словно он не облажался и все претензии к нему беспочвенны. Он бы вгрызался зубами, стараясь показать, что стоит хоть чего-то. Но сегодня он не нашел для этого инструментов. Без голоса, без своего Расемона и невидимый он не мог поступать как обычно. Подавленная злость превратилась в панику и растерянность. Он пытался сбежать от себя и своей беспомощности. Акутагава вновь обернулся на Ацуши. Тот словно и правда сидел один. Он смотрел куда-то вдаль, проявляя чудеса терпения. И все же Акутагава мог заметить, что его мышцы были несколько напряжены – как бы он ни пытался это скрыть за попытками демонстрировать непринужденность, он нервничал. В сомнениях Акутагава вытащил из кармана телефон. Если честно, он все еще не знал, что может сказать. Когда он осознал весь масштаб того, насколько жалким он сейчас себя ощущал, насколько он все усугубил, окончательно опозорив себя, желание бежать окончательно пропало. Он совершенно не собирался убегать ни от Ацуши, ни от кого-либо еще. Акутагава набрал сообщение. Когда телефон Ацуши запиликал, оповещая его о пришедшем смс, он поспешил вытащить его из кармана, но выронил. Акутагава поднял его и вложил прямо в руки. «Хватит любоваться видами. Пора возвращаться в агенство.» – гласил текст. Ацуши вел себя очень тихо. Он ничего не говорил, пока они возвращались назад. Когда они вошли в офис, он все еще молча опустился на свое рабочее место, лишь обменявшись кивками с Дазаем. Акутагава многое обдумал по пути. «Одолжи мне ручку и лист бумаги.» – написал он Ацуши в смс. Все слова он уже обдумал. «Я допустил ошибку, никого не оповестив о своих действиях и проникнув на базу противника в одиночку. Однако я действовал в соответствии с той информацией, которой обладал, без учета той, которую от меня утаили. Моей приоритетной задачей являлось спасение моего напарника.» Дописав, он уверенно выложил лист на стол Дазая прямо перед его носом. Дазай бросил взгляд довольно заинтересованный. Он взял лист, прочитал содержимое сразу же и с легкой полуулыбкой заключил: – Неплохо. После он смял лист и отправил в мусорку. – А? Что там было? – не сдержал любопытства Ацуши, видимо, наблюдавший за этой картиной. Однако его вопрос остался без ответа. – Ацуши-кун, Акутагава-кун, – перескочил Дазай, – пока по делу Уэллса нет какого-то прогресса, мне бы хотелось, чтобы вы уладили одно совсем небольшое дельце. Акутагава скептически уставился на Дазая, который как будто забыл, что Акутагава не являлся частью агенства. Дазай, словно мог его видеть, посмотрел в сторону него с вызовом. Этот взгляд говорил: «Ну что, хочешь отказаться?» Хотя Акутагава отказываться не планировал изначально, это все равно его злило. Он взял Ацуши за руку, намекая, что готов пойти с ним. – Эта просьба пришла к нам на почту вчера, – продолжил Дазай. – Почитаете сами по дороге. Он протянул конверт. – По обратному адресу, – пояснил он в ответ на немой вопрос Ацуши. Хотя Акутагава не мог вести светских бесед по пути – да и не имел на это настроения, – он понял, что Ацуши за свою карьеру детектива не особо часто доводилось бывать на подобного рода обычных делах одному. Во всяком случае Ацуши выглядел напряженно и постоянно перепроверял адрес. Они прокатились в полупустой электричке, читая текст письма по пути. Судя по всему, то было написано пожилой женщиной, живущей за чертой городе в частном доме. Дело было достаточно мелочным: пропадал урожай. Полиция к просьбам женщины оставалась глуха, за ее спиной начиная крутить пальцем у виска, и та все больше уверялась, что происходит какая-то мистика. Конечно, агенство тоже не было лыком шито. Акутагава был уверен, что вряд ли кто-то собирался всерьез верить в мистические силы, но и исключать такую вероятность было нельзя. Когда дело касалось какой-то мелкой пропажи урожая, было нелепо осознавать, что делом займется не простое детективное агенство, а вооруженное. Спроси кто-нибудь Акутагаву, он сказал бы, что дело не стоит и выеденного яйца, а женщине, вероятно, нужно пройти обследование в больнице, но Акутагаву никто не спрашивал. Так что он послушно шел за Ацуши. Когда они добрались, был уже вечер. Уверенности звонящего в дверь Ацуши можно было только позавидовать. Отправить на миссию, где необходимо было контактировать с какой-то вполне обычной женщиной, невидимого неслышимого Акутагаву в качестве напарника к кому-то следовало считать настоящей издевкой по отношению к этому человеку. Дверь открылась. Ацуши вежливо поздоровался и представился. – А, и, я прошу прощения за неудобства, – сразу добавил он, – тут еще мой напарник, Акутагава, он сейчас просто невидимый. Женщина посмотрела по сторонам весьма скептически, а затем внимательно посмотрела на Ацуши, явно находя, что у него не все в порядке с головой. Акутагава дотронулся до ее плеча, и она вздрогнула и отшатнулась. – Все в порядке, – поспешил заверить Ацуши. – Мы ведь здесь по вашей просьбе. – Проходите, – сказала хозяйка, неожиданно преисполнившись уверенностью. Когда они оба вошли, хозяйка заозиралась, пытаясь поймать невидимую фигуру взглядом. Акутагава дотронулся до предплечья Ацуши, и тот кивнул хозяйке, давая понять, что они оба вошли. Она заперла дверь на щеколду, и лишь после ее плечи немного расслабились и она предложила "детективам" пройти на кухню. Она недоверчиво наблюдала за тем, как отодвигается словно бы сам по себе стул. – А вы его видите? – уточнила она у Ацуши в порыве любопытства. Акутагава возмущенно фыркнул от такого разговора, словно бы его здесь не было. Закономерно, его никто не услышал. – Нет, не вижу, – просто ответил Ацуши и бросил взгляд на место, где сидел Акутагава. – А как вы тогда..? – хозяйка, впрочем, одернула себя на полуслове, очевидно, осознав, что зашла в своем любопытстве слишком далеко. Ацуши добродушно улыбнулся: – Мы давно работаем в команде, – ответил он, впрочем, весьма размыто. – Давайте все же перейдем ближе к делу. Мы устали с дороги, а нам еще следует все обдумать. Акутагава молча наблюдал за всем, все равно не имея возможности участвовать в диалоге. Женщина по большей части повторила рассказ из письма. Он явно не оброс новыми подробностями за это время, помимо того момента, что похищение урожая с момента написания письма не прекратилось. Происходило оно ночью, по мелочи, притом незаметно. «Словно духи». Акутагава посмотрел на хозяйку скептически, но, к сожалению или к счастью, та не могла уловить его взгляд. Закончив историю, она провела их в гостевую комнату, где и предложила остановиться на время расследования. Ацуши вежливо предложение принял и снова упомянул, что они устали с дороги. Акутагава, не чувствовавший себя особо уставшим, лишь стоял и наблюдал за этим безучастно. – Акутагава, – позвал Ацуши, когда хозяйка оставила их "отдохнуть". Акутагава подошел и коснулся предплечья, обозначая, что он рядом и слушает. – Как думаешь, ты можешь за ней проследить? – спросил Ацуши шепотом. Акутагава пожалел, что его удивленный взгляд нельзя было увидеть. Он достал телефон и быстро набрал смс. Телефон Ацуши завибрировал, и он сразу открыл входящие. «Ты подозреваешь ее?» Разумеется, сначала Акутагава лишь обрадовался внезапной осторожности напарника, но это он из них двоих был мафиози, это в его обязанности входило никому не доверять. Ацуши был совсем не таким. – Конечно! В ее поведении есть что-то странное! – Ацуши говорил эмоционально, но тихо. – Вдруг это ловушка? Вдруг я снова втяну тебя в неприятности? Он хотел продолжить данный насыщенный монолог, но Акутагава, резко осознавший, в чем тут было дело, схватил его за плечи, и он затих. – Акутагава? – несмело спросил Ацуши, когда пауза начала затягиваться. Акутагава хотел что-то сказать, но не хотел отпускать. Он бы сказал наверное очень много, имей он возможность просто выпалить что-то не думая. Возможно, он наговорил бы кучу лишнего. Он ни за что не хотел отпускать, но не решался притянуть Ацуши к себе в объятия – казалось, это уже было слишком, казалось, это было не к месту. – Это моя вина, – добавил Ацуши. Акутагава не выдержал и все-таки резко его обнял. – Что ты делаешь? – в словах Ацуши было искреннее удивление. – Акутагава? Ты меня так наказываешь или что? Акутагава невольно издал смешок. Он все же отстранился, чтобы набрать сообщение. Впрочем, левой рукой он продолжал крепко держать не сопротивляющегося Ацуши за запястье. «Мы оба сейчас в порядке». – Но ты невидимый! – сразу возразил Ацуши. Да, Акутагава не мог сказать, что ему все равно на этот факт. Но в то же время это был предлог находиться рядом с Ацуши. Акутагава ждал того момента, когда сможет снова стать видимым, сможет снова говорить, но в то же время он боялся, что тонкая, только начавшая образовываться связь резко оборвется. «Отдохнем пару часов хотя бы для вида. Потом пойдем осмотримся.» – написал он, резко меняя тему. Ацуши посмотрел на него возмущенно, но ничего не сказал и лишь молча плюхнулся на кровать. Акутагава никак не стал этому препятствовать. Сам он сел в кресло. Должно быть, Ацуши задремал. Акутагава долго размышлял над тем, стоит ли его будить, но в итоге эта дилемма разрешилась сама: хозяйка вежливо постучала и открыла дверь, не встретив протеста. Ацуши тут же подскочил. Она предложила присоединиться к ужину, и Ацуши с радостью согласился. – Акутагава? – встревоженно позвал он, когда дверь закрылась. Почувствовав касание к своему плечу, он успокоился сразу, послышался облегченный вздох: – Ты здесь. Акутагава подумал о том, а где ему еще быть. Должно быть, одним из залогов их неожиданно потеплевших отношений, было то, что Акутагава не мог высказывать подобные мысли сразу, как они приходили ему в голову. Пока они вместе спускались к ужину, Акутагава рассуждал о том, как быстро они рассорятся, стоит ему вернуть себе видимость. За ужином Ацуши болтал с хозяйкой. В основном о малозначительных вещах. Она рассказывала какие-то бытовые моменты, касающиеся дома, Ацуши как бы между делом сказал ей о том, что они после ужина направятся на разведку. Вечер был прохладный, но тихий. Акутагава совсем не мерз, и осматривался, постоянно задерживаясь взглядом на Ацуши. Они обошли весь участок, но не нашли ничего интересного. – И почему Дазай-сан не отправил сюда Рампо? – пожаловался Ацуши, устраиваясь на скамейке возле дома. – Он бы уже нашел ответ. Должно быть, Рампо тоже занимался делом Герберта Уэллса. – Как думаешь, это может быть кто-то из соседей? «Нет» – подал знак Акутагава. – Да, я тоже не думаю так. Дома выглядят достаточно прилично. Не похоже, что в этом районе люди бедно живут, чтобы была необходимость в мелких кражах. К тому же хозяйка пыталась подловить вора столько раз и никого не видела. Рассуждения Ацуши имели смысл. Акутагава и сам думал схожим образом. «Пока что остается наблюдать,» – набрал сообщение Акутагава. – Верно. У нас нет ни улик, ни обоснованных предположений. Акутагава опустился на скамейку рядом, и Ацуши это почувствовал и улыбнулся. От этой мягкой улыбки, адресованной ему одному, у Акутагавы перехватывало дыхание. Он боролся с желанием взять Ацуши за руку. Они не следили за временем, но просидели явно довольно долго в надежде лично лицезреть момент похищения урожая. В конце концов, Ацуши просто начало сильно клонить в сон. «Иди спать, я посижу еще.» – написал ему Акутагава. Он банально не видел смысла для Ацуши продолжать сидеть здесь. Зато он сам, будучи невидимым, мог бы стать свидетелем чего-нибудь интересного. Ацуши прочитал и посмотрел на Акутагаву с растерянностью, словно не зная, как правильно поступить. «Возможно, вор заметил тебя. Но вряд ли меня.» – пояснил Акутагава. Против такого у Ацуши не было аргументов. Ему оставалось лишь согласиться. Он бросил в сторону тоскливый взгляд, от которого у Акутагавы что-то болезненно сжалось внутри, а затем сказал короткое "хорошо", от которого хотелось вцепиться в его запястье и никуда не отпускать. Все внутри Акутагавы умоляло его остановить Ацуши, но он ничего не предпринял. Когда ушел Ацуши, остались только тишина и ночная прохлада. Светила неполная луна. Какое-то время еще улицу освещал свет из окна, но вскоре он погас. Акутагава полагал, что Ацуши несколько злился, но он знал, что он не умеет долго злиться по мелочам, так что Акутагава не переживал. Его мысли вяло крутились вокруг всего этого, когда он вдруг заметил на огороде какое-то движение. Сперва ему показалось, что между грядок пробежала мышь. Тем не менее, он тихо направился в сторону этого движения. Лишь подобравшись достаточно близко, он отчетливо увидел, как на небольшом расстоянии от земли летит помидор. В этой ситуации Акутагава безусловно удивился только одному: мелкие кражи урожая не были паранойей хозяйки дома и действительно имели место быть. Акутагава постарался нащупать нечто невидимое, что могло бы держать несчастный овощ, но тот просто парил, медленно продвигаясь в сторону забора. Вдруг Акутагава обнаружил, что перемахнуть через двухметровый забор без способности, оказывается, та еще проблема, особенно когда нога продолжает ныть. Помидор ускорился, видимо, приближаясь к вору, а Акутагава бессильно смотрел на забор, за которым ничего не было заметно, особенно во мраке ночи. Лишь спустя еще пару минут Акутагаве показалось, что он увидел, как какая-то тень мелькнула и тут же скрылась. Конечно, все это было тоже результатом, но куда меньшим, чем того хотелось бы Акутагаве. Он вздохнул и следом закашлялся, а затем направился в дом, собираясь вздремнуть в кресле. Он дернул дверь, но та не поддалась. Случайно или специально, но его заперли на улице. Акутагава достал телефон. «Не мог бы ты любезно отпереть мне дверь?» – набрал он и отправил Ацуши. Впрочем, похоже, тот уже уснул. Бросив взгляд на окно второго этажа, Акутагава вновь невольно подумал о том, как же паршиво остаться без Расемона. Он сомневался, что даже со злости Ацуши стал бы намеренно запирать его на улице, так что не возникало поводов обвинять кого-то. Он просто чувствовал себя слабым и беспомощным. Этой долгой ночью он размышлял обо всем подряд. Он думал о том, как бы он отреагировал, узнай он, что Ацуши запер его специально. Вместо злости он чувствовал лишь боль и растерянность. Спасало то, что Акутагава понимал насколько маловероятен такой расклад. Ацуши просто был не таким. Не стоило думать, что он обладал ангельским терпением, но свои эмоции он выражал более открыто, не опускаясь до мелочных козней. Он вдруг понял, что доверяет Ацуши сильнее, чем когда-либо планировал это делать. Уже рассветало, когда из дома как ужаленный вылетел Ацуши. – Акутагава! – крикнул он. Акутагава просидел на улице несколько часов и мечтал лишь о том, как оказаться в тепле. Он подошел к Ацуши, выглядящему крайне встревоженно, и легким касанием дотронулся до его предплечья. – Боже, ты в порядке?! – Ацуши ловким движением поймал его невидимую руку. – Ты замерз! Акутагава в одном был уверен: это была далеко не худшая ночь в его жизни. Наверное, в его личном рейтинге она будет отнесена к классификации «неважная». – Я... мне нужно было быть внимательнее и... – тараторил Ацуши. Он уже не стесняясь стиснул Акутагаву в объятиях, противостоять которым тот не находил никаких моральных сил. Хотя бы потому, что Ацуши был теплым. Впрочем, Ацуши сам прервал объятия достаточно быстро, чтобы тут же затащить Акутагаву в дом, где он сразу потащил его на второй этаж в выделенную им комнату. Акутагава лениво сбросил обувь и куртку прежде, чем упал на кровать и жадно натянул на себя одеяло. Глаза слипались. – Может тебе принести чая или что-то на завтрак? – поинтересовался Ацуши. Акутагава, впрочем, хотел лишь одного: чтобы его сейчас оставили в покое, дав ему наконец поспать. Он не мог это сказать вслух, у него не было никаких сил писать смски. Так что он просто понадеялся, что до Ацуши дойдет. По крайней мере, нередко до него доходило. Ацуши больше ничего не говорил, и Акутагава почти сразу уснул. Проснувшись, Акутагава заметил, что чувствует себя весьма сносно. За окном еще даже не успело стемнеть, что тоже было хорошей новостью. Он сел на кровати, намереваясь немного прийти в себя и найти Ацуши, чтобы обсудить с ним то, что он видел ночью. Ацуши сидел на кресле с очень загнанным видом. Он забрался на кресло с ногами и смотрел куда-то в пустоту. Конечно, он заметил как сдвинулось одеяло, так что его пустой взгляд тут же переместился на невидимую фигуру. Если бы Акутагава мог сейчас быть услышанным, он бы сразу же спросил, что произошло, пока он спал. Однако звук его слов не мог достигнуть чужих ушей. Так что он поспешил встать с кровати. Приблизившись, он коснулся плеча Ацуши, на что тот болезненно вздрогнул и несмело поднял взгляд. От такой картины у Акутагавы внутри все сжалось и похолодело. Невольно он вцепился в плечо Ацуши. – Акутагава, не злись, пожалуйста, извини меня, – произнес Ацуши скомкано. Пытаясь сложить в голове какую-то картину, Акутагава даже ослабил хватку. Он не сразу понял, за что он должен злиться. Затем он вспомнил, как некоторые вещи работали в голове у Ацуши. Узел внутри немного ослаб: ничего непоправимого, кажется, не произошло. Акутагава в неуклюжей попытке выразить свое отношение к происходящему взял лицо Ацуши в свои ладони, и тут же почувствовал какую-то незавершенность действия. Пытаясь сделать сам не зная что, он уткнулся своим лбом в чужой. Ацуши робко коснулся его щеки в ответ. Они были так близко, что Акутагава ощущал чужое сбившееся дыхание, и готов был поспорить, что Ацуши ощутил как сбилось его собственное прямо сейчас. На мгновенье ему показалось, что их губы вот-вот встретятся в поцелуе. Смущенные, они оба отстранились. «Я не злюсь. Я понимаю, что ты не стал бы меня запирать на улице, прекрати» – написал смс Акутагава, стараясь не смотреть на раскрасневшегося Ацуши, пытающегося как будто невзначай спрятать лицо в сгибе локтя. – Мне просто показалось, что утром ты не убил меня только потому, что хотел спать, – Ацуши нервно усмехнулся. «Нет, я просто действительно хотел спать». Ацуши промолчал. «Что важнее, я кое-что видел вчера» – сразу набрал Акутагава вдогонку. – Видел? Вора? «Летающий помидор». – Ты меня разыгрываешь! – Ацуши вскочил на ноги. «Как же я устал все это печатать» – невпопад написал Акутагава. Сообщение, кажется, поставило Ацуши в тупик. Выглядел он растерянно и недоуменно. У Акутагавы в голове во время его попыток скоротать ночь созрела одна идея, которую он оценивал как не в достаточной мере адекватную. Он потянул Ацуши на себя. Сев на край кровати, он вынудил Ацуши приземлиться ему на колени. Судя по его изменившемуся лицу, маневр был успешным. – А-Акутагава... – произнес Ацуши, смотря прямо ему в лицо. Вещи, которые держал Акутагава, становились невидимыми, а затем вновь обретали видимость, когда он их отпускал. Его предположение заключалось в том, что на Ацуши это сработает точно так же. Кажется, предположение попало в точку. Ацуши, кажется, тоже понял, что произошло, поэтому не пытался вырваться, а наоборот ухватился за его плечо, чтобы им обоим было удобнее в позе, где Акутагава был его единственной опорой. – Так вот, – невозмутимо продолжил Акутагава вслух, стараясь не подавать виду, что сам внимательно следит за реакцией, все еще не уверенный, что его возможно слышать, – помидор летел совсем невысоко и довольно медленно... – Ты действительно собрался сейчас говорить о помидорах?! – перебил Ацуши. Он выглядел искренне возмущенным. – А о чем я должен? – флегматично поинтересовался у него Акутагава. Ацуши стушевался. – Если не знаешь, то дай мне для начала договорить про помидоры, пока у меня не затекли ноги, – произнес Акутагава. – Помидор пролетел вплоть до забора и перемахнул через него. Я видел, как за забором промелькнул человек, убегая, но я не смог преследовать его. Я все думал об этом ночью, и я склоняюсь к тому, что это подросток, как эспер еще совсем неопытный. Плохо контролирует силу на большом расстоянии, старается вести себя незаметно. – Просто голодный ребенок? – несмотря на то, что Ацуши все еще выглядел несколько возмущенным, он, очевидно, внимательно слушал. – Это лишь предположение, – тут же предостерег его Акутагава от поспешных выводов. – Но мне кажется, что похоже. – Это... правда похоже. Дистанция между Акутагавой и Ацуши сейчас отсутствовала напрочь. Раньше Акутагава то и тело думал о дистанции, сокращающейся то и дело сильнее, чем он, казалось, был готов. Сейчас, в их позе, даже говорить о какой-то дистанции казалось нелепым. Акутагава мысленно отметил, что ему уже и самому было в принципе все равно. Ему даже нравилось. Ему даже хотелось бы, чтобы Ацуши уткнулся в его плечо. Как котенок. Только теперь Акутагава осознал, что снова пропустил своевременный прием таблеток со всеми своими ночными приключениями. Он уже не заблуждался, что таблетки могут его спасти, но он боялся, что без них все выйдет из-под контроля. Потому что Ацуши неожиданно сильно его цеплял. Та ненависть, что он чувствовал раньше, была обращена не к нему, а к какому-то абстрактному новому ученику Дазая. Чем больше времени они проводили вместе, тем меньше Акутагава мысленно связывал Ацуши с Дазаем. Тем больше Ацуши ему нравился. Акутагава вздохнул. – А вот сейчас я бы что-нибудь съел, – произнес он. За то ли ужином, то ли завтраком Акутагава выпил таблетку. Никакое «наваждение» уже по привычке и не думало пропадать. Хозяйка хлопотала недалеко от них на кухне, а Акутагава как полный идиот сидел и смотрел на доедающего вторую порцию Ацуши. Пользуясь невидимостью, он наблюдал, не волнуясь, что Ацуши заметит его пристальный взгляд. – Кстати, я хотела сказать, что вчера вы забыли закрыть щеколду, – бросила хозяйка как бы невзначай. – Я заметила это, когда встала ночью. Ацуши вскочил на ноги, выронив палочки. Кажется, он хотел выругаться, но вовремя понял, что этого делать не стоит. Он несколько секунд простоял с открытым ртом, после чего эмоционально выдал: – Я не сошел с ума! Акутагава не сдержал смешок. Ацуши бывал очень забавным. После они вернулись наверх – до темноты еще оставалось время, чтобы сообразить какой-нибудь план. – Я не сошел с ума! Это не я запер щеколду! – вновь начал Ацуши, как только они оказались в комнате. «Мне почесать тебя за ушком?» – написал Акутагава, чтобы его подразнить. – Акутагава! – возмутился Ацуши. – Я правда переживал об этом! Акутагава сначала просто впал в недоумение, почему Ацуши вообще об этом волновался, но вдруг вспомнил это ужасное чувство, когда твои ошибки оставляют тебя за бортом. В его памяти всплыло загнанное выражение лица Ацуши еще совсем недавно – такое глубоко надломленное, какое Акутагаве не доводилось видеть даже в самые отчаянные моменты их битв. «Почему?» – отправил смс Акутагава. В душе он знал ответ. Но это был глупый ответ, подразумевающий, что Ацуши на него почему-то не все равно. – Ты только недавно прекратил на меня набрасываться по каждому поводу! И мы даже как будто бы начали ладить! И это не говоря уже о том, что ночевать на улице это просто сомнительное удовольствие... – Ацуши замолчал и отвел взгляд, уставившись куда-то в пол. – Ты знаешь, – добавил он вполголоса, когда тишина начала затягиваться, – я ведь даже успел забыть, что ты собирался меня убить по истечении шести месяцев. Акутагава застыл истуканом. Он стоял, отчетливо ощущая, как колотится его сердце. Он и сам успел забыть об этом! За всей чередой событий у него просто нелепейшим образом вылетело из головы это его обещание или чем это вообще можно было назвать. Он уставился на Ацуши и вдруг осознал, что не смог бы его теперь убить. Акутагава бы, наверное, охотнее позволил бы даже убить себя, чем согласился бы его убить самолично. Это словно грозилось разорвать его душу на части. Он бы ни за что не смог бы признаться в этом всем Ацуши сейчас. Он вдруг обнаружил, как привычно и удобно было гнаться за Дазаем. Без шанса на какую-то взаимность Акутагава продолжал пытаться прыгнуть выше своей головы. С Ацуши сохранялась какая-то неопределенность, и варианты быть отвергнутым или принятым одинаково сильно пугали. А сейчас нужно было что-то сказать. «Это сейчас не имеет значения» – набрал Акутагава, но не отправил. Это было ложью. Тяжелый взгляд Ацуши и его опущенные плечи, его нерешительные объяснения оставляли внутри какое-то чувство глубокого сожаления не понятно о чем. Акутагава, до последнего пытался придумать какие-нибудь слова, но в конце концов просто несмело приобнял Ацуши за плечи, прижимая к себе. Все эти касания между ними все меньше казались ему чем-то ненормальным. – Знаешь, это немного пугает, – произнес Ацуши. – Я имею в виду, когда ты обнимаешь меня добровольно. Я начинаю опасаться, что тебя подменили. Акутагава издал смешок. Ацуши, хотя и болтал все это, похоже, несколько успокоился и расслабился. На мгновение Акутагаве показалось, что тот вот-вот замурлычет, но в следующую секунду Ацуши неожиданно уверенно отстранился: – Ладно, надо придумать, как мы поймаем вора! – сказал он с явным приливом энтузиазма. – Надо скорее с этим заканчивать. Худо-бедно им удалось согласовать какую-то тактику, которую язык не поворачивался назвать планом. В целом идея была проста: нужно было заранее затаиться и ждать. У идеи был один явный минус: было безумно скучно. Акутагава, будучи невидимым, занял позицию снаружи участка, надеясь перехватить воришку примерно там же, где видел его днем ранее, а Ацуши устроился на крыше. Все это подобие плана было крайне сырым, но было принято решение все же не мудрствовать лукаво. Акутагава уже думал, что он умрет со скуки, когда в паре десятков метров от себя он заметил худощавую фигуру. Фигура пробиралась вперед весьма осторожно, стараясь оставаться незамеченной, – конечно, кто бы мог предположить, что совсем близко за ним пристально наблюдает кто-то невидимый. Но мало было подозрений – вора нужно было поймать за руку, чтобы исключить вероятность ошибки и в случае чего не спугнуть настоящего. Так что тихо Акутагава приближался к фигуре, внимательно за ней наблюдая. В какой-то момент подросток, видимо, что-то услышал и резко обернулся. Он внимательно осмотрелся, но ничего не заметил. Акутагава улыбнулся сам себе. Вскоре новая жертва в лице какого-то овоща плавно спикировала в руку парня, и Акутагава решил больше не медлить. Он схватил того за запястье. Парень не мог не почувствовать невидимое прикосновение, и у них завязалась борьба. Впрочем, это скорее походило на абсолютно бесполезные попытки подростка выбраться из крепкой невидимой хватки. В этот момент, заметив эту возню, подскочил Ацуши, обративший свои ноги и руки в тигриные, очевидно, для ловкости. – Попался! – констатировал он беззлобно. Акутагава был абсолютно уверен, что к пацану у них сейчас было единодушное отношение: необходимо было выяснить обстоятельства прежде, чем набрасываться на него с обвинениями. Пустое морализаторство про то, что воровать нехорошо, было пустым звуком для них обоих. – Нет! Я не пойду с вами назад! – закричал подросток. Акутагава от неожиданности на секунду ослабил хватку, но вовремя успел перехватить чужую руку. – Назад? – растерянно поинтересовался Ацуши. – Не нужно прикидываться, новый сообщник Невидимки! – отчаянно выкрикнул парень. И тогда все встало на свои места. – Что здесь происходит? – на шум подоспела уже хозяйка дома. У нее был очень встревоженный и несколько озадаченный вид. – Мы поймали вора. – Произнес Ацуши. И пока парня под обе руки Ацуши и Акутагава тащили в дом для дальнейшего разбирательства, Акутагава не мог прекратить думать: неужели Дазай все знал? *** – Боже, совсем мальчишка, да еще какой тощий, – запричитала хозяйка, как только они вошли в хорошо освещенную прихожую. – Я подам что-нибудь на стол. Вы же не собираетесь уезжать прямо сейчас? Акутагава был бы, может, и рад, но затруднялся ответить, насколько легко будет ночью купить билеты на поезд отсюда до Йокогамы. – Нет, думаю, только когда расцветет, – ответил Ацуши. – А пока нам нужно кое-что прояснить, давайте присядем. Хватит вырываться уже! В следующую секунду нож поднялся сам собой со стола и довольно стремительно отправился по направлению к Ацуши. Это было просто детской попыткой атаковать, и Акутагава лишь флегматично наблюдал за тем, как Ацуши легко поймал нож. – Послушай, у нас нет плохих намерений, дай мне объясниться! – произнес он. Когда парень в ответ на это лишь кинул сердитый взгляд, Ацуши отчаянно добавил: – Все это сплошная нелепица и недоразумение! Не то чтобы парень находился в выгодном положении. Ему и самому следовало это понимать, но он был словно загнанный зверек, продолжающий рычать. Акутагава потащил его вперед и все же заставил опуститься на стул. – Мы не собираемся забирать тебя никуда «назад», потому что мы не имеем отношения к тем людям, кто похитил тебя, – принялся пояснять Ацуши. – Я, по-вашему, совсем тупой? – огрызнулся подросток. Конечно, нелепо было спорить с тем, что невидимый Акутагава говорил сам за себя, вызывая более чем здравые опасения. – Как тебя зовут? – спросил Ацуши. – Кен, – буркнул в ответ подросток. – Очень приятно, Кен. Я Ацуши, а это мой временно невидимый напарник Акутагава. Мы участвуем в расследовании дела о похищении подростков человеком, способным становиться невидимым и делать невидимыми других. Мой напарник получил невидимость в стычке с ним. – Какие ужасы вы рассказываете, – прокомментировала хозяйка, выставляя на стол в качестве позднего ужина какие-то закуски. – А я вас тут дергаю с какими-то мелкими пропажами овощей. – Не стоит переживать об этом. Кажется, это оказалось к тому же очень важно! – поспешил заверить ее Ацуши. На самом деле, стоило отметить, хозяйка была весьма щедрой женщиной как для того, кто поднял столько шума из-за мелких краж урожая: на столе быстро образовался не только простенький салат из огурцов, но и разогретый пирог с начинкой из курицы. То ли женщине было просто скучно здесь одной, и она зацепилась за повод, то ли она испугалась замешанной в деле мистики. Совершенно не было похоже, что представившийся Кеном подросток хоть чему-то из сказанного поверил. От еды он, впрочем, не отказался, хотя и смерил ее недоверчивым взглядом. – Как ты здесь оказался? – спросил Ацуши. – А то вы не знаете! – буркнул Кен. Акутагава тяжело вздохнул. Если бы он сейчас мог бы быть видимым, он бы не без удовольствия сыграл бы роль «плохого копа» в этом допросе. К его глубокому сожалению, он был вынужден безучастно наблюдать за отчаянными попытками Ацуши разговорить трудного подростка. В общем и целом Кен так и не рассказал ничего, ограничиваясь лишь какими-то общими комментариями. Акутагава и Ацуши из обрывков поняли, что от Герберта Уэльса парню как-то удалось сбежать, видимо, по оплошности первого, после чего подросток оказался где оказался и принялся выживать в одиночку в условиях тотальной паранойи по отношению к окружающим. С этим знанием, лишенным конкретики и построенном практически на догадках, Ацуши и Акутагава утром направились вместе со своим пойманным преступником обратно в Йокогаму. Хозяйка вникла в ситуацию и никаких заявлений писать не стала, так что в первую очередь Кен являлся жертвой, находящейся под чутким присмотром стоящего на страже закона и справедливости Ацуши и находящегося рядом практически за компанию мафиози. В агенстве Ацуши поведал историю присутствующим. Акутагава внимательно смотрел за реакцией Дазая: если он и был хоть каплю удивлен, по его виду сказать это было невозможно. Эдогава Рампо с не менее невозмутимым видом потягивал рамунэ. Остальные присутствующие были по меньшей мере поражены таким совпадением. «Конечно, совпадение,» – подумал Акутагава с максимальным скептицизмом, возвращаясь взглядом к Дазаю. Планом Дазая здесь несло не то что за версту, а за всю сотню верст. Позади была, впрочем, бессонная ночь, и Ацуши с Акутагавой отправились домой отсыпаться сразу после обеда, чему никто не возражал. Акутагава только успел умыться, когда, вернувшись, уже обнаружил Ацуши спящим в футоне. Улыбнувшись этой умиротворяющей картине, он завалился на свою кровать и тоже быстро уснул.