Горящий порт, тихая гавань

Внутри Акутагава оставался растерян. Выйдя из такси, он понял, что, скорее всего, не ошибся: даже издалека он видел, что рядом с заброшенной мебельной фабрикой был припаркован невзрачный автомобиль. Это вовсе не было подтверждением, но Акутагава напрягся – он был почти уверен, что развитая за годы работы в мафии интуиция его не подводила. Расплатившись с водителем, Акутагава, задумавшись на секунду, оплатил ему еще час ожидания. Независимо от того, найдет он что-то или нет, ему нужно как-то добираться обратно. На самом деле он был уже порядком измотан, но что-то упорно заставляло его держаться в сознании и на ногах. Уже рассвело. Чем ближе он подходил, тем больше уверялся, что внутри отнюдь не пусто. Состояние здания было в целом неплохим, ситуацию осложняло то, что привлекать к себе внимание не следовало. Окон было так немного, что тяжело было как-то разведать обстановку внутри. Что будет, если это окажется совершенно случайное место, с совершенно случайными людьми внутри, думать просто уже не хотелось. Акутагава подобрался к одному из окон. Насколько он мог судить, пробраться внутрь здесь было относительно безопасно. Что не менее важно, стекло здесь было немного разбито, так что, стараясь сделать все максимально тихо, Акутагава использовал Расемон, чтобы деликатно открыть окно изнутри. Внутри был тот еще бардак, что невольно заставило засомневаться, точно ли это все-таки не обычная заброшка, но Акутагава решил осмотреться получше. Пройдя вглубь помещения, он обнаружил, что некоторые коробки и некоторое оборудование было очевидно новым. И очевидно не имеющим никакого отношения к производству мебели. Да что уж там, более всего оно походило на медицинское. Это заставило Акутагаву ускорить шаг. Он аккуратно приоткрыл дверь, проскальзывая в смежное помещение. На пыльном полу – он обнаружил – были видны некие маршруты, ведущие к весьма определенным дверям. Совершенно точно должен был быть какой-то способ вычислить нужную. Если таковая вообще была. Акутагава безуспешно пытался подметить еще какие-то детали, пытался даже принюхаться – на секунду он даже пожалел, что пьет свои таблетки весьма исправно. Заметив на полу у одной из дверей светлый волос, он решился попробовать. Он аккуратно дернул ручку, но дверь оказалась заперта. Устав церемониться, он выломал дверь одним ударом Расемона, не думая о последствиях. Вся пыль, коей здесь было в достатке, от такого маневра поднялась в воздух. Акутагава мучительно закашлялся, жмурясь. Когда приступ кашля прошел, он, прикрывая нос рукавом, чтобы вновь не вдохнуть слишком много пыли, сделал шаг внутрь, поднимая взгляд. Его глаза сразу же наткнулись на знакомое лицо. Ацуши был связан. Выглядел он откровенно неважно, а его рот был заклеен обычным скотчем, что казалось почти нелепым. Свернувшись на бетонном полу, он смотрел на вошедшего взглядом удивленным и немного растерянным. Акутагава, на секунду забывшись, не сдержал облегченного вздоха. Ацуши был жив. Все его части тела, кажется, были на месте. Так что Акутагава опустился рядом с ним на колени, чтобы, не слишком церемонясь, но все же достаточно бережно, чтобы не поранить, оторвать скотч с его губ. Ацуши издал негромкий стон. Акутагава мысленно отметил, что вероятно, он погорячился, потому что он не был до конца уверен, что готов сейчас его слушать. – Акутагава? Что ты здесь делаешь? – спросил Ацуши. Его голос звучал довольно слабо. Но все же Акутагава обнаружил, что все-таки рад его слышать. Это наваждение скоро должно было пройти, он полагал. – А ты как думаешь? – ответил он с явными нотками сарказма, методично рассекая Расемоном веревки. – Я победил в пачинко и пришел требовать свой выигрыш. – Хах? И какого твое желание? – Пока что не знаю. Внешне держа оборону, Акутагава гадал, почему бы Ацуши самому не догадаться, зачем он здесь. Хотя ему меньше всего хотелось бы сейчас выдать свое беспокойство, это все его почему-то очень злило. Он приложил кучу усилий, чтобы найти это место, в конце концов, и за плечами была целая нервная и бессонная ночь. – Почему бы тебе самому было не выбраться отсюда? – ворчал Акутагава, попутно прощупывая обстановку. – Мне что-то вкололи, едва могу шевельнуться. Ацуши выглядел пристыжено. Акутагава несколько секунд ждал, как вот-вот ощутит мучительное отторжение, но оно не пришло. – Слабак, – бросил он, подхватывая Ацуши на руки. Откровенно говоря, его руки были для этого слабоваты, но он компенсировал это Расемоном, используя его как поддержку. – Что ты..? – Ацуши бы, наверное, хотел воскликнуть, но его голос все еще звучал достаточно тихо. – Еще один тупой вопрос, и я правда тебя здесь брошу. Акутагава ни за что не признался бы, но сейчас он бы ни за что не бросил здесь Ацуши, даже если бы тот попросил об этом сам. Кроме того, что ему банально было бы жалко потраченных сил, а еще он, ощутив дыхание тела на своих руках и чужое сердцебиение, неожиданно почувствовал, как внутри него отступает тревога. Однако все еще было достаточно поводов для переживаний. Пожалуй, это было вообще не время, чтобы геройствовать, – нужно было срочно убираться отсюда. Акутагава стремительным шагом направился в сторону своей лазейки, надеясь, что все пройдет гладко. Когда на чистых рефлексах отразил пулю Расемоном, он осознал, что его удача на сегодня была исчерпана. Он обернулся, чтобы не увидеть никого. Помещение выглядело пустым. – Невидимый, – произнес Ацуши коротко. Акутагава и сам предположил это. Получив подтверждение догадки, он кивнул. – Не позволяй ему... – окончание фразы утонуло в новых выстрелах. – Не позволять что? – переспросил Акутагава. Последовали новые выстрелы. Это должно было быть чертовски важно, если Игрок так старался перебить Ацуши каждый раз. – Черт! – крикнул Акутагава раздраженно. В этом противнике не было ничего особенного. Невидимый еще не значит, что нематериальный – его все еще можно ранить. А Расемон был прекрасной способностью для того, чтобы устроить резню. Акутагава призвал его в попытке найти стрелявшего по сути вслепую. Звук выстрелов, траектория, у него было достаточно информации. В этот момент он столкнулся с тем, что без его плаща радиус его способности не был достаточным. Лишь на секунду он замешкался. Чей-то точный выстрел сзади попал чуть ниже колена, и заставил ноги подкоситься. Всего лишь травмат. Но боль даже от резиновой пули была сильной. Ушиб будет болеть еще долго, отдаваясь в мышцах даже при обычной ходьбе. Впрочем, не то, что Акутагава не мог перенести. Он быстро восстановил контроль над Расемоном – важно было хотя бы не допустить новых ранений. Он и забыл, насколько тяжело всеми силами защищать кого-то в битве, но мысль сдаться и бросить Ацуши даже не приходила ему в голову. Раненая нога все усложняла. Он собирался держать оборону, пока что-нибудь не придумает. В конце концов, это были всего лишь пули из травматического пистолета, так что даже если он объективно не мог дотянуться до стрелков, ситуация выходила патовая, если не сказать, что выигрышная – их патроны просто не могли быть бесконечны. – Брось меня, – прозвучал голос Ацуши. – Все еще пытаешься заслужить право на жизнь? – ответил Акутагава с нажимом. – Ты и правда идиот. Едва он успел договорить, кто-то из врагов что-то кинул. Резко помещение стал окутывать дым. Глаза мучительно заслезились, а вдох заставил сразу закашляться. Акутагава ощутил вкус крови на языке – не непривычно, но все еще плохо. Не в состоянии ни открыть глаза, ни остановить приступ кашля, он ощущал себя беспомощным котенком, он старался держать все под контролем, но очевидно, что он едва мог поддерживать способность активной. На него, казалось, резко свалилась вся накопленная усталость, вскормленная чувством безвыходности и уязвимости. Ацуши тщетно пытался заставить свое тело двигаться, беспомощно наблюдая слезящимися глазами за тем, как Акутагава согнулся в очевидно мучительном приступе кашля. Газ был удушливым, Ацуши чувствовал себя тоже весьма отвратительно, невольно вдыхая его, – его мутило. И все же, едва в силах пошевелить хотя бы запястьем, он не оставлял попытки встать на ноги, словно это могло увенчаться успехом. На самом деле благодаря дымке сейчас наверняка можно было заметить прозрачный силуэт, но это было бесполезно – Ацуши едва удавалось иногда разлепить глаза, чтобы увидеть размытую от влаги картинку. В очередной раз поборов свои веки, он обнаружил, что Акутагавы больше нет рядом. В безысходности Ацуши хотел просто кричать, но звуки, вырвавшиеся из его горла были больше похожи на хрип. Паника его накрыла волной. Именно в этот момент полного отчаяния в помещение кто-то ворвался. Вновь зазвучавшие пули заставили лишь сильнее зажмуриться и больше не пытаться открыть глаза. Резкий удар заставил его лишиться сознания. *** Чем бы Ацуши не накачали до этого, это явно негативно сказалось на времени его отключки, ведь тяжело было бы представить, что он, со своей сумасшедшей регенерацией провалялся бы без сознания так долго без серьезных травм. Так что он был доставлен в лазарет агенства, где им занялась уже Йосано Акико. Когда Ацуши очнулся, он был откровенно дезориентирован. Казалось, его мучила головная боль. Он долго молчал, видимо, пытаясь воспроизвести всю последовательность событий в своих мыслях. – Йосано-сан, а что насчет Акутагавы? – наконец спросил он с надеждой. Йосано покачала головой: – Мы его не нашли. – Ясно. Ацуши откинулся обратно на койку. Он остался лежать, задумчиво смотря куда-то в потолок. – Вечером в шесть часов собрание. Отдохни пока и приходи. Там все обсудим, включая тему Акутагавы, – произнесла Йосано. Ацуши лишь промычал в ответ что-то согласное, после чего она ушла. Лазарет опустел. В тишине с губ Ацуши сорвался вздох на грани стона. Зная, что его точно никто не услышит, Акутагава, сидящий на полу, прислонившись к стене, тоже позволил себе вздох. Он поднялся, стараясь игнорировать боль в ноге, и наконец замер рядом с койкой Ацуши в раздумьях о том, как бы ему лучше подступиться к этой дилемме. Он был невидимкой. Его голос не был слышен. Его способность не работала. Так что все, что ему оставалось, лишь последовать за детективами, ворвавшимися в последний момент, но все же раньше, чем ситуация привела бы к чему-нибудь ужасному. Теперь, так и оставшись невидимкой, он все еще был вполне материален, но не мог подгадать возможности как-то обозначить свое присутствие. Акутагава осторожно дотронулся до ладони Ацуши. Ощутив прикосновение, тот вздрогнул, одернул руку и принялся осматриваться в поисках человека, будучи очевидно встревоженным. Акутагава вновь поймал его руку достаточно мягко ее держа в своей, чтобы показать отсутствие враждебности. Ацуши принял сидячее положение. Он вглядывался в пустоту все еще с некоторой опаской, но все же не спешил разводить панику, хотя было видно, как его мышцы были напряжены – он готов был дать отпор в любое мгновение. Акутагава присел рядом с ним на койку, перебирая варианты того, как достаточно быстро и просто указать Ацуши на свою личность. Наконец, спустя несколько секунд колебаний, он решился на простой, но отчаянный шаг: он мягко потянул чужую руку на себя, чтобы прислонить к своей щеке. – А? – Ацуши сначала растерялся, но быстро сориентировался. Его пальцы несколько дрогнули, ладонь слегка сместилась по щеке, задевая волосы. Это все ощущалось даже слишком интимно. Сердцебиение ускорилось. По спине пробежались мурашки. Дыхание перехватило. – А... Акутагава?! – глаза Ацуши, широко распахнутые, уставились в пустоту с надеждой. Акутагава кивнул. Он ощутил, как пальцы Ацуши дрогнули. Акутагава не успел никак среагировать прежде, чем оказался в чужих объятиях. Впрочем, почти с той же стремительностью Ацуши отстранился. Он отодвинулся еще немного и пристыжено произнес: – Ох... прости. Я... ты ведь не любишь чужие прикосновения. Это было правдой. В трущобах едва ли кто-то мог прикоснуться к тебе, чтобы приласкать. Везде следовало ждать подвоха. Мафия тоже отнюдь не была милым местом. Акутагава всегда избегал прикосновений насколько это возможно, и все же сейчас он обнаружил, что в прикосновениях Ацуши было что-то неожиданно приятное. Вместо привычной уязвимости, смешанной со страхом получить удар в спину, Акутагава ощутил себя в безопасности. Какая-то его сторона моментально упрекнула в слабости, но странные непривычные чувства захлестнули его, вытесняя из головы все прочее. Акутагава снова взял Ацуши за руку, вновь притягивая ту к своему лицу – пусть это и было все еще весьма неловко, сейчас это был самый простой и практичный способ общения. Ацуши просиял и несмело спросил: – Ты не злишься? Акутагава мотнул головой в отрицании. – Я рад... Прости, мне следовало спросить, можно ли тебя обнять. Но ты бы тогда едва ли согласился бы. Ацуши явно неплохо успел его изучить. Обычно Акутагава бы ни за что не позволил бы себя лишний раз коснуться. Но сейчас, когда он был невидимым, его голос никто не слышал, а способность не работала, казалось, что прикосновения доказывали ему, что он еще был жив. На самом деле ему не хотелось отпускать руку Ацуши вовсе. Все равно не дав бы разрешения на объятия, он бы обнял сам – прикосновения приносили гораздо меньше дискомфорта, пока он был их инициатором и держал ситуацию под своим контролем. Неосознанно Акутагава сжал руку Ацуши крепче. Ему как никогда хотелось сказать хоть что-нибудь, но он не мог быть услышан. – Хорошо, что ты здесь. Я бы сошел с ума, – вдруг произнес Ацуши. – А? – вырвалось у Акутагавы. Он даже на секунду забыл, что услышать его никто не мог. Его захлестнуло такое странное чувство, когда он осознал, что именно сказал Ацуши. Он вспомнил, как сам провел бессонную ночь в его поисках по каким-то совершенно необъяснимым причинам. Честно говоря, ему до сих пор не удалось поспать, хотя уже в лазарете он пару раз провалился в дрему на несколько минут. Некстати он вспомнил и о том, что на Ацуши была его метка. Он боялся думать о том, какая гамма эмоций сейчас могла просочиться на его лицо, и мысленно отметил, что в невидимости есть пара плюсов. Ацуши же сам смутился и нервно помял свободной рукой свое плечо – словно нарочно с той стороны, где была метка. – Это немного смущает, – заметил Ацуши, – нам нужен какой-то способ общаться без того, чтобы я... Иногда умные мысли действительно приходили в голову Ацуши. Нет, Акутагава никогда не считал своего невольного напарника особо глупым, но сейчас, когда он мог по сути лишь кивать или качать головой, чтобы донести свою мысль, правильные вопросы были очень кстати. Акутагава кивнул. Он принялся прокручивать в голове, какие знаки были бы достаточно удобными. Нужно было ограничиться касаниями к рукам, при этом знаки должны были быть достаточно хорошо распознаваемыми и достаточно быстрыми. Акутагава несколько отстранил от себя руку Ацуши, только чтобы своей свободной рукой сделать два легких касания по тыльной стороне ладони. – Это «да»? Акутагава вновь прислонил чужую ладонь к своей щеке, чтобы кивнуть. На лице у Ацуши отразилось понимание, появилась легкая улыбка. Акутагава вновь немного отстранил его ладонь от себя, чтобы провести по ее тыльной стороне своими пальцами черту. – И это будет означать «нет»? – уточнил Ацуши. Акутагава дважды коснулся его руки в жесте, только что принятыми ими как согласие. На лице Ацуши появилась улыбка совершенно удивительная, совершенно невероятная. Акутагаве ночью так хотелось просто вновь увидеть его улыбку, и сейчас перед ним была чуть ли не самая сладостная из них: немного смущенная, но очень радостная, едва ли возможно было не улыбнуться тоже. Ответная невесомая улыбка осталась скрыта. Теперь у них были свои собственные знаки друг для друга, даже Акутагава ощутил, что в этом точно было что-то особенное, сближающее. Чувство душевного покоя пришло неожиданно, почти заставая врасплох, вместе с ним пришла и сонливость. Акутагава полноценно ощутил, что он уже давно держится из последних сил. Он сидел рядом с Ацуши на койке – он лег прямо поперек нее. – Ты в порядке? – спросил Ацуши, очевидно ощутив движение. Акутагава устало коснулся его руки: «Да». Он уже был не в силах даже держать открытыми глаза. – Вымотался? «Да». – Я разбужу тебя к собранию, – услышал он голос Ацуши, звучавший так хорошо, так правильно. – Если ты, конечно, захочешь пойти. Это было так кстати. Это именно то, что он хотел сейчас больше всего – знать, что Ацуши позже его разбудит. Его рука осталась неподвижной. Если бы у него мог бы только быть подходящий жест... *** – Акутагава, – послышался голос сквозь сон. Голова была тяжелой. Хотелось просто чтобы его оставили в покое. Хотелось спать, чертовски хотелось просто спать. – Акутагава! – повторил голос громче. Чужая рука коснулась плеча. Акутагава усилием воли разомкнул глаза. Он все еще чувствовал себя отвратительно сонно и в целом побито, но уже вернулся в реальность, так что быстро понял, что его просто будит Ацуши. Он поймал его руку за запястье, показывая этим, что проснулся. – Пойдешь на собрание? – спросил Ацуши с весьма доброжелательным видом. «Да». Как бы его ни одолевала сонливость, больше всего сейчас он не хотел остаться один. Присутствие Ацуши, относившегося к нему с такой внимательностью, помогало убеждать себя, что он еще существовал. Этот страх показался бы Акутагаве глупым в любой другой ситуации, но сейчас, когда даже сам свое тело он видел бледным и полупрозрачным, это подтачивало его изнутри. Акутагава уверенно поднялся на ноги, чтобы понять, что ходить было все так же больно. Впрочем, это не было чем-то, что он не мог вынести. Он коснулся плеча Ацуши, вновь обозначая свое присутствие. Тот кивнул, и они вдвоем направились к выходу из лазарета. – Чувствуешь себя лучше, Ацуши-кун? – поинтересовался Дазай, стоило войти в комнату. Ацуши придержал дверь, и Акутагава тенью проскользнул за ним. – Мое самочувствие уже в норме, Дазай-сан, спасибо за беспокойство. Акутагава невольно вспомнил, в каком состоянии нашел его сегодня утром. Кажется, теперь, чем бы его там ни накачали недавно, это уже не влияло на его самочувствие – это было хорошо. Акутагава ощутил нешуточное облегчение от того, что все это, кажется, не будет иметь долгоиграющих последствий. Ацуши прошел в глубь комнаты, чтобы занять свое место. Чтобы никого не пугать, Акутагава просто пока что встал за его спиной. Остальные детективы уже в основном тоже ждали начала на своих местах. Последним вошел Кендзи. Когда он тоже спешно сел за стол, Куникида сверился со своими часами и произнес: – Ладно, давайте начинать собрание. – Да, – сразу бодро подхватил Дазай, – у нас теперь целый ворох проблем, ведь хотя нам и удалось вытащить Ацуши-куна, мы упустили похитителей и потеряли Акутагаву-куна. Похитители теперь будут еще осторожнее, зная, что нам удалось выйти на их след. – Тут такое дело, – вклинился Ацуши, – Дазай-сан, Акутагава он... здесь. Дазай посмотрел на Ацуши несколько задумчиво, после еще раз осмотрел помещение. – Ацуши-кун, ты точно в порядке? – наконец произнес он со своей пустой вежливой улыбкой. – Да, я точно в порядке! Акутагава стоит рядом со мной. Объяснения Ацуши, положа руку на сердце, были просто ужасны. Ему следовало рассказать все по порядку, но вместо этого он перешел прямо к делу, из-за чего его легко можно было принять за безумца. – Рядом с тобой никого нет. Может быть, у тебя галлюцинации? Я припоминаю, когда я попробовал те грибы... Дазай усмехнулся, словно уходя в свои мысли. Акутагава чувствовал, как внутри него закипает злость. Дазай сам неоднократно выставлял Ацуши перед ним в лучшем свете. Ацуши словно всегда и во всем превосходил, Ацуши был любимым учеником, пока Акутагава ощущал себя списанным в утиль. Теперь Дазай не верил словам своего любимого ученика? О, нет, как будто у Дазая в его чрезмерно умной голове не сложилось бы два плюс два – нет, он зачем-то целенаправленно ломал комедию, прекрасно осознавая, что Ацуши говорит правду. Кажется, некоторые люди просто не меняются. Кажется, думать, что Дазай к кому-то относится по-настоящему хорошо, само по себе было огромной ошибкой. Нынешний дешевый фарс не мог не раздражать. Ацуши все еще видел образ его директора приюта, все еще преследовавший его. Его сознанию явно ничего не стоило списать невидимого Акутагаву на плод очередных навязчивых мыслей, лишь начни он сомневаться в реальности. Это было прямой дорогой в безумие. Это чертовски пугало. Акутагава бросил взгляд на Ацуши, на вид крайне растерянного, и на членов агенства, смотрящих на него достаточно обеспокоенно, в несколько шагов приблизился к Дазаю, замахнулся и что есть силы врезал ему. Дазай не был тем человеком, которого было легко сбить с ног или сбить с толку, так что было вполне очевидно, что к удару он будет готов и либо отразит его, либо выдержит стоически. Тем не менее, он несколько пошатнулся под тяжестью чужого – невидимого – кулака, чем приковал к себе всеобщее внимание. Послышался смешок Эдогавы Рампо. – Как невежливо, полегче, Акутагава-кун, – тут же произнес он. Только спавшая злость после этих слов сменилась новой волной ярости, от которой захотелось врезать Дазаю снова. В очередной раз его восхищение этим человеком давало сбой: хотя Акутагава никогда не идеализировал Дазая в полном смысле слова, такой человек не мог не поражать, его талант обычно просто ослеплял, однако вновь и вновь наступали моменты, заставлявшие вспомнить, что за блестящим умом и невероятными навыками прячется человек абсолютно невыносимый. И сейчас его священный ореол словно бы вновь померк. Так что Акутагава, чьи противоречивые чувства ненадолго склонились в сторону той злости, которой он не так уж часто давал волю, когда дело касалось Дазая, замахнулся для второго удара. В этот момент кто-то сзади обхватил его поперек тела. Новый прилив ярости накрыл его на секунду, пока он не узнал в тонких, но сильных руках руки Ацуши. Это были почти объятия. – Весьма кстати, что способность Акутагавы не работает – можно обойтись без погрома, – произнес Рампо. – О, об этом, – Ацуши отпустил, но все еще стоял очень близко, так что его голос раздавался почти над самым ухом, – Дазай-сан, вы не можете отменить способность, сделавшую Акутагаву невидимым? Все выжидательно уставились на Дазая, когда он вновь улыбнулся и поднял руки словно в примирительном жесте: – Я уже попытался отменить ее, когда Акутагава-кун ударил. Это и правда все усложняло. Кажется, все присутствующие тоже почувствовали себя озадаченными. – В некотором смысле, по всей видимости, эта невидимость создает закрытую от не физического воздействия зону: подобно тому, как способность невидимки не может выбраться наружу, чужая способность не может проникнуть внутрь, – пояснил Дазай. Ацуши как-то нервно обернулся, и Акутагава дотронулся до его предплечья, показывая этим, что все еще стоит рядом. – В общем, из вариантов у нас только поймать эспера, наложившего способность, – подытожил Рампо, отправляя в рот леденец. – Ах, да! – вдруг вновь заговорил Дазай. – Признаться, ты смог меня удивить Акутагава-кун – я не рассчитывал, что ты действительно сам найдешь Ацуши-куна! Это убило весь мой план захвата Игрока. Акутагава замер, совершенно потерянный: это вообще была похвала или все-таки обвинение?.. В то же время он знал, что ничто никогда не могло нарушить планов Дазая, и теперь он не мог не относиться к этим громким словам скептически. – На Ацуши-куне, как и на всех попадавших как потенциальные цели Игрока членах агенства, был жучок. Разве что я так и не подгадал момент чтобы подкинуть один тебе. Это злило. Иногда, находясь от Дазая на дистанции в лице нахождения в разных организациях, Акутагава начинал забывать, до какой же степени планы того бывали раздражающими, особенно тем, что он не считал нужным кого-либо в них посвящать. Как бы там ни было, общественное мнение явно Дазая волновало весьма выборочно, и мнение Акутагавы не котировалось. Все они быстро вернулись к основной теме собрания: личность Игрока. Гербер Уэллс. Способность: «Человек-невидимка». С выяснением личности прояснилось очень многое: удалось поднять его биографию, где выяснилось, что фирма, в которой он работал раньше, занималась установкой и отладкой систем безопасности, и в частности выполнила несколько заказов для сетей пачинко. Картина складывалась достаточно логично – вот каким образом все это время Игрок так удачно все проворачивал, не попадаясь на камеры. Однако тайной оставался сообщник. Точнее, если верить предположениям Рампо, сообщница. Номера машины, коих оказалось даже несколько при внимательном изучении, и фабрика были получены Уэллсом с помощью его связей, оформлено все было на подставные лица, так что это стало тупиком. Сейчас фабрика была опечатана и охранялась братом и сестрой Танизаки, наиболее подходящими для этой миссии из членов агенства из-за способности Джуничиро. Кроме Ацуши на фабрике найти никого из похищенных не удалось. Не похоже, что их успели во время побега забрать Уэллс со своей сообщницей, так что этот вопрос тоже еще нуждался в прояснении. Фабрика в целом нуждалась в тщательном осмотре. Примерно на этой ноте собрание все же закончили, отпустив всех по домам отсыпаться. Ацуши неловко замер, наблюдая, как детективы расходятся по домам. Кёка, встав из-за стола, посмотрела на него с каким-то немым вопросом, после чего кивнула и направилась к выходу вслед за всеми. Эта картина заставила Акутагаву растеряться, когда Ацуши обернулся прямо на него, словно на секунду смог точно уловить его присутствие. – Ты... хочешь держаться вместе? – формулировка вопроса далась ему очевидно нелегко. Только в этот момент Акутагава заметил, что в комнате они остались одни. Его упрямство требовало устроить браваду и отказаться, но все же он поддался страху остаться в одиночестве в нынешнем состоянии и дважды коснулся тыльной стороны ладони Ацуши. Ацуши словно на секунду растерялся, обернулся, снова пытаясь натолкнуться взглядом на невидимую фигуру: – Тогда пойдем... куда-нибудь, – произнес он неуверенно, на грани бормотания. Это заставило Акутагаву про себя усмехнуться. После недолгих раздумий, он взял Ацуши за руку, от чего тот сразу приобрел более уверенный вид. В этот момент на Акутагаву и свалилось окончательное осознание своей невидимости. Он вздрогнул, ощутив волну ужаса. Он невольно крепче вцепился в чужую руку, словно та могла стать неосязаемой и ускользнуть в любой момент. – Акутагава? Все в порядке? Ацуши явно успел немного испугаться, так что Акутагава глубже вдохнул в попытке взять себя в руки и ослабил свою хватку. Два коротких касания: «Да». Невидимому, беззвучному и без способности было банально неудобно. И все же это было неожиданно пугающе. Начиная с того, что Акутагава ощущал себя беззащитным и уязвимым, заканчивая тем, что он ощущал себя призраком. Жизненно необходимым казалось наличие рядом кого-то, кто бы признавал его существование. Одиночество грозило ему падением в бездну безумия. Что же касается Ацуши, ему, очевидно, тоже приходилось непросто. Ему всегда нужно было чувствовать касание, ведь только это могло дать ему уверенность, что Акутагава был еще здесь. Так что они все равно продолжали, спускаясь к выходу, держаться за руки, даже если они оба были не в восторге. На улице их уже поджидала Кёка. Ее взгляд, лишенный эмоциональной окраски, скользнул по Ацуши, ненадолго задержавшись на его руке. – Вы к нам или к Акутагаве? – спросила она ровным тоном. Ацуши сразу замешкался. Впрочем, это было не удивительно, ведь он не додумался поднять этот вопрос сам, а Акутагава был не в том положении, чтобы поднимать вопросы. Акутагава слегка потянул его за руку, надеясь, что он поймет этот намек. – К тебе? – переспросил Ацуши, несколько смущаясь. «Да». – Да, мы к Акутагаве. Тогда... спокойной ночи заранее? Ацуши улыбнулся. Акутагава сам не заметил, как вся эта сцена начала его почему-то раздражать. – Ты не возьмешь с собой никакие вещи? – спросила Кёка с нотками удивления в голосе. Ацуши окончательно растерялся. Акутагава усмехнулся. В то же время вся та неловкость, которую испытывал Ацуши, была, похоже, следствием их слишком резкого сближения – им не то чтобы доводилось раньше контактировать в таких повседневных бытовых вопросах и им тяжело было понимать друг друга в этом плане. Лишенный даже возможности видеть своего напарника, Ацуши, очевидно, чувствовал себя потеряно. Акутагава слегка дружески толкнул его в бок. – Эй, не смейся надо мной, я просто растерялся, – беззлобно проворчал Ацуши в ответ. По дороге до дома, Ацуши и Кёка болтали. Впрочем, Кёка была достаточно молчалива. Акутагаве по сути оставалось довольствоваться возможностью просто слушать чужой разговор. Вскоре они вошли в уже знакомую Акутагаве комнату. В прошлый раз он взглянул лишь мельком, но сейчас его невидимость позволяла ему все разглядывать совсем беззастенчиво. Он вновь обнаружил, что комната выглядела крайне аскетично. Акутагава отпустил руку Ацуши,чтобы тот мог спокойно открыть шкаф. Пока Ацуши складывал в небольшой рюкзак свою пижаму, Акутагава все же поддался соблазну безнаказанно незаметно удовлетворить свое любопытство и заглянул через чужое плечо. Он на секунду замер в ступоре, не в силах поверить своим глазам. Он еще раз окинул взглядом комнату. Нет, ему не показалось – в шкафу действительно было расстелено спальное место. Акутагава, абсолютно пораженный этим открытием, совершенно не знал, как на него реагировать. Он был катастрофически растерян и испытал неожиданный прилив сочувствия. Ацуши улыбнулся: – Надеюсь, я ничего не забыл! Честно говоря, вещей у него было настолько мало, что он мог при желании без усилий взять с собой все. Все это на самом деле не имело такого уж значения, так что Акутагава просто взял Ацуши за руку, что по сути было его способом сказать «пойдем уже». Квартира Акутагавы находилась не слишком далеко, но все же они дождались автобуса и поехали на нем. Хотя Ацуши и не мог этого знать наверняка, у Акутагавы болела нога, и после уже и так слишком длительной пешей прогулки, он уже не мог дождаться, когда окажется сможет рухнуть на свою кровать. Только когда Акутагава начал отпирать дверь своим ключом, на него в полной мере свалилось осознание, что он привел Ацуши к себе домой. И они действительно собираются устроить совместную ночевку. Ацуши за его спиной всем своим видом выдавал неловкость, накатившую на него, как только они поднялись на нужный этаж. Акутагава открыл дверь и собирался галантно пропустить своего гостя внутрь, но быстро вспомнил о своей невидимости и просто за руку втащил Ацуши внутрь. Он открыл рот, чтобы что-нибудь произнести, но и это бесполезное действие тут же прервал, опомнившись. В конце концов, он просто несильно хлопнул Ацуши по плечу, стараясь донести до него посыл в духе «добро пожаловать». Это возымело некоторый эффект – во всяком случае Ацуши несмело прошел внутрь, осторожно осматриваясь. – Жилищные условия в мафии, признаться, куда привлекательнее, – наконец выдал он. – У тебя довольно уютно. Стоило ли вообще воспринимать это как комплимент, когда он был сказан человеком, спящим в шкафу? Какая бы планка «уютности» ни была у Ацуши, одно было вне сомнений: она была весьма и весьма низкая. Акутагава разулся и поплелся на кухню ставить чайник, раздумывая о том, что неплохо было бы чем-нибудь все-таки перекусить, учитывая, что не ел ничего он еще со вчерашнего. Он заметил Ацуши, неловко замершего в дверях кухни. Сейчас больше всего Акутагава хотел бы хотя бы иметь возможность что-нибудь просто сказать. Но он все еще молча залез в свой почти пустой холодильник, где оставалось еще немного риса, приготовленного им вчера днем. Вода достигла необходимой температуры, начав закипать, так что он заварил чай и обернулся, чтобы увидеть, что Ацуши все еще стоит в дверном проеме. Честно говоря, в этой его неловкости и вызываемой ей осторожностью, было что-то подкупающее. Акутагава, все равно испытывавший некоторое волнение, все больше ощущал, что не жалеет о том, что так спонтанно притащил в дом гостя. Он потянул Ацуши за руку, приглашая того присесть за стол. – Я могу с чем-то помочь? – тут же подорвался он, и Акутагава слегка надавил на его плечо, заставляя сесть назад. Они были вместе с самого утра и оба не съели за день ничего, так что Акутагава честно поделил рис пополам. Он разлил заварившийся чай по чашкам и принялся накрывать на стол. Ацуши следил за всем этим с явным любопытством, но выглядя все еще очень сковано. Зрелище, впрочем, наверняка было весьма занимательным со стороны: различные вещи то пропадали, оказавшись в руках Акутагавы, то появлялись вновь, когда он их ставил. Когда перед Ацуши появились чашки с рисом и чаем, он удивленно распахнул глаза. – Это мне? – спросил он осторожно. «А кому еще?» – подумал Акутагава, мысленно сокрушаясь, что не может ответить прямо так. Он дважды коснулся руки Ацуши, давая утвердительный ответ. – Спасибо, – сказал тот растерянно. Акутагава сел напротив и взял палочки. – Итадакимас! – произнес Ацуши вежливо. – Итадакимас, – ответил Акутагава, даже если знал, что его все равно не услышат. После еды Ацуши выглядел счастливым. Акутагава встал из-за стола и достал из шкафа аптечку – его нога и не думала прекращать болеть. Так что нужно было найти хотя бы обезболивающее. – Акутагава?.. – послышался обеспокоенный голос сзади. – Ох, точно, твоя нога! Ты в порядке? Нужно было сказать Йосано-сан! Если бы Акутагава мог, он бы попросил Ацуши успокоиться, но он не мог, так что приходилось молча сносить эту панику. – Я мог бы хотя бы помыть посуду, а то мне правда неловко, – произнес Ацуши. Видимо, то, что на прошлые его фразы не последовало никакой реакции, его заставило немного умерить свой пыл. Акутагава дал ему утвердительный ответ, тем самым давая разрешение. Посуды было мало, но тем не менее, он успел найти и выпить таблетку к тому моменту, как Ацуши закончил. Так что Акутагава расставил тарелки по местам и утащил Ацуши с собой в комнату. Его квартира была однокомнатной и в целом не отличалась большой площадью. Обстановку нельзя было назвать какой-то насыщенной, но она не была и настолько аскетичной, как обстановка в комнате Ацуши и Кёки. Например, на стенах висели каллиграфии, к которым Акутагава питал некоторую слабость. Хотя кровать была всего одна, в шкафу всегда лежал футон, нужный для тех случаев, когда, по тем или иным обстоятельствам, у Акутагавы на ночь оставалась Гин. Домашняя обстановка и наконец удовлетворенная потребность в еде все больше заставляли ощущать уже острую потребность в сне. Но все же Акутагава поставил на зарядку телефон и достал футон из шкафа. Ацуши поблагодарил его, после чего они оба переоделись и легли спать. Сил на то, чтобы о чем-то размышлять, просто не осталось, так что заснул Акутагава практически мгновенно. *** Акутагава никак не думал, что Ацуши относится к тому типу людей, кто склонен спать допоздна. И все же утром он обнаружил, что проснулся первым. Сказать, что его что-то в этом не устраивало, означало наглым образом соврать, потому что весьма кстати появилось время подумать в спокойной обстановке. Сон действительно привел его в чувство – даже его невидимость его так сильно больше не пугала. Зато пугало отсутствие возможности использовать способность, и не могла не волновать боль в ноге. И все же он поставил вариться рис. Утро было таким тихим и спокойным, что Акутагава вспомнил о том, что Ацуши должен был ему желание, и принялся перебирать в своей голове варианты. Просто загадать что-то такое вроде дружеской шутки? Дружеской?.. Да, точно, они кучу времени вместе просто ошивались в пачинко, хотя это и было частью миссии, а теперь у них были свои тайные знаки и совместная ночевка. У Акутагавы никогда не было друзей. Особенно не было таких друзей, которых он бы стал приглашать к себе домой. Это был первый раз. И это все прекрасно походило бы на обычное начало дружбы, пусть даже и после вражды, если бы не тот факт, что не так уж давно они переспали. Это превращало мысли в сущий хаос. Нормальную последовательность событий словно бы кто-то вытряхнул из временной линии и запихнул обратно как попало, в качестве шутки вставив в середину истории эпизод из ее заключительной части. Чувство, что все это было весьма неуместным, заставляло их обоих делать вид, что ничего не произошло. И все же мозг упрямо продолжал думать об Ацуши против воли своего владельца. Однажды запущенная в этом направлении цепочка мыслей теперь неслась по инерции чаще, чем Акутагаве этого бы хотелось. Вот например, какими бы вообще были отношения с Ацуши? Что если..? – Доброе утро, – в дверном проеме нарисовался предмет мыслей Акутагавы, заставив его мгновенно вздрогнуть и смутиться. Ацуши был лохматым и заспанным, но все равно это не делало его внешность отталкивающей. Впрочем, им доводилось во время сражений видеть друг друга в куда более жалком состоянии. За неимением возможности пожелать доброго утра в ответ, что-то внутри подбивало просто поцеловать Ацуши в щеку, но Акутагава старательно сопротивлялся этому неожиданному желанию. Он просто не был достаточно близок. Было бы отвратительно по отношению к Ацуши творить все, что вздумается. Наконец вернув себе самообладание, Акутагава приветственно хлопнул Ацуши по плечу. Их отношения и так были достаточно неловкими, но отсутствие возможности нормально говорить делало их еще хуже. Ацуши, впрочем, улыбнулся и сел за стол. Акутагаве хотелось спросить, не было ли звонков или смс из агенства, но он понятия не имел как намекнуть. Так что он молча – не то чтобы у него был какой-то обширный выбор – разложил завтрак по тарелкам. Любую еду Ацуши уминал с невероятной скоростью. Впрочем, это было неплохо: Акутагава действительно не любил тех, кто ковырялся в еде. Да, точно, их с Ацуши объединяло голодное детство, так что, должно быть, их отношение было схоже. Пока Ацуши мыл посуду, Ацутагава снял телефон с зарядки и проверил, не приходило ли ему сообщений. Он собирался что-нибудь написать Гин, но в этот момент в дверь раздался звонок. Что ж, кажется, он опоздал. Должно быть, Гин что-то услышала от Дазая, верхушки или бог весть от кого еще и решила заглянуть. Или, что было бы еще хуже, он просто решила зайти, ни о чем не подозревая. Пока он пытался быстро принять решение, стоит ли ему вообще притвориться, что дома его нет, в дверь позвонили снова. – Может, хотя бы взглянешь, кто там? – спросил Ацуши, войдя в комнату. Его звериное чутье, должно быть, позволяло ему довольно неплохо читать местоположение Акутагавы, так что его взгляд смотрел в почти правильном направлении. Вопрос Ацуши был отнюдь не лишен смысла: в конце концов, хотя Акутагава и успел себя накрутить почти сразу, поддавшись ситуации, там вообще могла быть не Гин. Так что он подошел к дверному глазку, чтобы увидеть за ним довольно нетерпеливо ожидающую все-таки Гин. Он вздохнул. Ацуши в любопытстве замер чуть в стороне. Акутагава отпер дверь, предвкушая муки объяснений. На лице Гин, одетой повседневно, появилась улыбка, и она уже готова была что-то сказать, когда вместо Акутагавы нашла перед собой лишь пустоту, а следом Ацуши. Она быстро изменилась в лице, откуда-то вытащила нож и в мгновение ока приставила его к шее не ожидавшего такого поворота событий Ацуши. Зато это предвидел Акутагава. Гин была очень осторожной, так что это была именно та скорость реакции, которую он и ожидал увидеть. Впрочем, реальной опасности не было: Гин лишь брала контроль над ситуацией, не стремясь ранить. Так что, отойдя от первого шока, она быстро осознала, что перед ней стоит вовсе не незнакомец. – Накаджима Ацуши? – спросила она недоверчиво. – Что ты здесь делаешь? На самом деле реакцию Гин можно было трактовать как верный признак того, что из агенства о произошедшем ей никто не рассказал. Удивление же от нахождения здесь Ацуши говорило о том, что слухи об их связи до нее чудесным образом не дошли. Должно быть, в мафии действительно сплетничали меньше, чем в агенстве, где о поставленной метке знали уже даже местные мухи. – Ночую с Акутагавой, – выпалил Ацуши. – Убери нож, пожалуйста, я не враг. Гин приподняла брови в некотором скептицизме, но все же опустила нож, хотя и не спешила его убирать вовсе. – И где тогда брат? – спросила она. – Здесь, – неловко ответил Ацуши, указывая вновь в почти верном направлении. – Но просто невидимый. Он тут же напоролся на весьма раздраженный взгляд Гин, намекающий заканчивать шутки немедленно. – Это правда, – нервно затараторил Ацуши, – он под вражеской способностью, делающей его невидимым! Акутагава, сделай уже хоть что-нибудь, чтобы она мне поверила! Он выглядел перепуганно и почти жалко. Акутагава коснулся плеча сестры. Конечно, он не из вредности оставил Ацуши разбираться с этим – хотя бы краткая информация была необходима, чтобы Гин не отреагировала слишком резко не невидимое касание. Даже сейчас воспитанные в ней мафией инстинкты сработали хорошо, и она резко вцепилась в чужую руку, готовясь при необходимости дать отпор. Однако она тут же застыла, хотя и не расслабилась: – Брат? Ответить ей что-то Акутагава не мог. – Он не может говорить, – своевременно пояснил Ацуши. – Как ты вообще узнал тогда, что это он? – спросила Гин все еще недоверчиво. «Только не ляпни в ответ глупость!» – мысленно взмолился Акутагава. Он чувствовал себя так, словно ожидает своей казни, чего-то, что гарантировано втопчет его репутацию в землю. К счастью, ожидание было хотя бы непродолжительным. – На ощупь, очевидно, – произнес Ацуши. Молчаливая пауза и заметное смущение Гин, прекрасно осведомленной о нетактильности брата, заставили и Ацуши обдумать сказанное получше и тоже смутиться. Вне контекста это и правда звучало довольно странно, пусть и Акутагава с облегчением признавал, что это был далеко не худший вариант. – Как ты вообще..? – неловко проговорила Гин, не в силах сформулировать вопрос до конца. Должно быть, ей казалось невозможным даже представить, как кто-то изучающе трогает ее брата. – Мы достаточно много сражались... – прозвучал ответ Ацуши. Это и в самом деле был правдивый ответ. Хотя и звучал он несколько нелепо. Если подумать, вполне вероятно, у Ацуши было действительно больше возможностей прикоснуться к Акутагаве во время их драк, нежели когда они переспали – тогда Акутагава пресекал всю подобного рода инициативу с его стороны. Гин, кажется, ответом удовлетворилась, но в следующее мгновение она обернулась, смотря в сторону Акутагавы. – Пульс, – кратко сказала она с неопределенным выражением. Акутагава на секунду впал в ступор, чтобы быстро осознать, что его рука все еще была перехвачена Гин, прекрасно чувствующей пальцами его пульс на запястье. «Черт». – Ладно, на самом деле я зашла отдать тебе твои таблетки. Кажется, ты не зашел вчера к боссу, так что он попросил меня передать тебе, – произнесла Гин, отпуская руку. Кажется, она окончательно убедилась в том, что сложившаяся ситуация была хотя и необычной, но относительно понятной и относительно безопасной. Она протянула пачку, растерянно замерев в попытке найти глазами невидимую фигуру. Акутагава взял пачку из ее рук. – Полагаю, нет смысла оставаться поболтать, но... надеюсь ты скоро придешь в норму и тогда сам все расскажешь, – сказала Гин, слегка улыбнувшись на прощание. Все еще не имея возможности что-то сказать, Акутагава лишь похлопал ее по плечу. Они неловко постояли с минуту прежде, чем Гин кивнула и ушла. Акутагава задумчиво бросил взгляд на таблетки. Он не пил их вчера по очевидным причинам, хотя следовало. Мог ли эффект настолько ослабнуть всего за день, чтобы ему в голову лезли все эти мысли? Если он принюхается, сможет ли он..? Он поднял взгляд на Ацуши, старающегося выглядеть непринужденно. Стоило отметить, он казался чертовски симпатичным сейчас: в домашней обстановке, по-прежнему немного лохматый, немного неловкий. Акутагава зажмурился, стараясь подавить это наваждение. Это сейчас он или гормоны? Он направился на кухню с четким намерением выпить таблетку. Наливая воду в стакан, Акутагава представлял, как Ацуши снова станет не милым, а вполне обычным. Да, просто обычный Ацуши. Его неидеальный напарник поневоле. Не вызывающий странного потока мыслей. Да, это было исключительно правильно. Так что Акутагава, не обремененный лишними сомнениями, выпил таблетку. Ацуши видел всю сцену и Гин, но тем не менее спрашивать ничего он не стал. – Из агенства никто не звонил и не писал, но обычный рабочий день для меня никто не отменял, – сказал он, очевидно успев проверить телефон. – Ты со мной? Он? На потенциально обычном рабочем дне агенства? С другой стороны, дома было нечем заняться, а вопрос с его невидимостью был весьма подвешенным. «Да,» – подал знак он. Собрались они достаточно быстро и вскоре оказались в агенстве, где все шло своим чередом. – Опаздываешь, – бросил Куникида Доппо. Ацуши лишь извинился и пошел к своему рабочему месту. Акутагава ощущал себя достаточно чуждо, но все же было что-то манящее в идее посмотреть на обычные будни агенства – будни Ацуши и, конечно же, Дазая. Посмотреть как почти неуловимая тень. – О, Ацуши-кун, Акутагава-кун, доброе утро! – подал голос Дазай. Отвлекшись на это приветствие, Акутагава и не заметил, как Ацуши успел поставить для него второй стул рядом со своим. Дазай ощущался таким же далеким как луна на небосводе. Акутагаве казалось, что он не смеет даже протянуть руку в ее сторону, но все еще стоял задрав голову и ожидая благословения, так важного ему. Но сколько бы он ни кричал, ни показывал себя с лучших или худших сторон, ни пребывал в спокойствии или агонии, луна оставалась так же равнодушна и холодна. В противовес Ацуши был так близко, что просто протянуть руку было вполне достаточно. В агенстве все не придавали особого значения присутствию Акутагавы. Он и сам отсиживался рядом с Ацуши, не стремясь как-либо лезть в дела агенства. Нынешним делом, связанным с Гербертом Уэллсом, занимались в основном Дазай и Куникида, пока остальным оставалось писать отчеты. Так что всю первую половину дня Акутагава наблюдал за тем, как Ацуши вымучивает письменный отчет о том, как его похитили. Бюрократия в агенстве значила куда больше, чем в мафии, занимая тут какое-то совершенно особенное место. Если кто-то пытался отлынивать от заполнения «важной документации», он испытывал на себе всю силу гнева Куникиды Доппо. От нечего делать Акутагава и сам стал размышлять, не стоит ли и ему после обеда настрочить свой отчет о том, как он проник на фабрику, но в этот момент его посетила другая мысль. Он достал из кармана свой телефон, чтобы набрать смс. Ацуши, услышав, что его телефон пиликнул, сразу взял его посмотреть входящие. – «Придурок»? Серьезно? За что? – сказал он больше обреченно, чем обиженно. «Сколько там ты уже мучаешь свой отчет?» – быстро набрал Акутагава в ответ. Вопрос с его стороны, конечно, был риторическим. – Не обязательно бросаться в меня оскорблениями просто потому, что тебе скучно и ты нашел новый способ общения, – произнес Ацуши непринужденно. Акутагава откинулся на спинку стула, наблюдая за тем, как Ацуши снова демонстративно уткнулся в отчет. Он написал не более строчки прежде, чем произнес: – Но вообще смс это и правда удобно. Если тебе скучно, ты всегда можешь пойти домой – я напишу тебе, если будет что-то важное. Но, похоже, Уэллс залег на дно, и даже у Дазай-сана пока нет каких-то определенных соображений. Про себя Акутагава усмехнулся: не то чтобы дома обещало быть интереснее. Так что он намеревался остаться здесь до самого вечера. – Кстати, что хочешь на обед? – спросил Ацуши. – Можно взять что-нибудь навынос из кафе на первом этаже. Или дойти до магазина... «Не важно», – написал Акутагава. Ацуши покопался на столе и выудил какую-то листовку. Прежде, чем Акутагава успел осознать, что просто озадаченный взгляд сейчас не сработает, Ацуши пояснил сам: – Это меню бизнес-ланча кафе внизу. Акутагава хмыкнул и принялся без особого интереса изучать листовку, мысленно пообещав себе после обеда все же сесть за отчет, даже если это вообще не относилось к его обязанностям. В обед они взяли еду на вынос и ели в офисе, чтобы не смущать возможных случайных посетителей невидимостью Акутагавы. Впрочем, Акутагава заметил, что в принципе многие сотрудники агенства обедали в офисе. И так не то чтобы формальная обстановка в обед и вовсе становилась дружеской. В некотором роде это было одним из немногочисленных плюсов невидимости: Акутагава правда не мог стать частью этого балагана, и невозможность что-то сказать освобождала его от необходимости попытаться. В то же время его невозможность говорить освобождала детективов от того, чтобы пытаться вовлечь его в дискуссию, что было весьма взаимовыгодно. Он провел в агенстве уже кучу времени, расследуя дело Герберта Уэллса, но все еще был здесь лишним. Он действительно скучал по мафии сейчас, чувствуя себя особенно чужеродно. – Знаешь, если не всплывет ничего срочного по нынешнему делу, у меня завтра выходной, – раздался голос Ацуши. Акутагава не сразу понял, что эти слова были адресованы ему. Наверное, пытаться о чем-то говорить с пусть и временно, но немым и невидимым человеком за едой это одна из глупейших идей, что могла прийти Ацуши в голову, но все же он совершенно искренне продолжил: – Мне... остаться с тобой? Если бы Акутагава мог сказать и быть при этом услышанным, он бы сказал сейчас: «Тигр, у тебя нет других дел?» Но этого удовольствия Акутагава был лишен. Вероятно, к счастью, потому что присутствие Ацуши все еще было необходимо, если отложить в сторону непривычность происходящего. В конце концов сейчас Акутагава не имел понятия, как элементарно в его положении хотя бы купить продуктов. Не хотелось признавать, но он оказался в весьма неловкой ситуации для себя, когда необходимо было на кого-то полагаться. «Да» – подал знак Акутагава. – Как скажешь, – непринужденно бросил Ацуши в ответ. Когда они доели, Акутагава глубоко вдохнул и набрал сообщение: «Я хочу написать отчет». – А? Зачем? Ты же из мафии, – округлил глаза Ацуши. «Это может помочь с расследованием, возможно – я все равно ничего не могу рассказать вслух». Лицо Ацуши наполнилось пониманием, из кип бумаг на своем столе он выудил пачку свободных бланков и запасную ручку. В тот момент Акутагава еще не понимал, куда он влип, когда на вопрос, собирается он писать в свободной форме или по всем требованиям к отчетам, он имел неосторожность выбрать второе. Ацуши был терпелив. И хотя в написании отчетов все еще не было ничего слишком сложного, это был набор требований, казавшихся по меньшей мере несколько излишними. Акутагава считал, что сам он преуспел в умении формулировать свои мысли в письменном виде, но соблюдение тонны формальностей его сильной стороной никогда не было. И все же он принялся прилежно вымучивать отчет под чутким, но не навязчивым руководством своего напарника. Вскоре он осознал, почему Ацуши так долго писал отчет. Бюрократические требования Куникиды были поистине дотошными. Он почти раскаялся на тему своих утренних подколов и ожидал ответных, но их так и не последовало. Тем не менее, вопреки полному страданий первому этапу, достаточно быстро Акутагаве удалось приспособиться, так что пусть сначала работа и шла тяжело, немного привыкнув, он быстро закончил. Оставалось лишь высиживать, ожидая, пока смена Ацуши закончится. На самом деле многие в агенстве просто коротали время, как он заметил, тихо за ними наблюдая. Пока не было никаких заказов, оставалось лишь вяло выполнять какую-то повседневную работу, с которой неплохо справлялись и секретарши. По сути пребывание в агенстве большей части состава являлось скорее дежурством, в котором только Куникида со всей самоотдачей придумывал себе всевозможные рабочие задачи. К счастью, рабочий день имел ограничения по времени. Не утруждаясь особыми объяснениями, по дороге домой Акутагава затащил Ацуши в продуктовый магазин. Пришлось маневрировать среди посетителей, чтобы не напугать их столкновением с чем-то невидимым. Пройдя этот этап относительно гладко, они добрались до кассы, где Акутагава пихнул в руку Ацуши купюру. – Ты серьезно? – произнес тот, окинув банкноту взглядом. Не имея возможности быстро ответить полноценно, Акутагава лишь подал знак «да». Оказаться дома было настоящим наслаждением: там было очень тихо. В этот вечер Акутагава впервые задумался, не одиноко ли Ацуши рядом с ним. Сейчас его возможности по завязыванию диалога были весьма ограничены, но ведь и в обычной жизни он не отличался особенной разговорчивостью. Акутагава вдруг зацепился за таблетки, лежавшие на кухонной тумбе. Он точно пил их сегодня утром! И сейчас в его голове снова была эта вереница Ацуши-мыслей! Похоже, это было не буйство гормонов. Он мысленно чертыхнулся. После ужина они сидели в комнате, и Ацуши с молчаливого согласия Акутагавы вслух рассуждал, о том, чем можно было бы заняться завтра. – Я бы предпочел завтра пойти погулять, если честно. Я часто гуляю в свои выходные, чтобы лучше узнать город, ведь я вырос не здесь. Но у тебя ранена нога, – произнес он. На самом деле Ацуши был прав. Но все же желание подразнить его заставило Акутагаву написать: «Глупый Тигр». – Эй, я беспокоюсь о тебе, прекрати! «Не прекращу». Ацуши нахмурился в раздражении. – Тогда я просто отберу у тебя телефон! – произнес он решительно. Он сделал рывок в правильную сторону, но Акутагава легко уклонился. Ацуши преследовал его, видимо, ориентируясь на потоки воздуха, но воевать с невидимой целью было все еще непривычно, что давало Акутагаве некоторое преимущество. Но вскоре Ацуши все же удалось поймать его за плечо, но в итоге этого выпада вслепую, они оба полетели на пол, где Ацуши наощупь пытался схватить Акутагаву за запястья, пока тот показывал всю сноровку, на которую был способен опытный мафиози даже без своей способности. Эта борьба, быстро потерявшая какой-то серьезный характер, стала чем-то скорее соревновательным. Казалось, Ацуши, в какой-то момент даже забыл про телефон, и они просто перекатывались по полу, пытаясь схватить друг друга. Акутагава вдруг рассмеялся, заметив на лице Ацуши азартную улыбку. Он был похож на заигравшегося кота. – Акутагава? У тебя приступ кашля?! – испуганно произнес Ацуши, резко остановившись. Но быстро он понял: – Ты смеешься? Ты напугал меня. Он расслабился и опустился прямо на Акутагаву, на что тот машинально приобнял его. Некоторое время они просто валялись на полу в такой позе, выравнивая дыхание. Позже Акутагава аккуратно выбрался из этих объятий. Его захлестывали эмоции: он явно ощущал некоторую неловкость, но также в этом было что-то подозрительно похожее на счастье. Ложась спать, он все еще думал о том, что это было. Казалось, он до сих пор ощущал сбитое горячее дыхание где-то на своем плече. Прикосновения Ацуши были приятными.