Соната Люциуса.

Вдохнув полной грудью свежий лесной осенний воздух, он сорвался и полетел, по привычке цепляя маску. Туда, куда ушел его новый смысл жизни. Полёт был холодным. Чернильным облаком упав на скромный домик в двухстах милях от мэнора, он воплотился и уверенной походкой прошагал к массивной деревянной двери, стараясь не потревожить энергетику этого места ещё больше. От него волнами расходилась хищная аура, наводящая страх на вероятных противников. Тех, кто считал его своим врагом. Он был готов к тому, чтобы встретить любых гостей и продать жизнь подороже. Он увидел её почти сразу. Комната которую она снимала в этом захолустье, была почти крохотной. Она сидела, склонившись за столиком, в любимом, чёрном, расшитом тончайшими кружевами платье и волосами, собранными в безупречную причёску и аккуратно заколотыми шпильками с драгоценными камнями, которые ей подарил на её совершеннолетие сам Люциус. Увидев статную фигуру беловолосого аристократа, входящего в её временное прибежище, перо выпало из её руки и глаза наполнились страхом. - Не смей подходить ко мне! Она осторожно, словно боясь порезаться о вещи, лежащие на столе, поднялась со своего места и стала медленно отходить. "Всё зашло слишком далеко", - прочитал он укор в её глазах. Её рука выхватила из кармана палочку и наставила на вошедшего. А он только беззащитно поднял руки, замерев на моменте, когда почти поднял ногу для ещё одного шага, осознав, что она всё ещё на взводе. Авада Кедавра. Горел зелёным огнём кончик палочки, готовое сорваться по одной её команде смертельное заклинание. Отступив на шаг назад, он едва не запнулся о стул, стоявший почти на выходе и медленно сел на него, собираясь заодно с мыслями. - Спокойно. Я пришёл к тебе с миром, просто поговорить. Выслушай меня. Она так пристально следила за его руками и интонацией голоса, что он почти вспотел, ощущая не менее интенсивную дрожь вокруг неё. Грозный, отчаянный взгляд и её дрожащая рука подводили его к безрадостным картинам в голове. Когда всё так переменилось? Когда он превратился в монстра для своей горячо любимой и нежной девочки? И превратился ли? Он осторожно пересел на край стула, неосознанно, поближе к ней, и открыто посмотрел ей в глаза. Смиряя свою врождённую гордость. Позволил себе на миг показать свои настоящие чувства к ней. Разрешил посмотреть ей, как он выглядит в зависимом положении. Она вздрогнула, но не отвела своего заплаканного, затравленного взгляда от его такого же осунувшегося, бледного лица. Неужели она решила, что он пришёл на разборки? Как сварливый ревнивый старик? Что-то доказать своё? Или получить? Чёрт. Его сердце сжалось от необъяснимого прежде чувства. Он даже чуть не схватился за грудь, забыв, что нельзя резко двигаться. Опустив свои руки вдоль тела, он быстро заговорил, боясь, что она выставит его вон, с первыми же словами. - Я пришёл попросить прощения. Я повёл себя...неподобающе. Я не подумал, что твоя чистая дружба с Драко так важна. Я..я не помог тебе, ничем. Ничего не сказал, не успокоил. Забыл о твоём возрасте. Прости. Она с зарождающейся тревогой слушала меня и с каждым моим словом, как будто отдалялась от меня. - Я не понял, правда. Драко никогда не обвинил бы тебя в предательстве, даже Нарцисса. Наши с ней отношения были закончены, едва не начавшись. Но у таких как мы не принято разводиться. Ты не разрушила в глазах сына нашу семью. Ты просто получила новый статус в его глазах, он умный мальчик. Я никогда не стал бы принуждать тебя, рискуя твоим расположением. Она вспыхнула и сморгнув выступившие слёзы на глазах, яростно прошептала, как будто уже бросила Аваду: - Вы как самое страшное родовое проклятье, мистер Малфой. Сложно получить, а ещё сложнее избавиться. Я всегда видела в вас жестокого, но лучшего отца, которого можно себе представить. Её голова и рука безвольно опустилась вниз. Продолжила она уже почти шёпотом: - Только повзрослев, поняла, что детская симпатия к вам, несмотря на всю мерзость, которой вы всё время были окружены, не исчезла. А ваша любовь стала настоящим испытанием. Я не имела право на такие чувства! Но вы-то, почему не остановились?! Она в отвернулась. Коралловые губы сжались в ниточку, глаза прикрылись. Его взгляд потемнел, когда он вспомнил, как она отзывчива была в его руках, отдавалась в ответ на его движения, губы. Люциус сидел не живее покойника и тихо обдумывал слова её полного сожалений признания, не зная как быть. Учитывая, что она не убрала палочку, можно представить, что закончатся они всё-таки чем-то ощутимее слов. Его захватил несмелый порыв просто встать и подойти к ней. Обнять и ничего не говорить. Он по своему любил эту женщину, но не умел расшифровывать женские мысли, к сожалению. Пришлось пойти на полумеры. - Я понимаю твои чувства. Она сверкнула улыбкой, полной боли и воскликнула разведя широко руками, - О да неужели?! Откуда вам знать, что творится в моей душе, Люциус? Откуда вам знать, чем я поступилась в тот вечер и о чём пожалела?! За сделку с совестью никто не заплатит, мистер Малфой! Я сознательно допустила ужасные вещи и мне нет оправданий. Я предала всё светлое, что сделала для меня тётя Нарцисса и ваш род. Её рука дрожала всё сильнее, а Люциус мрачнел ещё сильнее. "Всё светлое, как же." Он вспомнил, как Нарцисса, явно опасаясь за её жизнь, постоянной тенью ходила за ней следом. Он улыбнулся лишь уголком губ и мягко, хорошо понимая её состояние, на самом деле. Ему было не в первой оставаться в чьих-то глазах предателем. Но и отменить всё , что он чувствовал к ней, он не мог. И поэтому сказал то, что внезапно дожало её: - Только не говори, что не хотела меня никогда. Ты жаждешь меня познать как мужчину - так же невинно в своей душе, как твой отец всю жизнь любил другую женщину, всегда оставаясь холодным к твоей матери. Они погибли, но я не безнадёжен, дорогая. Для нас с тобой я постараюсь жить более здоровой жизнью, чем жил. У нас всё получится. Вернись ко мне, душа моя. Он не мигая смотрел в её сапфировые омуты и терялся. Он сказал всё, что смог выдавить из себя. Из того крохотного клочка тепла, что осталось в самом укромном уголке его души, благодаря ей. Она неожиданно всхлипнула и заплакала, как ребёнок, прижав ладонь ко рту, задыхаясь от слёз. Он растерянно замер, резонно ожидая, но будучи практически не готовым к такому потоку слёз. Он не обвинял её, он лишь сообщил, что она ему дорога. Одна она захотела распознать в нём лучшее и попалась в его смертоносную сеть. Он слетел со стула и обнял её, упирающуюся и всхлипывающую, прижимая к груди. Его мрачный взгляд блуждал по комнате за её спиной, невольно подмечая детали. Исписанный пергамент. Его имя крупным шрифтом, в первой строчке. Не до конца сожжённые уже исписанные листы. Отчаянная. Смиренно выслушал все её проклятия и кары небесные на его голову, если он сейчас не уберёт свою гнусную физиономию из её комнаты, крепко сжимая в кольце рук. Даже не обратил внимания на удары её тонких и нежных ладоней, прижав как дракон своё сокровище - ещё сильней. Ни одна женщина не рыдала ему в рубашку. Нарцисса изначально знала, за кого выходит замуж. Она переживала только за сына. И он едва ли позволил бы кому-либо другому позволять такое в его присутствии, так он думал почти всю сознательную жизнь. Но ярость и отчаяние в интонации желанной обескураживают его, побуждая оберегать. Он заново учился жить, как будто действительно имел право. После всей грязи, что он сознательно совершал. Он даже в начале боялся её обнять, ожидая, словно в кошмаре, что на неё попадёт кровь с его рук. И она действительно оттолкнёт его, ужаснувшись. Но сейчас она нуждалась в нём так же тихо и безмолвно, не смея поднять головы и признаться больше ни в чём. Умиротворённо вдохнув её запах, он ослабил хватку и чуть бережней обнял своё немыслимое и такое до наивности глупое счастье. Когда слёзы кончились, она стыдливо отвела глаза, пряча всё, что могло понизить её и без того пострадавшую самооценку. Отклеившись от пропитанной слезами рубашки, она пробормотала извинения и скрылась в ванной комнате. Он мягко, так, что бы она видела, подошёл к комнате и заговорил, через полуоткрытые двери. - Я воспитан на традициях семьи и чести, никогда не посмел бы взять тебя силой. Но..я хочу тобой овладеть, как своей женщиной, - Люциус говорил тихо и вкрадчиво, ожидая, каждую секунду, что она передумает терпеть его присутствие. - Я не привык говорить о своих чувствах так..открыто. Просто ты мне нужна, понимаешь? Ты..ты многое сделала одним своим присутствием в моей жизни. Я сожалею обо всём, что тебе пришлось видеть в нашем доме. Сожалею, что мне не хватило сил до конца защитить тебя перед Тёмным Лордом. Я..много раз ошибался. Но ты всегда была умницей, и всё время искала лучшее во мне. Жалость я бы заметил. Но ты была в то же время безжалостна, почти как Беллатрикс. Ты лично убила тех, кто был в нашем доме. Ты тоже боролась, только за нашу общую семью. Пусть говорят что угодно. Я готов к рискам и любым слухам. Ты так трогательно веришь в меня и боишься надуманных страхов. Послышался звук, будто упало что-то тяжёлое и он отпрянул, когда дверь резко раскрылась, являя собой почти спокойное, без намёка на косметику, светлое прекрасное лицо. Упало зеркало, разбившись на мелкие куски, разлетевшись по ванной. Он замер, вглядываясь в её хрупкий профиль. Столько слабости и столько силы. Его слабости, его силы в том числе. Исторически неизвестно, какие слова она приготовила в своё оправдание или защиту, но он не дал им вылететь, решаясь на, вероятно, последний искренний и глупый поступок в своей жизни.