Dream angst, but it's Whumptober 2023

№ 14: «Feed me poison, fill me ‘till I drown.» Вспышка — Сухое утопление — «Только держись.»

***

      Тюрьма оказалась жёстче, чем они предполагали.       Дрим точно знал, как будет выглядеть его камера, какой будет еда, что у него не будет много посетителей и что вряд ли люди будут относится к нему так уж замечательно после того, как сильно он их расстроит. Это было очевидно. Однако, Дрим не знал, что всё будет настолько плохо. И дело не в Плане, всё прошло почти так же как и задумывалось. Дрим просто недооценил Хранилище Пандоры и то влияние, которое оно на него окажет. [И, возможно, он сильно недооценил ненависть Сэма в свою сторону.]       Условия в камере были отвратительными. Там было слишком жарко, лава, окружившая камеру, заставляя его ощущать себя как в печке — уже в первую неделю удивлялся, каким это образом он не приготовился там заживо. Обсидиановый пол был жёсткий, колючий и спать на нём было самой настоящей пыткой. [В какой-то момент он смутно задумался, разве раньше он не просил Сэма дать предполагаемому заключённому одеял, раз уж кровать в камере по мнению их обоих была угроза безопасности. В других камерах были кровати.] Он сам согласился на подобное питание, и проклинает себя за это — как вообще можно было додуматься кормить заключённого сырой картошкой, спрашивает он себя. Его тошнит после каждого приёма пищи, но он понимает, что это заслуженное наказание. [Он лениво думает, что если бы на его месте был кто-то другой, Сэм бы поменял оскорбительный рацион питания.] Отсутствие какого-либо занятия сводило его с ума: он пытался заняться умственными и физическими упражнениями, но из-за своей постоянной усталости, это только демотивировало его ещё больше. Писать или рисовать в книгах, играть с часами тоже не помогло — быстро надоедает и забирает слишком много сил. Он чувствовал себя отвратительно.       Но самое ужасное — одиночество. Дрим всегда считал себя существом весьма социальным. Окружённый друзьями и людьми, которым он небезразличен, молодой администратор, создавший сервер исключительно ради своей семьи. Хочет нравится людям, получать любовь и ласку, обожает объятия и выражает любовь через подарки и касания. Дрим не предназначен одиночеству. Все это знали.       И всё же он здесь. Один. Никто его не навещает. Томми навестил его на следующий день после финала, а потом наступило затишье. [Что было… Неожиданно. Зачем Томми хотел увидеть его? Он должен праздновать его падение вместе со всеми, он должен его ненавидеть.] Даже Сэм его не навещает. Он больше не приносит ему еду, предпочитая пользоваться автоматическим раздатчиком, и сколько бы Дрим его не звал, надзиратель не появился. Админ может принять это, люди имеют право ненавидеть его после представления, которое он устроил. Они не знают, что было правдой, а что ложью — им разрешено злиться на него, это нормально. Это то, чего он хотел в любом случае. [Это всё равно так больно.]       Ему стоило бы смириться с одиночеством, но это заставляет его чувствовать себя слишком плохо. Он становится всё несчастнее и несчастнее с каждым днём. Тревога покрывает его внутренности, какой-то внутренний страх за свою жизнь, за свой сервер, за его друзей, за его сервер. Всё на свете начинает казаться ещё более грандиозным и масштабным, фатальным и критичным, чем обычно. У него никогда не было хорошего режима сна и с этим всегда было легко справится — Дрим привык к своему недостатку, он мог жить с ним, но теперь ему хочется разрыдаться от усталости, сковывающей его душу. В какой-то момент он думает, не начинает ли он сходить с ума? И вот тогда это происходит.       Он начинает видеть и слышать вещи, которых там нет. Он точно знает, что их там быть не может. За те пару месяцев, что он провёл в тюрьме, он выучил каждый уголок в своей камере, каждую трещинку на обсидиане. И всё равно он видит вспышки света боковым зрением, иногда он слышит шёпот, когда проваливается в беспокойный сон, и крики, когда просыпается. Он понимает, что это не нормально. У него галлюцинации? Неужели пару месяцев одиночного заключения с нехорошими условиями жизни действительно сведут его с ума? У него итак была не лучшая жизнь перед тюрьмой, Хранилище не должно так сильно влиять на него. Но оно влияет.       Он пытается рационализировать. Всё не так плохо. Просто его подсознание пытается создать иллюзию не-одиночества. Скоро, правда скоро, его семья и друзья, его надзиратель поймут, что подобные условия не нормально и придут его навестить. Это кажется его последней надеждой, соломинкой, за которую он ухватился в последний момент. Дни становятся размытыми и серыми. Дрим чувствует себя так, так не в порядке. Он хочет умереть, но сдерживает себя, потому что это идёт вразрез со всеми его планами. Это ужасно. Он не должен хотеть умереть, он должен желать этой жизни, как ничего другого. [Он должен хотеть жить, потому что жизнь — это всё, что у него осталось. Его любимый дорогой сервер, жесток к своему создателю — он уже забрал у него всё, он не позволит забрать свою жизнь.]       Лава манит его. Сначала он бросает туда свои часы и картофель. От картофеля его рвёт, у него сводит живот и он чувствует себя слабым, рассеянным и уставшим. [Он всегда так себя чувствует.] Иногда попадаются гнилые и проросшие, а иногда приходят только и только такие — не остаётся ничего другого, кроме как выкинуть их. Он не хочет, чтобы они сгнили в углу его камере, запах тут итак не самый лучший. Часы — другое дело. Когда Дрим их сжигает — это контроль. Это единственная полностью принадлежащая ему вещь в камере и она дорога ему, но шанс что-то контролировать дороже. [С тех пор, как он больше не может контролировать собственную жизнь.] Это также помогает позвать Сэма, он всегда приходит злым и расстроенным, потому что часы сгорели. Сэм кричит на него и всё равно заменяет часы. Сэм бьёт его. Это не должно быть приятным чувством. [Это общение, это прикосновение другого человека. Как это может быть неприятно? Его не касались вечность, он вечность не видел никого.] Сэм начинает подписывать часы просьбой не сжигать. Это не помогает. Чувство слишком сладкое.       Бэд посещает. Это прекрасно. Визит другого человека всегда хорошо. Бэд заботливый, добрый и в целом хороший. Он не зря стал для Дрим Тим старшей фигурой, на которую стоит равняться. Бэд всегда знает, что делать. И он всегда был таким справедливым и чутким. Он должен понять, что с камерой что-то не так. Он должен понять, что Дриму тут не место. И демон понимает это. Ну, почти. Его тревожат но для него это, кажется, просто временное удобство. Что-то, что может быть исправлено одноразовым визитом Сапнапа и Джорджа. По крайней мере, он признаёт, что условия не лучшие.       Тем не менее, его вердикт окончателен: Дрим остаётся здесь навсегда. Для него это равнозначно удару под дых — неужели никто не задумывается о его исправлении, об условно досрочном освобождении? Не думают ли они, в самом деле, что он заслуженно гниёт здесь в ожидании дня своей смерти? [Именно так они и думают.] И в тот момент, его бывший друг начинает давать ему обещания. Он собирается исправить условия, он хочет стать тюремным охранником, поставить цветок в его камере. Прайм, неужели Бэд полагает, что растение исправит хоть что-то? [Дрим чувствует слёзы на щеках и благодарен маске на своём лице. Честно говоря, он думает, что лучше бы демон просто обнял бы его, поддержал, чем что бы сейчас не происходило] Он позволяет поить себя пустыми обещаниями, словно это самый вкусный яд. Он принимает это. Он привык к тому, что люди наполняют его: бессмысленными обещаниями, ярлыками, их собственным видением его действий, вложенными в его рот словами.       Визит его бывшего друга оставляет лишь неприятный осадок. И вот, он снова одинок. Вспышки, шёпот и крики вновь посещают его. [Он обещает не разваливаться. Он выполнит это обещание, если Бэд выполнит свои.]       Лава манит его. Она манит его и только его. Не его часы, картошку или книги. Она манит Дрима. И он идёт. Он сжигает кончики своих пальцев, он заставляет себя гореть, он окунается в неё с тем же рвением, с которым бежит на встречу ветру, с охотниками на его хвосту и с тем же рвением, с которым он каждое утро умывался у ручья. Он позволяет лаве поглотить, сжечь, убить себя. Это не те слова. Он позволяет лаве обнять себя. Это чувствуется прекрасно. Но это портит его психическое состояние ещё больше.       Неужели Бэд пришёл, чтобы исполнить то, что было обещано? Вместо этого, там стоит Сапнап. Его самый старый друг, его брат во всём, кроме крови. Он ждал этого так долго, честно говоря, он уже и перестал надеяться, что его лучшие друзья придут к нему. И внезапно у него нет сил говорить. Ему кажется, что стоит ему сказать что-то, как тот час же он разрыдается. Он не хочет плакать перед Сапнапом, он всегда хотел быть опорой своим друзьям — если он так разваливается от пары месяцев одиночного заключения, то кого он вообще может защитить? Дрим не хочет выглядеть жалким, не перед его Пандасом.       Дрим использует книгу. Они всё равно бесполезны для всего остального. Он не выдерживает и спрашивает, почему Сапнапу понадобилось так много времени, чтобы прийти. Ответ его не удивляет. Все всё ещё обижены на него. Он так и предполагал. [Монстр, злодей и тиран не заслуживает быть понятым и поэтому Дрим не получит шанса на искупление. Если даже Сапнап с этим согласен, то это можно официально назвать его концом.] Они начинают разговор. Всё кажется таким натянутым и неестественным, Дриму не должно быть так тревожно при встрече с этим человеком и всё же его живот колит и сжимается от смеси страха и недостатка еды. И всё же он счастлив.       Так же, как и в случае с Бэдом, его брат уверен в том, что пожизненное заключение в этом аду — единственный возможный исход для Дрима. Он не комментирует условия в тюрьме. [Возможно, Дрим всё же заслужил их такими, какие они есть. Сапнап бы не стал желать ему зла, только справедливости.] И Сапнап тоже многое ему обещает. Это какая-то их тактика? Обещать ещё и ещё, чтобы он сломался: он ведь итак знает, что никто не будет придерживаться данных ему клятв. [Не то, чего он заслуживает.] Что-то меняется в тоне Сапнапа, когда Дрим (о чём он только думает?) начинает настаивать на собственном побеге. И тогда это происходит: его лучший друг говорит ему, что убьёт его в случае побега. Не Томми, не Сэм и не Техно — только он. Почему-то Дрим точно уверен, что это обещание будет выполнено. Ему хочется поплавать в лаве сильнее обычного, но он не станет. [Он чувствует, что уже тонет в ней. В плохом смысле, на этот раз.] Сапнап этого не заслужил.       Он обнимает Сапнапа. Его сердце бешено стучит в груди, он весь трясётся и его ноги напоминают желе. Он близок к тому, чтобы расплакаться на чужой груди, ему так хочется извиниться за всё на свете и умолять друга остаться. [Какое право он на это имеет?] Сапнап обнимает его в ответ и он не выдерживает, сломав обет молчания. Сэм сбрасывает на них зелья. Тишина ещё никогда не была такой оглушающей.       Визит Сапнапа высасывает из него все силы. Он не знает, сколько времени он уже провёл в этом месте. Он действительно начинает сходить с ума. Его мозг начинает работать против самого себя с большим усердием, теперь он что-то слышит, видит и чувствует постоянно и он даже не всегда может ухватиться за факт нереальности этих вещей. Он больше не хочет ничего, кроме бесконечных свиданий с лавой. [Он хочет освободиться.]. Они заполняют его ежедневный распорядок, они портят его настроение, они же его и улучшают. Его трясёт.       Томми посещает его. Случаются взрывы. Они оказываются заперты. Ему не хочется слишком много думать об этом. Он почти не обращал на мальчика внимания, вместо этого там была кошка. В отличии от Томми, кошка не кричит на него и не оскорбляет, она ласковая и добрая. Если бы она осталась здесь, ему бы больше не приходилось быть одному. [Чем она заслужила жизнь в этой ужасной камере? Только Дрим этого заслуживает.] Она становится его надеждой. Надежда никогда не живёт долго в его камере.       Томми убивает её, а он убивает Томми — вот что происходит. Они кричат на друг друга, Томми бьёт его, у них начинается драка и мальчик требует доказать существование книги возрождения. Дрим не особенно думает о чём-то, когда внезапно оказывается сильнее. Всё, чего ему хочется — чтобы шум прекратился. Так и происходит. Он остаётся один и долгожданная тишина кажется ему благословением. Он начинает смеяться, когда понимает, что сломал себе запястье, пока вбивал чужое тело в обсидиан под ними. Картошка выпадает из его рук и он не может перестать смеяться. [Если честно, ему бы хотелось, чтобы они оба умерли в этом здании. Из всех троих кошка заслужила этого меньше всех. Невинные всегда страдают первыми.]       Он воскрешает Томми спустя два дня и остаётся один. Он знает, что не пройдёт много времени, как он начнёт молить о том, чтобы кто-то посетил его. [Они не посетят его больше, он знает. Сапнап не вернётся. Бэд не вернётся. Джордж, Паффи, Техно — никто из них не придёт. Не после только что произошедшего фиаско, не после того, как Томми красочно перескажет им эту историю, скрыв некоторые подробности и добавив что-то от себя.] Он просто ждёт.       Вскоре, он получает долгожданного посетителя. Ежедневного посетителя, которому так так нравятся эти визиты. Перспектива сойти с ума в одиночестве никогда не казалась ему такой приятной раньше.