Океан сомнений

      Хосок отказался от дальнейшего расследования случая с Джорджем Вандербильтом. Также он велел не придавать значения тому, что произошло четыре дня назад, и наложил негласное вето на упоминание ещё одного, забытого всеми участника события. Может, сначала это было похоже на проявление заботы, но теперь…       Теперь поступает информация, что ему суждено стать следующим ключом абстрактного первого уровня, и её обсуждение переносится на неопределённый срок.       Сокджин не мог разобраться в собственных чувствах, пошатнувших его безоговорочную — как и у каждого, чьим настоящим домом стало издательство — веру. Ещё не подозрения, но мелкие сомнения впивались тонкими кривыми зубами в душу, стремясь то ли вывернуть её наизнанку, то ли разорвать в клочья. Но боли он не чувствовал. Или та притупилась закономерным шоком?       Продолжая делать вид, будто ничего не случилось, Сокджин сидел на церемонии посвящения. Мингю не появился. Ещё одно неоднозначное решение главы — к нему он отправил Юнги. Но не чтобы привести того сюда, что казалось логичным, а чтобы объяснить правила. Правила, которые принято сообщать в этом кабинете! Безусловно, интуиция главы работает на высшем уровне, но разве сейчас одного этого объяснения достаточно? Ким очень хотел, чтобы ответом было «да». Но видимо, даже не определившись со своими новыми чувствами к Хосоку, он уже не мог назвать своё отношение к нему положительным.       «Если бы ты только доверил свои мысли…» — пропуская мимо ушей диктуемые правила, думал Сокджин.       Нет, это невозможно. Если Хосок не хочет чем-то делиться — об этом никто не узнает. Даже Юнги, которого с ним связывают долгое знакомство и безграничное доверие, куда более глубокое, чем вера кого-либо из издательства. Даже Тэхён, способный слышать мысли. Хосок непогрешим… Тут Сокджина сразила внезапная догадка.       «Другая ступень эволюции одного вида — я не мог стереть ничего из его памяти! Если только он сам того не захотел…»       Он посмотрел прямо на Хосока, и тот поймал его взгляд.       «Значит, ничего не изменилось, так? Мы снова действуем вслепую, опираясь только на твою непревзойдённую интуицию. Нет, масштаб изменился. Но ты всё так же хочешь, чтобы я тебе доверился. Я ведь прав?»       Лёгкая улыбка тронула губы Хосока, и он тут же перевёл свой взгляд на Миён и Намджуна. Оставалась вероятность, что еле заметным жестом тот стремился передать нечто иное, но Сокджин ощутил уверенность — это подтверждение. Сомнения прекратили терзать и отступили на время, как темнота вжимается в углы комнаты от света лампы. Ещё здесь, но на дистанции, позволяющей выдохнуть с облегчением. Пока что заключён мир…       Церемония посвящения закончилась тем, что Хосок достал из-под стола неизвестно откуда взявшуюся бутылку шампанского.       — Кто выпьет со мной? — его улыбка так и сияла.       Ответом послужила звенящая тишина. Тэхён не хочет употреблять алкоголь во время приёма таблеток. Намджун не пьёт, и того же образа жизни, похоже, придерживается Миён. Легко соглашающийся Чонгук сейчас занят своими делами, а пьющий сугубо для поддержания праздничного настроя — и то только когда считает это необходимым — Юнги так и не вернулся «от» или «с» Мингю, чьё отношение к алкоголю не известно. Понимая, что единственная возможная кандидатура — он, Сокджин вяло поднял руку.       — Ну и отлично, нам больше достанется! — будто не обиделся вовсе Хосок. — Посмотри-ка, рядом с тобой ещё вторая бутылка должна быть.       — Пожалуй, я себя переоценил. Совсем забыл, что только пришёл в себя…       На секунду показалось, что сработало. И Намджун, и Тэхён отнеслись к этому заявлению серьёзно, сразу бросившись поддерживать. Даже Миён, которая выглядела отчуждённо, оценила ситуацию и вступилась за Сокджина. Выслушав доводы, Хосок скорчил обречённую мину и возвёл взгляд к потолку.       — Ладно… — смирился он, переводя взгляд обратно на Сокджина. — Больше, чем Чонгука, я тебя выпить точно не заставлю. Возьми бокал.       — С космосом связался… — шепнул Тэхён. Но в тишине эти слова разобрали все.       — Быстрее! — проигнорировал неловкий комментарий Господин Чон. — Или думаешь, бокал сам себя достанет? Давай же. Я страшно обижусь, если ты совсем ничего не выпьешь.       Было в голосе того что-то такое, из-за чего Сокджин не посмел отказаться. Он повернулся к шкафу, на который указывал Хосок. За дверцей пряталось три бокала. Нахмурившись, он взял два. Кто же станет третьим? В поиске ответа Ким устремил взгляд на остальных присутствующих, но те, подчиняясь, вероятно, инстинктам, как единый организм развернулись к выходу. Только Намджун на пороге обернулся, взглядом спрашивая: «Всё ли хорошо?» Кивнув, Сокджин последовал к месту рядом с главой. Дверь закрылась ровно в тот момент, когда он протянул бокал.       — Благодарю, — с неподходящей моменту серьёзностью ответил Хосок.       Вопреки ожиданиям он не передал бутылку, а сам принялся наполнять бокалы. Нарочито медленно, позволяя в полной мере осознать смысл происходящего. Но Сокджин не хотел сосредотачиваться ни на чём. Поддался потоку, рискнул довериться. Как и прежде…       Ходить вокруг да около Хосок не стал:       — Чувствую, ты всё ещё обеспокоен тем зашифрованным посланием. Вероятно, из-за меня… — он не смотрел в глаза, за что Сокджин был безмерно благодарен. — Согласен, со стороны моё молчание кажется подозрительным. Возможно, будь я на твоём месте, тоже бы себе не верил. Так что мне понятны твои сомнения, — миг надежды, и он разбивается об следующие же слова. — Но сказать больше не могу — слишком велик риск, что ты снова попытаешься вспомнить лишнее.       — Не думал, что я способен и собственную память стирать, — с усмешкой ответил Ким. Но против Хосока такая защитная реакция бессмысленна. — Впрочем до недавних пор я не знал, что её можно не просто извлекать и хранить, а удалять. Столько потраченной зря энергии…       — Так было нужно, поверь.       Понять, касаются эти слова его сетования по поводу пустой растраты энергии или же немого вопроса, крутящегося в мыслях, Сокджин не мог. Возможно, они касались и того, и другого.       «Значит, ты всё-таки не объяснишь своих решений…»       Хосок уставился долгим взглядом прямо в глаза и приоткрыл завесу, скрывающую его истинное состояние. Усталый, но по прежнему решительный, пусть сейчас та скорее вызвана обречённостью, чем надеждой — а может, так оно было и раньше, только Сокджин этого не замечал, — он не вызывал иные чувства, кроме доверия. Всё ещё человечный, всё ещё тёплый…       — Чтобы вы, ребята, всегда оставались дружными и сплочёнными, — неожиданно озвучил тост Хосок.       — Чтобы все мы оставались дружными и сплочёнными, — поправил Сокджин. — И чтобы нам сопутствовала удача.       Они чокнулись и залпом осушили бокалы. Будто именно так условились или будто это их давняя традиция. По второму бокалу Хосок не стал наполнять. Крепко сжимал горлышко бутылки и челюсти, смотря куда-то вдаль. Нарушать молчание не хотелось, пусть оно и наполняло сердце умиротворяющей тоской, обычно сопровождающей скорое расставание друзей. И находиться здесь не оставалось смысла. Сокджин медленно, опасаясь потревожить Хосока, поднялся и направился к двери.       — От рока не убежишь… — тихо произнёс тот, заставив остановиться на полпути.       Сокджин хотел спросить, что это означает, но обернувшись, увидел во взгляде главы мольбу. И каким бы сильным ни был интерес, отказался от этой затеи. Больше задерживаться он не стал.       Только Сокджин сделал шаг за дверь, как чуть не столкнулся с Юнги. В тот момент у него возникла всего одна, и тем не менее неожиданная мысль: «Так вот для кого третий бокал…» Юнги, казалось, был чем-то озабочен, но поднял большой палец вверх, не иначе как говоря, что с Мингю порядок. А потом указал на один из диванов и хлопнул по плечу. Смирившись, что и от него никаких ответов не получит, Сокджин посторонился.       «Быть может, здесь мне повезёт больше…» — подумал он и подошёл к дивану.       Намджун читал. Или скорее взял книгу, чтобы отвлечься на время ожидания, но не рассчитал и увлёкся. На мгновение Сокджин задумался, стоит ли того отвлекать, а в следующее наполнился угрюмой решительностью и кашлянул в кулак. Плечи Намджуна дрогнули, и он сразу же закрыл книгу. Оказалось, что это энциклопедия про пчёл.       — Он что-нибудь сказал? — вопрос отвлёк от размышлений по поводу причин такого выбора.       — Нет. Просто выразил обеспокоенность, что если я постараюсь вспомнить, кто с нами был, то… — Сокджин осёкся, но Намджун кивнул, избавляя от продолжения. — Только это, ничего больше.       — Точно?       Во взгляде Намджуна читалось лишь удивление — на недоверие ни намёка. И поэтому Сокджин ещё раз прокрутил весь разговор с Хосоком в памяти. А затем ещё раз… Детали смазывались, превращая проработанную до мелочей картину в неясную абстракцию. Так повлиял один бокал шампанского? Сокджин знал, что пьянеет сразу же, но не настолько, чтобы терять память. И похоже, Намджун был того же мнения.       — Или сказал, но просил забыть? — одними губами прошептал он. А потом добавил громче: — Если на сегодня здесь всё, то давай уедем.       — Да… — только и смог ответить Сокджин.       Что он имел в виду? Этот вопрос забился о стенки черепа Кима, и казалось, ещё немного, и в том образуется дыра. Ехали молча. Намджун не отвлекался от дороги, Сокджин — от размышлений. Если вдруг Хосок… Но он же такой же, как прежде! Или… Неуверенность трансформировалась в пламя и выливалась в раздражение. Сокджина раздражала вся эта ситуация с ключами, а сильнее — своё бессилие в ней. Когда Намджун припарковал машину, он был готов кричать от накопившихся эмоций. И когда пересекли порог квартиры — взорвался.       — Объясни, какого чёрта происходит?       Намджун застыл, а в его взгляд закралась горечь. Мысленно повторив свои же слова, Сокджин осознал, насколько широко в их обстоятельствах те можно трактовать.       — Я… про Хосока хотел уточнить, — в горле пересохло, и он, взяв паузу, сглотнул. — Понимаешь, все эти ключи, первые уровни, коллективное бессознательное… Голова кругом! И если Хосок вдруг станет ключом первого уровня, произойдёт ли что-то ещё? Я могу ему доверять?       Выдохнув, Намджун закрыл входную дверь изнутри и разулся.       — Я тоже очень хочу знать ответы на эти вопросы, но давай сначала сядем, — предложил он, мягко улыбнувшись.       Эта улыбка немного успокоила Сокджина, и он послушно снял ботинки. Расположились на кухне — приплетать события утра четырёхдневной давности не хотелось, и похоже, им обоим. Скорее машинально, Намджун предложил кофе. Но Сокджину в тот миг показалось, что тот издевается, и он окинул его подозрительным взглядом. Сцена из прихожей повторилась. На этот раз прервал её звонкий удар пощёчины. И ещё один.       — Стой, эй! Всё в порядке, всё хорошо… — перехватил занесённые руки Намджун.       — Было бы, если бы я не подозревал всех подряд! — прошипел Сокджин. Его щёки горели, но он готов был обрушить на них ещё по одной пощёчине. А ведь казалось, самоповреждение не входило в его привычку. — Отпусти.       И Намджун прислушался к просьбе, но по-своему — ослабил хватку и медленно опустил руки Сокджина к бедрам. Сам же сел на колени напротив.       — Понимаю, тебе страшно и ты не знаешь, чему верить. А ещё тебя мучает вина. Я понимаю… Но также знаю, что ты можешь сейчас взять себя в руки и вместе со мной подумать, на самом ли деле всё так, каким тебе сейчас представляется. Может, всё не так плохо, а?       Нежные поглаживания тыльной стороны ладоней и полушёпот выполнили свою задачу. Сокджин успокоился и, высвободив руки, накрыл ими намджуновы.       — Спасибо… — ответил он, и улыбка уязвимости тронула его губы. — Раньше я был лучше… в то время, когда думал, что особенный…       Намджун осторожно покачал головой, одними лишь этим движением и взглядом сообщая: «Нет, ты до сих пор сейчас лучший и, несомненно, особенный». Слова и не были нужны — им не под силу передать все те заботу и поддержку, которые выражал язык тела. Впервые в жизни Сокджин почувствовал себя в полной безопасности. И вместе с осознанием этого в его горле образовался ком горечи. Столько лет, и только теперь…       — Я боюсь… — начал он. — Что правила, которым мы следуем… Ты слышал их, но основные — «О наличии отличительных от внушённой статистической нормы черт могут знать такие же отличающиеся люди и родители, принявшие факт особенностей своего ребёнка» и «О специфике способностей могут знать только такие же отличающиеся люди, прошедшие проверку на доверие». Я боюсь, что они чья-то воля. Мы все воспринимали их как истину, как само собой разумеющееся, но думали, что это логично. А на самом ли деле логично? — дыхание сбилось, и на секунду Сокджин зажмурился, возвращая контроль над собой. — Что ты об этом думаешь?       — Даже если их и навязали, они логичны, — уверенно ответил Намджун. — Я не видел способности, позволяющей проникать в коллективное бессознательное, поэтому не могу быть уверен, что такая есть. А если всё же есть, то её обладатель точно позаботился обо всех людях с УВМ. Нет, просто обо всех людях.       Сокджин ощутил, что приободряется. Словно через его руки, которые держал Намджун, лилась жизненная энергия. Он кивнул, потом ещё раз и задал волнующий больше всего вопрос:       — А в чём мы сейчас можем быть уверены?       — В существовании ключей первого уровня. Наши с тобой способности взломали и усилили, а заплатить нам за это пришлось информацией о том, кто это сделал. Я считаю, это справедливая цена, пусть учёный во мне думает по-другому. И… Не знаю, насколько в этом можно быть уверенными — всего лишь гипотеза… — Намджун, отвёл взгляд, явно не зная, как сообщить то, что при таком раскладе невозможно проверить. Подавшись чуть вперёд, Сокджин сжал ладони. Не важно, теория или гипотеза — он хотел это услышать. — Мне кажется, что ключами становятся те, у кого способность была ограничена телом, — наконец сказал Намджун. — Возможно, изучая себя, они погружаются всё глубже и глубже, пока не пересекают черту, а за ней… Нет, это ничем не обоснованные фантазии! — мотнул головой он. — Я просто сделал слишком смелый вывод из того, что было в шифре. Если ему верить, то ключами можем стать мы с Хосоком, но не ты. Значит, дело не в силе или масштабе способности.       — А мне казалось… В шифре имелось в виду, что тебе до превращения в ключ, как до Луны…       В молчаливом сожалении Намджун опустил взгляд. Обеспокоенность вернулась к Сокджину с удвоенной силой — он хотел кричать, но не мог издать ни звука, чувствовал необходимость выплеснуть гнев, но не в силах был даже пошевелиться. Позволь Намджун ему остаться в этом состоянии, и его бы разорвали переполняющие эмоции. По крайней мере, так казалось самому Сокджину. Но ответ всё же поступил:       — Тому, кто оставил шифр, кажется, что после активации способности я за двенадцать лет смогу стать новым ключом первого уровня. Моя способность действительно изменилась. Стало проще представлять всю доступную информацию и сопоставлять её между собой. Я… стал её видеть. Но пока это все изменения.       — И пусть на этом всё и прекратится! — повысил голос Сокджин. До того неожиданно для себя, что по привычке обратился в слух, и смех Намджуна его почти оглушил. — Не смешно…       — Прости… Я понял, что забыл назвать ещё кое-что, в чём мы можем быть уверены.       — И что же? — недоверчивый взгляд смягчился, как только Сокджин заметил перемены в лице Намджуна. Сомневаться в его следующих словах не придётся, даже если тому взбредёт в голову в последний момент обратить их в шутку.       — Мы можем быть уверены, что я останусь самим собой, что бы ни произошло.       — Почему?       Чувствуя, что за уход от прямого ответа готов ударить, Сокджин предупреждающе сощурил глаза. Опасения оказались напрасными. Намджун не собирался просить его верить на слово. Но его слова всё равно смогли удивить:       — Если нас действительно ограничивают, то уже. Но мы же всё ещё мы.       Моргнув, Сокджин пристальнее вгляделся в лицо Намджуна. Тот улыбался, не спеша подсказывать. Секунда, вторая… Мозг активно перебирает файлы в поисках нужного. Не нагнетай паника — а вдруг ранний старт болезни Альцгеймера! — процесс шёл бы быстрее. Наконец нужный файл обнаружился. Сокджин чуть не застонал, поняв, насколько ответ очевиден.       — Наши способности же ограничивают… Могут, то есть. Нет. Я уверен, что их ограничивают, — это ты считаешь, что мы сами себя ограничиваем. Ты меня совсем запутал! — показательно надулся он.       Не в силах сдержать провокационно широкую улыбку, Намджун уткнулся в его колени.       — Получается, Хосок тоже останется собой… Ты с этого мог бы начать! — всё ещё дулся Сокджин. — Представляешь, скольким нервным клеткам мне теперь могилы рыть?       — Не мог — я только сейчас понял.       Плечи Намджуна затряслись в приступе беззвучного смеха. Играть обиженного больше не получалось. Губы дёргались, желая растянуться в улыбке, а горло подрагивало, еле сдерживая смешки. И Сокджин сдался. Согнулся пополам, сместив ладони на плечи Намджуна, и засмеялся. Со смехом уходило и вызванное негативными эмоциями напряжение. В это мгновение Сокджин почувствовал несоизмеримую с ранее испытываемыми благодарность. Благодарность человеку, который уткнулся лицом в колени и, кажется, начинал дремать. Ким осторожно запустил ладонь в короткие волосы.       «Я рад, что ты появился в моей жизни», — отправил мысленное послание он. И показалось, что сквозь сон Намджун улыбнулся.