Роза ветров среди облаков (Wind Rose in the Clouds)

Казалось, время замедлило ход. Лань Ванцзи все еще стоял на коленях, в грязи, слезах и утренней росе, осевшей на одеждах. Когда Лиса исчезла, он увидел, как дрогнуло и скривилось лицо Вэй Ина, остальные вздохнули. Пальцы Вэй Ина, переплетенные с его собственными, дрожали от осознания, что ничего полезного они не узнали. Его сердце тоже ныло от понимания. Теперь, когда Баошань Саньжэнь появилась, с поляны уже не уйти. Для них наступил день гибели.

***

Лань Ванцзи много раз желал смерти. За три года одиночества в Пещеры Ледяного Омута не раз проводил дни, и даже недели в сомнениях, не зная, жив ли еще. Спрашивая себя, не стал ли простым призраком, позабывшим уйти. Только тянувшие кожу рубцы между лопатками подсказывали, что он жив, да рвущая, жгучая боль сердца при воспоминании о падении Вэй Ина, о его руке, выскальзывающей из пальцев. Равнодушие к жизни надолго прервало связь с другими людьми. Вернувшись из уединения, он посвятил всю жизнь Сычжую и своему клану. Но это отличалось от настоящей жизни. Однако продолжалось несколько лет. Лань Ванцзи помнил день, когда все изменилось. Он взял Сычжуя на его первую охоту в качестве наблюдателя. И заранее знал, что их ждет обычный, совсем не злобный призрак, мающийся возле своей могилы, знал, что опасности не будет, поэтому разрешил Сычжую пойти. Ему было восемь. Женщина оказалась не обычным призраком. Она не злилась, не ревновала и не желала мести. За прошедшие годы Лань Ванцзи редко встречал таких, как она. Призраков, никак не относящихся к Темной энергии. Он, как обычно, сделал все необходимое и спросил о последнем желании. — Мой муж, — прохрипел призрак. — Пусть не винит. Не должен винить. Женщина умерла при родах. Похоже, она хотела, чтобы муж не винил в ее смерти дочь. Странно. Ее муж был добрым и великодушным человеком. Когда она умирала, он держал ее за руку и шептал теплые слова. Придя к нему, Лань Ванцзи с Сычжуем увидели мягкого и любящего отца. Казалось, для призрака нет причин задерживаться в этом мире. Ее душе следовало с легкостью освободиться, зная, что дочь осталась в хороших руках. Лань Ванцзи с подозрением расспросил мужчину. Видимость его не интересовала, только безопасность ребенка. Могло статься, человек был не таким добрым, каким выглядел. Мужчина опустил глаза и признался, что его мать тоже умерла во время родов. С тех пор он винил себя. Лань Ванцзи ошибся. Он решил, будто женщина задержалась с намерением убедиться, что муж не обижает ребенка. Она же держалась за него самого, желая сказать, что ему не стоит винить себя. Удивительный случай, но не редкий. Люди часто так поступали, но книги по самосовершенствованию и подавлению в основном рассматривали злобных, опасных призраков (и тех, кто мог таковым стать). Когда они покинули дом мужчины, Сычжуй молчал. Лань Ванцзи шел рядом с ним по торговым улицам, испытывая горько-сладкие ощущения от того, что Сычжуй стал слишком большим и больше не держался за руку. Лань Ванцзи привык к его восторгу перед новыми игрушками на прилавке, и всегда покупал их вдоволь. Мелочь, которая много значила для него, поскольку Сычжуй, сам того не зная, напоминал о дне их первой встречи. Однако сегодня Сычжуй впервые не пришел в восторг при виде игрушек. Его взгляд слепо скользил по прилавкам. — Что занимает твой разум, сын? — Я не понимаю эту госпожу, — взмахнул рукой Сычжуй. — Что именно ты не понимаешь? — Ведь стать призраком сложно, да? — Сычжуй задумчиво нахмурил гладкий лоб. — Я думал, для этого нужно сильно злиться на людей. — Не всегда, — вздохнул Лань Ванцзи. — Хотя большинство из призраков чувствует гнев. — Но не она? — Похоже, нет. — Она просто хотела, чтобы ее мужу стало легче? — Да. — Но… — Сычжуй прикусил губу и очень серьезно нахмурился. — Тогда почему не все так делают? Впервые за время своего родительства Лань Ванцзи зашел в настоящий тупик. А еще почувствовал ком в горле, из-за которого не сразу получилось вздохнуть. Сычжуй невольно задел то, из-за чего он уже много лет чувствовал себя мертвым. Что держало в оцепенении, волнуемом только улыбкой Сычжуя. Почему Вэй Ин ушел? По всем признакам после смерти он должен был стать свирепым духом: всех потерял, был изгнан, усеян стрелами, унижен, отвержен, оклеветан. Он имел все основания вернуться, охваченный гневом и жаждой мщения. Но не вернулся. И не отвечал на еженощные попытки Лань Ванцзи призвать его душу с помощью гуциня. Было понятно, почему Вэй Ин умер без желания отомстить. И какая-то глубоко скрытая, застывшая часть Лань Ванцзи знала, что по этой же причине он и не отзывался: Вэй Ин всем сердцем желал смерти. Он потерял все, даже самого Лань Ванцзи. — Чем ты опечален, отец? Лань Ванцзи стиснул зубы. Он не желал, чтобы Сычжуй видел его таким. Но после серьезного вопроса Сычжуя в нем словно прорвалась плотина. — Тем, что у меня нет для тебя ответа, сын. Сычжуй размашисто кивнул. Его лента немного ослабла и съехала на маленькое лицо. Ее повязали всего неделю назад, и он одержимо следил за ее положением точно на лбу. Лань Ванцзи опустился на колени, помогая поправить ленту и затянуть потуже. — Спасибо, отец, — улыбнулся Сычжуй. Он был весьма умен. Лань Ванцзи понимал, какой смысл вложен в вопрос на самом деле: почему не все умершие остаются в мире. Почему не остались его родители. И может быть, хотя Сычжуй уже не помнил Вэй Ина, спрашивал и о нем. Лань Ванцзи со вздохом остался на коленях, желая держаться на уровне глаз Сычжуя во время серьезного и откровенного разговора. — В книгах рассказывается не обо всем, Сычжуй. Почему кто-то становится призраком, а кто-то нет? Безусловно, похоронные обряды важны, но даже они не в силах остановить решительно настроенного призрака. А он может стать таковым по разным причинам, не только из-за гнева. Есть легенда о духе, который задержался в мире на восемьсот лет, желая защитить любимого человека. — Но так делает не каждый. — Губы Сычжуя дрогнули. — Если кто-то не стал призраком, это не означает, что его чувства были менее сильны. — Лань Ванцзи коснулся его щеки. — Если души уходят, это ничего не говорит о любви к тем, кого они оставили. Произнося эти слова, Лань Ванцзи понял, что жаждал услышать их не меньше Сычжуя. Не поднимая глаз, Сычжуй кивнул, вздохнул и потянул Лань Ванцзи к прилавку с игрушками. Тот позволил себя тянуть. Было тяжело понимать, что Сычжуй теперь знает — есть вещи, которые приносят боль и не содержат в себе особого смысла. Случай был странным. Большинство духов задерживались, потому что винили других. Но эта женщина была совсем иной. Она проявляла наивысшую степень любви. Только после того призрака Лань Ванцзи понял, что вел себя похоже, живя одним стремлением, но мертвый ко всему остальному. Он знал, что должен простить себе неспособность удержать Вэй Ина, и простить Вэй Ина за его желание умереть. Но Лань Ванцзи понимал, что даже потом не почувствует покой. В нем скрывалось слишком много любви, которая не имела выхода. Поэтому в тот день Лань Ванцзи принял решение жить. Не просто быть живым, а жить. Не просто существовать — жить по-настоящему. Не только из-за возможности в будущем, когда придет время, сказать Вэй Ину, что с Сычжуем все хорошо, но и для того, чтобы подтвердить истинность своих слов. Не только ради возможности сказать, что понял и простил Вэй Ина, но ради возможности понять и простить себя. По воле судьбы, теперь он мог все это сказать Вэй Ину. Вступить в брак. Смеяться над ним. Оглядываясь в прошлое, на полумертвого себя, Лань Ванцзи словно вспоминал чужую жизнь. Но он был не призраком. И не рассеялся, едва исполнил свое желание. Забавно, однако осуществив одни мечты, Лань Ванцзи начал мечтать о другом. Он хотел жить дальше. Проводя дни в оцепенении, ему хватало возможности растить дитя Вэй Ина счастливым и сильным, однако теперь он хотел пожить рядом с ним самим. Жениться на любимом, держать его в объятиях каждую ночь — более чем достаточно, но теперь Лань Ванцзи хотел обнимать его и дальше. Он не хотел умирать здесь, на этой поляне. Слишком мало удалось сделать.

***

Вэй Усянь всерьез желал смерти лишь однажды, когда и впрямь умер. Не зря старшие адепты клана Цзян часто критиковали его поступки. Каждый раз, спрашивая себя, не проще ли умереть, он не испытывал искреннего желания уйти из жизни. Жажда смерти родилась из боли, усталости, бесконечной агонии, как у пойманного и раненого животного, которое не может избавиться от страданий. Из смутного, иссушающего страдания, говорящего, что пропало все, ради чего стоит жить. Эти ощущения были неодолимы, тяжелы и неискоренимы. Даже когда жизнь начала налаживаться, Вэй Усяня не покидало мучительное беспокойство, что именно Лань Чжань делает его лучше. Эта мысль не добавляла спокойствия. Наоборот, пугала. Если причиной перемен был Лань Чжань, надежды улучшить свою жизнь не оставалось. Значит, он полностью подчинялся власти обстоятельств, а его необузданный, пытливый ум не мог достичь вершин без Лань Чжаня. У них с Лань Ифэн ушли месяцы на постижение одной мысли: не Лань Чжань сделал его лучше. Он изменил себя сам. Это понимание далось труднее, тяжелее, страшнее всего. Неудач было больше, чем успехов. Поражений — больше, чем побед. Но в конце концов, Вэй Усянь понял, в чем нуждается, что приносит ему радость или недовольство, что делает его лучше или хуже, и что у него есть право на любое чувство. Лань Чжань тут не мог помочь, он просто был рядом, пока Вэй Усянь постигал эти откровения. Вэй Усянь даже не понимал, верит ли он в родство душ по-прежнему. Убеждение, что они с Лань Чжанем предопределены друг другу, было весьма романтичным, но исключало их старания, стремление стать этими родственными душами. Они не предназначались друг другу. Они выбрали друг друга сами. Поэтому отношения становились еще ценнее. И сейчас Вэй Усянь чувствовал себя более важным, зная, что именно личные усилия предопределили перемены в нем. Но пришел конец, и Вэй Усянь не хотел умирать. Он стремился жить, как можно дольше. Они с Лань Чжанем поженились всего семь дней назад. Прошло так мало времени. Вэй Усянь хотел и дальше просыпаться в его объятиях. Он хотел повидать мир, увидеть, как Сычжуй, Цзинь Лин и Цзинъи становятся мужчинами, заставить Лань Чжань смеяться. Он не был ребенком, и знал, что жизнь не обязана ничего давать, но считал нечестным забирать ее. Вэй Усянь хотел жить. Не из-за долга, не из-за навязчивой потребности защищать кого-то или жертвовать собой, а просто потому, что хотел быть живым. Он не хотел умирать здесь, на этой поляне. Слишком мало он успел сделать. Лань Чжань привычно сжал его руку. И потянул наверх, поднимая с земли. Вэй Усянь почувствовал покалывание в затылке, услышал как поползли из ножен мечи. Он не принес Суйбянь. Все нужное для последней битвы было с ним. Вэй Усянь вытащил из-за пояса Чэньцин и обернулся.

***

Баошань Саньжэнь выглядела иначе, нежели ожидал Лань Ванцзи. Она отличалась и от образа, увиденного в воспоминаниях Лисы. Стала старше. В волосах виднелись седые пряди, на лице — морщины, в плечах — некоторая сутулость. И все же ее поза казалась гордой, волосы были причесаны просто, но строго. Она носила одежды холодных серых цветов, простые и грубо сотканные. Ни знаков отличия, ни заколки, ни отличительных цветов клана, местности или дома. Утренний ветерок зловеще шевелил ее волосы, словно игриво приветствуя свою повелительницу. Не выказывая ни малейшего страха, Баошань Саньжэнь обвела их пронзительным, властным взглядом, поочередно задержавшись на каждом. Свой меч она держала почти небрежно, словно вовсе не думая о нем. Ее омывали золотистые лучи рассвета. Что казалось совсем неправильным. Цвета и свет не должны были ее касаться. Ей следовало оставаться серой и холодной. Лань Ванцзи смутно осознал, что брат выдвинулся немного вперед, загораживая его, а Сун Лань и Вэнь Нин позади приготовились к бою. Цзян Ваньинь стоял по другую сторону Вэй Ина. Лань Цижэнь собрался, готовый действовать. Баошань Саньжэнь застыла неподвижной статуей. Цзян Ваньинь нетерпеливо вздохнул. Лань Ванцзи достал гуцинь из мешочка цянькунь на бедре, а Сичэнь извлек сяо. Он был готов начать бой. Лань Ванцзи сомневался, что духовное оружие поможет больше клинка, но знал, что Сичэнь верит в это. Узы с мечом еще не полностью восстановились, но связь с Лебин оставалась надежной. Сичэнь был бледен. Как и все они. Но других Лань Ванцзи едва видел — его взгляд не отрывался от лица Баошань Саньжэнь. Сердце Лань Ванцзи колотилось, чувства обострились сверх меры, ловя любой шум, любое движение. Его пальцы скрылись в рукаве, запоминая температуру. Едва почувствуется перемена воздуха, следует начать действовать. Лицо Баошань Саньжэнь едва заметно дрогнуло. Лань Ванцзи проследил ее взгляд. Сун Лань. Он держал не Фусюэ, не свой собственный меч. Он держал меч Сяо Синчэня. Шуанхуа. Зубы Сун Ланя были сжаты, холодный взгляд устремлен на лицо Баошань Саньжэнь. Он на миг коснулся своей груди, глубоко вздохнул. Лань Ванцзи понимал, что душа Сяо Синчэня должна находиться с ним, у сердца, как всегда. На короткое время его взгляд поймал Вэй Ин. Сердце Лань Ванцзи дрогнуло. Казалось, всего мгновение назад, в воспоминаниях Лисы, он наблюдал как Баошань Саньжэнь убивала родителей Вэй Ина. С ужасом смотрел, как они умирают, видел их смятение и знал, чем все закончится. Потом наблюдал, как она забрала Вэй Ина, как именно из-за нее он потерял не только родителей, но и свое детство, свою память. Лань Ванцзи смотрел на своего дрожащего мужа. Если придется, он был готов защищать Вэй Ина. Лань Ванцзи вдруг подумал, что на этой поляне собрались сильнейшие заклинатели своего времени. Они с братом всегда стояли на внушительном уровне самосовершенствования, уступая разве что Не Минцзюэ. После его смерти сильнейшим заклинателем своего времени часто называли Лань Ванцзи, но только потому, что он всегда был там, где хаос, и слишком явно проявлял себя. Он не заблуждался — его брат, при желании, одержал бы верх. Лань Цижэнь по-прежнему оставался легендой. Цзян Чэн владел Цзыдянем. Кроме того, рядом с ними стояли два самых известных лютых мертвеца. Вероятно, Баошань Саньжэнь была могущественнее их всех. Но сейчас, глядя на нее, Лань Ванцзи понял, что это не так. Бессмертная не могла сравниться со своей возлюбленной. Бессмертная не могла сравниться даже с Вэй Ином в девятнадцать лет. Баошань Саньжэнь не пережила бы Могильные холмы. Вэй Ин был сильнее всех присутствующих. Лань Ванцзи сжал его руку. Вэй Ин пока молчал. Совсем непохожий на себя. Бледный и напуганный. Значит, пришло время сказать за него. — Баошань Саньжэнь. Вам следует знать: сегодня умрете только вы.

***

Вэй Усянь видел, как скривились ее губы. Она по-прежнему виделась ему сквозь дымку. Он совсем не чувствовал себя, свое тело. Ощущения притупились, звуки на поляне доходили с задержкой, словно под водой. Все внимание Вэй Усяня сосредоточилось на лице Баошань Саньжэнь. Он сотни раз представлял этот момент. И всегда в своих представлениях бывал напуган, но справедливо зол. Он собирался сказать, что она заслужила месть. Баошань Саньжэнь смотрела бы только на него. Говорила только с ним. Потому что она приходилась Наставницей и ему. Торжественная серьезность происходящего определялась бы как исключительно личная. В реальности Вэй Усянь онемел. Не знал, что сказать. Баошань Саньжэнь выглядела… старой. Слабее, чем в его представлениях. Она сильно постарела с времен воспоминаний Лисы. И смотрела на всех одинаково, переводя взгляд с одного на другого, чтобы заметить возможное нападение. Происходящее не было личным делом Вэй Усяня, оно касалось всех. Она убила лучшего и, возможно, единственного настоящего друга Лань Цижэня. Она совершила насилие над возлюбленным Сун Ланя, заставив думать, что он заслуживает смерти в одиночестве. Она пыталась убить родных Вэнь Нина, Лань Сичэня, Цзян Чэна. Вэй Усянь был лишь одним из шести присутствующих, жаждавших справедливости. Но это знание не успокаивало. Он слишком сильно боялся за всех. Вэй Усянь едва расслышал смелые слова Лань Чжаня. Он чувствовал, что нужна зацепка, что-то конкретное, а не блуждание в тумане наугад, и ее молчание было неожиданным. Ни разу в его навязчивых размышлениях об этом моменте Баошань Саньжэнь не молчала. Потому что всегда признавала ошибки. Признавала преступления. Возможно, свысока, без раскаяния, даже насмешливо, но признавала. Он колебался, ожидая, что она обязательно заговорит. Первая. Вэй Усянь вздохнул. Это были всего лишь представления. Которые он придумывал для собственного спокойствия. Вероятно, ничего подобного не случится. Не время было требовать лечения нанесенных ею душевных ран. Да, Баошань Саньжэнь убила его семью. И не сожалела. Но теперь у Вэй Усяня появилась новая семья, здесь, в Облачных Глубинах, и сейчас следовало защищать ее. Он тщательно подбирал слова. Даже если мир вокруг него взорвется, попробовать стоило. — Ты принесла Темное железо? — спросил Вэй Усянь. — Где Сюэ Ян его прятал?

***

Баошань Саньжэнь прищурилась. Лань Ванцзи подавил удивление. Он помнил, в соответствии с планом, они собирались поговорить с ней, но не верил, что это случится. Возможности могло не предоставиться. Несколько мгновений она смотрела на Вэй Ина, и наконец, глубоким голосом произнесла: — Глупости. Ты знаешь, где оно. Лань Ванцзи увидел, как Вэй Ин сдержал дрожь. — С чего бы мне знать это лучше Наставницы Сюэ Яна? — медленно спросил он. — Я никогда не была его Наставницей. — Лицо Баошань Саньжэнь презрительно дрогнуло. — Его наставляла только ненависть. Вэй Ин растерянно нахмурился. — У тебя его нет, — тихо произнес он. Она сжала рукоять меча, стиснула зубы. — У тебя… часть, принадлежавшая Цзинь Гуанъяо? Один из осколков? — Для моих целей Темное железо не нужно, — гордо взглянула на него Баошань Саньжэнь, едва заметно скривившись. — И какова же цель? — пренебрежительно усмехнулся Цзян Чэн. — Убить нас и заново спрятать части? Где именно? Пустая потеря времени. Мой брат может и глупец, но он знает, что Темное железо нужно уничтожить. Лань Ванцзи бросил на него быстрый взгляд. Он был уверен, что слово «брат» за пятнадцать лет использовалось впервые. Вэй Ин с непонятным выражением на лице тоже повернулся к Цзян Чэну. Баошань Саньжэнь едва ли не почтительно склонила голову. — Я чувствую присутствие Темного железа. Уничтожить которое не выйдет. Как ты сможешь это сделать, — она снова посмотрела на Вэй Ина, — если питал его больше прочих? Вэй Ин сглотнул, и Лань Ванцзи сжал его руку. Он ощущал желчь в горле и желание защитить Вэй Ина, желание сказать, что его поступки диктовались необходимостью победить в войне и защитить близких. Лань Ванцзи подавил гнев. Ни у кого здесь не было чистых рук. — Его можно уничтожить, — сказал Вэй Ин. — Если моя мать была уверена, значит, так и есть. — И как же? — усмехнулась Баошань Саньжэнь. Подождала ответа и пренебрежительно бросила: — Так я и думала. Ты не знаешь. Лань Ванцзи нахмурился. Его пальцы дрогнули. Очень давно он не испытывал такого желания ранить, убить. — Ты убила мою мать, будучи уверенной, что она ошибается, — выразительно проговорил Вэй Ин, и его голос эхом пронесся по поляне. — Я же уверен, что она была права. Думаю, способ уничтожить Темное железо есть, и думаю, что ты вовсе не желала этот способ отыскать. Потому что чересчур страшилась вновь встретиться с женщиной, которую любила. — Не тебе читать наставления о любви, — скривилась Баошань Саньжэнь. — Словно что-то понимаешь, хотя вы стоите здесь и держитесь за руки, как опьяненные юнцы. Она вскинула подбородок. — Тебе приходилось убивать собственную дочь, спасая других? Или отсылать первенца на одинокую смерть в пещере? Приходилось сражаться с возлюбленной, потому что… — голос Баошань Саньжэнь пресекся, она отвела взгляд. — Дочь? — прошептал Лань Цижэнь. — Ты считала ее дочерью и все равно убила? Она не обратила внимания на его слова, вновь возвращаясь взглядом к Вэй Ину. — Ты ничего не знаешь. — Я знаю, что убийство не есть любовь, — тихо произнес Вэй Ин. — Да? Зачем же ты убивал? Всех, убитых тобою, тоже кто-то любил, верно? Кто ты такой, чтобы считать их менее важными только потому, что их любил не ты? — Ты… — Вэй Ин изумленно смотрел на нее. — Я пытаюсь сказать, что есть иной путь. Темное железо создавалось не для управления Темной энергией, оно должно было служить любви. — Ошибка считать, что есть разница. — Ноздри Баошань Саньжэнь раздулись, плечи расправились. — Любовь и есть Темная энергия. Для всех, включая близких. Это яд. Даже взаимная, она пожирает. Ни одна версия Темного железа не соответствовала бы задумке. Так называемая любовь заставляет уничтожать тысячи невинных, чтобы защитить одного. Уничтожать десятки кланов для защиты собственного. Так чем же она отличается от Темной энергии? Эта «любовь» несет только зло. И ее невозможно уравновесить. Ты наивен, если считаешь иначе. — Мои родители хотели спасти людей, которых даже не знали, — голос Вэй Ина дрожал от гнева. — Это ли не любовь? Ты ошиблась. Вернула часть Темного железа в статую Танцующей богини, и она начала убивать людей, как тебя и предупреждали. Именно так Вэни поняли, где искать Темное железо. Если бы ты послушала мою мать, войны бы не случилось. Лань Ванцзи старался дышать размеренно. Вэй Ин был прав. Из всех воспоминаний Лисы это было ключевым: Баошань Саньжэнь знала. Зная об опасности, Цансэ Саньжэнь лишила сил место сокрытия Темного железа. Баошань Саньжэнь не сделала ничего. Вэни отыскали ту часть. Потом пришли в Облачные Глубины. И сожгли. Взяли Пристань Лотоса. Никого не оставив в живых. К тому времени, как дым Низвержения Солнца рассеялся, все стороны потеряли тысячи людей, включая невиновных Вэней, вроде родителей Сычжуя. Родителей Цзян Ваньиня. Родного отца Лань Ванцзи. Каждого на этой поляне коснулись потери войны… кроме Баошань Саньжэнь. Она надменно поджала губы. — Я не принимала участия в войне. Если люди решили похитить части Темного железа, они в итоге шли к собственной гибели. Из тех похитителей, только вы еще живы. — Ее взгляд опять остановился на Сунь Лане. — Каков же выход? — спокойно и рассудительно заговорил Сичэнь. — Можно прожить триста лет, но никто не живет вечно. Вы очевидно стареете. И даже дождавшись вознесения, не примете его. Иначе уже вознеслись бы. Мест для сокрытия Темного железа не осталось. Все кончено. Если собираетесь нас убить, хотя бы скажите, ради чего. — Я смогу спрятать Темное железо. Спрячу. Когда заберу у тебя. — Баошань Саньжэнь указала подбородком на Вэй Ина. — У нас не все части, — растерялся тот. — К чему лгать? Они все здесь.

***

Вэй Усянь, открыв рот, уставился на Баошань Саньжэнь. Все части здесь? Одной же не хватало, что она… Он почувствовал, как слева вскинулся Цзян Чэн, открыл рот. И обернувшись, бросил на него предупреждающий взгляд. Цзян Чэн странно посмотрел в ответ. Вэй Усянь надеялся, что он все понял. Цзян Чэн закрыл рот и промолчал. — Да, — кашлянул Вэй Усянь. — Так где была последняя часть, принадлежавшая Цзинь Гуанъяо? — Не твое дело, — раздраженно ощетинилась она и отвернулась. — С Сюэ Яном я проявила глупость. Считала, что… Не предполагала, что он поступит так омерзительно. Казалось, я ощущаю твою смерть, твою ярость. — Ее взгляд вонзился в Сун Ланя. — Но ты же и так догадался, — ядовито закончила Баошань Саньжэнь, вновь обернувшись к Вэй Усяню. Вэй Усянь оглянулся на Сун Ланя, внутренности рванул ужас. Боги всех Небес. Как же он не понял? Сюэ Ян был поистине омерзителен. Понимание отразилось и на лице Сун Ланя. Он не знал. Сун Лань медленно посмотрел на свою руку, и в его взгляде появился страх. Похищение меча заклинателя было поистине отвратительным преступлением. Но совсем другое дело — окончательно уничтожить дух клинка. Все равно что убить часть чьей-то души. Шуанхуа выглядел как обычно. Сюэ Ян великолепно справился с его перековкой. Сюэ Яну не хватило убийства Сяо Синчэня. Вдобавок он оскорбил свою Наставницу, спрятав часть Темного железа так, чтобы она не отыскала. Неудивительно, что умирая, Сюэ Ян смеялся. Сун Лань вздрогнул и отшвырнул меч, словно обжегшись раскаленным металлом. Баошань Саньжэнь нахмурилась. — Ты не знал, — тихо сказала она. Лицо Сун Ланя выражало брезгливость и отвращение. Он покачал головой, с яростью глядя на нее. — Сюэ Ян не позволил бы чему-то столь прекрасному остаться чистым. Это не в его духе, — тяжело произнесла Баошань Саньжэнь. — Так зачем ты его подобрала? — требовательно спросил Лань Цижэнь. — Он был потомком Сюэ Чунхая, — высокомерно вскинула бровь Баошань Саньжэнь. — Я решила, что именно он сможет отыскать центральную часть. Моим долгом было найти ее и защитить. Ее взгляд оставался холодным. — Сюэ Ян обещал, что будет искать ее на краю земли. Полный решимости. Очарования. Идеальный ученик. Невероятно одаренный для своих лет. Впервые спрашивая про часть Темного железа, хранившуюся на горе, он не усердствовал. И казалось, понимал важность ее хранения именно там. Знал, какой изменчивой она может стать при перемещении. Я ошиблась. Не приняла во внимание его жестокость, все порочное, что видела в нем. Я признаю свою ошибку, — отрывисто закончила она. — Он похитил Темное железо, — выдохнул Вэй Усянь. — Почему ты не отправилась за ним сама? — Я верила, что Сяо Синчэнь справится, — фыркнул Баошань Саньжэнь. — Однако же он поступил, как твоя мать, потратив время на любовь. Жалкое зрелище. Стиснутые кулаки Сун Ланя вспыхнули черными сполохами. Он терял самообладание. Вэй Усянь бросил взгляд на Вэнь Нина, и тот передвинулся ближе к нему, заговорил, успокаивая. — Это ложь, верно? — произнес Лань Чжань. — Исчезновение части отняло ваши силы. Еще тогда. С тех пор вы постарели, как и любой другой человек. Цансэ Саньжэнь оказалась права: вы заражены Темной энергией. Попытка убить нас отняла последние силы. — Я с радостью лишусь сил ради достижения цели. В прошлый раз я ждала, когда воры перебьют друг друга, что и случилось, но погибли явно не все. — Баошань Саньжэнь опять посмотрела на Вэй Усяня. — Твое стремление к власти безгранично. Ты не остановишься, пока не подчинишь всех, как Вэни. Как твоя мать. Как… она. Вэй Усянь смотрел на нее печально. Эта женщина искренне верила, что его мать хотела забрать Темное железо себе. Что этого хотели все остальные. Что этого хотел он сам. — Почему сейчас? — спросил Вэй Усянь. — Ты могла убить меня год назад, когда я путешествовал один. Или когда центральная часть находилась не у меня, — закончил он, не глядя на Цзян Чэна. Тот все равно закатил глаза. Тринадцать лет он хранил Чэньцин в Пристани Лотоса и все это время разве что иногда поплевывал на нее. — Сюэ Ян все время ускользал от меня. Ты ничего не значил, пока не начал искать оставшиеся части. Когда для этого ты связался с ее потомком, замысел стал очевиден… и эти карты. Я чувствовала их магию на сотню ли. Вэй Усянь удивленно уставился на Баошань Саньжэнь. Ее слова не имели смысла. Он был уверен, что она знает про суть Чэньцин. Однако получалось, она верила, что подделка Сюэ Яна Тигриной Печати и есть центральная часть. Будто не чувствовала Чэньцин. Будто не знала, что она лежала у Цзян Чэна со смерти Вэй Усяня. — Не понимаю. Ты… думаешь, я создал карты, чтобы отыскать Темное железо? — Зачем еще? — Чтобы… помочь, — сглотнул Вэй Усянь. — Защитить людей. Баошань Саньжэнь усмехнулась, а потом рассмеялась, громко и низко. — Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я поверю. С начала создания карт ты получил все оставшиеся части, и теперь отрицаешь связь? Я слишком часто верила людям. Они всегда ищут Темное железо. Всегда забирают его. Только мне можно доверить его охрану. Мне и моему сыну, который отдал за него жизнь. — Как и Лань И, — склонил голову Лань Чжань. — Она не походила на моего сына, — вздрогнула Баошань Саньжэнь, ее лицо вспыхнуло яростью. — Она вернулась в ту пещеру только потому, что поняла — ее сил не хватит для управления частью, и это может привести к смерти. Эгоистка. А мой сын остался в пещере, защищая других. Он выполнял долг. Вэй Усянь переглянулся с Лань Чжанем. И попробовал еще раз. Надеясь объяснить. — Мы видели Лань И. Перед ее уходом. Она оставалась в своей пещере, защищая других. Она признала, что была не права, допустила ошибку. Заточение стало ее покаянием. — Глупости. — Глаза Баошань Саньжэнь распахнулись. — Она всегда лгала. Солгала мне. Она солгала и тебе, а ты поверил. Должно быть, она пользовалась Темным железом вплоть до искажения ци. — Искажения ци не было, — нахмурился Лань Чжань. — Она исчезла. Но оставалась сколько могла, защищая железо от похищения и обнаружения. — Нет, — пробормотала Баошань Саньжэнь, упрямо мотая головой. — Она солгала. Вэй Усянь рассмеялся совсем тихо. — Вэй Ин? — обеспокоенно посмотрел на него Лань Чжань. — Я сейчас понял, что повторяю ошибку своей матери. Считая, что получится ее переубедить. Не получится, Лань Чжань, ни у кого. Это безнадежно. — Он поднял голову к небесам. Солнце почти взошло. Этот день должен был стать прекрасным. Вэй Усянь вздохнул, с наслаждением наполнил легкие воздухом. Таким весенним утром было приятно подышать. Да и любым утром. Ему будет не хватать этого. — Ты безнадежна, — Вэй Усянь посмотрел прямо на Баошань Саньжэнь. — Готова умереть за свою правоту. Возможность уничтожения Темного железа означает, что ты ошиблась. Означает, что ты могла спасти своего сына и любимую женщину. И что не обязательно было убивать мою мать. Что не следовало выпускать Сюэ Яна в мир. И люди, которые из-за него погибли, могли жить. Ты не хочешь знать этой правды. Потому что тогда окажешься проигравшей. Верно? Триста лет жизни впустую. И в итоге от тебя больше вреда, чем пользы. Ты скорее убьешь нас и себя, чем хоть на миг поверишь в это. Лицо Баошань Саньжэнь исказилось. Как в тот миг, когда она решила, что скорее убьет мать Вэй Ина, чем услышит, что сможет снова увидеть свою возлюбленную, в любой момент. Сун Лань снова исходил черными сполохами. Он явно устал ждать. — Итак, началось. Для меня большая честь быть с вами. Пришло время умирать. Заберем же ее с собой.

***

Едва Вэй Ин умолк, Лань Ванцзи переменил место. Воздух похолодел за считанные мгновения. Цзян Ваньинь взмыл вверх, швырнул в Сун Ланя с Вэнь Нином связующие талисманы и опустился на землю между ними, держась за мерцающие синие нити и заставив лютых мертвецов упереться ногами в землю. Затрещали, зашипели черно-фиолетовые молнии, вспыхнул Цзыдянь. Они смотрели вперед, решительные, готовые к сражению. Закрыв глаза и что-то быстро произнеся, Сичэнь окружил их и Лань Ванцзи энергетическим полем. Его энергия искрилась небесно-голубым цветом. Лань Ванцзи рвано выдохнул, увидев, как шуфу вскинул руки и возвел такое же поле, отгораживая Вэй Ина вместе с собой. Оно было темно-синим, но не менее ярким, как с облегчением заметил Лань Ванцзи. Он взглянул на Вэй Ина. Тот уже держал Чэньцин в руке, но к губам не подносил. Лань Ванцзи сглотнул, осознав, что вряд ли увидит, если это произойдет. Вэй Ин начнет играть только когда все будет потеряно. К тому времени он уже умрет. Вэй Ин кивнул. Лань Ванцзи увидел, как он произносит «Лань Чжань», и улыбнулся, беззвучно отвечая: — Вэй Ин. Лань Ванцзи признавался в своей любви с тех пор, как губы впервые произнесли это имя. И был бы рад, окажись оно последним в его жизни. Баошань Саньжэнь поднялась в воздух. Энергетическое поле удерживало внутри немного тепла, но Лань Ванцзи чувствовал, как стремительно холодает. Ветер еще не хлестал их, не бил поля, но свистел среди окружающих деревьев, раскачивая их и яростно сталкивая друг с другом. Совсем как тридцать лет назад. Сичэнь и шуфу стояли твердо, подняв руки и нахмурившись от усилий. Поля сверкали сплошными голубыми сферами, но сквозь них все же проникали завывания ветра, шорох и хруст льда, ползшего кристаллами. Лань Ванцзи услышал треск и шипение белой молнии, сосредоточившейся в руках Баошань Саньжэнь, когда она вскинула меч. Ожидаемо. Она не собиралась тратить время, надеясь на их гибель от холода. Ее волосы взметнулись вверх, и Баошань Саньжэнь вздрогнула, пропуская силу сквозь себя. Вытянув руки вперед, она превратила молнию в пульсирующий, ослепительно яркий шар и швырнула в них. Сичэнь вздрогнул, но молния ударилась о поле шуфу. Раздался хруст, но оно выстояло. Лань Ванцзи не мог даже вообразить его колебания и громкий гул. Удар был силен. Шуфу покрылся потом, нахмурился еще больше, сжал зубы. — Не дай ей повторить удар, — крикнул сквозь ветер Цзян Ваньинь. — Она не зря целится в меньший круг, думает, мы позволим его разрушить, прежде чем подставим свой. Лань Ванцзи согласно кивнул. План был именно таков. Они знали, что делать. Он взглянул на Сичэня. — Приготовься. — Сначала мы. Вступишь, если потерпим неудачу, — крикнул Цзян Ваньинь. Лань Ванцзи стиснул зубы. Техника Смертельных Струн по мощности равнялась Цзыдяню, но Цзыдянь вкупе с молниями Вэнь Нина и Сун Ланя открывал больше возможностей. Все его существо стремилось ввязаться в сражение, но Цзян Ваньинь был прав. Сначала он. — Отсчет, — приказал он. — Три, — крикнул Вэнь Нин. Лань Ванцзи услышал, как они выстроились позади него, готовясь как из рогатки швырнуть Цзян Ваньиня. — Два. — Один. Взмахом руки Сичэнь снял энергетическое поле, Сун Лань и Вэнь Нин взлетели против ветра. Цзян Ваньинь держался за них. Они покрыли всего несколько ми, но этого хватило, чтобы благодаря инерции движения он вырвался вперед. Качнувшись от порывов ветра, Сичэнь восстановил энергетическое поле вокруг себя с Лань Ванцзи. — Давайте, — крикнул Цзян Ваньинь. Сунь Лань и Вэнь Нин собрали черную молнию и ударили ею. Цзян Ваньинь взмахнул Цзыдянем, длинный росчерк плети взвился в воздух. Он почти задел ее. Почти. Баошань Саньжэнь отразила удар собственной молнией и вскрикнула от боли, когда по ее руке скользнул Цзыдянь. Слишком мало. Цзян Ваньиня отбросил ветер, Сун Лань и Вэнь Нин, склонив головы, уперлись ногами в землю. По их рукам и одеждам полз иней. Лютые мертвецы были сильны, но недостаточно. Лань Ванцзи видел, что они не могут набрать силу для нового броска Цзян Ваньиня. Однако тот все равно попробовал ударить Цзыдянем, почти горизонтально держась против ветра. Не вышло. Баошань Саньжэнь поистине выбрала самый низкий способ битвы: не позволять никому сражаться. Она вновь призвала молнии. — Наша очередь. — Лань Ванцзи положил ладонь на плечо Сичэня. Тот поднял на него взгляд, горло дрогнуло. — Да. Они приготовились. Лань Ванцзи соединился одним связующим талисманом с Сичэнем, другим — с гуцинем и Бичэнем, который вонзил в землю. Они попробуют удержаться. Лань Ванцзи коснулся гуциня, готовясь нанести удар. — Ты всегда был хорошим братом и славным человеком, — произнес Сичэнь, глядя вперед. — Ты сделал меня таким, — ответил Лань Ванцзи. — Начали, — кивнул Сичэнь. Он снял энергетическое поле. Остальные догадались пригнуться. Лань Ванцзи ударил. Казалось, сила гуциня на миг сломила направление ветра, столкнувшись с ним волной, и поразила Баошань Саньжэнь. Преде чем ветер вновь набрал силу, Сичэнь успел сыграть несколько нот на Лебин, но и только. Баошань Саньжэнь отшвырнуло назад, но не убило. Лань Ванцзи заметил ее движение, хотя мало что видел — их с Сичэнем тянуло назад, ноги почти срывались с земли. Он держался за Бичэнь и талисманы, но промерзшая земля шла трещинами. Лань Ванцзи посмотрел на Вэй Ина, в глазах которого стояло отчаяние, рука поднялась, словно желая коснуться барьера между ними, но прикосновение к энергетическому полю могло ранить. Лань Ванцзи отрицательно дернул головой. Он уперся ногой в Бичэнь и снова попытался использовать гуцинь, однако вспышку со струн мгновенно унесло обратно. Им с Сичэнем пришлось припасть к земле, чтобы избежать обратного удара. Вэнь Нин и Сунь Лань шли вперед, но продвинулись совсем недалеко. Их молнии не задевали Баошань Саньжэнь. Она отклоняла их своими собственными. Цзян Ваньинь держался из последних сил, покрываясь инеем. Вэй Ин не отрывал от него застывшего взгляда. Лицо Баошань Саньжэнь выражало холод, решительность и уверенность в победе. Лань Ванцзи видел этот взгляд прежде. Он закрыл глаза. Вот так. Никто из них не смог бы ее одолеть. Лань Ванцзи смотрел на Вэй Ина. Скоро они встретятся. Вэй Ин поднес к губам Чэньцин.

***

— Стой!!!

***

Губы Вэй Усяня коснулись Чэньцин. Дыхание перехватило. Этот голос не принадлежал никому на поляне. Как он вообще мог слышать его так ясно? Способность слышать других давно исчезла. И рядом никто не стоял. Не стоял. Голосовой талисман затанцевал на ветру перед его глазами и унесся прочь. Охваченный страхом Вэй Усянь поднял глаза. Сердце упало. Сычжуй. Над ними, паря на своем мече — крошечная фигурка в небе. Порывы ветра проносились совсем близко, но он держался слишком высоко, чтобы они могли сбросить его. Пока. Вэй Усянь испуганно смотрел на него. Как… почему он не укрывался полем или чем-то подобным? Баошань Саньжэнь растерянно посмотрела вверх. И прищурилась, увидев, как Сычжуй отправляет вниз талисман, прикрытый крохотным полем. Вэй Усянь смотрел, как талисман медленно опускается. Возможно, он действительно опускался так медленно, как казалось. Бесконечно. Время замерло. — Сычжуй! — крикнул Вэй Усянь, зная, что это бесполезно. Он осознал, что Лань Цижэнь с ужасом крикнул то же самое. Сычжуй не услышит их. Пока талисман, подобно любопытной птице, неспешно приближался, Баошань Саньжэнь приготовила молнию. Он замер в половине ми над ее головой. Вэй Усянь присмотрелся. Иероглифы на нем означали еще один голосовой талисман. Баошань Саньжэнь подняла взгляд на юношу в небе, молния пульсировала в ее руке. Ветры все еще бушевали. Вэй Усянь посмотрел на Лань Чжаня. Тот изо всех сил цеплялся за Бичэнь. Меч начал выскальзывать из земли — вес Лань Сичэня и Лань Чжаня был слишком велик. Цзян Чэн замерз чуть не до смерти. Вэй Усянь видел. Сун Лань и Вэнь Нин не могли добраться до Баошань Саньжэнь, а она собиралась у них на глазах убить сына. Ветер вдруг стих. Лань Чжань, Лань Сичэнь и Цзян Чэн рухнули на землю, Вэнь Нин и Сун Лань покачнулись, когда сопротивление их наклоненным вперед телам исчезло. Лань Сичэнь удивленно моргнул и заключил всех в энергетическое поле, бледное и гудящее. Он потерял много сил. Сун Лань ускользнул и тут же швырнул молнию в Баошань Саньжэнь, но она воздвигла свое собственное поле. Она выглядела необычно, почти жалко, по-прежнему глядя на Сычжуя в небе. Ее руки были опущены. Молния угасла. — Рассказывай, — велела Баошань Саньжэнь. — Что… — вскрикнул Вэй Усянь и оглянулся на Лань Чжаня, который был теперь в безопасности внутри поля Лань Сичэня. Лань Цижэнь из последних сил удерживал свое, но оно все еще действовало. Все ошеломленно наблюдали за спуском Сычжуя. Едва он оказался в пределах слышимости, Вэй Усянь закричал: — Сычжуй, ты что делаешь? Уходи, быстро… — Нет. — Приземляясь, Сычжуй глядел только на Баошань Саньжэнь. Она смотрела в ответ. Оба вели себя так, словно никого рядом не было. — Цзян Чэн! — Вэй Усянь лихорадочно огляделся. Вэнь Нин уже стоял на коленях рядом с Цзян Чэном. — Жив! — крикнул он. — Я… я слишком холодный… Не могу помочь… — Я помогу. — Лань Чжань опустился на колени, прижал Цзян Чэна спиной к своей груди, передавая ему свои духовные силы. Он искоса глянул на Баошань Саньжэнь. — Осторожнее. Сычжуй тихо в чем-то убеждал ее. Слова были не слышны. Что, мать его, он здесь делал? Как вообще нашел их? Открыв рот, Вэй Усянь посмотрел на Лань Цижэня. Нужно было покинуть поле. Он не мог бросить Сычжуя одного и прятаться в безопасном месте. Казалось, его сердце трепещет, готовясь сорваться. — Лань Цижэнь, вы… — Продолжай, — сказала Баошань Саньжэнь Сычжую. Вэй Усянь задохнулся, когда плечи Сычжуя расслабились, и он обернулся. — Снимите поля. Она пока не будет нападать. Вэй Усянь недоверчиво посмотрел на Лань Чжаня. Лань Сичэнь и Лань Цижэнь переглянулись. Лань Сичэнь дрожал. Следовало передохнуть. Если битва возобновится, так тому и быть. Все равно они находились на грани смерти. Руки опустились, энергетические поля погасли. — Сычжуй, иди сюда. — Взгляд Лань Чжаня был суровым. — Мне не нужна защита, отец, — снисходительно ответил Сычжуй. — Где Темное железо? Все обменялись еще более растерянными взглядами. — Зачем оно тебе? — Вэй Усянь по-прежнему не спускал глаз с Баошань Саньжэнь. Она была… уставшей. Судя по положению руки, еще и раненой. И вообще выглядела так, будто с трудом держалась на ногах. Она тоже едва не погибла. — Оно здесь, у нас… и у нее. И у… Сун Ланя. Все обеспокоенно взглянули на Шуанхуа, лежащий неподалеку на земле. Он не участвовал в бою. И казалось, совсем не волновался, что его унесет какой-то там ветер. — Я знаю, как его уничтожить, — кивнул Сычжуй. — Стой, что… Как ты нашел нас? — О, демоны! — вырвалось у Сычжуя, поднявшего глаза. Он повернулся к Баошань Саньжэнь, успокаивающе вскинул руки и умоляюще проговорил: — Они не будут нападать, прошу, клянусь, они просто шли за мной. Вэй Усянь посмотрел вверх и задохнулся, увидев как Не Хуайсан, Цзинъи, Цзинь Лин и Лань Ифэн спускаются на землю — тяжело дышащие, потрепанные ветром и перепуганные. Баошань Саньжэнь рассердилась, на ее ладонях заплясали белые искры. — Цзюцзю! — послышался крик Цзинь Лина, подбежавшего к Цзян Чэну, чьи глаза оставались закрыты, а губы — бледны. Лань Ифэн откинула рукава и занялась им. — Отойдите, — велела она Лань Чжаню. — Я позабочусь о нем. — Вэй-сюн, прости, — заламывал руки Не Хуайсан, — он сказал, что знает, как вас спасти, и я рассказал, где вы, но… Вэй Усянь резко качнул головой, прерывая его. Оправдания были неуместны. — Не вини его, я угрожал, — рассеянно произнес Сычжуй, глядя на Шуанхуа. Цзинъи страдальчески застонал. — Идиот, — прошипел он. — Тихо, — велел Сычжуй. — Я понял. — Я же сказал, это только теория… — Нет. Это ответ. Я знаю. Вэй Усянь удивленно глядел на сына. Что с ним? Он никогда не слышал, чтобы Сычжуй ругался, тем более, обрывал Цзинъи или угрожал главе клана… — Что значит «ты знаешь»? — Лань Чжань поднялся, положил руку на меч и посмотрел на Баошань Саньжэнь. Она равнодушно встретила его взгляд, безопасно стоя внутри своего поля. Вэй Усянь совсем растерялся. Почему здесь Лань Ифэн? Он смотрел на Сычжуя, который прерывисто выдохнул под устремленными на него взглядами. — Прошу прощения. Времени на вежливость не было, — мягко сказал он. — Папа, как ты выбрался с Могильных холмов? Вэй Усянь потрясенно посмотрел на него и едва слышно спросил: — Что? — Скажи. Это важно. — Я… я не помню. — Попробуй. — Сычжуй стиснул зубы и смотрел на него упрямо, как никогда. Вэй Усянь застыл с открытым ртом, не зная, что сказать. — Сычжуй, я правда… правда не помню, и какое это имеет значение для… — Большое, — оборвал его Сычжуй. — Сычжуй, подойди, — прищурился Лань Чжань. — Если я прав, она не нападет. Я сказал, что она может убить нас и забрать части, если я ошибаюсь, — отмахнулся от обеспокоенного отца Сычжуй. И снова повернулся к Вэй Усяню, как будто и не произнес только что самое ужасное из всего слышанного Вэй Усянем. — Папа, у тебя не было ядра. Так как ты выбрался с Могильных холмов? Ты погиб бы там быстрее прочих. Не сопротивляясь Темной энергии, в ней можно захлебнуться, мгновенно. — Я не помню… — Прекрати! — крикнул Сычжуй, заставив Вэй Усяня замолчать. — Папа. Ты никогда не смог бы выбраться без ядра, если только мы все не ошиблись. Без ядра невозможно подчинить центральную часть Темного железа, если мы не ошибаемся. Насчет энергии. Мы всегда ошибались. — Я… я не помню подробностей, но знаю, почему выбрался, — нахмурился Вэй Усянь. — Я жаждал мести. Сычжуй упрямо покачал головой. — Если бы тобой двигала жажда мести, после твоего ухода на Могильных холмах стало бы больше Темной энергии. Ты дал бы ей пищу, новый источник. Этого не случилось. Могильные холмы очистились. Ты нашел способ противостоять Темной энергии, папа. — Я… На противостояние с Темной энергией нужны духовные силы, — тихо сказал Вэй Усянь. Это все знали. — Да нет же! — крикнул Сычжуй, взмахнув руками. — Так говорят только потому, что при необходимости духовной силой можно уничтожить призрака. Но не в каждом призраке Темная энергия! Лань Чжань приблизился к Вэй Усяню. Они взялись за руки и смотрели на Сычжуя, который, похоже, совсем лишился разума. — Как вы не понимаете?! — взволнованно продолжил тот. — Золотое ядро накапливает ци. Для себя. Это эгоизм. Оно забирает силы у другого существа и сохраняет ее. Дедушка, ты всегда учил нас соблюдать баланс, но разве это не относится и к бессмертию? Конечно, относится. Наши ядра продлевают нам жизнь, потому что забирают ее у кого-то. Он вопросительно оглядел поляну, словно желая понимания. Вэй Усянь не понимал. Судя по обеспокоенным лицам других, они тоже. — Папа, не случайно никто до тебя не отказывался от золотого ядра. Заклинатели эгоистичны. Они не могут даже представить, как отдать кому-либо что-то свое, даже если это нужно другому больше, даже если это спасет жизнь. И попробуй они отдать ядро, половина из них погибла бы, потому что духовные силы держатся за своего носителя. Не похоже ли это на Темную энергию?! Забота только о себе. Духовная энергия создает золотое ядро, только если сохранять ци в себе. Духовная и Темная энергии не противоположны. Обе они — высшая степень эгоизма. — Ты сказал… — Вэй Усянь открыл рот. — Что я смог сопротивляться Темной энергии. Но я не помню, Сычжуй, правда не помню… — В тебе было нечто противоположное. Когда ты упал туда. Энергия самоотречения. — Такой энергии не существует, Сычжуй, — нахмурился Лань Цижэнь. Сычжуй не обратил на него никакого внимания. — Есть причина, почему ни один заклинатель не возвращался с Могильных холмов, несмотря на всю свою силу. У них были ядра. Папа, ты выжил там из-за потери ядра. Потому что лишился его! Добровольно. — Он задыхался от напряжения и эмоций, бешено размахивая руками. — На месте эгоистично накопленной ци зияла пустота, с которой Темная энергия ничего не могла сделать. Невозможно было высосать ее из тебя, потому что самоотречение не преобразуется в Темную энергию. Чэньцин — не Тигриная печать, папа, наоборот. Ты создал два предмета, потому что овладел двумя видами энергии. Ты вложил в Чэньцин энергию самоотречения, поэтому она защищала тебя от железа. Когда Темная энергия текла через тебя, она не вредила. Да, влияла, но не отбирала жизнь. При использовании одного Темного железа ты сам стал бы Темной энергией. Следовало понять! Лань И и Яньлин Даожэнь проделали то же самое! Поэтому они прожили так долго, ведь жертвенность уравновешивала Темную энергию… Поэтому Холодный источник стал исцелять, вместо того, чтобы вредить — в его водах воплотилась энергия самоотречения! Я… это же очевидно, мы никогда не обращали внимания на безобидных призраков… А ведь, будучи самоотверженными, они оставались столь же сильны. Баошань Саньжэнь вздрогнула. Ее взгляд был направлен в землю. — Я… — Вэй Усянь потрясенно покачал головой. — Сычжуй, даже если твои слова правдивы, как это поможет уничтожить железо… — Я знаю, как. — Сычжуй наблюдал за Цзинъи, который незаметно продвигался к нему, словно намереваясь схватить. Сычжуй отступил. — Темная энергия эгоистична. Даже любовь бывает эгоистичной. Именно так появилось железо. Оно должно впитать энергию самоотречения. Она не подходит для него. — Сычжуй, объясни все открыто, — попросил Лань Сичэнь. — Вы уже поняли, как это сделать, — вдруг заговорила Лань Ифэн, глядя прямо на Вэй Усяня. Все прояснилось в момент наивысшего страха. Неописуемого, всеохватывающего ужаса, который преследовал его весь день, гораздо большего, чем в момент использования Чэньцин, когда он собирался играть до самой гибели от Темной энергии. Баошань Саньжэнь неподвижно смотрела на Вэй Усяня. — Ты отдал свое ядро? — ее голос звучал… тихо. Устало. Она выглядела странно. — Да. — Сычжуй обернулся к ней, решительный, с прямой спиной. — Своему брату. — Он указал на Цзян Чэна. Взгляд Баошань Саньжэнь замер на Цзян Чэне, которого Лань Ифэн пыталась вернуть в сознание. Все смотрели на него. — Папа, твое ядро слишком слабое. — Сычжуй ни с кем не встречался глазами. — И это не можешь быть ты, отец. Твое повреждено, и ты давно собирался от него отказаться. Истинной жертвы не получится. Это должно быть мое ядро. — Ты же сказал, духовная энергия не равнозначна темной! — крикнул Цзинъи, обходя его, чтобы схватить. — Дело не в энергии ядра. А в отказе от нее, — ответил Сычжуй, глядя куда-то поверх плеча Вэй Усяня. — Прошу, сейчас. Что-то рассекло воздух. Ужалило в шею. Вэй Усянь попробовал оглянуться, но тут же упал.

***

Одновременно с ним упал на землю и Лань Ванцзи, шею пронзила боль — он задел иглы. Иглы. Кто… — Прошу у всех прощения, — произнес Не Хуайсан. — Юноша говорил убедительно. Лань Ванцзи оставался неподвижен. Он смотрел в небеса. Левым боком чувствовал неестественно спокойную ногу Вэй Ина. Их пальцы по-прежнему соприкасались. — Сычжуй, что ты делаешь… — простонал Вэй Ин. — Да что происх… — начал Лань Цижэнь, справа раздался стон Сичэня. — С вами все хорошо? — пробормотал Вэнь Нин. — Не-цзунчжу, меня-то зачем? Вы должны помогать! — крикнул Цзинь Лин. — Сычжуй, зачем? Ты же будущий глава клана, это должен сделать я! — совсем безумным голосом закричал Цзинъи. — Целительница Лань Ифэн? Пожалуйста. Вы сказали, что поможете, — раздался голос Сычжуя. — Мог бы предупредить. — язвительно ответила Лань Ифэн. — Вы же им навредили, свалив с ног. — Пришлось отдать предпочтение скорости, — сказал Не Хуайсан. — Предатель! — крикнул Цзинъи. Цзинь Лин всхлипнул. — Цзинъи, когда ты просил меня пронзить иглами Оуян Цзычжэня, я не был предателем. Пришлось выбирать. Мне жаль. — Приподнимите их, — тихо вздохнула Лань Ифэн. — Не хочу, чтобы кто-нибудь задохнулся. И позаботьтесь, чтобы глава клана Цзян находился рядом с чужими телами — его нужно согреть. Когда начнете вливать зелье, напоите его первым, он в плохом состоянии. Остальных можете оставить здесь, пока за ними не придут люди. — Баошань Саньжэнь, госпожа, — Шорох ткани обозначил поклон. Сычжуй. — Уверен, если я пожертвую свое ядро железу, его получится уничтожить. Прошу, дайте мне время. Пару дней. Если ничего не изменится, убейте. Я могу умереть и во время извлечения ядра, но даже в таком случае не считайте, что уничтожить железо невозможно. Просто не получилось в этот раз. К горлу Лань Ванцзи подкатила желчь, поднялся страх. Он должен двинуться. Вскочить, остановить его… — Сычжуй, нет… — всхлипнул Вэй Ин. Цзинь Лин закричал, Цзинъи не затихал. Лань Ванцзи дернули вверх, заставив сесть. Спиной он почувствовал шуфу, Вэй Ина — рядом. Кричащего, молящего. Он не мог повернуть голову, но теперь видел напряженного Сычжуя и Баошань Саньжэнь, молча наблюдавшую за ним. Ее энергетическое поле почти погасло. Если бы получилось… Захрустели чьи-то шаги. Краем глаза Лань Ванцзи заметил, как Не Хуайсан подтащил Цзян Ваньиня и разместил его между спинами. Он был ледяной. — Не Хуайсан, как ты мог… — простонал Вэй Ин. — Вы все слишком расстроены, — вздохнул тот. — Лучше дам вам зелье прямо сейчас. — Что вы… — слабо начал Сичэнь, но вновь подошедший к нему Не Хуайсан вдруг опрокинул ему в горло содержимое пузырька и придержал рот закрытым. Сичэнь рухнул, уже совсем неподвижный. — Все в порядке, — тихо сказал Не Хуайсан. — Вы очнетесь через несколько дней. Лань Ванцзи изо всех сил пытался пошевелиться. — Не Хуайсан… — прохрипел он. — Прошу. Ты не можешь. Ты убиваешь нашего сына. Не Хуайсан замер, но потом продолжил поить из пузырьков Сун Ланя и Вэнь Нина, пока и они не застыли. Внутренности Лань Ванцзи сжал неописуемый ужас. — Лань Ифэн, — Вэй Ин попробовал другой путь, — пожалуйста, вытащите иглы… — Не Хуайсан, — возвысил голос шуфу позади. — Вы понимаете, что делаете? Он умолк, когда настала его очередь. — Да, — пробормотал Не Хуайсан. — А вы? Вэй Ин закричал, а потом захлебнулся — Не Хуайсан влил ему в рот содержимое пузырька. И замолчал. Лань Ванцзи задохнулся. Он ничего не мог сделать. Он был совершенно бессилен. На Хуайсан навис над ним, глядя сверху вниз. — Вытащи иглы, — велел Лань Ванцзи. — Прости, друг. Мальчик прав. Твое ядро не подходит. А я никогда не считал себя самоотверженным. Его взгляд казался печальным. На поляне царила тишина. Лань Ванцзи понял, вероятно, он единственный остался в сознании. Ненадолго.

***

Вэй Усянь ощущал себя очень смутно. Он не бодрствовал, но и не спал. Голоса отдавались эхом, как в период смерти. Смутные, искаженные. Его прислонили к кому-то. Лань Ифэн осматривала Цзян Чэна. — Он переживет дорогу? — спросил Не Хуайсан. — Да, — ответила Лань Ифэн. — Но только до Пристани Лотоса. Она ближе. Отнесите его туда и найдите местную целительницу. Она способная. Его нужно согревать и поить. — Хорошо. — Тогда идите. — Через… через минуту. — Уверяю, вы не захотите видеть это. И времени пройдет слишком много. С остальными будет все хорошо, пока я занимаюсь делом. — Вам понадобится наблюдатель. Я скоро вернусь из Пристани Лотоса. Лань Ифэн помолчала и коротко кивнула. — Сычжуй, — позвал Не Хуайсан. — Начинай медитировать. Тебе нужно собрать всю свою ци. — Хорошо, — голос Сычжуя звучал взволнованно. Вэй Усянь услышал, как он садится. — Вы всерьез собрались сделать это, — произнесла Баошань Саньжэнь. Голос ее по-прежнему звучал едва слышно. Не походил на властный, глубокий голос, который помнил Вэй Усянь. Ее высокоморальный облик рассыпался. — Я изучила тексты. — Лань Ифэн обернулась. — Те самые, по которым целительница Вэй Усяня провела пересадку. Если такова необходимость, я готова. Не Хуайсан опустился на колени неподалеку от Вэй Усяня. — Вы готовы? — шепнул он кому-то. Вэй Усянь старался поднять голову или произнести что-либо. Не получалось. — Да, — тихо ответил Лань Цижэнь. — Благодарю вас от лица всех присутствующих. Не знал, что вы попадаете точно в цель. — Только иглами и веерами, не стрелами. Прошу прощение за ваше падение, — тяжело прошептал Не Хуайсан. — Пришлось проверить, готовы ли вы. Очень важно приготовиться. Вэй Усянь видел их смутные очертания. Хватало, чтобы различить оттенки выражений. — Это долг моего клана. — Взгляд Лань Цижэня был надменным. — Первыми сняли печать мы. И уничтожить железо тоже должны мы. — Знаю, — вздохнул Не Хуайсан. — Но и вы знаете, что умрете. Ваше ядро было с вами слишком долго. Легко не будет. — Я понимаю. Но выбора нет. Не Хуайсан помолчал, глядя на распростертые тела. — Как скажете. Он поднялся и молча достал из рукава еще три иглы. Сычжуй рухнул на землю прежде, чем успел обернуться. — Слава Небесам, — выдохнула Лань Ифэн, разворачиваясь. — Цижэнь, мне… мне очень жаль. Очень. Я сделаю все, что смогу. — Надеюсь, по окончании вы всех доставите домой в безопасности. — Лань Цижэнь неспешно поднялся. — Как и мое тело. — Конечно, — кивнули они. — Знаете, ваш брат не одобрил бы этого. — Лань Цижэнь взглянул на Не Хуайсана. — Мой брат верил в черно-белый мир, — вздохнул тот. — Я не верю. — Склонен согласиться с вами. — Лань Цижэнь на миг прикрыл глаза и обратился к Лань Ифэн: — Целительница, подскажите, с чего начать. Теперь Вэй Усянь не видел даже смутных очертаний. Все потемнело. Звуки сменились высоким звоном. Он сопротивлялся беспамятству, как мог. И проиграл.

***

Первыми, как обычно, вернулись запахи. Лань Ванцзи ощутил запах цзинши. Сандал, свежий воздух, волосы Вэй Ина. Потом пришли звуки: щебет птиц, ветерок, колокольчики, дыхание Вэй Ина. Он открыл глаза. Вэй Ин спал, прижимаясь к нему. И был живым. С румянцем на щеках. Теплым. Сычжуй… — Он в порядке, — раздался спокойный голос. — Ты… — обернулся Лань Ванцзи — Эй, эй… — Не Хуайсан вскочил со стула у кровати, держась вне пределов досягаемости. — Если убьешь меня, не получишь объяснений. Вэй Ин пошевелился и застонал. Его ресницы затрепетали. — Лань Чжань? — пробормотал он, просыпаясь. — Вэй Ин, — хрипло отозвался Лань Ванцзи, потянувшись к его руке. — Сычжуй… — Глаза Вэй Ина распахнулись. — Лань Цижэнь… — Да-да, я все расскажу, — опять спокойно проговорил Не Хуайсан. — Ты! — крикнул Вэй Ин, собираясь броситься на него диким животным. Лань Ванцзи удержал. Без особого желания. — Повторяю, не убивайте посланника. — Посланник, — выплюнул Вэй Ин, сопротивляясь. — Ты вынес Лань Цижэню смертный приговор. Лань Ванцзи в замешательстве посмотрел на него. Шуфу? Когда он терял сознание, Сычжуй собирался… Сычжуй… — Успокойся. Мертв только один, и это Баошань Саньжэнь. Ваши детишки в порядке. И ваши братья. И мертвецы. Учитель Лань пострадал, но быстро поправляется. Они вдвоем уставились на Не Хуайсана. Было бы слышно, как падает перо. — Она… она мертва? — требовательно спросил Вэй Ин. — Мгм. А Темное железо стало… простым металлом. Пустым. — Хуайсан, — решительно произнес Лань Ванцзи. Никого и никогда он не хотел задушить так сильно. — Ммм? — Что произошло? — А ты как думаешь? Лань Ванцзи внимательно всмотрелся в его лицо. В пугающе спокойное лицо. Оно было таким едва Не Хуайсан спустился на поляну. Он с самого начала знал, чем все закончится. — Она… она предложила себя. Ты знал, что она предложит себя. — Надеялся, что она так поступит. Учтите, она дождалась момента, когда Лань Цижэнь закусит кусок кожи и закричит при вскрытии, но потом остановила их. Лань Ифэн испытала большое облегчение. — Шуфу… — Лань Ванцзи подавил ужас. — Он ранен, но поправляется. Как я и сказал. — Она отдала свое ядро… и не выжила? — пробормотал Вэй Ин, задумчиво глядя вдаль. — Знаете, она все перенесла до конца. Держалась. Но едва узнала, что все кончено, угасла. Лань Ифэн сказала, дело не в физической смерти. Она просто ушла. Полагаю, вам известны ее последние слова. Ну, не слова. Имя. Вэй Ин молча посмотрел на Лань Ванцзи. Он понимал, что они думают об одном. Все… закончилось? — Знаете, я принимал участие в осаде Могильных холмов. — Не Хуайсан рассматривал свои ногти. — Конечно, не в бою, а последующем разграблении. Основную часть твоих записей о компасе, жертвенных ритуалах и прочем забрал Цзинь Гуанъяо, но мне удалось стащить из-под его носа бумаги Вэнь Цин. Я давно знал о твоем ядре. А из ее записей понял, что на это мучительно даже смотреть, не то что переносить. Даже трехсотлетний убийца не смог бы молчать. Даже гордец, — вздохнул он. — Это была рискованная игра, — кипел Вэй Ин. — Ты позволил Сычжую… — Да ладно, — оборвал его Не Хуайсан, закатывая глаза. — Думаешь, она пошла бы на это, не предложи себя первым невероятно милое дитя? Я бы ему не позволил. — О, как благородно следующим бросить на алтарь Лань Цижэня! Не помню, чтобы ты предлагал себя… — Тогда ничего бы не вышло. Я бы умер, — просто ответил Не Хуайсан. — Такой смелости у меня нет. Такой, какая нужна, чтобы пройти через это. Лучше оставить подвиги героям легенд. Он встал и расправил одежды. — Сегодня я возвращаюсь в Цинхэ. Дела окончены. — Постой-ка, — Вэй Ин в отчаянии ударил по матрасу. — Ты… ты же сказал, что последняя часть железа у главы клана Яо. А он был в Шуанхуа! — Я только сказал, что глава клана Яо ведет себя слишком высокомерно. В том, что он излишне труслив для проверки предмета, который ему позволили «найти», нет моей вины, — возмутился Не Хуайсан, прижимая руку к груди. — Вам хотелось, чтобы мелкие кланы получили больше власти? Они ее получили. Или думают, что получили. Это почти одно и то же. Однако никто всерьез не пострадал. — Где ты вообще отыскал свои части? — Уже не важно, напоминаю, что теперь это всего лишь куски обычного железа. Вэй Ин тяжело вздохнул. Лань Ванцзи недоверчиво смотрел на Не Хуайсана. — Нам нужно увидеть доказательства. — Да-да, — поморщился Не Хуайсан. — Они у Сычжуя. Во время пересадки ядра я привел его в чувство. Казалось, Баошань Саньжэнь хотела его видеть. Звала Яньлином. Он утешал ее до самой смерти. — Сычжуй что… — Вэй Ин расстроенно закрыл глаза и провел рукой по волосам. — Не могу поверить, что ты вот так… поставил на нас. — И чем это хуже вашего решения совместно погибнуть? Глупцы. Свободной рукой Лань Ванцзи сжал простыни. Он чувствовал ярость. Столь же острую, как и осознание, что Не Хуайсан спас их. Было очень неуютно. Не Хуайсан отвернулся и пошел к дверям. — Как только Сычжуй обо всем догадался, я понял, что кому-то придется лишиться ядра. И сделал все возможное, чтобы это сделал самый подходящий человек. Даже не получив вашего прощения, я буду спать спокойно, — сказал он, выходя. — В любом случае, до встречи, друзья мои. Двери сомкнулись. Внезапно наступила тишина, и Лань Ванцзи с Вэй Ином посмотрели друг на друга. Они очень долго лежали, обнимая друг друга, переживая удивление, гнев, печаль, смятение, облегчение и недоверие.

***

Весь день они постепенно уверялись, что все хорошо. Не Хуайсан не солгал. Все случилось так, как он рассказал. Лань Цижэнь был бледен, а в области его нижнего даньтяня затягивался шрам, однако казалось, что он совершенно счастлив, позволяя Лань Ифэн распоряжаться собой в Павильоне Целителей. Сичэнь, Вэнь Нин и Сун Лань уже очнулись и находились в одинаковой растерянности, но… были в порядке. Сычжуй получил от Вэй Ина пылкий поток воплей и рыданий, который стих и сменился долгими объятиями. Цзинъи тоже в них вовлекли, но ему удалось вырваться на свободу. Цзян Чэн, находившийся в безопасной Пристани Лотоса, уже накричал на Цзинь Лина. Но никто из юношей не сожалел о своем поступке. Той ночью, лежа в поту рядом с Вэй Ином, остывая, Лань Ванцзи смотрел в его лицо. До спокойствия было далеко. Лань Ванцзи понимал. Он чувствовал то же. Не мог до конца поверить, что все сложилось именно таким образом. Все время вспоминал случившееся. Следовало многое обдумать. Он пока не мог чувствовать гордость за поступок Сычжуя. Горло все еще сжималось, мешая дышать. — Вэй Ин? — Ммм? — Приходишь в себя? — Наверное, — рассмеялся Вэй Ин. Они полежали неподвижно еще немного. — Что тебя беспокоит? — Лань Ванцзи притянул его ближе. — Просто… не могу поверить, что все обошлось без нас. Не мы закончили это. Мы вообще ничего не сделали. Все сделал наш мальчик. Спас нас. И… ее. Не знаю, как к этому относиться. Она… то есть, она… — Знаю. — Лань Ванцзи погладил его руку. — Я тоже не понимаю. Но это никак не отменяет прошлых поступков. Ты не обязан прощать ее. — Это неправильно, — вздохнул Вэй Ин, качая головой. — Так не должно быть. — Непохоже на стихи? — Губы Лань Ванцзи изогнулись в едва заметной улыбке. — Да. Мы пропустили роскошный финал. — Да. Но избежали смерти. Наш сын обеспечил наилучший финал, верно? Вэй Ин глянул на него и фыркнул. — Полагаю, А-Юань всегда был главным персонажем. — Мгм. — Правда, это еще не конец, — Вэй Ин коснулся носом его носа. — Не конец? — Нет. Мы живы. Трагическая, но романтическая гибель отложена. Так что теперь можно делать, что хочется. — И что именно. Вэй Ин ненадолго задумался. — Лучше не знать. Это не обязательно. Время есть. Поэтому разберемся позже. Ну… намного, намного позже, — он провел пальцем по груди Лань Ванцзи. Тот улыбнулся. Наконец-то у них появилось время.