Алфавит по кинктоберу!

Если честно, то даже Сигме надоела эта гнетущая тишина в пустом классе. Безусловно, иногда Николай раздражал его своим показушно–клоунским поведением, но понимать, что он молчал и действительно работал в тетради вводило в ступор. Пора бы и младшему начать работать. Чтобы прояснить ситуацию, то требуется сказать, что на уроке арифметики парни повели себя не лучшим образом. Гоголь отлынивал, кусая и жуя ручку, а затем ему показалось забавной идеей ткнуть одноклассника и товарища Сигму в спину. Сказано–сделано, вот только был один нюанс: ручка нечаянно лопнула, выливая чернила прямо на чистую ткань без единой помятости. Разумеется, Сигма был в бешенстве. Любимая рубашка была испорчена напрочь, и в этой ситуации уместнее было сказать «у вас спина чёрная», вместо первоапрельской шутки про белую. Парни едва не подрались, разумеется, ни о каком конспекте для будущего экзамена и речи быть не могло, потому что их сразу отправили к заместителю директора. Теперь же, юноши сидели вдвоём в безлюдном классе математики, списывая из учебника всё, что было на уроке. Сигма сидел уже в новой рубашке, пришлось ждать маму, которая принесла ему сменную одежду и дала благородное напутствие «не ссориться ни с кем и быть вежливым». Вряд–ли самый действенный совет, но это же мама, а спорить с ней — дело летальное и опасное. Поэтому парень просто кивал ей, уверяя, что больше такого не повториться. И вот сейчас Сигме стало как–то не по себе, видя разочарованного Николая. Сероокий был так сконцентрирован на настроении своего приятеля, что упустил момент, когда тот уже шуршал упаковкой от леденца. Одной из самых вредных привычек клоуна класса была привычка вечно что–то жевать, особенно если это была сладость, и особенно–если он был огорчён. Гоголь некогда рассказывал, что у него всегда в сумке было что засунуть в рот, будь то конфета, жевательная резинка или чупа чупс. Сигма неосознанно впился голодным взглядом на эту картину, только жаждал он другое лакомство, нежели липкую сладость. Вишнёво–сахарная конфета на палочке доставляла Коле явное удовольствие, судя по тому, как тщательно он облизывал и покусывал её. Пухлые розоватые губы испачкались в багряном цвете вишни, и двухцветный почувствовал непреодолимое влечение к нему в тот момент. Коря себя за бурную фантазию, молодой студент решил отвлечся, рассматривая чужую школьную форму. Николаю она очень шла, хотя Сигма это ему никогда не говорил. Дымчато–туманная кофточка с алым галстуком, тёмно–красные брюки в клеточку и идеально начищенные смолянистые ботинки. По спине пробежали мурашки, а стояк ощутился более явно, когда Гоголь целиком запихнул леденец в рот, посасывая его и толкая внутрь. Младший внезапно почувствовал себя слишком грязно и отвернулся. Его друг, верный товарищ и приятель наверняка обижается на него, а тот его рассматривает сейчас как сексуальный объект. Неожиданно, юноша услышал, как Коля встал с места, подходя к нему сзади и обвивая грудь руками. Он приблизился, шепча на ухо. — Ты так бесстыдно пялился на меня. Скажи, я действительно тебя привлекаю? Тот как–то разочарованно выдохнул. — Да.Ты меня привлекаешь. ~~~ Сигма не помнил, как атмосфера в классе стала такой давяще–жаркой. Они тёрлись об одежду друг друга, целуясь и зная, что в любой момент кто–то может зайти. Николай прилёг на широкий учительский стол, смело ухмыльнувшись. — Он такой удобный, словно для этого и создан! — А вдруг зайдёт кто? Школьник махнул рукой, демонстрируя явное безразличие. Его коса свисала со стола, забавно болтаясь над полом. Гоголь рискнул сунуть пальцы в рот и облизать их. — Поможешь мне держать ноги широко раздвинутыми, пока я буду себя растягивать? — Постой, ты хочешь засунуть все четыре? Чел, ты… бесстрашный. Коля удовлетворенно кивнул, когда Сигма раздвинул ему ноги, крепко держа. Сначала он вставил два своих пальца внутрь и поморщился от резкого, неприятного ощущения — ему все-таки было туго. Сероглазый поинтересовался, видя, как тот стал извиваться и дёргаться, ненарочно опрокидывая тетрадки и ручки на столе на пол. — Это очень больно? — …Я уже привык. Всё нормально. Пока Николай вводил ещё два пальца, Сигма целовал его, чувствуя приторный карамельно–вишнёвый вкус на чужих губах. Ладонь Гоголя полностью стимулировала его же простату, и он всё время неровно вздыхал, стараясь быть потише. Он наконец вынул пальцы, смотря прямо в серебристые глаза напротив. Младший студент понял его, и вставил внутрь, проталкиваясь глбуже. Коля стонал и царапал чужую спину до малиново–алых следов, содрогаясь от новых чувств. Член пульсировал внутри, и Сигма стал вбиваться в его чувствительное место, сжимая затвердевшие соски перед каждым сильным толчком. Гетерохромик хныкал, едва не сгибаясь пополам от блаженства. Он быстро кончил на форму товарища, который вынул член и тоже кончил на его форму в отместку. Этому кабинету явно потребуется хорошая уборка. А шестикласснику, стоявшему за дверью — новая психика.