Океан сомнений

      — Как он? — осведомился Хосок, только Юнги прикрыл за собой дверь.       «Который из? — рассеянно подумал Мин. Откровенно говоря, не в порядке были все они, и сразу не скажешь, кто больше. — Допустим…»       — Мингю я оставил на Миён. Они знакомы, может, ей удастся обуздать его чувство отвращения к себе. Если говорить о физическом состоянии — он в норме. А что касается Сокджина, он в полной растерянности. Оставил его на Намджуна. Очень надеюсь, что это пойдёт на пользу, а не во вред.       Не дожидаясь дозволения, Юнги подошёл к шкафу. Последний чистый бокал, как и ожидалось.       — А ты специально пил с теми, кого наказывать собрался? — подметил он. — Мне можно начинать беспокоиться, что я с тобой пью?       — Не совсем… — вяло отозвался Хосок, убирая бокал Сокджина в ящик стола. — Чонгуку я намекал, чтобы он не делал то, что собирается. Бесполезно. Его сама смерть не остановит. Сокджина я пытался поддержать. Тоже, в общем-то, бесполезно. Поэтому то, что им обоим прилетит, никак не связано с тем, что я с ними пил.       — А Чонгука почему останавливаешь? Если тот парень его вспомнит, станет хуже?       — Ага, работать некому будет! Сокджин-то ещё сможет совмещать, а вот он… — фыркнул Хосок, наполняя свой бокал. Не дожидаясь Юнги, он чокнулся с бутылкой и выпил.       Мин бесшумно вздохнул. Опять они вернулись к тому, с чего начали весь этот путь. Глупое правило, не включённое в свод тех, что зачитываются новобранцам. Им оно ни к чему. Оно нужно только Хосоку. Своеобразное ограничение, чтобы не забывать о цели и двигаться, ни на что не оглядываясь. Точнее — ни на кого не оглядываясь. Нет отношениям. Ещё в старшей школе Хосок выдвинул это условие, а Юнги не нашёл, чем ему возразить. Слова, навсегда застрявшие в памяти: «Не смей привязываться ко мне, я этого не прощу». Запоздалое предупреждение. Трудно поверить, что Хосок об этом не знал, но стоит отдать должное — виду не подавал все годы. Да… Только теперь не доволен, что другие влюбляются и признаются в чувствах.       Сжав губы в тонкую линию, Юнги подошёл к столу и протянул бокал:       — До середины.       Понятия середины у них, видимо, отличались — Хосок наполнил бокал на две трети. Немой вопрос во взгляде «серьёзно?» и мгновенный ответ одной мимикой «абсолютно!». Юнги решил промолчать. Снова. Может, тому способствовала комически выпяченная губа и насупленные брови его единственного и неповторимого главы. Впрочем Хосок быстро вернул серьёзный вид. Подождал, пока Юнги осушит бокал и заявил:       — Я собираюсь продолжать. Какая бы ни была цена, пойду до конца и доберусь до тех, кто поддерживает ограничения в наших мозгах. Даже если и в одиночку, — слова кольнули прямо в сердце. Пусть Хосок и говорил «в одиночку», имел он в виду, безусловно, «без тебя».       — Тогда тебе нужно успеть найти хоть одного, пока ты не станешь, как Чо Чжухи, — сухо подметил Юнги, пусть в целях этой женщины он не был до конца уверен.       — Значит, ты тоже её не забывал? — опустив взгляд на стол, Хосок кивнул сам себе. — Именно. Если интуиция меня не подводит, то чем выше ступень иерархии, тем больше ограничений. Это досадно. Хотя объяснимо — доберись до высшей ступени человек с корыстной целью, и отсутствие ограничений оказалось бы фатальным, — он неожиданно вздёрнул голову и пристально посмотрел в глаза. — Ты ведь не считаешь мою цель корыстной?       Нет, Юнги считал, что цель его единственного и неповторимого главы благородна. В той же степени, как и утопична. В одиночку такой не достигнуть, но если удастся собрать таких же отличительных людей на своей стороне, то утопия станет реальностью — так они думали в начале пути. Вернее, Хосок. Юнги просто поверил в него. Верит и до сих пор, даже перед лицом суровой реальности. Ни один человек не станет бороться за идею. Может, какое-то время будет следовать за восторженно сияющим лидером, а потом переключится на то, что себе ближе. Если это правило действует и на обычных людей, что уж говорить об обладателях способностей, привыкших скрывать своё отличие? Тихая гавань — всё, что им нужно. Место, где можно быть собой, где никто не осудит. Любимая работа, родной человек, хобби, мечта… Своё счастье перевешивает любые, даже самые благородные, цели. Юнги это знает. Хосок тоже, и даже признаёт свой просчёт, ищет иной способ. Конечно, Юнги и сейчас верит в него, но… Очень устал.       Он на миг прикрыл глаза, решая, стоит ли спорить. Открыл их уже с уверенностью — да, стоит.       — Разве того, что ты уже делаешь, не достаточно? Находишь людей с УВМ, даёшь им новую жизнь — по-твоему, этого мало? Да, не всем, но посмотри на Сокджина — он жил под каблуком отца, боясь выдать себя лишним вздохом, а теперь в полной мере реализовал себя и получил возможность построить отношения. Или Чонгук — ты помнишь, каким он пришёл? Да, ему предстоит через многое ещё пройти, но у него хотя бы есть будущее. А Тэхён? Он плыл по течению, думая, что сумасшедший, скрывался ото всех, пока ты не объяснил ему, что это способность и такое в порядке вещей. И Мингю — его использовали, пока не появился Чонгук. Он тогда увидел другую возможность, и пусть всё ещё ненавидит себя за предательство таких же отличных, но у него появилась надежда. Разве этого мало?       Столько слов Юнги обычно и за неделю не говорит. Сегодня он впервые попытался переубедить — последовал своему желанию из страха потерять самого дорогого в своей жизни человека. Пачка сигарет выброшена. Последний раз он вдыхал их дым у лаборатории, где работал Намджун, а затягивался — в день, когда Сокджин впервые использовал свою способность на полную. Отказ от одной зависимости усилил другую: Юнги вцепился в Хосока.       — Мы же уже обсуждали… И ты помнишь, кто я.       Да, хорошо помнит… Потому что ни одна способность на него не действует. Даже когда Сокджин под влиянием Чо пытался стереть его память, ничего не вышло. Юнги просто оказался в пустом мире своей способности. Ослепляюще белом, как вспышка. Вместе с Чо. Даже когда Хосок рассказал Сокджину и ему о своём происхождении и попросил первого стереть память: свою и Юнги. Но тогда это казалось ошибкой, а не способностью. Неизменность, невосприимчивость, стабильность… Как бы ни называлась способность, она служила щитом от любых воздействий. Поэтому Юнги помнит.       Хосок вырос в лаборатории. У него не было никаких задатков до начала экспериментов. Оставалась вероятность того, что они появились позже, но сам он считает себя искусственным отличным. Чо Чжухи наблюдала все изменения, а когда очередной эксперимент завершился успехом, убила руководителей, стёрла все данные о себе и Хосоке, и, взяв того за руку, повела наружу. Если она уже в то время была ключом первого уровня…       — Я получил способность не для того, чтобы прятаться в шкафу. Чо Чжухи спасла меня, чтобы я помог остальным.       Губы Юнги задрожали. Он сжал бокал в руке так, что по тому поползли трещины.       — Она спасла тебя, чтобы ты смог жить нормальной жизнью! — закричал Мин. Объяснять по-другому уже не получалось — Хосок не хотел слышать. — Чтобы ты учился, как все. Чтобы нашёл призвание, любимого человека, хобби. Чтобы ты был счастлив!       — Юнги… Интуиция работает у меня, а не у тебя… — тихо возразил Хосок. Его улыбка, призванная успокоить, дрожала, но впервые не от гнева. Он боялся.       Треснувший бокал полетел в стену и разбился. В следующее мгновение Юнги схватил Хосока за шиворот и рывком притянул к себе. Тот не сопротивлялся — застыл, рассматривая наполнившиеся слезами бессилия глаза. Рваное дыхание опалило его щёку, но и это не заставило его отстраниться. И Юнги пришёл в себя. Ослабил хватку, позволяя Хосоку твёрдо встать на ноги, и отступил на шаг назад.       — Да, интуиция у тебя работает, — признал Мин. — Вот только ты, идиот, продолжаешь игнорировать её голос в тех ситуациях, когда ответ тебе не нравится.       От собственных слов закололо язык. Нет, не того он хотел добиться, только всё уже произошло и переиграть не получится. Оставаться нельзя — иначе слова ничего не будут значить. Хосок просто сделает вид, что ничего не произошло, и продолжит выжимать из себя все соки на пути к цели. Красивой, но всё ещё утопичной. Да и нужен ли мир, который хочет увидеть Хосок, остальным? Но он, даже зная это, продолжит двигаться вперёд, дальше в бездну сожалений о зря потраченной жизни. Такой судьбы Юнги ему не хотел. Потому и принял единственно верное, по его мнению, решение. Он развернулся и пошёл к выходу. С твёрдым намерением не поддаваться, но с горячей надеждой, что Хосок окликнет его и скажет «ты прав». Уже этого будет достаточно.       И Хосок окликнул. Юнги остановился, но поворачиваться не стал — боялся, что тот передумает. Но слова… Он явно не их хотел услышать.       — Неужели это конец?..       Подавив рвущееся наружу желание закричать снова, Юнги обернулся. И чуть не потерял контроль. Хосок смотрел понимающе, и не собирался делать ни шага, чтобы его остановить. Он знал исход. Был готов к этому. Сделал свой выбор. И именно такой, какого всей душою желал избежать Юнги.       — Зависит от тебя, — честно ответил он и ушёл.       Только на улице он подумал, что погорячился. Мысленно прокрутил всё сказанное, вдыхая прохладный воздух, но остался при своём мнении. Хосоку нужно изменить взгляд на смысл своей жизни — в этом Юнги уверен нерушимо. Но готов немного уступить и дать последний шанс. Если тот им не воспользуется, он уволится и уйдёт уже полноценно. Возможно, что и навсегда.       «Не успеешь признать свою неправоту до того, как решится вопрос с Чонгуком и его первой любовью, — пеняй на себя, — думал Мин, пересекая дорогу. — И я знать не знаю, что тебе подсказывает твой космос, но уверен — рано или поздно ты сдашься и начнёшь жить».       Он не знал, что всё решит уже завтрашний день. Тем более не догадывался, как…