Еще одна проблема Северуса Снейпа

      Хорошо, что Гермиона не уволилась.       Если так подумать, работа в Хогвартсе была не худшим ее решением.

***

      Последний снег начал таять к середине месяца — температура на термометрах взлетела от резкого потепления, и ручейки талой воды заструились по холмам на территории Хогвартса в лоно Черного Озера. Вместе с потеплением пришел и сильный промозглый ветер, отчего стянувшие теплые мантии студенты, с нетерпением дожидающиеся лета, повально заболевали. Боясь заразиться, Гермиона попросила у профессора Снейпа профилактическую настойку. Он долго бурчал, ворчал и отсылал ее прочь, но на третий день, то и дело встречая ее щенячьи глазки (попросила вслух Гермиона лишь один раз), закатил глаза и позвал вечером в лабораторию.       Он впихнул Гермионе в руки котел и нужные ингредиенты, частично продиктовал, что она должна сделать, а до остального велел дойти своей головой. Гермиона тихо и послушно исполнила все то, что он требовал, и методом проб и ошибок получила почти идеальное зелье. Все знали, что идеальное выходило только из-под рук Снейпа. Именно поэтому она и обратилась к нему.       Гермиона слабо улыбается. Подумать только, благодаря своей гриффиндорской настойчивости она сумела проломать Северуса Снейпа! Еще недавно он готов был выжить ее из замка (она старательно игнорировала то, какой дурой себя выставила, когда предложила поспорить на свое увольнение), а сейчас уже помогал не простудиться. Конечно, это можно было оправдать тем, что он не желал лишаться рабочих рук, которыми мог вдоволь командовать, но Гермиона предпочла остановиться на приятной для себя мысли: она пересилила профессора Снейпа.       Наслаждаясь своим маленьким триумфом, Гермиона из окна наблюдает за тем, как несколько пятикурсников бегают по поляне под окнами башни Гриффиндора в одних свитерах. Раскрасневшиеся, заливисто смеющиеся и во что-то играющие, совсем как дети малые. По сути, они таковыми и были, хотя всем уже давно исполнилось пятнадцать лет и они приобрели свойственную многим людям их возраста черту — важничать тем, какой зрелости достигли.       Вот одна из девочек споткнулась и потянула с собой на землю темноволосого мальчишку. Вдвоем они упали в проталый снег, закричали, захохотали и, перепачкавшиеся грязью, принялись носиться за остальными друзьями, желая повалить на землю и их тоже.       Гермиона делает глоток горячего чая и слабо улыбается. Ей кажется, что совсем недавно она точно так же бегала за Гарри и Роном, когда те умудрились вытащить ее на улицу и наградить мокрым снежком. Она терпеть не могла снег, и в тот день мальчишкам здорово досталось. Когда именно? Сложно сказать точно. Подобный трюк они проворачивали по несколько раз каждый год, чем невероятно выводили ее из себя. Сейчас же, глядя на резвившихся детей, Гермиона даже скучала по тому времени.       Но, наверное, не по снежкам. Точно не по снежкам.       Гермиона допивает чай и поправляет шерстяную шаль на плечах, после чего направляется в сторону кухни вернуть заботливо одолженную домовиками кружку обратно. Через полчаса пара у семикурсников. Ее небольшой перерыв подходит к концу.       Спустившись на первый этаж, Гермиона очутилась посреди вяло бурлящей массы студентов, идущих либо на обед, либо уже с него. Несколько человек поздоровались с ней с другого конца коридора, и им завторили ближе стоящие. Гермиона старалась ответить и кивнуть каждому, никого не обделив вниманием, и так увлеклась этим, что не заметила куда-то спешащего со стопкой книг профессора Защиты от Темных Искусств Рэя Мендельса. Это был высокий и худой молодой человек с острыми чертами лица, теплыми карими глазами, вечно чуть дрожащими уголками тонких бледных губ и непослушными вихрами русых волос.       Вот этот ходячий образ хаоса вдруг вырос прямо перед носом, и Гермиона резко дернулась в сторону, стараясь избежать столкновения. Получилось у нее из рук вон плохо — несколько фолиантов с грохотом посыпались на пол, и профессор чуть не споткнулся о них.       — Простите, профессор Мендельс, — присев на корточки и собрав упавшие книги, пробормотала Гермиона и виновато улыбнулась. Видимо, профессор куда-то жутко спешил (либо заразился простудой от студентов и уже страдал от больного горла) — в ответ он бросил ей благодарный взгляд, кивнул и засеменил дальше. Секунда — и Гермиона потеряла его из вида.       — Мои успокаивающие зелья ему уже не помогают, — донесся откуда-то сверху до боли знакомый голос, и Гермиона еле сдержалась, чтобы не закатить глаза.       Профессор Снейп подстерегал ее за спиной.       — Зачем ему успокоительные? — нехотя спросила она.       — Он первый за пару десятилетий работает второй год на своей должности. Вот с сентября и ждет, когда наконец сработает проклятье.       — Все это глупые росказни, не существует никакого проклятия места преподавателя, — фыркнула Гермиона и направилась в сторону кухни. Профессор Снейп пожал плечами. Пошел рядом. И что ему неймется?       — Еще скажите, что сопряженные с этим несчастья — массовый эффект самовнушения.       Гермионе не хотелось портить приятное время перерыва глупыми спорами, так что она промолчала. В голову сами собой лезли воспоминания о том, как профессор Мендельс то и дело вздрагивал из-за ничего, пугливо оглядывался, нервно поправлял воротник и вечно что-то крутил в руках. Ей стало его жалко, но по дороге к Большому Залу — именно там профессор Снейп наконец отделился от нее — она так и не смогла придумать, как можно ему помочь.       Может быть, удвоить дозу успокаивающей настойки? Взять небольшой отпуск? В конце концов, уволиться на год, а потом заново попроситься на работу!       Интересно, почему легенду о проклятой должности, на которой никто не задерживается дольше года, до сих пор официально не подтвердили или не опровергли? Людям же это стоит стольких нервов! А школе, наверняка, хороших кадров.       Вспомнился профессор Дамблдор, который должен был бы заняться этим. Сладкие ароматические смеси, изучению которых он посвящал свое утро. По коже поползли мурашки, и Гермиона встряхнула головой, избавляясь от привидевшегося ей образа.       Обед она пропустила и пришла в лабораторию раньше профессора Снейпа, что позволило ей беспрепятственно побродить вокруг стеллажей, пооткрывать их и заново изучить содержимое. И никто, слава Мерлину, не наблюдал за ней осуждающим, критикующим и одновременно с этим угрожающим взглядом все это время!       Но недолго ей было радоваться — профессор Снейп не заставил себя ждать. Благо, ее хозяйническое поведение он смерил лишь слегка удивленным взором и перешел к тому, что заинтересовало Гермиону. Он приблизился, его тень скользнула по стене и стала в два раза больше него самого, после чего в ее руках оказалось небольшое письмо. Посреди печати была вычерчена посыпанная золотом роза.       — Профессор МакГонагалл велела передать, что ждет вас обязательно. И меня как вашего наставника, — крайне недовольно пробурчал Снейп и направился к своему столу.       Гермиона с любопытством вскрыла конверт. Внутри было небольшое приглашение на чаепитие профессоров через несколько дней.       — Добро пожаловать в наш маленький клуб маленьких людишек, — явно кого-то передразнивая, проворковал профессор Снейп, но Гермиона не обратила на это совершенно никакого внимания.       — Я и не знала, что такой существует.       — Ужасно скучное мероприятие. Обычно я их не посещаю, но из-за вас придется пойти.       Гермиона обернулась и подарила ему слабую улыбку. Вспомнился профессор Мендельс. Если так подумать, она совершенно не знакома ни с ним, ни с несколькими другими педагогами, успевшими смениться за те годы, что она не навещала школу.       — Не посещаете и заведомо считаете скучными?       — Какое-то время я присутствовал.       — За несколько десятилетий все могло измениться, — округлила глаза Гермиона. От праведного гнева Снейпа в ответ на насмешку о его возрасте ее спасли лишь ввалившиеся в аудиторию ученики.       Ритуальное убийство Гермионы для какого-нибудь замудренного зелья пришлось отложить.

***

      Клуб профессоров по интересам собирался раз, а то и несколько за месяц в кабинете профессора Дамблдора — тот отличался своими размерами. Когда Гермиона поднялась туда вслед за жутко недовольным Снейпом к назначенному времени, то ахнула — кабинет заполнился тепло-оранжевыми оттенками и словно расширился изнутри. Теперь он мог похвастаться мягкими креслами и диванами, несколькими парящими в воздухе шахматными досками, поселившимся рядом с фениксом мурлыкавшим приятную мелодию радио, кофейными столиками и ароматом корицы.       Гермиона испуганно глянула на Снейпа, но тот, словно сразу же понял ее вопрос, отрицательно качнул головой. Оставалось только верить, что запах корицы — не один из полюбившихся Дамблдору ароматизаторов.       Несколько профессоров собрались вокруг задористо рассказывавшей какую-то историю Стебль, Флитвик что-то черкал в пергаменте, сведя брови, профессор МакГонагалл устроилась на диване и вязала. Директор нашелся подле нее держащим клубок и с улыбкой наблюдающим за всем происходящим.       — Не знала, что профессор МакГонагалл вяжет, — тихо поделилась своим открытием Гермиона. Снейп глянул на нее как на дуру. Проще говоря, посмотрел так, как смотрел всегда.       — Мои дорогие зельевары, и вы здесь! — донесся до них голос Дамблдора. — Что вы замерли у входа? Присаживайтесь, пожалуйста.       Прийти, не привлекая лишнего внимания, не вышло — все профессора разом повернулись в их сторону и замолчали. Гермиона чувствовала себя то ли тигром в клетке в зоопарке, то ли местным изгоем. «О, Мерлин, кто вылез из подземелий!» — передразнила она окружающие взоры, и уголки губ дрогнули в ухмылке. Стало легче.       Подождали опоздавшую профессора Трелони, вошедшую и причмокнувшую губами с видом человека, знающего все и одновременно ничего, и профессор МакГонагалл, оказавшаяся председателем их маленького клуба (и почему Гермиона не была удивлена?) представила ее всем и всех ей, как полагалось правилами с приходом нового члена. Бесновавшиеся в камине языки пламени придавали ее морщинистому лицу теплое выражение.       — Наверняка профессор Снейп вам ничего не рассказал. На наших собраниях мы обычно обсуждаем рядовые проблемы, с которыми сталкиваемся с учениками, советуемся друг с другом и просто отдыхаем. Можете поиграть во что-нибудь, почитать, либо продолжить заниматься своими делами, как профессор Флитвик, просто не в одиночестве, а в нашей дружеской компании.       Гермиона улыбнулась и смяла мантию. Ее не покидало чувство, что все от нее чего-то ждали, хотя это наверняка было не так.       — Профессор Снейп, давно же вы нас не посещали! — словно прочитав ее мысли, вдруг сказал до этого молчавший Дамблдор и улыбнулся. — Раз уж вы удостоили нас чести своего присутствия, не начнете ли первым?       Снейп поморщился, устраиваиваясь в самом отдаленном кресле. У Гермионы мелькнула мысль, что оно стояло здесь именно для него.       — Что вы хотите услышать?       — Расскажите нам о своем споре с мисс Грейнджер. Мы так и не узнали результатов вашего эксперимента!       К удивлению Гермионы ни одна бровь Снейпа не взлетела, словно он именно этого вопроса и ждал. Устало вздохнув, он кратко и сухо отчитался о том, что ученики остались живы и ему не представилось шанса довести Гермиону до горячки напоминаниями на эту тему.       Все посмеялись.       Профессор Снейп только что пошутил?!       Гермиона удивленно уставилась на него, но эта единственная шутка оказалось заключительной — видимо, решив, что сказал достаточно для ближайшего десятка лет, профессор Снейп замолчал. Он сцепил пальцы в замок и уставился в камин. За весь оставшийся вечер Гермиона не услышала от него ни слова. Она даже не была уверена, что он шевелился, но изредка, когда она говорила то с как будто бы с дрожащим профессором Медельсом, то с профессором МакГонагалл, ей казалось, что она чувствует на себе пронизывающий до костей взгляд.       Под конец небольшого собрания их клуба, после того, как профессор Трюк закончила рассказ о тренировке Гриффиндора и Слизерина, во время которого все постоянно смеялись — столько курьезов чудили эти вечно соперничающие друг с другом дети, директор Дамблдор наконец освободился от своей роли наперсника и поднялся с дивана. Профессор МакГонагалл бережно складывала почти готовый свитер в светло-голубых оттенках.       — Расскажите-ка мне, мисс Грейнджер, как вы себя чувствуете, — взяв Гермиону под локоть и направившись с ней на круг по большому кабинету, тихо и с вечной сахарной улыбкой спросил Дамблдор.       — Все хорошо.       — И после нашей последней встречи все было хорошо?       Гермиона чуть прищурилась и тяжело вздохнула.       — После нашей последней встречи мне было очень плохо, директор. Если бы не настойка профессора Снейпа, я бы умерла, — округлив глаза, заверила его она. — Вам стоит заканчивать с нелицензированными средствами. Это же очень опасно!       В конце идеальной притворной речи, которая должна была вразумить Дамблдора, все же вылезла Гермиона Джин Грейнджер, отличавшаяся нравоучительными интонациями. Именно так и прозвучала ее последняя фраза, что заставило директора рассмеяться.       — Я уже нашел ошибку в рецепте, не переживайте.       — Но это правда опасно… — начала было Гермиона заранее подготовленные аргументы, которые должны были привести директора в чувство и побудить его отречься от подобного рода экспериментов, но он прервал ее на полуслове:       — Я умею соблюдать меры безопасности, мисс Грейнджер.       — Вы — да, а другие?       — А для других у меня есть профессор Снейп.       Гермиона чуть не задохнулась от такого заявления. Профессор Снейп?! Да это же сразу можно назвать спланированным убийством!       Но, прежде чем она успела высказать мелькнувшие мысли, Дамблдор отвернулся.       — Северус, мы тут обсуждаем недавно выведенное вами противоаллергенное зелье. Не хотите рассказать о нем?       Профессор Снейп в ответ поморщился и отрицательно качнул головой.       — Скучно и ничего особенного, — он быстро глянул на висевшие на стене часы. — И мне уже пора. Завтра рано утром нужно сделать кое-какие заготовки.       Он спешно поднялся, сухо попрощался с остальными профессорами и удалился.       — В этот раз он продержался целых два часа. Вы хорошо на него влияете, мисс Грейнджер, — ничуть не расстроившись, проговорил Дамблдор и улыбнулся ей. Другие профессора засмеялись.       Гермиона тоже постаралась выдавить из себя улыбку.       Она хорошо влияет на Северуса Снейпа? Она? Влияет?       Какие глупости.       Но… почему они так приятно звучат?

***

      Гермиона спускалась по лестнице со стопкой пергаментов, когда нечаянно поскользнулась и, пролетев несколько ступенек, упала на семикурсника с Гриффиндора — Эмира Рэдмунда. Это был широкоплечий вратарь с широкой улыбкой, коротко стриженными темными волосами и вечно вздернутым носом. С охом он остановил ее падение, покачнулся, но все же удержался на ногах.       Сердце бешено колотилось в груди, кровь ударила в лицо. Пергаменты посыпались из рук.       — Спасибо, — тихо пробормотала Гермиона и принялась их собирать. Что ж, чтобы избегать таких травмоопасных ситуаций иногда ей все же стоит возвращаться в реальность, пусть так не хочется покидать приятное ощущение транса, когда ты думаешь обо всем и ни о чем одновременно. Раньше Гермиона его не знала, и голова постоянно бурлила, мысли были настолько пронырливыми, жестоким и острыми — кинжалами вспарывали ее внутренности, что Гермиона даже опасалась сойти с ума. Постоянные размышления уничтожали ее, становились личным кошмаром, втягивая ее в липкое болото, из которого ей надо было бы выбраться, а не увязнуть еще глубже.       Когда над вязкой топью осталась лишь голова, Гермиона опомнилась — она научилась не думать. Не размышлять. Задавать вопросы и оставлять их без ответа. Она научилась самому главному, чтобы выжить.       Жаль только, что это главное стало началом новых неприятностей.       Мгновение подумав, Эмир опустился на корточки и помог собрать разлетевшиеся записи.       — Осторожнее, мисс Грейнджер, лестницы в подземельях часто влажные. Так и шею сломать можно, — не поднимая на нее глаз, тихо проговорил он и поспешил наверх.       Гермионе тогда показалось, что он смутился, но она не обратила на это внимание — по собственной глупости и наивности не подумала, что это может вылиться в новую проблему.       В следующий раз ее взгляд задержался на Эмире во время урока у Снейпа — по словам других профессоров этот мальчишка отличался громким голосом и смешливым настроением и любил выделяться на уроках, но вот на лекциях Снейпа был тише воды, ниже травы. Раньше он, пусть и не был слишком уж активным, но любил отвечать на вопросы профессора и готов был бороться за место лидера в команде, если таковая создавалась для работы над каким-нибудь зельем, но в последнее время его пыл заметно поубавился.       Гермиона думала, что причиной тому была какая-нибудь неизвестная ей стычка со Снейпом — она была уверена, что бедный и страшный профессор плохо находил общий язык абсолютно со всеми в замке, но причина изменившегося поведения Эмира оказалась гораздо проще.       — Каково быть объектом обожания студента, мисс Грейнджер?       Когда профессор Снейп впервые спросил об этом, Гермиона лишь посмеялась в ответ.       — Уже получали цветы или анонимные записки?       Снейп интересуется этим вновь сразу после урока седьмого курса, на котором Эмир вдруг расхрабрился и разругался со своим соседом по парте из-за какой-то мелочи: ситуация грозилась перерасти в драку, но профессор Снейп вовремя выставил Эмира из кабинета.       — Посоветовать вам, что делать?! — удивлённо восклицает Снейп, и этим последним вопросом кончаются его нелепые попытки поддеть Гермиону.       Она приходит к нему первому, когда получает коробку конфет и записку, в которой анонимный влюбленный просит позволить ему любить ее издали.       У Гермионы дрожат руки; она почему-то уверена, что знает, от кого пришли конфеты.       А еще точно знает, что в них приворотное зелье.