Еще одна проблема Северуса Снейпа

      Ворвавшись в свою новую и еще не обжитую комнату, встретившую хозяйку холодным дыханием опустошения и одиночества, Гермиона рухнула на не застеленную постель. Она сдернула с волос мягкую резинку, которой собрала непослушные локоны в пучок, и голову кольнуло болью — она выдрала несколько прядей. С блаженством весь день связанные кудри рассыпались по постели. Во тьме спальни перед глазами плясали масленые блики, сердце булькало в ушах.       Гермиона жмурится и выдыхает.       Почему именно чертов Северус Снейп?!

***

Неделю назад.

      Гарри ободряюще улыбается и приглашающим жестом просит Гермиону первой войти в кабинет Альбуса Дамблдора. Она сглатывает ком, вставший в горле, и послушно заныривает в светлую комнату с высокими сводами. Мельком оглядывается по сторонам и неловко поправляет длинные рукава черной мантии.       Это была идея Гарри — работать в Хогвартсе. Он сказал, что это поможет ей вспомнить былые времена. Он сказал, что в школе, с которой связано так много счастливых воспоминаний, ей станет лучше. Он сказал, что она сможет пережить произошедшее. Что она справится.       Профессор Дамблдор дожидается их с Гарри за столом. У него добрые глаза, полные неведомых Гермионе мудрости и понимания. Под его взглядом ей становится тепло, и она слабо улыбается ему в ответ, устраиваясь напротив. Гарри садится в соседнее кресло и прокашливается. Гермиона то и дело чувствует, как он быстро и обеспокоенно оглядывает ее лицо. Боится, что убежит. Не согласится.       — Так что вы решили, директор?       Дамблдор, не отрываясь, смотрит в глаза Гермионе. Она заставляет себя не отводить взгляд. Пальцы нервно сжимают мантию. Так сильно, что ногтевые пластины и фаланги алеют.       Гермиона замечает, как рука Гарри подрывается, чтобы накрыть ее, но он себя одергивает. Гермиона чуть поворачивается к нему и дарит благодарную полуулыбку.       Улыбаться — вот все то, что она может.       — Я очень рад, мисс Грейнджер, что вы решили вернуться именно сейчас. Я как раз подумывал о том, чтобы подобрать помощника профессору Снейпу. Знаете, он ужасно талантливый человек. Хочу, чтобы помимо преподавания он наконец занялся своей карьерой зельевара. Для этого ему понадобится время, которое отнимают занятия, и я буду очень рад, если вы согласитесь стать его практиканткой. Вы подавали больше надежды во многих направлениях, но мне почему-то кажется, что сейчас вам нужно именно зельеварение. Что вы думаете по этому поводу?       Гарри порывается что-то сказать — что профессор Снейп — мужчина; что профессор Снейп никогда не любил их с Гермионой и Роном троицу и только испортит Гермионе жизнь; что профессор Снейп не умеет молча сострадать и понимать людей, — но Гермиона перебивает его:       — Я согласна, директор. Если вы уверены, что это то, что мне нужно, я согласна.       Гермиона как в детстве доверяет добрым и великодушным глазам Альбуса Дамблдора. Все же, он прекрасно осведомлен о произошедшем.       Он всегда славился своим умением принимать грамотные решения, пусть они не сразу понятны другим.       Директор поднимается со своего места, обходит стол и протягивает Гермионе миску с лимонными дольками.       — Угоститесь, мисс Грейнджер. Я буду рад поработать с вами. Если Северус будет вас обижать, если вы устанете или если просто не захотите продолжать, сразу же говорите. Я либо переведу вас к другому профессору, либо напишу наилучшие рекомендации. Никогда не стесняйтесь обращаться ко мне.       Гермиона берет конфетку отчего-то дрожащими пальцами и слабо улыбается.       Ей комфортно рядом с профессором Дамблдором. Слезы щиплют уголки глаз.       Давно ей не было так покойно рядом с мужчиной.

***

Настоящее время.

      Следующим утром за завтраком Гермиону навещают сразу три совы: Букля от Гарри, Эрни от Рона (наконец-то он разорился на свою собственную сову!) и Мия от Джинни. Все три письма примерно одинакового содержания — ребята спрашивают, как прошел ее первый рабочий день, уточняют, не нужно ли прислать ей что-то, напоминают, как они ее любят и просят отсылать им хотя бы строчку вечерами.       Гермиона кормит всех трех почтальонов, и те, важно ухая и высокомерно поглядывая друг на друга желтыми круглыми глазами, по очереди улетают.       — Какая прелесть, — недовольно выдыхает профессор Снейп с соседнего места и вытаскивает из тарелки белоснежное перо Букли. — Мистер Поттер все никак не может оставить меня в покое.       Настолько комичным показалось Гермионе сморщенное выражение его лица, когда он откладывал испачканное кашей перо в сторону, и то, каким голосом он вспоминал о Гарри, что она, не сдержавшись, рассмеялась. Ей вдруг вспомнилось, как профессор Снейп постоянно ловил их с мальчишками троицу на ночных прогулках, как гонял Гарри и Рона и вечно оказывался неподалёку, когда им требовалась помощь. В том, что последнее было на самом деле, Гермиона никогда бы не призналась даже себе.       Профессора и несколько неподалеку сидящих учеников удивлённо посмотрели на нее.       И правда — смеяться над словами профессора Снейпа! Этот человек ведь совершенно не умеет шутить! А Гермиона… смеется?       Она давится и затихает. Снейп смотрит на нее как на умалишенную. Ну и отлично! Лучше уж быть немножко сумасшедшей, чем жалкой. Ей почему-то кажется, что она выглядит жалко для всех: для этих ничего не подозревающих о ее прошлом детей, для как будто всевидящих профессоров, вырастивших ее, для Снейпа, наверняка где-то в глубине души глумящегося над ней, и для единственного человека в школе, знающего, что произошло — для профессора Дамблдора.       Гермиона ненавидит жалость. Она прекрасно понимает, что надумывает, но неуютное, стыдливое чувство заполняет ее, и она прячет глаза. Снейп что-то бормочет себе под нос и продолжает завтрак.       Только кашу брезгливо отставляет в сторону. Мало ли, какие болезни и каких глистов подхватить можно.

***

      Первое занятие сегодня проходило у второго курса Пуффендуя и Гриффиндора. Гермиона с улыбкой запустила столпившуюся у дверей детвору. Они заинтересованно разглядывали ее, проходя мимо. Вдруг одна девочка — рыженькая и с россыпью веснушек на щеках — потянула Гермиону за рукав мантии и застенчиво сказала, какая она красивая. Еще несколько учениц согласно закивали.       — А вы хорошая? — спросила та же рыжая девчушка, продолжая тянуть рукав. — Профессор Снейп очень страшный. Вы же хорошая?       — И как зовут эту юную леди, которая так бесстрашно спрашивает меня об этом? — округлив глаза и опустившись перед ней на корточки, спросила Гермиона. Девочка важно вздернула курносый нос.       — Я — Маккензи. Так вы хорошая?       — Конечно же, хорошая, — не смогла сдержать доброй усмешки Гермионы. — И профессор Снейп тоже замечательный, — видя, что слушавшие ее маленькие студентки хмурятся, и вспоминая себя в их возрасте, Гермиона поспешила добавить: — Он замечательный преподаватель! Правда, безумно строгий, и я знаю, как вам тяжело. Но никто не даст вам тех знаний, которые дает он.       — Но вы же лучше него?       — Они просто учиться не любят, вот и пытаются вас задобрить! — закричал кто-то за спинами второкурсниц, и Гермиона приподняла голову. Это был рыжеволосый мальчишка, очень похожий на Маккензи. Его розовые губы были растянуты в нахальной усмешке, руки спрятаны в карманы мантии, а подбородок высокомерно задран. Маккензи, услышав его, тут же обернулась, выдернула свою ручку из руки Гермионы и гневно зыркнула на него.       — Иди куда шел, Дин! Хватит подслушивать!       — Если бы можно было, давно прошел мимо, — копируя ее недовольные интонации, отозвался мальчонка. Несколько учениц, переглянувшись, поспешили занять свои места, и оставшиеся второкурсники наконец смогли попасть в аудиторию. Одинаковые с лица — кажется, близнецы, — Маккензи и Дин, толкаясь и перебраниваясь, устроились за одной партой половины Пуффендуя.       У Гермионы был отличный нюх на нарушителей порядка. С того момента, как она услышала голос мальчишки, она начала ждать подвоха от этого рыжего дуэта.       — Рыжий дуэт, — задумчиво протянула она, когда глаза вновь зацепились за головки запомнившихся ей второкурсников. Ей понравилось это наименование для детворы.       Она и не услышала, как к двери подошел профессор Снейп, и вздрогнула, когда он заговорил:       — Первый урок, мисс Грейнджер: рыжие близнецы всегда приносят неприятности.       Гермиона обернулась и удивленно приподняла брови. Снейп смотрел на ту же парту, что и она. Смотрел… устало?       Не успела Гермиона внимательнее вглядеться в выражение, мелькнувшее в его лице, как он прошел, нет, пролетел мимо к профессорскому месту. Черная мантия развивалась за его спиной — это был фирменный и узнаваемый жест. Гермиона не смогла сдержать саркастичной усмешки: все же, профессор Снейп был тем еще фантом.       Она тихо притворила дверь и приблизилась к нему. Профессор как раз представлял ее юным студентам.       А потом все пошло не по плану. Не сразу. Сначала профессор выписывал на доске формулу нового для детворы зелья, попутно объясняя им, где оно применяется. Несколько гриффиндорок не могли найти нужную страницу в учебнике, и Гермиона тихо подсказала им. Один мальчишка неосторожно столкнул локтем чернильницу, и та грозилась разбиться и навлечь на бедного ребенка гнев профессора, но Гермиона успела взмахнуть волшебной палочкой и левитировать чернильницу обратно на парту. Слава Мерлину, она не открылась и содержимое не выплеснулось на пол.       Профессор Снейп закончил выписывать формулу и обернулся. Его глаза безошибочно нашли Гермиону рядом с учениками, и он нахмурился, словно подозревал ее в некой хитрости, но не мог понять, в какой именно. Мгновение он разглядывал ее лицо, затем перевел взгляд на зашушукавшихся близнецов. Между ними постепенно разгорался спор.       Не желая баловать рыжий дуэт своим вниманием, профессор Снейп показательно кашлянул и продолжил говорить громче нужного. Близнецы не среагировали. Маккензи ущипнула брата и сказала ему что-то до ужаса обидное — в ответ на ее реплику Дин так сильно толкнул сестру, что она рухнула со своего стула, и несколько друзей-мальчишек Дина захохотали. Тут же подружки Маккензи, с которыми она окружила Гермиону перед началом урока, повскакивали со своих мест и принялись кричать на смеявшихся. В это время, пока Гермиона безрезультатно пыталась призвать детей к тишине, из-под парты со страшным лицом вылезла Маккензи и с рыком накинулась на брата, вцепившись ему в волосы. Они завозились и рухнули на пол. Девочка старательно пыталась поколотить отбивавшегося Дина, он в ответ тянул ее за косы. Визг наполнил комнату.       Гермиона бросилась к дерущимся, схватила оказавшегося сверху над сестрой Дина за шиворот и вздернула. Мальчик оказался тяжелее, чем она могла предположить, и от неожиданности Гермиона отшатнулась, но все же сумела удержаться на ногах и не выпустить его из железной хватки. Маккензи, щеку которой раскрасил фингал, выпрямилась и хотела было снова броситься на брата, но, слава Мерлину, вмешался профессор Снейп, и взбунтовавшийся, взволновавшийся класс мигом затих, как только его холодно-гробовой голос разнесся по аудитории:       — Мисс и мистер Уайт, живо к директору. Оба. Минус двадцать пять баллов с Пуффендуя за драку, так же лично вам три отработки. Жду обоих сегодня вечером отмывать котлы. Остальные сейчас же вернулись на свои места. Я что-то непонятно говорю?!       И тут же на глазах Гермионы только что кричавшие, плакавшие и смеявшиеся второкурсники, всем своим существом еще мгновение назад вовлеченные в драку, бросились за свои парты. Даже хотевшая вновь накинуться на брата Маккензи остановилась, встретившись глазами со Снейпом.       Надеясь, что кульминация минула, Гермиона отпустила Дина. Тот, недовольно пыхтя, принялся отряхиваться. Вдруг он заметил, что Маккензи оторвала огромную золотистую пуговицу от его мантии. Тут же он принялся озираться вокруг, медленно краснея. Пуговица куда-то закатилась и не попадалась ему на глаза. Маккензи же победоносно улыбалась.       — Ты что сделала?! — позабыв о профессоре Снейпе за спиной, вскричал мальчишка. — Дура! Что ты сделала!       Не найдя глазами потерянной пуговицы, Дин вновь бросился на сестру с кулаками. Гермиона дернулась, чтобы остановить его, но поднявшийся и за это время подошедший к ним профессор Снейп успел раньше нее: он на бегу схватил закричавшего мальчишку за ухо, и тот тут же остановился. Та же участь постигла и Маккензи. Класс молчал. Только близнецы постанывали и просили их отпустить, пока профессор отводил их к выходу из кабинета. Буквально минута — и он выставил обоих за дверь.       — Мисс Грейнджер, проводите Уайтов к директору. Если снова полезут в драку, можете снять с факультета еще десять баллов. Уверен, нагоняй от старост они запомнят надолго, — сухо бросил Снейп и направился к своему месту.       Гермиона проводила его удивленным взглядом и не шевельнулась. Профессор Снейп обернулся. Непонятливо приподнял бровь. Гермиона, словно староста-студентка, а не выросшая волшебница-практикантка, которая должна была бы обрести некий лоск к своим годам, тут же послушно выбежала из класса. К ее величайшему облегчению Уайты еще не начали новую драку. Они сопели, злобно зыркали друг на друга, но пока не спешили вновь лезть с кулаками. У обоих горели уши, напоминая о последствиях.       Гермиона выдохнула. Взволнованное сердце колотилось в груди. Не желая пользоваться методом профессора Снейпа, она взяла близнецов за руки и потащила за собой.       — Кто из вас объяснит мне, что вы устроили в кабинете? — стараясь придать голосу мягких интонаций, спросила она.       — Дин меня толкнул!       — Ты меня обозвала!       — Это не значит, что нужно драться!       — Ты первая драться полезла!       — А ну хватит! — прервала их глупый спор Гермиона. Вздохнула. Выдохнула. — Вы же брат с сестрой! Самые дорогие друг для друга люди! Надо же…       — Она мне больше не сестра! — зло воскликнул Дин и выдернул ладошку из руки Гермионы. Пальцами другой руки он стягивал то место, с которого Маккензи содрала пуговицу. — Я ее ненавижу!       На последних словах его голос дрогнул, и мальчишка низко опустил голову, пряча выступившие в уголках глаз слезы. Маккензи так потрясли его слова, что она молчала всю оставшуюся дорогу. Глубоко оскорбленная, она даже не смотрела на брата, когда они поднимались в кабинет директора, хотя Гермиона была уверена, что оба они стушевались и были напуганы перед выговором самого Альбуса Дамблдора.       Гермиона дождалась, когда они зайдут внутрь, и только после этого направилась обратно в подземелья. На душе было гадко.

***

      — Когда вы собираетесь разобрать кладовую? — устало потирая переносицу после окончания занятия второкурсников, первым делом спросил профессор Снейп. Надежда на то, что это он так нелепо пошутил вчера, разлетелась вдребезги.       Гермиона криво дернула уголком губ, приводя в порядок оставленные детьми котлы. И чего она ожидала от этого человека?       — На выходных.       — Я просил как можно скорее.       — Тогда дайте мне освобождение на следующие уроки, и я займусь этим сегодня.       Профессор приподнял бровь. Гермиона не поддалась, только плотнее сжала губы.       — Хотя, знаете, было бы лучше, если бы мы сделали это вместе. Так вы сможете рассказать мне и показать, где что лежит, чтобы я могла контролировать порядок до конца года. Займемся этим вечером? После всех занятий. Уверена, вы все еще будете полны сил.       Профессор Снейп хмыкнул.       — На выходных, мисс Грейнджер.       Гермиона не сдержала короткой триумфальной усмешки и приступила к следующему котлу. Несколько минут она не решалась задать волновавший ее вопрос, то и дело поглядывая на склонившегося над пергаментами профессора. Его челюсти были напряжены, чуть прорезались скулы, тонкие масляные волосы обрамляли лицо.       — Либо спросите наконец, либо прекратите меня так пристально рассматривать. Не могу сосредоточиться, — подняв на Гермиону черные глаза, вздохнул Снейп. — Что вы замерли так с котлом наперевес?       Гермиона почувствовала, как стыдливый румянец залил щеки, и взмахнула палочкой, счищая грязь.       — Часто эти близнецы ругаются?       — Уайты? Постоянно. Несносные детишки.       Гермиона задумчиво вернула котел на место. Принялась за следующий.       — Дин сказал, что ненавидит сестру. Сказал это потому, что она сорвала пуговицу с его мантии, — тихо пробормотала Гермиона и исподлобья глянула на Снейпа. Он уже уткнулся обратно в пергаменты и лишь пожал плечами.       — Дети часто говорят глупости, не понимая, насколько это больно для других.       — Это не звучало как глупость.       — Потому что было сказано в порыве чувств. Ничего удивительного, мисс Грейнджер, уже завтра они оба забудут об этом.       В душе Гермиона была не согласна со словами профессора Снейпа, но вслух не произнесла ничего. Она молча закончила свою работу с котлами, то и дело вспоминая, насколько искренними и полными чувства были те злополучные слова. И как Маккензи ощутила самую настоящую волну ненависти, исходившую от брата, и затихла. Гермиона была уверена, что это было чем-то большим, чем обычная ссора.       Но, в конце концов, какое дело ей было до этого?