Еще одна проблема Северуса Снейпа

      Гермионе нравится в Хогвартсе. Школа, кажется, совсем не изменилась с тех пор, как она выпустилась, но в то же время каждый коридор, каждая аудитория, каждый профессор и каждый ученик ей в новинку — Гермиона словно заново изучает чарующий мир замка и погружается в его историю. Сменившееся поколение принесло новый наплыв детей. Все как на подбор с разными характерами, мыслями, мотивами, с яркими улыбчивыми и мрачными лицами, с ворохом желаний и сокровищницей способностей внутри.       Гермиона бредет по паутине коридоров, втягивая прохладный ночной воздух: домовики распахнули окна, чтобы проветрить замок, и все еще холодный мартовский ветер беспрепятственно хозяйничал среди каменных стен. Гермиона ежится и поправляет теплую мантию на плечах. На мгновение замирает, чтобы вглядеться в затянутую вязкой чернотой даль. Взгляд цепляется за качающиеся верхнушки многовековых деревьев, за дорожку лунного света, дрожащую на Черном Озере.       Щекочущая уши тишина. Только и слышно, что шаги Гермионы.       Она минует главную — парадную лестницу, проводит пальцами по факультетским часам Гриффиндора, мысленно радуясь, что львы не последние, протягивает руку к ниспадающему из высокого окна серебристому свету Луны — ее пальцы ласково касаются неощутимых лучей, — и направляется в сторону подземелий.       Поздно. Сыро. Мрачно.       Гермиона вновь ежится и ускоряет шаг. Подземелья до сих пор остаются ее нелюбимой частью замка. И кажется, что в глубине души сворачивается ком детского страха — когда-то она и подумать не могла о том, чтобы самостоятельно спуститься сюда днем, не говоря уже о вечере. На все уроки к профессору Снейпу Гермиона старалась идти с кем-то. Потом, конечно же, она выросла, но неуютное, щекотливое чувство никогда ее не покидало.       Кто же мог подумать, что она будет здесь жить?       Губы вздрагивают в грустной усмешке, Гермиона заворачивает за угол и удивленно замирает. В запертую дверь лаборатории скребется Маккензи. Точнее, уже не скребется — услышав чужие шаги, днем бойкая девочка вся сжалась, повиснув на ручке и пытаясь слиться с дверью.       — Что ты тут делаешь? Тебе давно пора спать! — невольно восклицает Гермиона, подходя к ней. Маккензи опускает голову и прячет глаза.       — Мне нужно забрать… — лепечет она себе под нос.       — Что?       — Мне нужно забрать пуговицу. Ее мама пришила.       Гермиона хмурится, пока разные доводы «за» и «против» ее дальнейших действий борются в душе. Дети всегда были ее слабостью.       Она запускает руку в карман мантии и выуживает ключ. Маккензи повезло, что он был при ней, иначе отправилась бы девочка в спальню сразу с вычетом нескольких баллов — таковы были правила. Теперь же она точно так же отправится в спальню с вычетом нескольких баллов, но уже с пуговицей.       Гермиона открывает дверь и пропускает Маккензи в темную лабораторию. Взмахивает палочкой, и на стенах вспыхивают несколько свечей.       — Профессору Снейпу ни слова, — тихо притворяя дверь, шепчет Гермиона. Маккензи согласно кивает и бросается к той парте, за которой они сидели с Дином. Несколько минут она лазает по полу, заглядывая под каждый стол, после чего подползает к одному из шкафов. Поднимает голову.       — Мисс Грейнджер, можете посветить, пожалуйста? — жалобно шепчет она. Гермиона беспомощно оглядывается на дверь и приближается. Она тоже опускается на колени и заглядывает под шкаф.       — Люмос.       Так они оглядывают несколько заполненных книгами, склянками и частично ингредиентами для разных более-менее легких зелий шкафов. Пуговица оказывается под третьим. Гермиона приманивает ее и отдает улыбающейся Маккензи. У той глаза полны блестящих от смеха слез, и она в порыве чувств обнимает Гермиону. Уже через мгновение, опомнившись, девчушка отпускает ее и стыдливо прячет светящиеся глаза. Пальцы крепко держат вновь найденную пуговицу.       Гермиона улыбается. Все же, ей не нравится, когда кто-то ссорится. Тем более, дети. Тем более, из-за такой мелочи.       — Пять баллов с Пуффендуя, — устало произносит Гермиона. Маккензи вздергивает нос и удивленно моргает, но молчит. — Если в течение десяти минут тебя не будет в спальне, сниму в три раза больше.       Кажется, Гермиона копирует профессора Снейпа.       Маккензи спешно ее благодарит и выбегает из лаборатории. Дверь остается настежь открытой.       Гермиона вздыхает, тяжело поднимается и принимается отряхивать мантию от пыли, когда слышит пронзительный визг. Кровь стынет в жилах, и еще раньше, чем успевает обдумать свои дальнейшие действия, Гермиона бросается в коридор. Глаза лихорадочно сверкают, в руках — все еще не забытое жжение страха и желания побороть этот пронизывающий до костей страх. Палочка наготове.       Гермиона выскакивает в коридор и поднимает руку, но заклинание не срывается с ее языка — с иронически поднятой бровью на нее смотрит профессор Снейп. Испугавшаяся его Маккензи белее снега.       — О, Мерлин! — облегченно выдыхает Гермиона и притягивает руку к бешено бьющемуся сердцу. — Чуть инфаркт не хватил, — выдыхает она совершенно маггловскую фразу, которая так полюбилась ее отцу в последнее время. Северус Снейп поднимает вторую бровь. Ирония вот-вот грозится стать сарказмом.       — А вот и мисс Грейнджер, — задумчиво тянет Снейп. — Покрываете нарушителей порядка или спешите наказать?       — Уже наказала, профессор.       — Почему тогда выбежали так, будто хотели нагнать ее? Или у нас тут страшилище какое поселилось?       Гермиона подавила желание съязвить, что страшилище-то как раз и показалось на свет, но вместо этого примирительно улыбнулась.       — Девочка кричала, вот я и подумала, что что-то произошло.       — Что вы обе делали в лаборатории?       — Искали пуговицу, — честно ответила Гермиона. Она совершенно не видела смысла лгать своему «наставнику» в такой мелочи.       Маккензи бросила на нее отчаянный взгляд и спрятала злополучную пуговицу, будто профессор Снейп мог в ту же секунду отобрать ее и навсегда спрятать в своей тайной сокровищнице. Там же, судя по всему, он хранил невинные детские слезы и кровь девственниц, пущенную в полнолуние. Какие только слухи о нем не ходили по школе! Гермионе самым правдоподобным казался тот, что уверял, будто обычный школьный профессор самый настоящий вампир.       — Нашли?       — Да.       Снейп задумчиво взглянул на макушку Маккензи, так и не осмелившейся поднять глаза.       — Еще раз поймаю вас после отбоя, мисс Уайт, и можете забыть о свободных вечерах — все их проведете на отработках. Надеюсь, вы меня услышали. А сейчас марш в гостиную.       Девочка всхлипнула и покорно направилась в сторону выхода из подземелий. У Гермионы сердце сжалось в груди — настолько трогательной ей показалась эта маленькая удаляющаяся фигурка.       Конечно же, профессор Снейп был прав в своем строгом тоне. Конечно же, он был ужасно великодушен, что ограничился лишь предупреждением и не снял больше баллов. Конечно же, Гермиона все это понимала даже в тот момент, но она не смогла сдержать быстрого осуждающего взгляда, брошенного на него, и поспешила вслед за девочкой. После ее крика она боялась, как бы с юной мисс Уайт что-то не случилось по дороге.       Когда она проходила мимо профессора Снейпа, он остановил ее. Его пальцы сомкнулись на ее предплечье.       — Вам тоже не следует гулять так поздно, мисс Грейнджер. У нас много работы, — все тем же отвратительно-строгим тоном произнес он. В этом был весь Снейп — эмоциональный диапазон сродни зубочистке.       — Конечно, профессор. Я только убежусь, что Маккензи не попадет больше ни в какие неприятности и пойдет к себе в гостиную, и вернусь.       Снейп кивнул и тут же отпустил ее. Нечитаемое выражение в черных глазах.       В горле вдруг пересохло. Гермиона поспешила прочь.       Когда она возвращалась, дверь в лабораторию все еще была открыта. Гермиона заглянула в нее — профессор Снейп что-то перебирал в шкафу. Услышав, что она вернулась, он бросил на нее мрачный взгляд и тут же захлопнул дверцу. Взмахом палочки потушил весь свет в лаборатории, вышел и закрыл дверь.       — Боялись, что я что-то украла? — округлив глаза, воскликнула Гермиона.       — От старых привычек трудно избавиться, — не поддержав ее шутки, отозвался профессор Снейп. До их комнат они добрались в молчании. Он шел чуть позади.       Н-е-у-ю-т-н-о.

***

      Гермиона пристально наблюдает за Снейпом следующие дни. Чуть щурясь, она почти не отводит от него задумчивого взора на уроках и между, изучает его манеру взаимодействия с учениками. К концу третьего дня она полностью убеждается, что профессор как был бесчувственным сухарем, так и остался. Нельзя сказать, что это открытие ее расстроило или разозлило — примерно этого Гермиона и ожидала.       Она следила за зельем, которое показывала как готовить первокурсникам под четким надзором Снейпа, когда он заглянул в котел из-за ее плеча, послушал поднимающийся от котла бледно-желтый дым и, кивнув, тихо спросил, что именно с ним не так, раз Гермиона глаз от него оторвать не может.       Гермиона зарделась. Пожала плечами.       — Вам кажется, профессор.       Она снова соврала, а Снейп снова сделал вид, что поверил. Ну не могла же она сказать, что наблюдает за манерой его преподавания и считает ее просто отвратительной! После такого у них явно не выйдет никакого сотрудничества, не говоря уже о том, чтобы это сотрудничество было благотворным, так что Гермиона врет и, на мгновение обернувшись, улыбается ему. Снейп кривится и отходит, принимаясь за критику зелий первокурсников.       Улыбка медленно сползает с губ. Она — такая же жалкая фальшивка, как и вся Гермиона теперь.

***

      — Не понимаю, почему именно профессор Снейп, — Джинни подливает Гермионе горячий чай и морщится. — И Зельеварение. Разве тебе не нравились больше Трансфигурация и Нумерология?       Гермиона понимающе улыбается ей. Пока у учеников запланированный поход в Хогсмид, у нее с легкой руки профессора Дамблдора первый выходной, который она решила посвятить близким людям. Все утро пробыла с родителями, рассказывая им последние новости и стараясь улыбаться так ярко, чтобы они ни на миг не заподозрили и даже не подумали, что у нее что-то может быть не так. После обеда ее ждала Джинни. Они договорились встретиться и поболтать часик, прежде чем мальчишки вернутся с работы — аврорат делал из несколько легкомысленных Гарри и Рона настоящих мужчин.       — Дамблдор считает, что мы неплохо сработаемся.       — Он, наверное, уже просто не знает, как избавиться от Снейпа, вот и пытается хотя бы так облегчить участь студентов.       — Джинни! — с укором восклицает Гермиона. — Нельзя так говорить.       Нельзя так говорить вслух.       Джинни пожимает плечами и устраивается напротив. Она состригла длинные рыжие волосы, и сейчас пряди чуть щекочут линию ее челюсти. Глаза — вечно смеющиеся, теплые глаза с тревожным напряжением изучают лицо Гермионы несколько мгновений, после чего Джинни расслабляется и усмехается. Кажется, будто с этой доброй усмешкой вся она озаряется. Гермиона так не умеет.       — Ладно, оставим нашего старого профессора. Лучше расскажи мне про уроки. Сложно? Дети спокойные? Сколько казусов уже произошло?       Гермиона притягивает чашку к губам, показательно оттягивая тот момент, когда заговорит, и вдруг замечает странную для себя мысль: профессор Снейп не такой уж и старый.

***

      — Мисс Грейнджер! — окликает Гермиону смутно знакомый голос. Сейчас большая часть голосов в Хогвартсе для нее смутно знакомая, так что Гермиона почти не удивляется. Она оборачивается и глазами ищет звавшего ее ученика. Это оказывается четверокурсник. Кажется, с Когтеврана. Кажется, Майкл. Или Марк. К своему сожалению, пока он догоняет ее, Гермиона не может вспомнить, как же все-таки его зовут.       — Что такое? — отходя чуть в сторону, чтобы не преграждать путь студентам, понемногу стягивающимся в Большой Зал на обед, спрашивает Гермиона.       Темноволосый мальчонка ростом с нее выдыхает. Его обычно бледные щеки нездорово алеют, и у Гермионы мелькает мысль, что нужно отправить его в Больничное крыло — вдруг, жар?       — Мисс Грейнджер, я хотел попросить вас о помощи. Мы с Ирмой все никак не можем разобраться с тем зельем, о котором пишем доклад. В разных источниках по-разному описывают третий этап, все сводится вместо подробной инструкции к тому, что зельевару нужно действовать на глаз. А профессор Снейп наверняка не одобрит такой алгоритм.       — Что за зелье?       — Обесцвечивание вкуса. Эта его версия не очень популярна, поэтому так мало информации. Если бы мы могли попробовать сами приготовить и посмотреть, как именно и что именно нужно делать, все вопросы бы отпали.       — Вы просите меня о том, чтобы я открыла лабораторию для вашего эксперимента?       Майкл или Марк, ничуть не смущаясь, кивает.       — Пожалуйста, мисс Грейнджер! Нам с Ирмой впервые так интересно работать над проектом.       — Но я не могу без разрешения профессора Снейпа. Вам стоит подойти к нему.       Только что сиявший и горевший темой их разговора студент в одно мгновение сдувается, и Гермионе даже становится жаль, что она сказала это. Она сама знает, как важны в учебе любопытство и желание своим умом дойти до новых знаний, тем более это важно в юных учениках, которые только начинают искать, что именно у них хорошо получается для дальнейшего выбора дела жизни.       Решение приходит в голову мгновенно.       — Жду вас с Ирмой в семь вечера возле лаборатории. У профессора Снейпа несколько учеников на отработке в это время. Тогда мы с вами вместе с ним поговорим. Я понимаю, что не хочется, но нужно: все же, именно он ваш профессор, ваш наставник и тот, кто распоряжается лабораторией. Я не буду ничего делать за его спиной.       Майкл (или Марк?) хмурится, но кивает.       — Хорошо, мисс Грейнджер, мы придем.       Гермиона дарит ему удовлетворенную улыбку.       — Не переживайте так. Уверена, профессора Снейпа покорит ваша тяга к знаниям.       Четверокурсник смотрит на Гермиону с сомнением, но вновь кивает. Прощается, и направляется в сторону Большого Зала. Гермиона долго смотрит ему вслед.       Когда-то и она так горела учебой.

***

      Гермиона точно уверилась, что хочет помочь двоим четверокурсникам, внезапно свалившимся ей на голову. Сколько бы она не думала на первом занятии о них, она не находила ни малейшей причины, чтобы профессор Снейп отказал открыть им лабораторию. Они что-то подорвут? Гермиона будет рядом и успеет вовремя нейтрализовать действие зелья, если они переборщат с каким-нибудь ингредиентом. Не уберут за собой? Она строго проследит, чтобы лаборатория осталась идеально чиста.       Главное только убедить профессора Снейпа, что это отличная идея, что так он может вырастить двух перспективных зельеваров и поднять свой статус педагога среди студентов, что… Плюсов у этой авантюры было множество! Единственный минус — профессор Снейп и его отвратительный характер.       Гермиона вздыхает и вновь находит его глазами. Пока семикурсники пишут самостоятельную работу по пройденной за последние месяцы теории, он проверяет домашние задания за своим столом. Голова низко наклонена над пергаментами, бледные тонкие губы плотно сжаты, брови сведены к переносице, отчего между ними появились несколько морщинок. Его лицо то и дело еле заметно вздрагивает, когда он находит очередную ошибку, размашисто зачеркивает ее и что-то подписывает сверху.       И как этот человек, так ненавидящий свою работу, мог столько лет работать профессором? Что его так привлекает в преподавании? Зарплата?       Губы еле заметно вздрагивают в ядовитой усмешке. Зарплата не так уж и велика, чтобы истязать себя и мучить нелюбимым делом.       Гермиона вдруг замирает. Сказывается прочитанный вчера отрывок нового любовного романа мисс Падингтон, и у нее мелькает ужасно не вписывающаяся в образ профессора Снейпа мысль: что, если это связано с его первой любовью? К примеру, она хотела стать профессором, а Снейп — зельеваром, но она умерла, либо они расстались из-за какой-нибудь ужасной драмы, и он, чтя ее память, занял ее место. Это могла быть юная чистокровная девица, полюбившая против воли родителей и силой выданная ими замуж. А профессор Снейп все это время в глубине души любил ее и хранил воспоминания о ней!       Гермиона еле сдерживается, чтобы не расхохотаться. Идея поистине дурная! Профессор Снейп и любовь?!       Она смаргивает пелену задумчивости с глаз и к своему удивлению обнаруживает, что этот самый профессор Снейп какое-то время пристально смотрит на нее. Тут Гермиона понимает, что все это время не отрывала от него взгляда, и стыдливый румянец расползается по ее щекам.       Мерлин, как же она хочет, чтобы он не умел читать мысли и понятия не имел о том, что она думает!       Гермиона спешно отворачивается и пытается занять себя делом. Ее не покидает неуютное чувство, что весь оставшийся день профессор Снейп за ней наблюдает. Хотя она не лучше: помня о желании Марка (она все же вспомнила его имя!) и Ирмы, она исподтишка поглядывает на Снейпа, чтобы понять, в каком он настроении и как будет лучше подступиться к нему.       К вечеру Гермиона все так же полна нерешительности. Профессор Снейп кажется неприступной скалой. Но она дала обещание и собиралась сделать все возможное, чтобы выполнить его.       Она дожидалась Марка и Ирму у входа в лабораторию. Они появились на пять минут раньше договоренного времени, что не могло не порадовать всегда пунктуальную Гермиону. Стараясь спрятать лишнее для этой ситуации волнение, Гермиона с улыбкой оглядела их, велела не переживать и уточнила, как они себя чувствуют, оправдавшись тем, что начало весны часто связано с простудой. Ребята странно на нее глянули, но ответили, что все в порядке.       Кивнув, Гермиона первая зашла в лабораторию. Четверокурсники, словно гусята за гусыней, скользнули за ней.       Профессор Снейп как раз закончил раздавать задания, и его жертвы — пятеро студентов, среди которых обнаружились почти что законопослушные близнецы Уайты, — разбредались по точкам. Младшие, коими и были Маккензи с Дином, оставались в лаборатории драить котлы, двое ребят постарше — Лили с шестого курса Пуффендуя и гриффиндорец Макс с пятого отправлялись в залу с кубками, однокурсник и лучший друг Макса Питер был отделен ото всех и отослан на верхние этажи Хогвартса. Там домовики разбирали ранее оставленные аудитории, и волшебник был любезно предоставленной профессором Снейпом помощью.       Не мешаясь, Гермиона с Марком и Ирмой дожидалась, пока все устаканится. Только после этого профессор Снейп соизволил уделить им время: наградил своим фирменным выражением лица с приподнятой бровью. Гермиона еле сдержалась, чтобы не закатить глаза.       — Не помню, чтобы назначал еще отработки и просил мисс Грейнджер прийти мне на помощь, — задумчиво протянул Снейп.       — Профессор! — первой воскликнула Гермиона, храбрясь перед детьми. — Мы пришли к вам с любопытным предложением.       Взлетела вторая бровь.       Гермиона обернулась, взглядом призывая Ирму и Марка пересказать профессору все то, что они сказали ей. Их переглядки длились несколько секунд, и в конце концов Марк заговорил.       Профессор Снейп слушал, не перебивая и не отказывая сразу, что поселяло в душе слабую надежду на согласие. Но Гермиона прекрасно знала, как всего парой слов эта надежда могла быть жестоко разбита.       После того, как Марк закончил и Ирма добавила несколько слов, Снейп продолжал молчать. Молчать волнительно. Нервирующе. Выматывающе.       Гермиона постаралась придать своему лицу просящее и невинное выражение, хотя прекрасно понимала, что с профессором это не сработает.       — Я буду присматривать за всеми их действиями и возьму ответственность за любые последствия.       — Что вы сделаете, если они подорвут лабораторию и себя заодно? — только и спросил Снейп.       Гермиона оглянулась.       Дети должны любить и быть увлечены тем, что изучают.       — Понесу полную ответственность и перед их родителями, и перед школой. Но для начала я сделаю все, чтобы этого не произошло. В крайнем случае, уволюсь и предстану перед судом как халатный учитель, — на одном дыхании выговорила она.       Глаза Снейпа блеснули. Он хмыкнул.       — Гриффиндор, — пробормотал себе под нос и тяжело вздохнул. Предупреждающе зыркнул на переставших отмывать котлы Маккензи и Дина, и близнецы тут же с новой силой взялись за дело. — Ну что ж, мисс Грейнджер, под вашу ответственность. Завтра так же в семь лаборатория в вашем распоряжении, — кивнул он не верящим тому, что все получилось, Марку и Ирме. Они, несмело улыбаясь, переглянулись и сцепили руки. — А теперь на выход. Вы мешаете мистеру и мисс Уайт заниматься делом.       Сердце подпрыгивало в груди. Как только они вышли, Марк и Ирма принялись наперебой рассказывать, как переживали и каких реакций ожидали от профессора Снейпа, то и дело они смеялись и шутили. Гермиона улыбалась им.       Кажется, впервые за долгое время она улыбалась не потому, что нужно, а от того, что по-настоящему испытывала радость и облегчение.       Ей нравилось, когда в ком-то горит огонь. Тот огонь, что в ней потушили.