Еще одна проблема Северуса Снейпа

      Больше всего на свете профессор Снейп ненавидел сладости. А этот день начался именно с них — только поднявшись с постели, он увидел огромную коробку шоколадных конфет, принесенную домовиками. Она лежала на столе как ни в чем не бывало, раздражающе ярким красным пятном выделяясь на фоне темного дерева, блистала пышным бантом и так и манила отдать ее на сожжение прожорливым языкам пламени. Подавив тяжелый вздох, Северус приблизился и, уже предполагая, с какой целью эта коробка была доставлена в начале осени, вытащил из-под банта записку с наилучшими пожеланиями от мисс Нотт.       Он даже не стал читать продолжение. Сентябрь часто начинался одинаково: предприимчивые семикурсники и пятикурсники заранее думали о предстоящих экзаменах и первые две недели усиленно делали вид, что будут готовиться весь год, брались налаживать связи с педагогами, а потом, как только уходили в прошлое первые волнения, все возвращалось на круги своя.       Словно конфет было мало, за завтраком профессор МакГонагалл с притворной заботой подложила Северусу в тарелку кусочек тыквенного пирога — парочка ее бездарей грозились свести Снейпа с ума. Эта женщина прекрасно знала о его предпочтениях в еде, но продолжала издеваться — Северус точно видел, как ее глаза блеснули из-под очков иронической усмешкой.       И, будто бы этот мрачный дождливый день неудачно желал разнообразить слякоть и серость пейзажа за окном, после занятий Северуса вызвал к себе директор Дамблдор и огорошил принеприятнейшей новостью: ему назначали помощницу-практикантку, девочку умницу, красавицу и просто ангелочка. Снейп приподнял бровь. Почти с той же тонкой иронией, с которой это удавалось профессору МакГонагалл, но с Дамблдором не сработало - он лишь улыбнулся и протянул ему лимонные конфеты.       Практикантку звали Гермионой Грейнджер, и она грозилась упасть на голову нелюбимому профессору через два дня.       Впервые Северус подумал, что неплохо было бы застрелиться. Или постараться как можно раньше выйти на пенсию. Был у него список учеников, которых он не переносил сильнее остальных, и Гермиона Джин Грейнджер вместе со своими несносными друзьями Гарри Поттером и Роном Уизли занимала в нем одно из первых мест. Эти детишки никогда не давали Северусу покоя во время своего обучения, а вместе с ними и Альбус Дамблдор, постоянно требовавший от него тайного надзора за ними из тени.       Северус Снейп устало жмурится. Приглушенное тиканье секундной стрелки настольных часов Дамблдора бьет по вискам. Северус берет конфету. Сладость растекается по языку.       Значит, Гермиона Джин Грейнджер.       Это будет чертовски занимательный опыт.

***

      Как и обещалась, Гермиона прибыла в Хогвартс субботним вечером три недели спустя. Северус мрачно встречал ее возле невидимой границы замка. Слабый ветер развевал его извечно черную мантию, сизые сумерки ласково обхватывали за плечи и обдавали холодным октябрьским дыханием. Но вот в спокойствии раскинувшегося рядом леса заворочался воздух и раздался хлопок, вместе с которым из ниоткуда вынырнула невысокая волшебница. Она была закутана в теплое черное пальто с большими коричневыми пуговицами, вечно непослушные волосы заплетены в две толстые косы, а круглую головку украшал черный берет. Тонкие пальцы сжимали ручку небольшого квадратного чемоданчика.       Северус кивнул ей и, как только волшебница приблизилась и слабая приветственная улыбка озарила ее лицо, забрал чемоданчик из ее рук. Ничего не говоря, повернулся к замку и направился в его сторону.       (И как у Дамблдора все-таки получилось заставить его пойти лично встретить будущую преемницу?)       Возвышавшийся величественный замок внимательно наблюдал прозорливыми глазами-окнами. Северус провел в нем большую часть своей жизни. Подумать только, в этой школе сконцентрировалась вся его жизнь! И так просто, так легко его отсюда выгнать! Не было сомнений в том, что Гермиона пришла в качестве его замены. Какая ирония судьбы, он должен обучить ее всему тому, что умеет сам, а затем позволить пользоваться его навыками и занять его место.       Северус ежится и мрачнеет. Гермионе приходится то и дело на пару секунд переходить на бег, чтобы догнать его: длина ее ног ни в какое сравнение не идет с его. Но Северус как будто бы даже получает от ее дискомфорта некое незамысловатое удовольствие. Гермиона все еще кажется ему той несдержанной, угловатой и нелепой девчушкой, которая мозолила глаза во время своего обучения, постоянно попадая во всякие передряги с друзьями. Что она представляла из себя помимо вызубренных знаний? Было ли в этой юной двадцатитрехлетней волшебнице хоть какое-то понимание предмета, который она собралась преподавать?       — Почему именно зельеварение? — не стал долго ходить вокруг да около Северус и на мгновение обернулся. Румянец залил щеки Гермионы. Она подняла голову. Блеснули ее темные глаза. — Вы во многом были хороши. Так почему именно мой предмет?       Она пожала плечами.       — Профессор Дамблдор предложил его. Он мне интересен. А еще я хочу принести пользу студентам.       — И вы думаете, именно на моих уроках вы сможете принести эту пользу?       — Конечно, — не скрывая наивной уверенности, с улыбкой отозвалась она. — Я хочу, чтобы они любили то, что делают. Вы… очень строгий и требовательный профессор. А я хочу…       Северус оборвал ее на полуслове:       — Слишком много «хочу», мисс Грейнджер, что выдает ваши придуманные на ходу оправдания.       Он остановился перед ступеньками, ведущими к главным дверям. Слабым эхом из-за них долетали детские голоса. Гермиона тоже замерла и, нахмурившись, взглянула ему в глаза. У нее появилась эта привычка лет в семнадцать — вот так вот, насупившись, смотреть ему в глаза. Раньше она всегда глядела на него исподлобья, и только к семнадцати годам и выпускным экзаменам осмелела настолько, что могла смотреть прямо.       На ее бледном лбу пролегла неглубокая морщинка.       — Так почему именно зельеварение?       Она думала над ответом всего несколько секунд. А затем черты ее лица вдруг разгладились, и она вновь улыбнулась.       — Как я рада вернуться в Хогвартс, профессор! — воскликнула она и запрокинула голову, с наслаждением оглядываясь по сторонам. — Как же я скучала! Пойдемте скорее! — и, подарив Северусу беглый лукавый взгляд, она первая взбежала по ступенькам и оказалась в холле.       Всего лишь одно мгновение Северус смотрел ей вслед. Гермиона Джин Грейнджер все так же была юной и наивной девчонкой, как и во время своей учебы. Ничего не изменилось.       Северус поднялся вслед за ней в холл и, смерив ничего не выражающим мрачным взором парочку второкурсников, с интересом уставившихся на них с Гермионой, направился в сторону подземелий. Он уже жалел, что с такой легкостью согласился на просьбу Дамблдора встретить мисс Грейнджер лично и проводить. Все же вопрос оставался открытым: как у директора постоянно выходило вынуждать его соглашаться со всем, чего тот желал?       Не оборачиваясь, Северус чуть повысил голос, чтобы почему-то отставшая Гермиона точно его услышала:       — Идемте, мисс Грейнджер, и прекратите делать вид, что не знаете, как спускаться в подземелья. Я снял с Гриффиндора слишком много баллов, чтобы так скоро забыть о ваших ночных прогулках в эту сторону.       Опомнившаяся Гермиона нагнала его и зашагала нога в ногу. Она тяжело и сбивчиво дышала — совершенно никакой физической подготовки. Интересно, чем она занималась после выпуска?       — А вы ни капельки не изменились, профессор, — смело заявила она.       — В чем же?       Гермиона набрала в грудь побольше воздуха, чтобы ответить, но почему-то остановилась. И что за новая странная привычка игнорировать его вопросы?       Северус сделал вид, что не заметил этого. Не стоит тратить время.       — И все же, мисс Грейнджер, почему вы решили стать профессором? У вас были большие перспективы в Министерстве.       — Я пробовала, и мне не понравилось, — сухо отозвалась она. — Долго нам еще идти?       Северус скосил глаза на ее вдруг помрачневшее лицо. Какие-то неприятные воспоминания?       — Почти пришли.       Они минули лабораторию, завернули за угол, спустились по трем ступенькам. Слабый желтоватый свет, дрожа, освещал каменные стены. Гермиона поежилась, но ничего не сказала. Впервые за сегодня Северус был с ней солидарен — коридор так себе. Никаких приятных эмоций.       Он замер перед двумя дверьми — единственными в этом закоулке.       — Здесь мои гостиная и спальня, — указал он на первый проход. — Здесь — ваша комната. Не шумите, не увлекайтесь ухажерами — все же, мы в школе, и ведите себя прилично, мисс Грейнджер. Завтра зайдите и заберите расписание. Потом вам нужно будет сходить в библиотеку и взять учебники всех курсов. Так же я выдам вам темы следующих уроков. Желательно, чтобы вы освежили их в памяти.       Он поставил ее чемоданчик возле ее двери и, поджав губы, кивнул. На этом было все.       Гермиона не выглядела разочарованной или сбитой с толку. Лишь несколько мрачной из-за того, что их разговор коснулся Министерства Магии, но что именно вызывало в ней отторжение Северусу было неинтересно. В целом в персоне Гермионы Грейнджер его интересовало лишь сносное выполнение своих обязанностей. Хотя он был бы не так уж и против, если бы она показала себя в ужасном свете — все-таки, он бы хотел, чтобы старик-директор еще долго не мог найти ему достойную замену.       Но, несмотря на свой гадкий характер, Северус Снейп умел по достоинству оценивать своих учеников, пусть он редко показывал это. И он точно знал, какой была Гермиона. Если она берется за что-то, ждать от нее плохих результатов можно так же долго, как воскрешения давно сгнившего трупа с ножом в том, что раньше звалось сердцем.

***

      На следующий день Гермиона прилежно исполнила все его рекомендации, и до следующего утра Северус ничего от нее не слышал и не видел ее. Она пропустила обед и ужин, а поздно ночью принесший ему свежезаваренный ромашковый чай домовик поделился, что он только от практикантки — она просила принести ей что-нибудь поесть.       Северус даже не оторвался от книги. Его мало интересовало то, чем занималась мисс Грейнджер.       Следующим утром она была в Большом Зале как штык. Дождавшись, когда большая часть студентов соберется за факультетскими столами, профессор Дамблдор поднялся и приставил палочку к горлу, привлекая к себе всеобщее внимание. В наступившей тишине он с тошнотворной улыбкой объявил о пополнении в педагогическом составе и представил мисс Грейнджер. Она поднялась и со смущенной улыбкой чуть поклонилась студентам.       Северус не прервал свой ежеутренний ритуал кофепития. Его нисколько не поразило, что старшие ученики хлопали громче положенного и что-то радостно выкрикивали — молоденькая и хорошенькая практикантка не могла не радовать их восторженные умы. А этим бы умам думать не о славном личике, а об учебе!       Северус недовольно морщится. Гермиона опускается на свое место и возвращается к еде. Она сидит по правую руку от него, и он чувствует еле ощутимый сладкий привкус ее духов. Морщится. Прежде, чем подняться и отправиться в подземелья, он наклоняется к ней:       — Избавьтесь от духов, мисс Грейнджер. Или вы забыли о правилах посещения лаборатории? И, Мерлином прошу, сделайте что-то со своими волосами. В таком виде я вас и на порог не пущу.       Гермиона инстинктивно притянула руку к распущенным и струящимся по ее плечам волосам и нахмурилась. Не дожидаясь ее ответа, Северус поднялся и бросил нечитаемый взгляд на завтракавших студентов.       — Не опаздывайте, — напоследок сказал он. Взгляд Гермионы жег спину, пока он не скрылся за поворотом. Что-то ему подсказывало, что окончание года будет далеко не спокойным, но Северус предпочел проигнорировать это странное предчувствие. Участь слабых людей полагаться на выдуманные седьмые чувства, гороскопы, положения звезд и небесных тел и подобную ересь. Северус привык не относить себя к таковым.       Но, Мерлин, каким же верным оказалось его предчувствие в то непогожее сентябрьское утро!

***

      Первое занятие проходило у седьмого курса. Благодаря тому, что ученики отсеивались после С.О.В., лаборатория не была битком набита людьми. Со всех четырех факультетов набралось чуть больше двадцати студентов, и сейчас их меньшая половина — одиннадцать человек со Слизерина и Когтеврана — расположилась за длинными партами.       Во все глаза смотрели на Гермиону, замершую чуть позади Северуса и скромно сложившую руки в замок перед собой. Она с точно таким же интересом оглядывала студентов.       — В Большом Зале всем вам представили мисс Грейнджер. Она — моя практикантка и возьмет на себя часть моих обязанностей. Мистер Мальсибер, это не значит, что ваши разговоры с мисс Дженкинсон на уроках сойдут вам с рук, так что сидите смирно, — осадил он что-то зашептавшего соседке высокого темноволосого ученика. — Это так же не значит, что можно расслабляться. Не советую вам забывать о приближающихся экзаменах. Не успеете оглянуться, как уже придет пора показывать приобретенные знания. Я ведь прав, мисс Грейнджер? Вы окончили школу совсем недавно, — в пол оборота повернувшись к ней, уточнил Северус.       Гермиона тут же покладисто кивнула.       — Профессор прав. Тратьте свое время на учебу сейчас, чтобы оно оставалось на сон через пару месяцев, — ободряюще улыбнулась она.       Гермиона слишком часто улыбалась. Разве такое было в школе? И что это за улыбки у нее — все как на подбор с плохо скрываемым оттенком печали?       Северус хмурится, но ничего не говорит. Гермиона раздает подготовленные для седьмого курса небольшие тесты по пройденному на прошлом уроке материалу и объясняет, что именно требуется от учеников. Говорит и даже не запинается. Северус устраивается за столом и раскрывает одну из будущих тем в одной из своих тетрадей, перепроверяя подготовленный им несколько лет назад материал, Гермиона же, пока студенты тихо решают, выставляет на профессорском столе для зельеварения нужные колбы, травы и смеси для зелья, которое Северус запланировал разобрать на этом занятии. На лбу у нее вновь пролегает сосредоточенная морщинка. Она подготавливает все, что нужно, ни разу ничего не уточнив у него. Даже формулу на доске выписывает ровно и без единой ошибки.       Как только выделенное на тест время подходит к концу, Гермиона сама собирает работы и объявляет ингредиенты, которые требуются ученикам. Она так же организовывает их, чтобы не толкались, как это обычно происходило, сначала у одного шкафа, затем - у другого, и заранее распределяет, что и когда каждая четверка и одна тройка может взять. Подготовка быстро заканчивается, и Гермиона оборачивается на Северуса. Выражение ее лица жаждет какого-либо одобрения, но он лишь плотнее поджимает губы и поднимается. Кивает ей на тесты, сам же закатывает рукава и приближается к столу для экспериментов, чтобы показать ученикам, как правильно замешивать зелье. Оно в подготовке намного сложнее тех, что он им дает на самостоятельное приготовление вместе с алгоритмом учебника и какими-то его личными подсказками, и они будут делать его в несколько этапов следующие три занятия.       Гермиона послушно устраивается за его рабочим столом и принимается за тесты. Когда она проходит мимо, от нее больше не веет духами. И волосы собраны. Северус заметил это сразу, как только она вошла.       Гермиона в целом намного более послушна, чем была в школе. Неужели выросла? Или что-то сильно повлияло на ее характер?       Северус поднимает одну из колб и обводит класс мрачным требовательным взглядом. Несколько зашептавшихся учеников тут же замолкают. Остальную часть урока только и слышно, что перо мисс Грейнджер, его голос и кропотливую возню студентов.

***

      После того, как закончились занятия, Северус отпускает Гермиону, а сам принимается перепроверять ученические работы, которыми она занималась в течение дня. В подземельях мрачно, и он зажигает как можно больше свечей в своем кабинете, попасть в который можно через лабораторию, наполняя небольшую комнатку, заставленную преимущественно книжными стеллажами, теплым желтым светом. Кажущиеся масляными пятна ползут по изумрудно-зеленым каменным стенам, дрожат тени. Северус ежится.       Гермиона справилась довольно… неплохо. Она пометила ошибки и выставила оценки почти полностью в соответствии с таблицей оценивания Северуса, которую он ей выдал. Единственное, что бросалось в глаза, так это ее детское старание не обидеть студентов: в спорных местах, где можно было дать меньше баллов, она давала больше.       Северус хмыкнул себе под нос. Чего еще можно было ожидать от Гермионы?       (И почему все-таки эта девчонка решила в таком юном возрасте посвятить себя преподаванию? Неужели «титул» профессора в Хогвартсе так привлекал ее? Да и чем же?)       К удивлению Северуса, вскоре Гермиона возвращается. В руках у нее небольшой деревянный поднос, на котором дымится пузатый белый чайник, и ждут своего часа две небольшие фарфоровые чашки. Гермиона закрывает дверь ногой и подходит к столу Северуса, опускает на него поднос, выставляет чашки. Все — молча. Кажется, если он не спросит, она даже не потрудится объяснить, чего именно добивается.       Северус приподнимает бровь. Иронически. Получается почти так же, как у профессора МакГонагалл.       Гермиона дарит ему слабую улыбку и разливает напиток.       — Я спросила у домовиков, какой чай вы предпочитаете. Они меня уверили, что днем вы пьете только зеленый, — она подтолкнула к нему чашку, взяла свою. Северус приподнял вторую бровь. — Тост! За нашу совместную работу!       Не дождавшись от него какой-либо реакции, Гермиона притянула чашку к губам и попробовала. Блаженно вздохнула.       — То, что нужно. В подземельях довольно холодно.       Северус недовольно отложил перепроверяемую им работу.       — Не переступайте черту, мисс Грейнджер. Я работаю. Если вам нечего делать, можете заняться подготовкой к завтрашним занятиям. Я ведь выдал вам темы, которые мы будем проходить с младшими курсами. Если, когда вы закончите с этим, вам все еще будет скучно, можете перебрать хранилище, а то у меня все никак руки не доходят навести там порядок, — на мгновение он задумался. — В самом деле, обязательно займитесь этим.       Со стуком Гермиона поставила чашку обратно на стол и резко поднялась. Нахмурилась. Вновь морщинка пролегла между ее бровями.       — Вы совершенно не изменились, — раздраженно выдохнула она и поспешила прочь из кабинета. Хлопнула дверью.       Губы дрогнули в усмешке.       Все же, Гермиона Джин Грейнджер осталась все такой же.